ЛИТЕРАТУРА
Петя Журавлёв
Пламенное солнце января
О. Мандельштам, «Шум времени»
После падения царской власти в 1917 году по русской художественной мысли прокатилась сильная волна переосмысления прошлого, главной целью которой являлось формирование прочного обновлённого образа дореволюционной России. Новые писатели в новой России стремились создать свою собственную мифологическую систему, в которой нашлось бы место как героям, так и злодеям, как раю, так и аду, как началу, так и концу. Характерными произведениями, которые можно было бы отнести к периоду этой волны, можно назвать «Одесские рассказы» И. Бабеля, так как в них автор создаёт (можно даже сказать, выковывает!) образ крепкого еврейского мачо, вершащего правосудие, по выражению автора, «холодными потными руками». Воспоминания Б. Пастернака «Воздушные пути», в которых создаётся образ потока сознания культурной интеллигенции постреволюционного периода, образ столкнувшихся классов и идей, которые выскочили из этой искры, и роман «Город Эн» Л. Добычина, модернистскую сказку, в которой прошлое спаяно вспышками памяти в месте, где нет пространства. За эту книгу автор был подвергнут травле, роман не переиздавался до 1989 года, хотя и был издан в 1936 году.
Однако из этого ряда ярко и пестро выделяется автобиографический сборник 14 эссе О. Мандельштама «Шум времени». Самая идея осмысления окружающей действительности через ассоциативные образы была революционна. Художественная суть сливается с повествованием, грубо говоря, сюжет становится фактическим художественным смыслом, высказыванием наблюдателя разной жизни. Роль рассказчика в этом произведении минимальна, что идеально соответствует задаче автора - передать читателю не себя, а среду вокруг, звуки и символы. В каждом эссе задается своя автобиографическая тема, формируется центральный образ, вокруг которого группируются разнородные впечатления и воспоминания. Так, в одной из последних новелл, один лишь крик, обращенный к извозчику и случайно услышанный автором на улице, вызвал в рассказчике ряд воспоминаний, связанных с его литературным учителем - В. В. Гиппиусом, «воспитателем литературной злости».
Мне кажется, что у каждого человека есть ряд запомнившихся ему образов из детства и юности, которые определили эти периоды его жизни. Песни, звуки, просмотренные фильмы, здания, деревья, машины - да что угодно, лишь бы то, что запомнилось. Ощущения, неважно болезненные или нет, прогулки, неважно содержательные или нет и тд. - всё это содержит в себе человека. Память - это и есть сама автобиография, которую необходимо осмыслить и высказать, создать объёмный образ, который бы включал в себя меньшие. Для меня один из самых сильных таких образов - это колокола Рождественского монастыря, рядом с которым я живу и сейчас. Когда-то в детстве они меня раздражали, поскольку мне казались их звуки рваными и слишком «чугунными», даже злыми. Я не слышал их мелодии, это было что-то разорванное и неосознанное. Относительно недавно я стал улавливать ровный и мирный звук, звук прочный и ласковый. Наверное, я повзрослел и начал стараться видеть красоту. Моя мама сказала мне, когда я ей пожаловался на рваные звуки колоколов, что когда-нибудь я пойму, почему она им так радуется. Теперь я понял.