#издач_классика
Убит выстрелом в голову не установленным устройством электромагнитного действия.
Это бред. Конечно же бред. Я его и пальцем не тронул. Да, мысль была. Да, возможность тоже. Но... серьезно? Они думают, я настолько глуп, чтобы убивать его… алло, после прочтения досье у кого-то остались сомнения в моих интеллектуальных способностях?
Надо вспомнить все детали. Хочу вспомнить всё, что было в этот день.
12 июля, около 13:25. Откуда я знаю время? Кажется, глянул на часы в машине, перед тем, как пойти к Тому.
Зреет серьезный разговор. Этот еблан хочет продать свою долю в «Биомарк» мудакам из «H-ind». Поддался. Больше никто в этой стране не занимается татуировками с биомаркерами. При таком раскладе «Биомарк» уничтожат к чертям собачьим. Нашли слабое, мать его, звено.
Соседи… нет, соседей точно не встретил. Новостройка ещё не полностью заселена — людей там мало. Стою в двери, ловлю виноватый взгляд Тома. Молчит.
— Зайти-то можно? — не выдерживаю я.
Том оставляет дверь открытой и идёт на кухню. Захожу. Помню ли я, как закрыл дверь? Да, определённо.
В прихожей ничего необычного. Всё равно надо вспомнить... Пара туфлей на полу, вешалка для вещей — не помню, что на ней висело. Тумбочка. Там — зонтик, всякая мелочь, стопка бумажек, придавленная очками. Возможно, счета. Рядом зеркало, я в нём… сверху электронные часы. Да, на них как раз 13:25 — вот откуда время знаю.
Следую за Томом на кухню. Садимся за стол, как в старые добрые. Только теперь в воздухе вместо перегара напряжение.
— Я думал, мы уже всё обсудили, — он прерывает молчание.
— Трус, — отзываюсь я.
— Что?
— Ты боишься ответственности. Всегда боялся. Как ты совмещал эту черту со своей работой для меня всегда было загадкой.
— Эрик, ты пришёл, чтобы опять меня дизморалить?
Закипаю. Долбаёб! Тебе уже сто раз объяснили, какая ты крыса и почему. Либо признай это, либо бегай своими крысиными глазками по полу, делая виноватый вид. Ещё, блять, из меня упёртого барана делаешь.
— Нет, — ответил я.
— «H-ind» предъявило нам обвинение за кражу интеллектуальной собственности, и нам нечем ответить. Игра проиграна, — Том снова за своё.
— Разве что из-за тебя…
— Мы проебались, — продолжил оправдываться. — Уйти сейчас — лучший из всех исходов. Возьми, наконец, их деньги — и тогда все выиграют.
— Ты не шаришь, что такое игра. Игра только начинается, но ты уже сдался. И тянешь меня за собой. С каких пор ты перестал в меня верить? Была ли с нами хоть одна хуйня, которую я не решил, друг?
Он замолчал. Что он имел в виду под «мы проебались»? Не помню. Это звучало вполне органично и абстрактно — я не задумался над смыслом этих слов. Мы ведь чисты.
Том сидит там же, где потом нашли его тело — напротив меня на стуле со спинкой. Спиной к холодильнику.
— Короче, — начал я, — мы прошли с тобой через многое и прекрасно друг друга знаем. Знаем ведь? У меня есть план, как изящно вырулить из этого. «H-ind» нас наебал и собирается выкупить, но это не мат, это даже не шах — это просто ход. И этот ход будет многого им стоить. Просто откажись от сделки, и я смогу реализовать то, что хотел. Те деньги, которые тебе предлагают, это 1% того, чего мы заслуживаем. В свою очередь мы не заслуживаем ни капли тех унижений, к которым тебя обяжет контракт.
Смотрит сквозь меня.
