Запись 14: Почему я грек?

Где-то с начала 2000 годов меня, под влиянием, наверное, всё-таки художественной литературы, что я читал – толстые французские и русские романы XIX века, накрыла большая волна в Канагаве – имя ей был романтизм. Император Франции Наполеон Бонапарт, которого мы упоминали чуть ли не в рамках каждого курса на Юрфаке – от Римского права до Международного частного впустил в Европу первого большого призрака нового времени. Призрак бродит по Европе, призрак романтизма. Его генералы при свете солнца Аустерлица плодили победы за победой, а при свете луны маленьких Викторов, Оноре и Александров. И я читал их. Особенно Гюго, его «Отверженными» зачитываясь задолго после полуночи, не мог оторваться как от лучшего детектива.

К концу второго курса у нас было 4 экзамена. Два из них – основополагающих: общая часть Гражданского права (курс по которому мы так и не завершили, а его и не реально завершить) и общая часть Уголовного права (которым я тогда увлекался больше чем гражданским, написав в Научном обществе факультета доклад на тему о целях наказания, я и слово умное выучил - пёнология (от латинского «poena» – «наказание»; советская система юридического образования (которая еще имела сильные позиции и в конце 1990-х в официально независимом Азербайджане) была заточена под государственное уголовное преследование – никаких тебе прикладных занятий по составлению контрактов, например, но зато куча ненужных уголовно-прикладных предметов – таких как криминалистика, судебная бухгалтерия, судебная медицина, судебная психиатрия. Даже в уголовной направленности упор делался на то, чтобы найти и наказать преступника, а не на возвращение здорового члена в общество, поэтому вот, например, криминологию у нас преподавали (хреново, если честно), а пёнологию – нет. Только к четвертом курсу появился новый кодекс и новый предмет – Уголовно-исполнительное право, обесчеловеченно, но хотя бы честно, не так лицемерно, как советское Уголовно-исправительное – какого и как там исправляла система ГУЛАГа – не понять). Было еще 2 экзамена – Философия и, кажется Политология, на всё про всё – 20 дней.

На 7 июня был назначен первый экзамен – Философия, на 11 число второй – Гражданское право. Понятно, что тратить ценные дни на Философию, которую я целый год и так не очень-то жаловал я не собирался, с завершением учебного года я взялся за подготовку к экзамену по Гражданскому праву. А аккурат 4 июня из Москвы вернулся папа, он привез мне заказанные у него несколько книг. Как ни странно, большинство из них были по философии – 2 тома Ницше, 2 тома из серии «Антология мысли» классической немецкой философии о государстве и праве (я обещал себе что летом обязательно подтяну свои знания, а тем более, это было необходимо, если бы пришлось срезаться по экзамену, чтоб не портить зачетку – фууу… стыдно, молодой человек), из той же серии «Буддизм» - единственная книга из всех, которую я серьезно прочитал и перечитал всю, если честно. А еще книжку с вопросами и ответам «Кто хочет стать миллионером?» - самой популярной передачи того времени, когда и «Поле чудес» мы называли еще интеллектуальной программой. С этой книжкой, а вовсе не с конспектами и учебником я и пошел на экзамен.

