Докурив сигарету
Докурив сигарету, я отправляю бычок в полет с балкона. На часах половина одиннадцатого вечера, а значит, пора немного пошалить. Беру в руки отцовский военный бинокль, и предвкушение любимого занятия вызывает во мне легкую дрожь. Приложив линзы к глазам, направляю взор на соседнюю высотку – древнюю сталинку, что огромным бетонным полукругом загораживает горизонт. Больше тысячи квартир, в каждой своя жизнь, своя история. И сейчас я собираюсь заглянуть в чужие судьбы, а бинокль в этом деле лучший помощник. Подглядывать нехорошо, скажете вы? Знаю, но мне плевать.
Мое безобидное увлечение, о котором никто не догадывается, стало в последнее время одной из немногих отрад, доступных одинокому человеку. Вы даже не представляете, сколько житейских драм мне довелось наблюдать в этих окнах, сколько моментов из чужих судеб выхватил мой зоркий взгляд. Бедные и богатые, старые и молодые, все эти люди теперь как на ладони. Будь то уютный и тихий вечерний быт или весёлая попойка, моменты нежности и громкие скандалы – ничто не укроется от меня.
Дома люди ведут себя так свободно и открыто, не стесняются выражать эмоции, поддаваться привычкам и соблазнам, и даже не подозревают о моем существовании. В то время как я испытываю то будоражащее чувство, которое испытывает каждый, делая что-либо недозволенное в тайне от других. Если повезёт, можно будет даже нарваться на какую-нибудь парочку, занимающуюся любовью и забывшую закрыть шторы. Да-да, я знаю, о чём вы снова подумали. Но я уже говорил, что мне плевать?
Итак, поехали. Подъезд первый, в большинстве окон темно, хозяев, скорее всего, нет дома. Там, где горит свет, пока ничего интересного. Кто-то потягивает пиво, развалившись на диване, и тупо пялится в ящик. Где-то ужинают, готовятся ко сну или сычуют за компьютером. А вон тот жирный нудист, что не признаёт нижнего белья, решил покурить на балконе. Крепко стоя на широко расставленных ногах в полный рост, он демонстрирует городу себя любимого во всей красе. Скучно, двигаемся дальше.
А вот и сюжет поинтересней, чуть ли не моя любимая семья. Дело происходит на кухне. Немолодая женщина готовит ужин, что-то режет на столе. Она время от времени подбегает проверить кастрюли, не забывая помешивать варево. Я жду, и ждать приходится не долго. На кухне появляется муж, он едва держится на ногах. И тут понеслось. Женщина говорит всё громче, срывается на крик. Естественно, я не слышу слов, но догадаться, о чём речь, легко. Он всегда пьяный, а она всегда на него орёт. Затем снимает с плеча кухонное полотенце, столь грозное в руках домохозяйки оружие, и с неистовством разъяренной валькирии обрушивает на нерадивого супруга шквал ударов. Несчастный соскальзывает с табуретки, лишь беспомощно прикрываясь руками, и пропадает из видимости. А полотенце раз за разом взмывает вверх, чтобы через мгновение молнией обрушиться на жертву. На плите закипает суп. Каждый раз история повторяется, словно в этом окне заело пленку.
Здесь девочка лет четырнадцати танцует. Одна. Музыки не слышу, но, судя по её движениям, там играет что-то ритмичное. Ей весело. Я тоже улыбаюсь. Беззаботность ребёнка проникает в меня. В такие моменты чувствую себя энергетическим вампиром. Наверное, так и есть. Девочка продолжает танцевать, а я отправляюсь дальше.
Второй подъезд. Я знаю эту квартиру на одном из верхних этажей. Там живет пожилая пара, и сцены их уютного единения порою трогают меня. Я подолгу могу наблюдать, проникаясь уютным бытом чужого дома, как они держатся за руки и о чём-то разговаривают, или молча пьют чай на кухне. Она готовит ему завтрак, а он помогает ей с уборкой. Я не видел ещё ни одной их ссоры.
Сейчас они мирно лежат бок о бок на застеленной кровати и смотрят, не моргая, куда-то в сторону. Я сначала подумал, что там, стоит телевизор. Неподвижность двух тел насторожила. Не похоже на сон, хорошо видно открытые глаза.
Появляется девушка в коричневом коротком пальто. Лица её не разглядеть, лишь тёмные волосы до плеч. Дочь? Знакомая? Родственница? Не знаю, раньше её никогда не видел. Чувствую, как просыпается любопытство, и продолжаю пялиться в бинокль. Тем временем девушка лезет на кровать, спиной ко мне, и нависает, стоя на коленях, над лежачими. В руках незнакомки блестит металл. И она усердно начинает им работать.