— Честно тебе скажу. Я устал рисковать, — качает головой. — Я устал от всего этого, я просто хочу, чтобы от меня отстали. И ты тоже. Чего именно ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы ты выбрал из трёх вариантов. Подскажу, что среди них два правильных. Первый вариант — «для лохов». Ты продаешь свою долю в «Биомарк» и таким образом тянешь меня в яму за собой. Плюёшь на всё, чего мы достигли и что построили. Предаёшь меня, свои принципы и свою гордость. Выходишь из игры проигравшим. Второй вариант — «для пацанов». Ты отказываешься от сделки, и мы, как в старые злые, навязываем им свои правила игры, и пока они в них разбираются, уничтожаем их нахуй. И третий вариант — «для отцов». Ты продаёшь свою долю мне, мы делаем тебе новый паспорт на новое имя, и ты съёбываешь в другую страну, начинаешь новую жизнь. Таким образом ты выйдешь уж точно сухим из воды, и тебя не будет грызть совесть за предательство. Меня такой вариант тоже устраивает. Можешь оставить долю себе, но тогда придётся объявить тебя на какое-то время без вести пропавшим, чтобы я мог исполнять твои обязанности. Короче, я хочу, чтобы ты выбрал. Это моё последнее предложение. Если захочешь, больше я тебя не побеспокою.
Том закрывает глаза руками, опирается на стол. Мы сидим минут семь, пока он думает. Он вглядывается в свои ладони, а я смотрю на его предплечье с цветной татуировкой в виде цветочка. Биомаркеры при нарушениях состава крови меняют цвет. Пока лепестки красные, а лист зелёный — состояние здоровья в норме. Только вот на предплечье Тома самые обычные краски. Показывая, что использует продукт своей компании, он нарисовал на руке пустышку. Такую же, как сам.
Наконец, Том согласился на третий вариант. Компульсивно протирая очки, сказал, что продаст долю мне за ту же цену. Так как это не спасёт от возможного преследования законом, то после он уедет из страны с моей помощью. Но он согласен на это, если я гарантирую ему, что проблем не будет.
Я сказал, что это «охуенно славно». Пообещал заняться оформлением бумаг.
Сразу же встаю и направляюсь к выходу. Трясёт. Не ожидал от себя. Видать, я и правда боялся, что он предаст меня.
Стоп. Что-то не так. Одна очень странная мелочь... Очки. Помню, как Том протирает их. При этом я видел, когда входил, что очки лежат на тумбочке в прихожей. Они у него одни, я в этом почти уверен. Не помню, чтобы он отходил за ними. Не придавал раньше значения этой мелочи.
— Тогда, до связи, Эрик?
— Да, до связи.
Том идёт меня провожать, пытаясь расстегнуть пуговицы на манжетах. Когда волнуешься, запястья стягивает. Очки всё ещё на нём. Обувшись, бросаю взгляд в зеркало. Вспомни, что было на тумбочке, когда уходил! Это должно отпечататься в памяти. Зонтик. Всякая мелочь… очков и бумаг там не было. Да, точно не было. Это, блять, мистика.
— Классно посидели, — заключаю я и выхожу из квартиры.
Когда Том запер за мной дверь, очевидно, он был ещё живой. Сразу после этого я поехал домой и уснул мертвым сном. Очень хотелось спать. Тело нашли в тот же вечер.
Арестовали меня рано утром. Доказали, что я единственный был в квартире Тома примерно в то время, когда его убили. Факт убийства, а не самоубийства, также подтвердился на месте. Установили, что у меня был мотив и возможность. Сразу же согласился на проверку полиграфом. Очевидно, он подтвердил мою правоту несколько раз. Херня в том, что полиграф не гарантирует стопроцентную правильность результата, а все факты против меня. Получается следующая ситуация: если я виновен, то для власть имущих это очередной повод пересмотреть политику применения полиграфа. Если я невиновен, то получается дохуя загадочное преступление, в котором, скорее всего, замешаны огромные деньги и многомиллионная корпорация.
Таким образом, вопрос о моём добровольном прохождении через MST был лишь вопросом времени.
Хватит, вырубай. Что? Ох, твою ж мать. Не могу произнести. Нет, не леса.
Нет-нет-нет. Открывай глаза.
Что только что?
Лампа. Люди. Кресло. Какой-то мудак сидит напротив.
Сам мудак.
Да, пошёл процесс.
Концентрация.
Раз.
Два.
Три.
— Хватит, вырубай, — скомандовал я и открыл глаза. Убедившись, что светодиод потух, выдернул из виска кабель.
Пиздец, какое развлечение.
Достал из нагрудного кармана зеркало, всмотрелся в отражение.