Была у нас в группе традиция, что на все экзамены я заходил первым – ну как бы, примета такая. Работала, наверное, если она продержалась до конца бакалавриата. А вот на Философию мне заходить совсем не хотелось – страшно, ничего не знаю. Стоим в коридоре, кто-то в углу читает ксерокопированные конспекты по философии «Эммануэля» (именно так и было написано в тетрадке одной из сокурсниц, и тогда я грешным делом заподозрил, что французский эротический фильм она точно посмотрела раньше, чем узнала о категорическом императиве) Канта, кто-то уверенно ждал когда его позовут, и «зелёные» его папаши превратятся в «отлично» в зачётке, ну а я зачитывал «миилионерские» вопросы одногруппникам. И тут выходит Билал муаллим (по профессии он был кажется историком, правильно и вовремя подсуетившимся и переквалифицировавшимся в «философа», а по натуре совсем безобидный и даже, добрый, наверное. Меня он уважал, так как на курсе, кажется, только я прочел хотя бы один первоисточник – «Философию истории» Гегеля. Хотя, нет, Эминов Фуад вроде тоже, ведь это он мне и дал книгу – он был вхож в библиотеку Академии Наук и взятую на пару недель книгу одолжил и мне. Читалась она, если честно, довольно легко, Гегеля же «Философию права» я полностью не осилил, хотя она у меня в домашней библиотеке в двух экземплярах – серый томик из серии «Философское наследие» за 3 «мамеда» я купил на книжном развале у памятника Низами, вдоль лестницы там всегда продавалось много и иногда хороших книг, а еще это произведение оказалось в упомянутых выше толстых зеленых томах, привезённых папой из Москвы). Видит меня Билал муаллим и говорит, чего это я не захожу. Говорю честно, мол, плохо подготовился. Говорит: «Не верю, заходи, как раз пришел завкафедрой и коллеги». Ну, блин, думаю, влип. Захожу, и хотя лето, как-то за пазухой занес на экзамен учебник по философии. Ну, думаю, хотя бы подсмотрю, тяну билет, сажусь за самую дальнюю парту. Я проучился на юрфаке 6 лет, и наверное, ни помню точно ни одного вопроса за все эти десятки экзаменов. А вот по Философии запомнил все три:
1. Периодизация истории
2. Философии природы
3. Исторические общности людей

Тааак, думаю, по первому и третьему вопросу из истории что-то приплету, а по второму надо подготовиться. Открыл учебник, ага, вот, эфир, четыре стихии, атомисты, Гераклит, будь он не ладен, Аристотель – везде наследил, угм, что там у мюселей, неважнецки, дальше, ага, китайцы, природу они любят, особенно в кастрюле, так-так…

Иду отвечать. Первый вопрос. Особенно удачно приплёл тут Гегеля, мол, я его читал, и у него периодизация по царствам, 4 этапа мировой истории: восточный, греческий, римский и германский. Билал муаллим, отлично, дальше давай. И тут его кто-то вызывает в коридор, он передает меня своему ассистенту, всё, конец мне, потеют руки. Седовласый доцент зачитывает вопрос: «Философия природы». Ну… Начинаю рассказывать о том, о сём, с пятого на десятое. Он останавливает и спрашивает: «Подожди, природа зависит от нашей воли?». Говорю, нет, мол, она объективна – эту фразу я заранее вычитал из учебника. «А мы зависим от неё?» продолжает. Говорю, конечно. Он поднимает указательный палец к грязному потолку и торжественно произносит «O, bizim anamızdır!» («Она наша мать!») Ха-ха-ха, думаю, вот я тебя и поймал старый атеист, поддакиваю, а Остапа понесло, он еще что-то минут пять рассказывает про природу, сотворившую нас, мне остается только кивать. Билал муаллим возвращается, и спрашивает, ну как. «Отлично» - заключает коллега, Билал муаллим довольно улыбается, мол, я же говорил, хороший студент.

Третий вопрос: Исторические общности людей, думаю, это самое легкое. Начинаю, мол, род, племя, народ, нация… Бездумно цитирую прочитанную где-то фразу: «Нация — это порождение капитализма». «А почему?» вдруг спрашивает Билал муаллим. Что-то я ответил, но не по теме, он меня поправил, но взял зачетку и вывел «Отлично», фуххх, свобода, теперь еще 3 других экзамена бы сдать, подумал я, но произнес скромно «Спасибо» и вышел из аудитории, философия, а тем более «исторические общности людей» меня больше не интересовали. Ох как жестоко я ошибался.

В начале 2000-х меня накрыла волна романтизма. В конце того же второго курса я как раз недавно научился пользоваться интернетом, но продолжал читать бумажные книги из домашней библиотеки, в среднем по книге в день. Книги – толстые романы, бесплатные просветительские брошюры, распечатки статей и ксерокопии конвенций. В одной из брошюр, посвященной защите прав человека, взятой по случаю в библиотеке американского посольства, была статья о событиях в Восточной Анатолии 1915 года. И там была фраза, которая меня буквально заворожила – «У всех пчёл один улей, у всех тюрков должен быть один Туран».