Ее спина закрывает мне обзор, но движения такие, будто она усердно режет. Мать твою, что же там происходит? Я вижу лишь, как трясутся ноги то мужчины, то женщины. Левой рукой маньячка иногда что-то отбрасывает в сторону. Будто бы куски… мяса? Несмотря на дрожь в руках, мне не хватает сил оторваться от жуткого зрелища.
Она их действительно режет? Но почему? Кто она вообще такая?
Очередной кусок полетел с кровати. Чувствуя, как подкашиваются ноги, я сильнее облокотился на подоконник. Господи, только сейчас заметил багровые следы на белоснежных обоях над кроватью!
Нет, стоп, бред какой-то. Не может этого быть. И что я должен делать? Позвонить в полицию? Да, наверное, надо сейчас же... Но я будто завороженный, будто в другой реальности, продолжаю наблюдать.
Девушка замирает. Она медленно встает и отходит в сторону. Мой ужин чуть не летит с балкона вслед за бычком. На кровати одно кровавое месиво, мясо срезано с кости, и то, что некогда было мужчиной и женщиной, – теперь лишь два обглоданных скелета.
Матерюсь, громко и вслух, других слов нет. Девушка поворачивается, и я вижу её бледное лицо. Оно могло бы показаться милым, если бы не оттенок мертвеца, странные шрамы на скулах, пропитанное кровью пальто, нож в руках… взгляд. Она смотрит на меня. Она видит меня! Отбрасываю бинокль и приседаю.
Между нами метров триста, а может, и больше, в моей квартире даже свет не горит, меня невозможно заметить. Невозможно! Но я точно знаю, что она увидела. Или всё-таки показалось? Так, мужик, успокойся… возьми яйца в кулак и проверь, что она там делает. Давай же, черт побери!
Беру предательски вспотевшими руками бинокль и снова нахожу то окно. В комнате только трупы, девушки нет. Смотрю в соседнее на кухню. Там тоже пусто. С замиранием сердца опускаю взгляд на двери подъезда.
И она идёт в мою сторону, к моему дому.
Я снова присел. Так, всё, у меня паника. Нет, это происходит не со мной. С трудом заставляю себя подняться. На этот раз бинокль не нужен. Вижу её и так.
Стоит прямо перед моим домом, в свете фонаря, и смотрит наверх. На меня.
Отхожу от окна, меня трясет. Что будешь делать теперь, любитель подсматривать, как кто-то трахается, спросите вы? Я не знаю.
Внизу уже никого. Она в подъезде, и я не сомневался, что найдет нужную квартиру. Ну и что сделает мне баба? Это очнулся остаток рассудка. Пусть у нее нож, но для того, чтобы вскрыть железную входную дверь, нужна болгарка минимум.
Всё, надо собраться, время звонить ментам. Или друзьям. Всем звонить, я тут колени обсираю, пусть мне хоть кто-нибудь поможет. Достаю мобильник, несколько раз глупо моргая, смотрю на экран. Нет сети. В центре города, как? Бегу к домашнему. Ни гудка. Проверяю провода. Всё на месте, но телефон не работает. С интернетом та же фигня.
Это конец. Сраная стерва из вдруг воплотившегося ужастика превратит меня в скелет.
Я смеюсь… уже не паника. Истерика. Звук дверного звонка заставляет меня вздрогнуть, как от оплеухи. Нет смысла смотреть в глазок, я знаю, кто там.
Звонит настойчиво, дергает ручку. Звон шумит у меня в голове не прекращаясь, я метаюсь квартире, словно пытаясь найти выход из этой бетонной ловушки, но всё тщетно.
Я заперт, а снаружи монстр – человеком её не назову. Ничто меня не спасёт.
Прислонившись к стене, медленно сползаю вниз. Крупная дрожь заставляет моё тело содрогаться, в горле ком. Из коридора доносятся гулкие удары, она лупит в железную дверь. Пока безуспешно. Надолго ли? Слышу, как скрежещет и прогибается под ударами металл. Человек не может так бить, не с такой силой. Звонки продолжаются. Мне остаётся лишь ждать своей участи, потихоньку погружаясь в пучину безумия.
Внутри звенит натянутая струна. Эмоции давно слетели с петель, но разум всё ещё хочет жить, пытается найти выход. Я бросаюсь на балкон и начинаю орать в ночную тьму:
– Помоги-и-и-и-ите-е-е-е-е! Лю-у-уди! Кто-нибудь! Пожалуйста!
Крики разрывают прохладный ночной воздух, но ответа нет. Не сразу я замечаю парочку под тем же фонарём, где недавно стояла маньячка. Молодые целуются и, кажется, не замечают ничего вокруг.
– Э-э-э-эй, ребята! Слышите меня? Вызовите полицию, хоть кого-нибудь! Эй, вы! – срываю горло, но в ответ никакой реакции. – Вы оглохли, суки?! Помогите мне! Пожалуйста!
