Пиноккио. История деревянной куклы
В одном королевстве жила фея - совсем молодая и неопытная, но очень могущественная. Чудеса слетали с кончиков ее пальцев как капельки воды после купания, и часто она бродила по лесам, развлекаясь тем, что перекрашивала незадачливых кроликов в разные цвета и подражала пению птиц. Но особенно хорошо ей давалось чудо жизни - если вдруг фея видела оголодавшего ежика или косулю со стрелой в сердце, она тотчас могла поправить их состояние, и звери радостно прыгали вокруг нее, благодаря за помощь.
Однажды ей довелось попасть в прибрежный город, где произошло большое несчастье. Сильный шторм разрушил несколько домов и унес жизни горожан. Сил феи не хватило бы, чтобы спасти их, да и искать людей в глубоком море - та еще задачка. Поэтому она решила найти самого несчастного человека и помочь ему.
Она нашла у берега Джеппетто, мужчину, который от горя за одну ночь превратился в старика. Его черные как смоль волосы были теперь седыми, и стоял он, согнувшись в три погибели.
— Почему вы здесь стоите? — спросила фея, ведь остальные жители, погоревав, разошлись по домам.
— Мои жена и маленький сынок погибли, и я не знаю, зачем больше жить.
Он пробормотал это так тихо, что фея едва услышала его своими маленькими ушками. Но когда она услышала, то поняла, что нашла самого несчастного человека в этом городе.
— Я не могу спасти их. Но могу подарить вам нового сына.
— И откуда же вы его достанете? - спросил старик, оглядев фею. Но та, не смутившись ни на мгновение, махнула рукой в сторону остатков того, что было совсем недавно чьим-то домом.
Так, с помощью первого важного Чуда, на свет появился Пиноккио, что означало "деревянный мальчик".
Пиноккио был странным мальчиком. Конечно, он был сделан из дерева, но на этом его странности не заканчивались. Он не чувствовал ни жара, ни холода, что совсем не хорошо, когда ты деревянный. Однажды он спалил себе кончик носа, засунув его под котел с едой, и Джеппетто пришлось взять напильник, чтобы бедный Пиноккио не ходил с черным угольком вместо носа. Еще Пиноккио совсем не понимал, почему дети на улице то и дело пинают друг другу мяч - и хотя мысли были его собственными, проговаривал он их ровно и медленно как механическая игрушка.
Джеппетто спросил об этом фею, когда она заглянула проверить, как поживает ее новое творение, но та только пожала плечами в ответ. Она вдохнула в промокшую деревяшку жизнь, но совсем не знала, что будет с ней дальше. Откуда же Пиноккио знать, что такое чувства, если он про них ничего не знал? Его просто нужно научить.
Но фея не призналась старику, что при взгляде на Пиноккио по ее спине и по всем голубым крылышкам пробежал холодок. Она сделала живое из неживого - этим стоило бы гордиться, потому что даже от других фей она не слышала о подобных чудесах. Но рассказывать о таком почему-то никому не хотелось.
Навещая Пиноккио во второй раз, фея нашла его сидящим в поле и смотрящим вдаль. Он сидел недвижимо, не покачиваясь и не моргая, случайная бабочка села ему на кончик острого носа, думая, что это кусок деревяшки. Конечно, так оно и было, но... фея поежилась, в очередной раз думая, что сотворила своими руками нечто странное.
— Здравствуй, Фея, — уважительно, но без всяких эмоций произнес Пиноккио. Фея вздрогнула от этого неживого голоса и присела рядом.
— Что ты делаешь? — спросила она вместо вопроса, который крутился у нее на языке. "Что ты здесь делаешь? — хотелось спросить ей. — Почему я нашла тебя в этом пустом поле, в котором чувствуется куда больше жизни, чем в тебе?".
— Отец расстраивается, когда смотрит на меня, и я решил, что будет правильно оставить его на некоторое время.
Фея промолчала. Она подозревала, что ее Чудо может расстроить — предприятие было рискованным, и она предупреждала Джепетто о последствиях. Но тот был слишком сильно разрушен горем после смерти своей семьи, чтобы принимать правильные решения — теперь она это понимала.
— Он расстраивается, потому что я не похож на других людей, - продолжал тем временем Пиноккио своим невыразительным и прямым как палка голосом. — Возможно, он жалеет, что попросил меня у тебя.
— Это не так, — возразила ему фея. — Он очень просил о твоем появлении. Но мы — те, кто мы есть, и ты — тот, кем родился.
— А если бы я захотел стать человеком?
— Тогда тебе пришлось бы забрать сердце у того, кто тебя любит, — произнесла фея.
Сама того не ведая, она совершила второе Чудо — вложила в слова второй смысл.