Правило №2 — после каждой сессии посмотри на себя в зеркало, проговори про себя, кто ты есть. Разницы не почувствуешь, но мозг не будет сохранять только что прочитанные воспоминания как свои собственные. Мелочь, но слегка отсрочит расстройства личности.
— Вы хотели причесаться? — улыбнулся Эрик со стула напротив. — Всё? Эту херню можно снимать? Все во всём убедились?
Мы с ним даже похожи в чём-то. За всем процессом наблюдали следователь, люди из органов и обслуживающий технику персонал. Все они, включая Эрика, вопросительно на меня смотрели, ожидая экспертного заключения, от которого зависит судьба обвиняемого. Подождут. Выводы сделаны, осталось только их отсортировать. И сформулировать.
— О-очень интересная ситуация, — поделился я с присутствующими, после чего залип в пол минуты на две, словно отходя от трипа.
Обычно всё проще и скучнее: скачешь по эпизодической памяти, ищешь состав преступления. И там очевидно всё: либо да, либо нет. Иногда требуют восстановить умысел и детали, но это тоже рутина. Наконец-то творческая задача.
— Позволите задать вопрос Эрику? — обратился я к людям в форме, когда ко мне вернулось самосознание.
— Не запрещено, но это ни к чему не обязывает, — отозвался адвокат сзади меня, — отвечать не обязательно.
— Эрик, а что бы Вы сделали, если бы Том выбрал первый вариант и предал Вас?
— Это его право, — отозвался он, — а моё право — не зацикливаться на ситуациях, когда в них слишком много «бы». Вы только что вторглись в мою голову, убедились в моей непорочности. Над Вашими же гипотетическими ситуациями я предпочёл бы поразмышлять сегодня вечером, сидя дома на диване.
— Что там? — обратился ко мне следователь.
— Факта совершения преступления не обнаружено, — твёрдо ответил я, — но, скорее всего, виновен
— Чего? — спросили хором несколько присутствующих.
— Напишу в отчёте всё. Вкратце, была проведена экспертиза эксплицитной памяти Эрика Майера. Можете записывать мои слова, кому интересно. Показания Эрика полностью согласуются с тем, что он помнит. Однако были пара важных деталей, которые очень хочется проигнорировать, но я не стану. Когда я зашёл в квартиру… ну твою ж мать! Извините. За мать тоже. Вырежете это, если таки решили записывать. Когда Эрик зашёл в квартиру, очки лежат на тумбочке, прямо на бумажках. Подумав о назначении бумажек, Эрик зафиксировал в своей памяти местоположение очков. Далее Эрик идёт на кухню, где сидит Том. Мы думаем, что очки всё ещё лежат на тумбочке, но вскоре Том их снимает с себя и протирает. У Тома две пары очков? Когда Эрик уходит, очков на тумбочке уже нет. Эти воспоминания тоже четкие, и довольно любопытные. Сколько было очков в квартире и где их нашли?
— Сейчас посмотрю, — следователь достал телефон, — одни очки. Лежали на тумбочке, над счетами.
— Вот оно. Эрика эта деталь, кстати, тоже сейчас смутила. Меня же насторожило ещё вот что: Эрик не помнит наверняка, в какую одежду был одет Том. Это нормально: мозг склонен забывать такие вещи. Однако в первой половине разговора Эрик обращает внимание на татуировку Тома на предплечье. Когда Том идёт провожать Эрика, первый расстёгивает пуговицы на манжетах. Так были рукава или не были?
— На трупе была футболка.
— Теперь самая интересная штука. Эксплицитная память делится на эпизодическую и семантическую. Эпизодическая помнит эпизоды — что происходило вокруг нас. Семантическая память запоминает факты, которые могут существовать в отрыве от эпизодов: значения слов, столицу Монголии, свой рост и так далее. Эпизодическая память со временем перетекает в семантическую: вы перестаёте помнить некоторые эпизоды, остаются лишь факты о них. Момент, когда Том выбрал третий вариант и решил продать долю Эрику, находится только в семантической памяти. Эрик знает, ЧТО сказал Том, но не помнит, КАК он это говорил. Эрик знает, что Том в этот момент протирал очки, но он не помнит, ЧЕМ. Поняли, о чём я? Всё, что было до и после этого момента, относительно свежо и существует в эпизодической памяти в виде картинок, звуков и запахов. При этом моменты «до» и «после» плохо согласуются между собой из-за тех мелочей вроде рукавов или очков. Всё это будет указано в отчёте.