И тут до меня доходит: крик разбудил бы половину дома. Меня просто не слышно. Что-то делает мой голос неразличимым даже в полнейшей тишине. За этой догадкой приходит новая волна отчаяния.
– Вы ещё потрахайтесь тут…– бормочу в адрес парочки.
Сейчас все эмоции словно гаснут, и приходит новая. Злость. Я злюсь на себя за то, что занимался такой ерундой, на эту суку с ножом, на этот проклятый звонок, от звука которого меня уже тошнит, на этих уродов внизу, которые продолжат сосаться, пока меня тут на куски резать будут.
Я схватил стоявшую на подоконнике пепельницу и собирался уже бросить в голубков, но вдруг пришла идея получше. Перегнувшись через перила балкона, метаю тяжелый хрусталь прямо в соседнее окно. Звук бьющегося стекла известил о моём успехе. Через секунду слышится отборный мат соседа. Из проёма показывается бритая, недовольная башка и поворачивается в мою сторону.
Я что-то хотел сказать, но слова застряли в горле, поэтому лишь утвердительно кивнул.
– Ну, хоронись, дятел, сейчас я тебя убивать буду. – Пообещала голова и снова скрылась. А через секунду прекратились звонки.
Я подбежал к двери и заглянул в глазок. Лишь темнота. Но уже через секунду загорелся свет, это сосед вышел на лестничную площадку. Сумасшедшей бабы нигде не видно. Лысоголовый позвонил, и я сразу открыл, не веря счастливому спасению. В следующее мгновение я летел затылком в пол, глотая кровь и сопли из разбитого носа – удар у мужика поставлен хорошо, разговаривать, видимо, лысый решил в последнюю очередь.
– Ты нафига мне окно разбил, мудила?
Я всё ещё лежал на полу и не мог выдавить ни слова. Слезы навернулись на глаза, но я радовался и злому соседу, и своему разбитому носу.
– Обкуренный что ль? – спросил дядька, пристально в меня вглядевшись. – Ну всё, я ментов вызываю.
– Он не работ… – начал я, но осёкся. Даже с расстояния в полтора метра отчетливо слышались гудки в трубке. Достал мобильный – все палочки на месте.
Мужик уже о чём-то договаривался с дежурным полиции, а я всё ещё тяжело дышал. Нужно попытаться прийти в себя и переварить последние события. Сейчас приедет полиция, и всё будет хорошо. Перееду к родителям, выкину отцовский бинокль…
– Кого ждешь? –уставился на меня мужик.
–Ты не закрыл дверь, – проорал я, наблюдая, как опускается дверная ручка.
Волна ужаса накрыла меня с головой, и я пулей вылетел из коридора в комнату.
– А ты кто такая… – За спиной вопрос переходит в невнятное бульканье. Я захожу на балкон, закрываю за собой дверь. Вот теперь точно конец. Через стекло вижу, как в комнату входит она. Под мышкой держит, словно шар для боулинга, окровавленную голову соседа.
Четыре пары глаз смотрит так пристально, что слабость холодными касаниями окутывает мое тело. Нет сил больше видеть это бледное лицо. Остатки самообладания мешают мне рухнуть на пол.
– Ну нет, сука, только не так, я не твой… – бормочу я и перебрасываю ногу через перила. Затем вторую. Девушка смотрит внимательно, а я теперь снова смотрю на неё. Она чуть наклоняет голову: искра интереса проскальзывает в её глазах.
Думаешь, что будет дальше, тварь? Разворачиваюсь навстречу высоте, держась за край. Это не самоубийство, но лучше так, чем то, что у меня за спиной. Безумие, продиктованное, как ни странно, жаждой выжить.
Шестой этаж, внизу плотный грунт. Возможно, профессиональный акробат или паркурщик справились бы. Расслабить мышцы, уберегая внутренние органы, погасить инерцию в перекате. Отделаться парой пустячных переломов. Пора проверить мои шансы.
Сила удара на мгновение бросает в самую тьму, вырывая сознание из тела. В голове лишь гул, во рту вкус земли и крови. Шок с адреналином делают свое дело, боли я не чувствую. Как, в принципе, и своих ног. Но живой!
Чьи-то руки переворачивают меня на спину. Мда, а вот о том, что этой твари ничего не стоило сюда спуститься, я как-то не подумал. Но нет, в склонившихся фигурах узнаю подростков, что любят целоваться в свете фонаря. Они что-то говорят, но я не различаю слов. Понимаю лишь, что девушка звонит в скорую.
А ещё я могу видеть сейчас ту, что стоит на моем балконе, внимательно наблюдая за происходящим внизу. Руки все еще меня слушаются – это хорошо. Сил хватает ровно на то, чтобы показать средним пальцем знак.
На самой границе с явью, ловлю себя на мысли: подглядывать всё-таки нехорошо.