Маленький капрал – французский император Наполеон Бонапарт выпустил призрака – призрак национализма. Историческое солнце Гегеля двинулось в обратном порядке, озаряя и воскрешая всё новые и новые земли – сначала национализм перекинулся из Франции через Рейн и Альпы, потом пришел на Восточно-европейскую равнину, Богемию, Трансильванию, Балканы, в конце концов добравшись и до последнего предела европейском цивилизации – на берега Босфора. Я заразился национализмом, примерно навсегда. Вышеупомянутая фраза заменила римские максимы на форзаце всех моих тетрадей, появилась в подписи на всех форумах, где я сидел, и если бы в тот момент кто-то вскрыл бы мою грудную клетку, то увидел бы, что она вырезана у меня на сердце.

Я буквально в каждом разговоре, каждом написанном в интернете тексте топил за тюрков и тюркское единство, если принюхаться к моим старым текстам, то, наверное, до сих пор можно услышать слабый аромат конского пота, степных трав, свежего кумыса и овечьих катышков. Каждый день, одеваясь в белую рубашку, черные брюки, нацепив галстук я ехал на метро себе на работу, в 12-этажную «золотую» башню, построенную из стекла и бетона, садился за компьютер (за соседним столом был еще один тюрок – Фуад Эминов, просто он представлял кипчакскую ветвь, а я огузскую :-) ) и преображался в кочевника – акына, пастуха, лучника и вовсю строчил тексты за тюркский мир. В сентябре 2005 года я поехал в Алматы и привез 2 книжки – «Тенгрианство» и «Тюркские руны». Особенно плодотворно это было в 2006-2007 годы, когда я завел блог. На первой же странице читателя приветствовала довольно пафосная фраза моего собственного сочинения: «Если бы я не был азербайджанцем, я бы стал азербайджанцем; если бы я не мусульманином, я бы стал мусульманином; если бы я не был тюрком, я мечтал бы быть тюрком». Потому, что стать тюрком невозможно, им можно только родиться, с кровью, бегущей по венам. Кровь как и всё остальное должна была быть правильной. Да, не всё пока было ладно в датском королевстве, но это были временные трудности, думал я, скоро наступит эра всеобщего благоденствия и тысячелетний Туран.

Отступление первое (запись от 4 октября 2020 года):
Лет 10 назад, когда социальные сети только выходили в нашу повседневную жизнь, я помню, Назыма Хикмета часто цитировали в этих ваших интернетах. А сейчас всё реже, и реже... Идейно не люблю левые идеи, но очень уважаю принципиальных людей. А Назым Хикмет Ран для меня один из таких, да и если честно, среди леваков идейные и характерные встречаются чаще.
Вот, захотелось помянуть один эпизод его довольно разноцветной жизни (из книги «Назым Хикмет» из серии «ЖЗЛ», автор - Радий Фиш):
Это было лет восемь назад, да, восемь лет назад, в 1934-м. Вновь обнародованный закон повелевал: довольно именоваться по месту рождения; каждый турок, достигший восемнадцати лет, должен отныне, как гражданин любой цивилизованной страны, иметь фамилию, какую — надлежит выбрать ему самому. Пока он сидел на жесткой скамье без спинки, в кабинете, пропахшем, как все полицейские участки на свете, карболкой, гнилым шинельным сукном и сапожной кожей, парни один за другим подходили к столу и называли свои фамилии. По всему видно, думали они над ними долго, совещались с приятелями, советовались с родней. Но странное дело, их фамилии были похожи друг на друга, как блюда с пловом, приготовленные одним поваром. Тюрккан — «Турецкая кровь», Асланкан — «Львиная кровь», Савашкан — «Боевая кровь»… Кровь, кровь, кровь! Впрочем, что ж тут странного? Шовинизм, он начинается с крови — турецкая, немецкая или китайская, она-де чище любой другой. И кровью кончается: парни были из тех, что громят греческие кладбища, лавки армян, мастерские евреев. Это только им казалось, что они все сами выдумали: на деле же головы у них были начинены фаршем из одной мясорубки. Когда он входил в участок, то еще не знал, какую выберет себе фамилию. Но, слушая, как парни, точно заведенные, твердят: «кан, кан, кан», захотел поиздеваться над ними. — Ран! Полицейский комиссар удивленно поднял глаза. — Что это значит? — Ровным счетом ничего! Комиссар пожал плечами: «Ран так Ран!» И заполнил графу. В конце концов закон не предписывал, чтобы фамилия имела какой-нибудь смысл.

