Слепой кастинг. Творческй эксперимент или явление новой этики?

Театральные эксперименты утверждать на роли исторических персон и литературных героев актеров другой расы или пола давно стали мейнстиримом. Темнокожая Дэни Бэнтон в роли Наташи Ростовой, Кобна Холдбрук-Смит в роли Лаэрта в шекспировском «Гамлете» с Камбербэтчем. Или отечественный пример, «Бесы Достоевского» Константина Богомолова, где Александра Ребенок играет Ставрогина. Интересно, связано ли такое решение в мире кино и театра с формированием новой этики, призванной поддержать в борьбе за свои права различные движения? В поддержку нового номера журнала Art MUSE, посвященного вопросам этики и эстетики, попробуем разобраться.

«Новая этика» появилась в 1900 году в Германии как движение, объединившее реформаторов и активистов по защите прав женщин. Идейным вдохновителем стала немецкая активистка и сексуальная реформаторка Хелен Штёккер, позже к ней присоединилась политик Мария Лишневска.

Философия новой этики развивалась через осмысление трудов Ницше, призывающих к переоценке всех ценностей и отказа от старых норм в пользу сверхнового. «Новая этика» транслировала любовь как наивысший приоритет, объединяющий духовное и физическое. Она способствовала гармоничному развитию разных сфер жизни: семьи, работы, материнства. Ее принципы требовали равенства между мужчиной и женщиной в части экономических вопросов, образования, выбора профессии и т.д.

Эдвард Скидельский, лектор Эксетерского университета в Великобритании, специализируется на моральной философии. В своей статье, опубликованной в Медузе, вспоминает дело Майи Форстейтер, которая потеряла работу из-за высказывания: «Половая принадлежность человека — непреложный биологический факт». Дело стало громким, благодаря поддержке писательницы Джоан Роулинг. «В наши дни любой, кто имел неосторожность высказаться хоть сколько-нибудь полемически по вопросам трансгендерности, расы, инвалидности, политической ситуации на Ближнем Востоке, а также по целому ряду других вопросов, рискует не только потерять работу, но и подвергнуться угрозам и оскорблениям, а возможно, даже предстать перед судом.» - пишет в своей статье Скидельский.

Главная мировая опасность в формировании новых этических канонов, по мнению Скидельского, - это преобразование классической толерантности, которая предполагает отстаивание права на существование даже тех идей, которые кажутся ошибочными, на пассивное «приятие», требующее безоценочного состояния и «терпимость», как форму компромисса. При подобном подходе в массовом сознании наоборот формируется позиция радикальной «нетерпимости», способствующей росту агрессии против свободы, в том числе свободных дискуссий.

В России подход к социальному неравенству формата «новой этики» на государственном уровне решается методом подавления. А казалось бы, у многонациональной страны, населенной множеством этносов и культур, часто с непохожими системами ценностей и различным вероисповеданием, принципы толерантности должны стать культурным кодом. Как пишет в статье на той же Медузе доктор социологии Анастасия Новкунская: «Гендер, сексуальность, возраст, класс, этничность, религиозные представления, инвалидность и другие социальные характеристики и сами по себе, и в различных сочетаниях становятся основаниями для дискриминации и неравенства — как на структурном уровне, так и на уровне повседневного взаимодействия.» При этом великий и могучий множится неологизмами, среди которых харрасмент, абьюзер, буллинг, боссинг, бодишейминг и другие.

Но, вернемся к явлению «слепого кастинга».
Как говорит Википедия, «color-blind casting» или дальтонизм - это нетрадиционный кастинг, интегрированный кастинг или слепой кастинг. Там же приведены примеры использования метода слепого кастинга в кинематографе, начиная с 1865 года, когда в фильме «Доктор Живаго» главную роль сыграл египетский актер Омар Шариф. Всего на сайте приведено 85 примеров, я посчитала. Безусловно, на деле их гораздо больше.

Интересно, что метод нетрадиционных кастингов возник почти на сто лет позже, чем «новая этика». Нестандартная идея пришла в 1986 году как вариант решения и изучения проблем расовой дискриминации в театре, кино и телевидении. Сейчас в публицистике можно встретить новый термин - «инклюзивный кастинг». Надо сказать, что критика неоднозначно встретила подобные творческие эксперименты. Противники утверждали, что это ставит под угрозу историческую точность. Американская Гильдия драматургов даже выпустила документ, в котором считает подобный подбор актеров «без содержательных консультаций с писателем не только аморальным, но и юридическим нарушением». Важное заявление сделал драматург Август Уилсон в своей речи, сказанной в 1996 году: «Это нападение на наше присутствие и нашу сложную, но почетную историю в Америке; и это оскорбление нашего интеллекта, наших драматургов и нашего многочисленного и разнообразного вклада в общество и мир в целом». При этом Уилсон призвал кино и театральные институции создавать искусство не адаптированное для отдельных социальных групп, а рассказывать их собственные истории.

