Тонкая настройка Вселенной
В университетском городке было невероятно тепло. Лето уже вступило в свои права, выгнав студентов из душных аудиторий, где веками до них точно такие же студенты точно так же тщились найти ответы на главные вопросы вселенной, а потом, с первым дуновением теплого ветра, тут же забывали, о чем только что думали и рвались жить собственную жизнь, никак не связанную ни с сухими формулами, ни с выверенными понятиями, ни с чем, что включало в себя теоретическую науку. В каменных стенах здания оставались лишь те, кто обладал невероятной силой воли перед событием, называемым “человеческая жизнь”. Избранные вечно корпеть над листами бумаги и скучными учебниками в попытках найти собственные ответы на давно волнующие человечество вопросы.
Впрочем, профессору Дэниелсу, тоскливо смотрящему в окно на шелестящие новыми листьями ветви деревьев, сейчас больше всего хотелось выбежать на улицу и отправиться куда-нибудь подальше от своей работы - например, в ближайший паб, где по четвергам на эль была скидка, а по пятницам обычно выступала какая-нибудь кавер-группа среднего пошиба. Он сел бы на свое любимое место в углу, а бармен Энди, изображая шотландский акцент, спросил бы, как у профессора денечек. Это был бы славный, хороший вечер, без тоскливых воспоминаний о человеке, про которого он позабыл давным давно.
- Профессор? - молодой студент, Алекс Уорхол, с фамилией как у самого известного в шестидесятых художника, торопливо переминался с ноги на ногу и явно тоже хотел оказаться где-нибудь в другом месте, да хоть в том же пабе, о котором мечтал Дэниелс. По лицу этого высокого и бледного юноши уже было видно, что из этих стен он уже никогда не выйдет - не навсегда, по крайней мере. За годы преподавания профессор Дэниелс научился разглядывать в своих студентов будущих ученых. Был в их глазах особенный азарт, неумолимое желание двигаться вперед, их не страшили ни ошибки, ни нерешенные еще формулы. Наоборот, такие задачи давали им сил двигаться дальше. У Алекса помимо этих качеств было еще одно, и встречалось оно в университетской среде немного реже: он очень цеплялся к словам. Поэтому когда профессор Дэниелс обронил на одной из лекций фразу про письма, которые приходили ему в молодости, Алекс тут же уцепился за нее и попросил рассказать подробнее.
- Да-да, - закряхтел профессор, взяв чашку с чаем со столика рядом с креслом, в котором сидел, и поспешно отвернулся от окна. Ветви деревьев продолжили качаться, каждую секунду создавая на полу кабинета все новые узоры из света и тени. Он крепко задумался, пытаясь понять, с чего стоит начать, а потом махнул рукой и решил рассказать все как есть.
- Эти письма начали приходить ко мне, когда я был еще совсем юным. Не знаю уж, почему именно мне, тогда я еще не защитил магистерскую и ученым полноценно считаться не мог. Но этому человеку… к сожалению, я не помню его фамилии, он никогда не рассказывал про себя, только писал инициалы на конверте. Так вот, ему, похоже, не было дела до того, достиг я уже чего-то или нет, он непременно хотел знать именно мое мнение.
Воцарилась тишина. Алекс Уорхол сидел в кресле напротив своего учителя так, будто был готов сорваться и побежать куда-то - колени расставлены, ноги напряжены, руки уперлись в сиденье. Он явно ждал поразительной истории, но профессор Дэниелс не был уверен, что его история из таких. Честно говоря, даже спустя столько лет он не был уверен, как к ней относиться.
- У этих писем был весьма напряженный тон, - продолжил он. - В каждом из них этот человек просил меня разобраться в несостыковках, которые он обнаружил, но эти несостыковки касались фундаментальных цифр в нашей вселенной. Скорость света, гравитационная постоянная… он утверждал, будто они должны быть иными, и что в нашем научном журнале вероятно закралась какая-то ошибка. Но как будто этого было мало, он прикладывал к каждой названной цифре свое доказательство на отдельных страницах - целые формулы, доказывающие абсолютно неправильную постоянную.
