Костя Щоборев. Мандрагора
Если бы Ад существовал, он бы выглядел как Петербург в +30.
Жара стояла несусветная. В старые окна комнаты было невозможно смотреть: солнечные лучи отскакивали от обоих стекол, выжигая сетчатку глаза и случайно попавшихся на пути этих смертоносных зайцев мух. В пространстве между рамами постоянно валялся кто-то дохлый, Костя каждый раз удивлялся, как они вообще туда попадают при условии, что окна он открывает редко.
Зато сейчас форточка была нараспашку. За окном шелестела листва пары дворовых деревьев, и, если не обращать внимание на шум улицы, пробивающийся через небольшую арку, могло показаться, будто он где-то за городом. Или в Кисловодске. Или где-нибудь на море. Костя откинулся на спинку хлипкого стула, задрал голову и мечтательно прикрыл глаза. На море хотелось особенно сильно, но денег хватало только на Финский залив. И то они стремительно уменьшались, надо было что-то делать. В таком большом городе можно было найти какие-никакие дела, но температура в плюс тридцать, по всей видимости, выжгла из всех желание пакостничать.
Комната медленно прогревались, солнце выжигало последние остатки кислорода, и Костя сначала стянул с себя вспотевшую майку, а потом решительно подошёл к видавшему виды шкафу. Если не найдет себе дело, то хотя бы прогуляться, в этой жаре даже думать невозможно, а уж существовать тем более. О том, чтобы надеть любимую широкополую шляпу, речи не было, но если не прикрыть голову ничем, можно схватить солнечный удар, особенно с такими темными волосами. Где-то в глубине у него кажется валялась кепка, и Костя чуть ли не залез в шкаф целиком, пытаясь ее найти.
Спустя десять минут перед ним на кровати лежала злополучная кепка, бежевые шорты-бермуды и нежно-голубая майка. Когда-то она была белой, а потом в стиралке все перемешалось и пришлось привыкать к новой цветовой гамме старых вещей. Костя вздохнул. Одеваться как придурок желания не было, но июльская жара не оставляла других вариантов. Почему +30? Почему не +15?
Ещё через десять минут он уже шел по улице, запихав паспорт с ключами и телефоном в карманы бермуд. На улице дышалось почти так же паршиво, как и в комнате, идти куда-то в конкретное место не хотелось. Хотя если вдруг где-то найдется кондиционер, он туда пойдет как миленький и наверняка просидит до самого вечера.
А пока такое место не попалось на пути, можно было купить лимонад из холодильника и идти уже с ним. С такими мыслями Костя нырнул в полуподвал ближайшей кофейни, надеясь, что помимо горячего рафа с миллионом добавок на альтернативном молоке там найдется и что-нибудь холодное. Зашёл - и только потом понял, что-то это не кофейня. Точнее, кофейня, но не совсем.
Он видел это место уже миллион раз наверное. В любую погоду, в сплошную стену дождя, в пронизывающий ветер с канала, в такую невероятную для северного города жару, его встречали разноцветные горящие слова: “Мандрагора”, “гадания и кофе”. Костя всегда брезгливо отворачивался от завёрнутые в буквы ламп и кривился, думая о том, как же там воняет индийскими благовониями - все эзотерики города почему-то считали своим святым долгом поставить у входа что-то невыносимо воняющее. Поддерживали атмосферу загадочности, видимо.
В кофейне правда чем-то пахло, но не благовониями, а куда более мягким и интересным запахом. Костя даже повел носом, прежде чем понял, что делает. Внутри было сумрачно и прохладно - как будто из прожарившейся улицы центра вышел прямиком в лес. С потолка свисали нитки и ленты, в которых путались ловцы снов и что-то ещё. Над дверью висела “музыка ветра”, хотя Костя не услышал перезвона, когда вошёл. Вдоль стен расположились полки с классическим для “магии” вещами, стояло несколько темных деревянных столиков, а в конце небольшой комнаты за прилавком обнаружилась совсем юная девушка в платке.
Она почему-то смотрела на вошедшего таким внимательным изучающим взглядом, что Костя немного растерялся, хотя с ним такого почти не бывало. Он подошёл ближе к стойке и прочистил горло.
- Есть что-нибудь холодненькое? На улице жара такая, что асфальт скоро потечёт.
Девушка сонно моргнула, и весь флер загадочности с нее куда-то слетел. Обычная девчонка в летнем Питере каких пруд пруди, восточная внешность, темная в сравнении с коренными петербуржцами, света солнечного годами не видевшими, кожа. Платок этот дурацкий совершенно бешеной расцветки, однотонная майка, зато бусы цветные чуть ли не до пола. Классический набор, в общем.
- А у нас холодильник сломался, - бодро мявкнула девчонка и засмеялась, но не кристальным перезвоном, какого можно было от нее ожидать, а куда более глубоким и заразительным смехом. Костя и сам разулыбался - хотя казалось бы, какие для этого причины. - Вот, жду мастера. У меня брикет мороженого остался, не растаял еще, могу в кофе кинуть, будет глясе.
Он чуть не брякнул “хуясе”, сдержался, но бариста посмотрела на него с такими смешинками, будто в голове у него прочитала эту дурацкую рифму. Такие люди иногда находятся совершенно внезапно: с ними легко, просто, и общий язык находишь с полу… ну, хуясе.
- Давайте свое глясе, - махнул рукой Костя. В полуподвальном помещении, освещённом только парой тусклых лампочек, было намного приятнее, чем на адском пекле снаружи. Можно было и тут посидеть.
Девушка деловито кивнула, почесала затылок, просунув под свой яркий платок, и принялась делать кофе. Костя от нечего делать уселся за барную стойку рядом и принялся ждать модный напиток, состоящий из горячего кофе и ледяного куска мороженого.
- Вот, готово! Ваше гляс-се, - покачав головой, наконец заявила бариста. - Пейте не обляпайтесь. За непредвиденные шоколадки скидку сделаю.
- Ну, неполадки, - вздохнула она. - Технические шоколадки. В смысле, ты этого не слышал? Ты где жил все это время, под камнем? Небось и интернета нет.
Такого оскорбления Костя стерпеть не мог. Он взял свою чашку, в которой действительно бултыхался здоровенный кусок мороженого, и свёл брови.
- Есть у меня интернет, я в твиттере сижу. Про шоколадки не слышал, но и ты наверное про картошку с пюрешкой ничего не знаешь.
Девушка удивлённо моргнула, а потом совсем расхохоталась.
- Ладно, твиттерский! Рассказывай, какими судьбами сюда попал и кто ты по жизни вообще.