Думаю, если бы в марте 2004 мне дали возможность в рамках Закона о национализации фамилий не просто отбросить окончание в моей фамилии, а взять совершенно новую, я бы «извратился» бы по полной: «Тюрккан» была бы достойной меня.

Двоюродный дед рассказывал, что примерно 100 лет назад мои предки по отцу переехали в село Гумлаг Огузского района из села Камарван соседнего Габалинского района, а туда еще 100 лет назад из Южного Дагестана, и скорее всего были аварцами. Но мне нравилось быть тюрком. И хотя я как истый националист последовательно продвигал идею «чистой крови», этот момент не давал мне покоя – в моей прекрасной тюркской вселенной была червоточина. Если национальность — это кровь, то почему исчезли одни, и появились другие нации. И почему если мой прадед был чистокровным аварцем, то как я стал чистокровным тюрком? Кто был мой предок, первым который перестал быть горцем и стал степняком? Нет, вовсе не тот, кто первым взял фамилию «Абдуллаев», не тот, кто первым получил высшее образование, и не тот, кто начал учиться в русском секторе. А тот, кто понял, что на этом этапе развития цивилизации (как громко это звучит, особенно где-то в предгорьях Большого Кавказа – Камарван самое северное село в Габале, дальше только Базардюзю) и собственного мироощущения одни ценности для него ценностнее других.

Так вот, почему же всё-таки я грек?

Я как тот же Гегель, довольно рано решил, что если история двигается с Востока на Запад, то учитывая, что, Ars longa, vita brevis («Искусство длинно, жизнь – коротка») надо сразу сосредоточиться на конечном результате, на современном Западе – захотелось прямо как Монголии начала века, сразу перепрыгнуть из феодализма в социализм, минуя капитализм. Но так не бывает. Всему требуется основа, всегда есть причина, всегда должно быть место преемственности.

Отступление второе (запись от 18 ноября 2016 года):
После просмотра вебинара о BigData по дури записался на курс ВШЭ на Coursera. О боже! Даже на русском, даже вводный курс – ничего не понятно. Как тут не вспомнить величайшего математика и физика Исаака Ньютона, который ничего не понял, прочитав первую книгу по математике.
Цитата из ЖЗЛ:
…Незадолго до смерти Ньютон, беседуя с английским математиком Абрахамом де Муавром, сказал, что начало его математических увлечений связано с покупкой им на Стурбриджской ярмарке 1663 года книги по индуистской астрологии. Книга была дорога, покупка её была событием. Причина покупки: Ньютон хотел узнать, что произойдёт с ним в будущем, какие события ждут его завтра, какие беды и несчастья подстерегают за углом? Но книга, оказалось, требовала от желающего узнать своё будущее изрядных математических познаний — там нужно было, например, рассчитывать площади и объёмы облаков, что было невозможно без знания элементарной тригонометрии, которую Ньютон не изучал. Пришлось купить книгу и по тригонометрии. Но и она оказалась непонятной! Автор всё время взывал к Евклиду. Ньютону пришлось снова разориться и обратиться к истокам. Тут он обнаружил, что многие теоремы, которые он раньше считал очевидными, даже «пустяковыми», имели глубокий смысл. Он с удовольствием дочитал книгу до конца и стал большим специалистом по евклидовой геометрии, что было особенно приятно Барроу — ведь именно он был издателем трудов Евклида в Кембридже.
Для того, чтоб более-менее что-то понять придется «разорится» (уже временем) и сделать пару шагов назад, чтоб понять, что значат все эти буковки и циферки.
Прости меня, Ньютон, но ты был прав.