- После третьего письма я решил, что он надо мной смеется. Я подумал, что кто-то из однокурсников разыгрывает меня, чтобы принести мои ответы профессорам и показать, что я далеко не такой умный, каким себя считаю. Я перестал ему отвечать… но человек продолжил мне писать. Я хотел выкинуть его следующее письмо нераспечатанным, но любопытство пересилило, и я прочитал его. Потом следующее. Их было совсем немного, меньше десяти в общей сложности, но с каждым новым письмом его тон становился все отчаяннее. Наконец, он совсем перестал мне писать, и я так и не узнал, кем был этот человек и что с ним стало потом.
Ветер за окном стал сильнее. Игра света и тени на полу превратилась в мешанину разных оттенков. Университетский двор совсем опустел - поскольку был четверг, большинство молодых людей скорее всего направились в ближайший паб.
- Может, это был просто сумасшедший, - подал голос Алекс после долгой паузы. - Звездочет-любитель. Не все хорошо умеют обращаться с математикой.
- Это правда, - согласился профессор Дэниелс. - Я и сам так думаю. Но иногда… иногда я вспоминаю то, что меня так поразило в его вычислениях. В его письмах не просто ни одна цифра не совпадала с реальной в нашей вселенной, они даже не приближались к нужным параметрам. И все же, в его вычислениях была та простая логика, которую мы бы посчитали элегантным решением задачи. Тогда мне было трудно постичь эту логику, потому что я знал, какими должны быть его цифры, и я малодушно решил, что он либо издевается, либо просто очень глуп. Загвоздка не в том, что он пришел к неверным решениям, а в том, что в своих вычислениях он не допускал ни малейшей ошибки.
- Ну, как правило, я стараюсь вообще об этом не думать, - усмехнулся профессор. - Это просто странное происшествие, которое случилось со мной давным давно. Может, это действительно была чья-то шутка. К сожалению, письма были утеряны, и у меня нет возможности посмотреть на них с высоты своего опыта. Может, эти расчеты не были так уж элегантны.
В тихом и пространстве старого кабинета, заполненного деревянной мебелью позапрошлого века, внезапно завибрировал телефон. Алекс потянулся к карману, посмотрел на экран своего смартфона, и виновато развел руками, поднимая глаза к профессору.
- Это была занимательная история, большое спасибо, что поделились ею со мной. Но мне пора бежать. Я надеюсь, вы не обидитесь.
- Ну что вы, - махнул рукой Дэниелс. - На улице такая погода, что грешно оставаться в помещении - если вы простите мне такую формулировку. Бегите. Я и сам хочу прогуляться.
Однако после ухода студента он на какое-то время еще остался в кабинете. Ходил кругами, помешивая сахар в чашке, смотрел то на маленькие чайные волны, то на качающиеся от ветра деревья. Никуда эти письма не терялись, просто показывать их было некому. Формулы неизвестного человека все так же были точны и элегантны, но чем дольше профессор Дэниелс смотрел на них, тем больше у него росла уверенность, что они, как и тот, кто их написал, просто не принадлежали этому миру. Многомировая интерпретация подразумевает, что Вселенных существует огромное множество, и не во всех из них так называемая тонкая настройка одинакова. Может быть, случайный путешественник оказался гостем в чужом мире, но тот оказался похож во многом, за исключением этих цифр. Может быть, он писал именно профессору Дэниелсу, потому что знал его в своем мире. Вернулся ли он обратно к себе домой или отправился дальше в безумное приключение по другим мирам? Теперь этого уже никто не узнает.
Допив наконец чай, профессор принял решение отправиться в паб. После таких размышлений ему срочно нужно было восполнить процент привычного в его мире - привычный притворный шотландский акцент бармена Энди, привычный эль по скидке. Привычный запах лета, прочно поселившийся на улицах их городка. Ответов на некоторые вопросы он уже никогда не узнает. Иногда с этим нужно было просто смириться.