ЭКРАН КАК ПРОДУКТ МАШИНЫ ГИПЕРРЕАЛЬНОСТИ


Жан Бодрийяр рассматривал различные явления и ввел множество понятий, для того чтобы описать сегодняшний мир гиперреальности. Среди них, такие как: экран, соблазн, симулякры и симуляции. Все они являются определенными элементами, которые сплетаясь между собой, превращаются в гиперреальность, а генерирует эти элементы определенная машина – машина гиперреальности. Именно машина гиперреальности превращает людей в так называемую «массу», «отсканированных», «молчаливое большинство», как называл их Бодрийяр. В данной статье основное внимание уделяется экрану как одному из явлений, порожденных машиной гиперреальности, описываются этапы формирования экрана и как он влияет на жизнь человека.

Зачастую восприятие мира людьми не согласуется с тем, как на самом деле обстоят дела, так как воспринимаемая ими действительность фильтруется через идеологические представления человека – некий экран. Этот экран (или призма) появляется не из воздуха, для его существования есть вполне конкретные причины. Вероятно, излишне говорить большинству читателей, что цивилизованный век перенасыщен информацией. Сегодня существует абсолютно мнимое убеждение, что мы можем найти любую информацию в «Википедии» или Google. Однако, стоит понимать, что многочисленные сайты предоставляют беспрецедентное накопление реальных и мнимых фактов, часто не поддающихся обработке современным человеком. Не зря Бодрийяр говорил:

«Мы живем в мире, в котором все больше и больше информации, и все меньше и меньше смысла».

Несмотря на обилие информации, люди не в состоянии найти знания, которые помогли бы им в приобретении навыков, построении нужной тактики и логики для того, чтобы добиться результата. Люди окружены огромным количеством информации но, часто, они не в состоянии отличить, что подлинно, а что искажено, отфильтровать предвзятые источники или использовать данные для создания осмысленного анализа мира. Чем больше фактов мы накапливаем, тем глупее становимся.

Одной из причин такого положения дел является отказ от историзмов. Под этим я не подразумеваю какую-то конкретную философию, такую как телеология истории. Здесь имеется в виду более широкий смысл: осознание места настоящего в меняющемся историческом контексте, в контексте, в котором действуют причинно-следственные, структурные и целенаправленные силы. Сегодня мы попали в вечное настоящее, в ситуацию «шока настоящего», в которой теряется ощущение прошлого и будущего. Историзм – это то, на что опирается здоровый человеческий разум, чтобы позиционировать более широкую социальную среду, и что способствует самоидентификации. Современный человек по сути лишен историзма, а само слово не вызывает у большинства людей никаких ассоциаций.

«Мы слишком часто забываем, что наше восприятие реальности формируется средствами массовой информации, включая наше отношение к трагическим событиям прошлого. Это означает, что уже слишком поздно проверять и осознавать их исторически, ибо именно то, что характеризует конец нашего века, — это исчезновение инструментов исторической осмысленности. Историю нужно было понять, пока это еще была история». («Отсканированные», Жан Бодрийяр)

«И есть ли вообще возможность обнаружить что-то в киберпространстве? Интернет просто имитирует свободное ментальное пространство, пространство свободы и открытий. По сути, он просто предлагает множественное, но условное пространство, в котором оператор взаимодействует с известными элементами, уже существующими сайтами, установленными кодами. Ничего не существует за пределами этих параметров поиска. На каждый вопрос есть ожидаемый ответ». («Отсканированные», Жан Бодрийяр)

Вместо историзма современность предлагает некое информационное болото, бурлящую массу данных, в которой «варятся» люди. Но достаточно немного задуматься, включить критическое мышление и возникает много противоречий тому, что выдает это информационное болото. По сути, все это – масса искажений, противоречий, полуправды и дезинформации. Все фильтруется через машину гиперреальности, которая формирует настоящее, в результате чего прошлое и будущее просто невозможно ясно видеть.

Простейшим примером того, как информационное болото порождает искаженный взгляд на историю, является широко распространенное представление о Средневековье. Сегодня большинство людей считает, что средневековые европейцы были необразованными, грязными, непросвещенными и значительно уступали современным людям в науке, технологиях и философии. Но это сильно расходится с сохранившейся материальной культурой того, что смогли построить эти якобы необразованные люди. Средневековая архитектура продолжает очаровывать современных наблюдателей и привлекает туристов со всего мира. Эти чудеса Европейского мистицизма были созданы теми же «необразованными» людьми, которых осудила современность. Если не изучать исторические процессы, не задавать подобные вопросы, то отказ от историзма имеет последствия. Как это происходит объясняет эвристическая модель пирамиды – модель формирования общественного мнения, которая была представлена профессором Массимо Интровинье:

Эта пирамида состоит из пяти уровней, где сверху вниз расположены: правительство, ученые, эксперты, СМИ и социальные сети. Информация сверху вниз стекает по этой пирамиде прямо к массам, которые ее поглощают. Так у людей формируется некий экран, через который они воспринимают мир. И когда два человека смотрят друг на друга, они смотрят сквозь призму этой пирамиды, сквозь этот экран.