И после получения степени магистра в области истории права (диссертация на тему «Современная правовая система Франции») я на волне романтизма еще и ушел в XIX век – империи, Наполеон, революция, Англия, просвещение, возрождение, всё глубже и глубже – медиевистика, первые университеты и рецепция римского права, халифат от Атлантики до Китая и сословно-представительские органы. Дальше, глубже: Карл Великий, варвары, Византия, отцы церкви, Юстиниан и Марк Аврелий, латынь...

Пару месяцев назад у меня появилось новое хобби: я начал изучать древнегреческий. В принципе, мертвые языки больше соответствуют моей натуре: надо больше читать, а слушать, а тем более, говорить совсем не требуется. Я имел какой-то опыт изучения латыни в Университете – один семестр, базовые правила чтение и заучивание крылатых фраз. Но греческий это был совсем другой мир. (Пока я правда осилил только буквы и азы чтения)

Российский филолог-классик и антиковед Николай Гринцер в одной из своих лекций на «Арзамас»е сказал: «Латинский язык чрезвычайно формализован, строго выстроен, логичен, я его обычно сравниваю с игрой в шахматы: если ты знаешь правила и хорошо ими овладел, ты достигнешь определенного уровня. А древнегреческий в гораздо большей степени устроен на интуитивных принципах: там меньше правил и больше исключений. Если латынь — игра в шахматы, то греческий — игра в карты: надо, помимо всего прочего, еще и угадать, что там у партнера»

Чем больше я разочаровывался в праве и чем больше я уходил в историю и философию, тем больше мне хотелось наконец-то распробовать греческий. Кроме того, у меня появилась любовь.

Отступление третье (запись от 2 ноября 2017 года – впечатление от просмотра фильма «Византия: утраченная империя»):
«Византия: утраченная империя» (Byzantium: The Lost Empire)
Документальный сериал, 4 серии по 50 минут каждая
Ведущий - Джон Ромер

Кажется, Маркес сказал, что у каждого должно быть три жизни: публичная, личная и тайная. И в моей тайной жизни одно из главных мест (если не первое) занимает Византия. Для меня — это как потерянная мечта. Ведь Византия была единственной ниточкой, которая связывала Античность и Средневековье.
Если честно, уже два года работаю над статьей о византийском наследии, но никак не завершу. И скорее всего не завершу (в этом смысле я больше всего похож на самого нелюбимого автора - Кафку). Но все те блага (и в первую очередь нематериальные), которыми мы пользуемся сегодня - ведь все это наследие Византии, иногда пришедшее к нам самыми замысловатыми путями - римское и латинское стало называться Западной Культурой, создав право, демократию, науку, ренессанс; греческое стало Востоком - с его мистицизмом, поэзией, духовностью (прям напрашиваете анекдот, о том, что у нас этой духовности з***ь), политической интригой, философией.
В прошлом веке в Баку еще можно было найти задешево книжки у уличных букинистов. Основная точка была в скверике перед зданием Монолит. И вот там, под аркой я увидел эту книжку – Византийский земледельческий закон - Νόμος γεωργικός (Номос георгикос. Георгий - земледелец, привет учебнику по «Истории древнего мира») Факсимиле греческого текста, тираж всего лишь 1700 экземпляров. Это было маленькое счастье.
Жаль, что у нас в БГУ не очень хорошо преподавали Византию. Это ее промежуточное состояние сыграло с ней злую шутку - в античности это еще был Рим, а в средние века германцы на западе, и арабы на востоке затмили их.
А вот когда я вернусь к науке то Византия обязательно перейдет из категории «тайной» в «публичную».
А пока всем советую посмотреть этот неплохой документальный фильм. Осторожно, Джон Ромер завораживает.

И слово, благодаря которому я влюбился в него (то бишь в греческий язык) тоже византийское – παντοκράτωρ – пантократор, в русской церковной традиции переводимый как "Вседержитель" - иконографический тип Христа как Небесного Царя и Судии (слова «пан» - «все», как например в «пантюркизм» (о котором я писал выше) и «кратос» - «власть» как например в «демократии» (о которой я напишу ниже) вам должны быть знакомы с младых лет, хотя ни пантюркизма, ни демократии вы и не видели). Как красиво это звучит: Пан. То. Кра. Тор. Кончик языка совершает путь в четыре шажка вниз по нёбу, чтобы на последнем оттолкнуться от верхних зубов.