Встретился взглядом с Эриком — интересно, что он сейчас чувствует. Надо же, я начал его уважать.
— Дальше будет отсебятина. Эрик Майер знал или даже надеялся, что пройдёт через процедуру сканирования памяти и на 100% подтвердит свою невиновность. Несмотря на кажущуюся очевидность решения, поздравляю, Эрик. Вы — первый человек, который догадался стереть себе память после преступления и заменить её на ложные воспоминания. Это был либо сеанс гипноза, либо более дорогое вмешательство. Держу Вас в курсе. Всё, что было до принятия Томом решения — ваши истинные воспоминания. А волевой выбор Тома — это уже ложная память. В этот момент, возможно, он выбрал первый вариант, «предал вас» — и вы его застрелили. Естественную, эпизодическую память почти невозможно создать с нуля, поэтому Вы ограничились созданием семантической. Когда Том идёт вас провожать — это уже не совсем ложные воспоминания. Они настоящие, но относятся к ранним событиям. Вы взяли фрагмент одной с ваших встреч и вставили его на место удалённых воспоминаний. Подогнали, склеили, отшлифовали. Но осталась пара мелочей, которые между собой не состыкуются. Сеанс же ментального вмешательства был, скорее всего, сразу после убийства. Вы помните его как «поехал домой и уснул». Однако стереть-записать память это не сходить в магазин за хлебом — значит, Вы заранее это спланировали и всё подготовили. Очень остроумно. Увы, не идеально.
— Я не знаю, что Вы несёте, — отмахнулся Эрик, — черт, да я даже не знаю, возможна ли это вообще замена памяти… Бред какой-то.
— Верю, что не знаете. Вы это тоже стёрли.
— Предположим, что Вы не ёбнулись, — изрёк он после паузы, — хотя по Вам и не скажешь. У Вас дырка в виске, на минуточку...
— Разъём, попрошу.
— Если я до этого всего догадался, спланировал и так далее. Неужели я бы сам не обратил внимания на эти чертовы мелочи и не пофиксил бы их на месте? Как видели, меня они тоже смущают. В Вашей версии тоже "разъём"? Больше на дыру похоже. Найдите уже адекватного эксперта…
— Здесь два варианта. В одном из них Вы недостаточно умны и не посчитали нужным отшлифовывать воспоминания до конца, хотя при этом мастерски стёрли из памяти наличие у вас орудия убийства. Это ведь не только семантика, но и тактильные ощущения. Тонкая работа. Во втором же варианте Вы достаточно умны, но просто недооценили Ваших соперников. Думали, что меня ничего не смутит. Эти же детали должны были быть зацепками для Вас самих. Следите за мыслью? Чтобы после освобождения самому начать их раскручивать и прийти к выводам, к которым пришёл сейчас я, восстановить картину мира. Увы, я сделал это первый, — смеюсь, — забавно, что, обвиняя Вас, я обвиняю будто бы другого человека, ведь вы себя не помните. Прошу прощения… да… Хотя, если Вы себя хорошо знаете, Эрик, то стадия отрицания должна пройти. Да, точно прошла. Сложно Вам, наверное… а кому сейчас легко. Мне - нет. Тому разве что...
— Достаточно, — вмешался адвокат.
— Да, действительно, — согласился следователь, косо на меня посмотрев, — экспертиза окончена. Уводите.
— По глазам вижу, что Вы и ожидали от себя чего-то подобного, — я развёл руки в стороны, — ну же, это ведь игра для Вас. В этой я выиграл. Вы же «шарите в играх». Так проявите же уважение к сопернику, который выиграл! Мне понравилось! Без сарказма! Приходите ещё. Вы знаете, как меня найти. Убейте другого друга и пройдите полиграф. Я буду ждать, Эрик! Камон, мы уже почти родные люди. Как же это иронично!
Меня понесло. Следователь укоризненно покачал головой. Адвокат что-то шепнул Эрику. Видно, будут добиваться повторной экспертизы, а перед этим докажут мой непрофессионализм и неадекватность. Персонал, что обслуживал MST, смотрел скорее сочувствующе. Они понимали, сеансы MST не проходят бесследно для специалиста.
От каждого человека в голове остаётся его часть.