Экран не отражает действительное положение вещей, чем порождает конфликт. Поскольку два человека смотрят на одну и ту же ситуацию через две разные призмы, они видят ее по-разному, и в логике гиперреальности так возникают конфликты интересов, мнений и прочего, которые часто становятся неразрешимыми. Они определяются на уровне установления определенных рамок и не подлежат взаимопониманию, общепризнанным свидетельствам или общепринятым формам рассуждений. В более крупных масштабах именно в силу этого экрана возникают насилие, войны и терроризм, как писал Бодрийяр. Вдобавок ко всему из-за того, что люди настолько запутались в этом гиперреальном информационном пузыре, они не могут оценивать информацию иначе, кроме как воспроизводить существующие предубеждения.

Экран — это не просто способ объяснения вещей наподобие научной или философской теории. Экран позволяет не думать. Он дает заранее сформированные ответы на все вопросы и позволяет правильно обусловленному идеологическому субъекту жить в опасных, меняющихся социальных условиях, не испытывая стресса. Таким образом, экран удовлетворяет важную эмоциональную потребность: люди не любят чувствовать давление и стресс, а в условиях, подобных сегодняшним, чрезмерный стресс может быть очень разрушительным. Тот, кто отказывается от использования экрана, может «сломаться» от напряжения. Тем не менее, такой защитный механизм полезен для отдельных людей и разрушителен в социальном масштабе. Чем больше обеим сторонам в конфликте даются готовые простые ответы и способы избежать размышлений, тем дальше расходятся их точки зрения и тем больше страха и ненависти возникает между ними. Из-за этого люди оказываются вовлеченными в ежедневные споры и конфликты, не имея никакого представления о причинах конфликта: они чувствуют, что просто сталкиваются с другими людьми, которые до абсурда иррациональны, плохо информированы и просто бессовестны. На самом деле, такое впечатление возникает потому, что человек спорит с кем-то, кто находится под воздействием другого экрана, и ни он, ни его оппонент, не в состоянии увидеть эту призму – ни свою, ни чужую.

Человек не может отказаться от экрана, потому что он ничего о нем не знает. С экраном человек сталкивается еще в детстве, все начинается с родительских норм и правил, которые ребенок не должен подвергать сомнению под страхом наказания, и принимать как истинные. Затем появляется школа – друзья и учителя, а затем разного рода онлайн-«эксперты» на таких ресурсах, как YouTube. Кроме этого поддерживается и плюрализм мнений: каждый человек смотрит на явление или ситуацию так, как он хочет, и ему постоянно говорят про демократию, свободу слова, право, мнения и т.д. Однако люди продолжают формировать свои представления о мире на основе вторичных («кто-то сказал мне…»), полуправдивых или откровенно ложных данных. Эта ситуация распространилась на все стороны общественной жизни: не только на повседневные политические и жизненные дискуссии, но и на бизнес, экономику, политику, международные отношения, науку, технологии и так далее.

Экран несет в себе и другую опасность – это консенсус, в основе которого лежит согласие. Это постоянная попытка прийти к консенсусу на базе следствия экрана, экранизированного зрения, которая ведет человека к психиатрии. Если люди постоянно будут приходить к консенсусу и договариваться, что красное мы теперь называем зеленым, то так все станут дальтониками. Слишком часто консенсус в отношении поверхностных лозунгов и концепций скрывает неясность, и даже поляризованный взгляд на содержание этих слов.

Что мы получили благодаря консенсусу? Наука, помимо всего прочего, стала своего рода симуляцией. Без четких концептуальных различий ничто не может быть проверено, подтверждено или опровергнуто. Вместо этого мы получаем иллюзию, консенсус по диктату, в котором различие риторически отрицается или скрывается. Мы могли бы подумать, например, что ручка стала носорогом, но это просто иллюзия, изменение в общепринятом языке, ошибочно принимаемое за изменение в реальности. И в настоящее время груды этих иллюзий на базе консенсуса превращаются в устоявшиеся конструкции, которые называются симуляциями. Поскольку люди продолжают соглашаться, они продолжают искать причинно-следственные связи между всеми этими бессвязными объектами. В результате некоторые из этих конструкций кажутся обществу «доказанными» поскольку постулируемые объекты связаны наблюдаемым образом, но полученное в результате знание слишком неточно, чтобы быть научным.