Чем больше я погружался в Древнюю Грецию, тем более я понимал, что этот мертвый язык и мертвая цивилизация живее всех живых. И вот почему: все древние (да и большинство современных) цивилизации считали, что главная цель жизни — это вечность, это бессмертие, поэтому они стали приверженцами культами смерти – архитектура, литература, даже скульптура и живопись, мумификация и пирамиды, глиняные таблички и терракотовая армия – всё было создано из тщеславия и желания вечности, на будущее – бессмысленные жертвы богу смерти. Было это все конечно и у греков, но 2 элемента, которые меня больше всего восхитили, не было (во всяком случае на таком уровне) больше ни у кого: это спорт и театр. Это то, что создается не для будущего – это то, что здесь и сейчас (Hic et Nunc – однажды такую татуировку я увидел у одной девушки на запястье и это было очень красиво). Греческий театр не имел какого-то постоянного репертуара, пьесы писались и ставились специально на праздник, не было никаких архивных записей «the best of…», никто не качал Аристофана и Эсхила с торрентов, не транслировался по Netflix из Александрии Египетской... И то же самое спорт – никаких букмекеров, видеоповторов и многомиллионных контрактов – всё только здесь и сейчас. Потому, что греческая цивилизация вслед за Протагором из Абдер осознала, что «Человек есть мера всех вещей». Формально, конечно, пьесы писались, а голые борцы ставили друг друга на лопатки во славу Диониса и Зевса, но в итоге этот труд не пропадал в глубинах нубийской пустыни – он был для людей, это был культ жизни.

Греческий театр и спорт, а вернее публичные выступления и соревновательный дух – два первоэлемента синтезировали в самое главное греческое изобретение – публичную политику, то, что спустя 2500 лет называют «демократией» - слово, которое так не любят все интеллектуалы (и я тоже, хотя куда мне – карлику, куда до этих гигантов), но механизм, который показал свою эффективность спустя века – потому, что в его центре культ человека.

Вот почему я не говорю, что я мусульманин, несмотря на то, что совершаю (Окей – совершал) намаз в направлении Мекии, или что я русский, несмотря на то, что на нем учился мой отец, я сам и учатся мои дочери, или что я тюрок – потому, что овец люблю больше чем львов, тигров или собак, или что я вегетарианец (хотя никакой не вегетарианец), потому что картошку люблю больше мяса, или… или еще кто-то. Но я говорю, что я грек – не потому, что люблю спорт и/или театр, а потому, что ценность человека для меня превыше всего. И потому, что греки так и не создав [единого] государства смогли создать величайшую цивилизацию в истории.

Будьте людьми и знайте, что это самый легкий способ обрести бесмертие.

Последнее отступление (от 16 января 2022 года):
Часто в интернете встречаю это фото (первое) с подписью, типа «Самое умное фото в истории». Действительно – зашкаливает. На этом фото, сделанном на V Сольвеевском конгрессе в 1927 году изображено 18 Нобелевских лауреатов (понятно, что ни литераторов, ни борцов за мир среди них нет).

Как тут не вспомнить про чудесную историю о том, как в тысяча девятьсот шестьдесят каком-то году президент Кеннеди на банкете нобелевских лауреатов в Белом доме пошутил: «Это самое выдающееся скопление талантов… которое когда-либо собиралось в Белом доме, возможно, за исключением тех случаев, когда здесь обедал в одиночестве Томас Джефферсон».
Но вот друге (второе) фото еще более круче - сделано оно на VII Сольвеевском конгрессе в 1933 году, на ней уже 22 нобелиата* - предела человеческого совершенствования нет.