Кстати, были случаи, когда благая идея использования слепых кастингов терпела неудачу, и случаи, когда запланированная поддержка, оборачивались громким провалом. Так, например, получилось с экранизацией романа Салли Руни «Нормальные люди», когда на роль трех антигероев назначили цветных актеров.

Почему же современные режиссеры и кастинг-директора применяют в своей практике методику «слепого кастинга»?

Киноиндустрия построена на мифологии, что у всех есть шанс избавиться от анонимности и войти в киноисторию. От актерского состава зависит финансирование, продвижение и привлечение аудитории к фильму еще до того, как отснят первый кадр. Мартин Скорсезе о своем кастинг-директоре Эллен Льюис, с которой он постоянно работает с 1990 года, сказал: «более 90 процентов картины - это кастинг».

В системе голливудской старой школы кастинг был основан на подборе внешности актера и соответствующим типом персонажа. Если актер выглядел как герой, его брали на роль героя; если как злодей, - на роль злодея. И, вероятно, на всю карьеру становился заложником одной роли . Помню, как на «Тавриде-Арт» актриса Катерина Шпица рассказывала, что мечтает сняться в роли неблагополучной пьющей матери, но из-за миловидной внешности ее приглашают на другие роли.

Журнал Сноб спросил Александру Ребенок, которая сыграла в постановке Константина Богомолова «Бесы Достоевского» Ставрогина, какая у нее была первая реакция, когда режиссер предложил сыграть мужскую роль. Актриса ответила, что ей было страшно, «но, с другой стороны, я понимала и желание Богомолова сделать так, чтобы все работало на общий смысл, чтобы текст был прочитан и услышан заново».

В «Лире» Богомолова Роза Хайруллина, которая собственно и играла Короля Лира, получила «Золотую маску» ,при чем в категории «Лучшая женская роль». Премьера спектакля состоялась 23 сентября 2011 года. «Лир» поставлен по мотивам трагедии Шекспира, текст которой Богомолов соединил с отрывками философского труда Ницше «Так говорил Заратустра», Откровением Иоанна Богослова, стихами Пауля Целана, Самуила Маршака и Варлама Шаламова, а некоторые моменты дописал самостоятельно. Здесь женщины играют мужчин, а мужчины женщин. Здесь нет гендера.

Сам Богомолов в своем манифесте «Похищение Европы 2.0», публикованном в «Новой газете» пишет: «Современный западный мир оформляется в Новый этический рейх со своей идеологией — «новой этикой».

После выхода манифест привлек внимание и породил ряд дискуссий. По-богомоловски, человеческая свобода в свободном выражении эмоций, в принятии своей идентичности и понимании наличии как ангельского проявления, так и лютого демонизма. При этом он, несколько усекая эту «свободу» показывает четкие рамки для здорового человечества, в которых отрицает новую мораль. Мне видится в его режиссёрских интерпретациях классики та свобода, которую и способен проявлять каждый. Наличие женского в мужском, мужского в женском, злости в добродетели… и наоборот. Это не эксперимент, а верная позиция вдумчивого и зрелого автора, чье творчество свободно в каждой отдельной человеческой природе и при этом ограничено для тоталитарных социальных и государственных систем. Я не видела «Лира», лишь познакомилась с некоторыми кадрами постановки на ютубе, но, однозначно, - спектакль номер 1 моем списке must see.

Неподготовленным зрителям сложно воспринимать подобные режиссерские многоходовки, продвинутые же - в восторге от новаторства, смелости и отсутствия каких-либо рамок. Но все же, хочется верить, что искусство искренне транслирует смыслы и ценности его создателя, без ориентира на социальные тренды и тенденции. А зритель воспринимает его не как идеологический инструмент, пусть и способный решать социальные задачи. Оно всесильно, всемогуще и обращено к каждому лично. Не верьте в массовое потребление, в сфере искусства его не может быть. Только свое мнение и только свои чувства.