Например, в психологии люди якобы смогли доказать друг другу, что человек ограничен нейрофизиологическим уровнем, и что разум — это мозг, а мозг доступен для наблюдения учеными. Это убеждение, конечно, неверно: у человека ещё есть уровень психики, существует и духовная составляющая (уровень «Я»). Но если сегодня взять подавляющее большинство психологов в мире, они в разговоре будут доходить только до антропологического и нейрофизиологического уровня. А как только речь зайдёт о психологии, если не все, то очень и очень многие скажут, что это слишком эфемерно и не совсем научно… А ещё – дескать, у человека и «Я» отсутствует как таковое… Сегодня мы ясно видим, что очень многие ученые подходят к вопросу именно так, как описано выше. Жан Бодрийяр, как всегда, попал в самую точку, описывая происходящее в современном мире:

«…ловушка этих множественных идентичностей, этих множественных существований, этой передачи «интеллектуальным машинам» — машинам для игры в кости, а также машинам сетей—состоит в том, что после исчезновения общего эквивалента все новые возможности эквивалентны друг другу и, следовательно, взаимно нейтрализуют друг друга. Эквивалентность все еще существует, но она больше не является эквивалентностью органа наверху (эго)…». («Интеллект зла или пакт ясности», Жан Бодрийяр).

В основе консенсуса лежит выгода: так будет выгодно всем. Иллюзорный консенсус предлагает как иллюзорную выгоду, иллюзию социального консенсуса, так и реальную выгоду, избегание стресса и сомнений. То есть экран позволяет выгодно мыслить – так, как удобно человеку в определенный момент времени. В то же время экран позволяет (или даже вынуждает) человека менять свое мнение по мере изменения ситуации, поскольку меняется и информация, на которую он реагирует. Человек при этом становится «многоликим», «гибким», потому что экран определяет воспринимаемую реальность, на которую он ориентируется. Экран дает много информации, и человек может выбрать ту, которая ему выгодна, и проигнорировать ту, которая ему не выгодна. Определенный вид психического безумия, модель самовоспроизводящихся иллюзий и квази-галлюцинированных реальностей, таким образом, становится общим человеческим состоянием. То есть: опасность экрана в том, что он ведет к дестабилизации психики человека.

Результатом является не исчезновение реальности, а полное несоответствие между воспринимаемой реальностью и действительной средой, в которой живут люди. Гиперреальное мышление позволяет легко сказать, что «черное – это белое», или что «черное и белое – это серое», что реальных различий не существует. Это отнимает у понятий функцию сортировки объектов в мире. Когда кто-то говорит, что «черное – это белое», он теряет всю систему ориентирования в мире. Мы могли бы привести такой пример: человек выбирает карту Нью-Йорка, потому что эта карта кажется ему наиболее привлекательной, но использует он ее для передвижения по Парижу. Несомненно, очень скоро этот человек заблудится или и того хуже – попадет в аварию. Сегодня в мире такое происходит постоянно – когда люди используя инструменты, выбранные по совершенно неправильным причинам, сталкиваются с действительностью, которая не соответствует их моделям. А столкновение с действительностью может быть весьма болезненным.

В гиперреальности человек, использующий неправильную карту, привыкает к ней, поэтому постоянно теряется и постоянно попадает во всевозможные аварии. Тем не менее, человек никогда не сомневается в своей карте, и объясняет свои неудачи некой судьбой, «несправедливостью жизни», или на основе других гипотез ad hoc, составляющих часть его мировоззрения. Возможно, человек убеждает себя в том, что он сам по своей сути ущербен и поэтому с ним случаются несчастные случаи, или что какая-то невидимая сила снова и снова саботирует его стремления. На самом деле, все несчастные случаи в жизни человека связаны с экраном и с неспособностью человека смотреть на мир вне его. Так, мнение человека формируется на базе выгоды под воздействием экрана. И человек смотрит на мир посредством переработанной информации, которая не имеет никакого отношения к действительности. Мнение, основанное на недостоверной информации, еще никого ни к чему хорошему не приводило.

Мы рассмотрели, как формируется экран и каковы последствия его воздействия на людей. Возникает вопрос: зачем кому-то это нужно? Ответ лежит в самом человеке. Вся машина гиперреальности (а ее продуктом, как помните, является экран), возникла в контексте социального конфликта и кризиса, чтобы взять людей под контроль и управлять ими, чтобы сделать всех тем самым бесхозным стадом, то есть сделать их дураками. Гиперреальность – эффективное средство обезвреживания сил, которые в противном случае могут подорвать социальный контроль. Дело в том, что люди с соответствующим статусом (например, бизнесмены) требуют от государства бóльшего, их трудно контролировать, а вот массы – намного проще. Категория дураков уязвима и беспомощна, они не обладают силовым компонентом или не могут его использовать. Беспомощные люди, ничего не знающие и ни на что неспособные, никогда не смогут поменять существующий порядок. Преобладающая масса дураков является естественной социальной страховкой, обеспечивающей сохранение установленного порядка.

Перевод статьи "The Screen: Product of the Hyperreality Machine" для журнала Baudrillard Now