Так получилось, что я всю жизнь интересовался гуманитарными науками, читал, смотрел документальные фильмы. Последние - особенно много в последние годы, когда к нам пришло кабельное и я научился пользоваться торрентами. Да и наше кабельное телевидение думаю больше было заточено под гуманитарные темы - NatGeo. History Channel, TLC, даже большей частью Discovery - история, живопись, мифология, и очень много путешествий.
В средней школе, кроме стандартного учебника у меня была ещё одна книжка (наверное, первая, которую я могу назвать «нон-фикшн») – «Книга для чтения по истории древнего мира», автор - Александр Немировский. Она была не учебником, а учебным пособием, описывающей истории, часто в художественной форме не как линейный процесс, а как цепочку важных событий, и личностей.
Там было про Александра Македонского. Когда тот пришел в Индию то встретился с мудрецами и задал им 10 вопросов. Это был мой любимый отрывок - вопросы Александра и ответы. 9 вопросов и 9 ответов – «десятый вопрос историки не сохранили» так завершался абзац. А мой мозг за эти 30 лет не сохранил еще несколько, но один - самый сложный, наверное, я никак не могу забыть и хочу его процитировать: «Как стать богом?» (как будто ему мало было того, что за несколько лет до этого в Египте его обожествили) – «Сделай то, что не может сделать человек».
Так получилось, что я всю жизнь интересовался гуманитарными науками, читал, смотрел документальные фильмы. Первые ростки, пробившие эту стену, были конечно же книги Перельмана, не того, который отказался от ляма долларов, и написанное которым в этом мире поймут только 5 человек, а тот который Яков Исидорович. Потом - книги серии «Эврика», жизнеописания замечательных Паскаля, Бора, Резерфорда, и особенно - Ньютона.
Но стена была непробиваема - я топил за древних римлян, живопись барокко и великие географические открытия, моими кумирами были Мери Бирд, Монти Дон, Люси Уорсли, Вальдемар Янушчак... Пока не появился он - Карл Саган, с его довольно старым (если смотреть с нынешних высот (или глубин)) мини-сериалом 1980 года – «Космос: персональное путешествие». Для меня, всю жизнь интересовавшемуся гуманитарными науками, это было просто взрыв мозга. Я как-то писал, что не захотел учиться на врача в первую очередь потому, что мне не нравилась химия. В прошлом году посмотрел документальный мини-сериал «Химические элементы» (Elements, 2010) - очень круто. Родившийся в Багдаде в 1962 году Джим Аль-Халили стал моим новым кумиром. На той неделе посмотрел его же «Секреты квантовой физики» (The Secrets of Quantum Physics, 2014), а после - южнокорейскую шести серийную «Физику света» (Physics of Light, 2014). У ведущего Юнг Ду Джуна нет искры, но все равно, очень занимательно.
Накидайте мне в комменты любимых научных фильмов ))

P.S. Когда Александр Македонский пришел в Индию то встретился с мудрецами и задал им 10 вопросов. Один из вопросов звучал так: «Как стать богом?» - «Сделай то, что не может сделать человек».
Если вы читали книгу Нила Геймана «Американские боги» (знаю, есть сериал, но я его не смотрел, поэтому не могу ссылаться на него, но книгу прочёл) там он, правда в литературной форме объясняет как появляются боги и как они исчезают: боги существуют пока кто-то о них помнит.
Первый Сольвеевский конгресс - серия международных конференций по обсуждению фундаментальных проблем физики и химии, прошел в 1911 года в Брюсселе. В период с 1911 по 2019 год в Брюсселе состоялось 27 Сольвеевских конгрессов по физике и 25 — по химии.
Эрнест Гастон Сольве - бельгийский предприниматель. Кто помнит, что работавший с 21 года вместе с дядей на химической фабрике Эрнест Гастон в 1861 году разработал аммиачный способ получения соды из поваренной соли, который был лучше ранее известного способа Леблана?!
Александру Македонскому было невдомёк, что он уже стал богом и останется таким, пока его будут помнить. В принципе, как и Эрнест Гастон Сольве.
На фото с VII Сольвеевского конгресса было 22 нобелевских лауреата, сколько их было на XXVII - я точно не знаю (хотя традиция коллективно фоткаться сохранилась, разве что женщин стало больше), но пределу человеческому совершенству нет. И это меня радует.
А стать богом, как оказалось, совсем несложно.
* Мария Склодовская-Кюри в 1927, как и в 1933 году за двоих ))

А еще мне тоже захотелось сделать тату, но уже не на латыни а на греческом, помните первую картинку - ἀγάπη - моё любимое слово - на всех языках