Джеппетто любил своего деревянного сына, невзирая на его вид и странное поведение, отчаянной любовью человека, потерявшего все. Он находил в Пиноккио странный смысл своей остывшей жизни, просыпался ради него по утрам и поднимался со своей хилой кровати. Он не опускал руки, когда Пиноккио чего-то не понимал или делал что-то неправильно, и всегда был рядом, чтобы помочь и объяснить.
Пиноккио знал, что его отец хотел бы — очень хотел — чтобы он стал настоящим мальчиком.
Но также Пиноккио знал, что его отец — единственный во всем мире человек, который его любит. Конечно, была еще и Фея, но она относилась к нему с осторожностью. Пиноккио плохо разбирался в человеческих чувствах, ведь он никогда не испытывал их, но любовь Джеппетто ощущалась всем его деревянным телом как своеобразный щит, ограждающий его от остального мира.
Хотел бы он сам узнать, что такое любовь? О да, еще как. Люди и животные вокруг Пиноккио, казалось, общались по правилам, неизвестным для него, но таким очевидным для них. Он подозревал, что все дело в чувствах, и от этого ощущал себя оторванным от других живых. Они редко руководствовались логикой и расчетом, но при этом были... были...
Пиноккио не знал слова, которым можно было бы объяснить все это. Но он очень хотел почувствовать.
И не было у него никого на плече, чтобы объяснить, почему выбранное им решение - неправильно.
Топор в его руках не дрогнул, рассекая живую плоть. Джеппетто не раз показывал своему сыну, как нужно колоть дрова, и Пиноккио не увидел разницы. Захрипев, старик упал на колени, и схватил Пиноккио за руку, пытаясь что-то сказать. Но затих, когда деревянные руки раскрыли грудную клетку, чтобы достать влажное и еще бьющееся сердце.
Оно завораживало. Не умея чувствовать, Пиноккио все равно мог понять, когда его глазам открывается что-то красивое. Налюбовавшись вдоволь, он приподнял рубашку и засунул сердце в выемку, которую усердно вытачивал в своей груди накануне.
И мир внутри его маленького тела взорвался потоками ярких чувств.
— Что же я наделал! — воскликнул Пиноккио, и глаза его зажмурились, чтобы не видеть ужасающую картину. Он хотел бы заплакать, но не мог: человеческое сердце дало ему чувства, но совсем не поменяло чудесным образом его деревянное тело.
Как же он мог? Ведь Джеппетто был его отцом, заботился о нем, любил его! Пиноккио тут же возненавидел все свои чувства, ради которых ему пришлось совершить ужасное, и Фею, которая присоветовала ему это сделать. Кровь впитывалась в его деревянные руки, его тошнило от запаха и отвращения к себе, и Пиноккио кинулся к умывальнику, чтобы поскорее стереть с себя все следы страшного преступления.
Он хотел бы вырвать сердце из своей груди, но испугался что умрет тогда насовсем. И глядя на остывающее тело своего отца, Пиноккио пообещал себе две вещи: что он найдет способ избавиться от чувств и что убьет Фею как только увидит ее снова.
Веками Пиноккио искал этот способ. Спрашивал важных кудесников, читал древние книги. Когда нужная ему книга оказывалась в чужом дворце, он собирал армию и захватывал все королевство. За ним вилась длинная нить разрушений, крови и смертей.
И, страдая от всех этих бесчинств, он двигался дальше, поддерживаемый одной только мыслью: все это закончится, когда он сможет найти лекарство от отравляющих его жизнь чувств.
Но способ все никак не находился, все книги были перечитаны и сожжены, все кудесники — допрошены и убиты. И тогда фея появилась перед ним, такая же тоненькая и изящная, как столетия назад, и голубые крылья ее трепетали на ветру так красиво, что Пиноккио тотчас же захотелось из изорвать. Он помнил о своем намерении убить ее как только увидит, но теперь он понимал, что фея может быть его единственным спасением. Она вложила в его деревянную голову ту страшную идею, и только она сможет помочь избавиться от всех этих огромных чувств.
Рыдая, он упал к ее ногам, и фея отечески положила руку на его голову. Она знала, что нужно сделать, но сердце ее разрывалось от боли за существо, которое она сама же и создала.
— Я столько совершил, лишь бы не знать, каково это — чувствовать! Я так хочу, чтобы всего этого больше не было!
— Мой милый Пиноккио, — прошептала она. — Теперь ты узнал, что означает быть человеком. Жить в плену своих эмоций и каждый день пытаться сделать так, чтобы не они управляли тобой, а ты — ими.
Она протянула руку и вытащила сухое, омертвевшее сердце старого Джеппетто из груди Пиноккио. И вместе с чувствами ушла и его жизнь.
Так было совершено третье, и последнее, Чудо: фея забрала жизнь, которой никогда не было.
Кто-то может сказать, что это всего лишь сказка, а я скажу одно: добрые дела, совершаемые чудесами, никогда не заканчиваются хорошо.