Мир под ногами Левиафана: 5 независимых издательств, формирующих интеллектуальный дискурс сегодня
То, что российский книжный рынок оккупирован издателями-монополистами, не новость. Но рассчитанный на непритязательного читателя масс-маркет удовлетворяет далеко не всех, и альтернатива есть: контркультурная проза, левацкие психоаналитики, темные онтологии и экзальтированные постмодернисты — всем этим и многим другим занимаются организованные энтузиастами независимые издательства. Михаил Федорченко, редактор ресурса «Либромарксизм», рассказывает о наиболее интересных независимых издательских инициативах последних десяти лет, создающих интеллектуальную альтернативу гегемонии издательств-мейджоров.
«Невозможное сегодня станет возможным завтра»
Редактор издательства «Циолковский» и писатель Алексей Цветков имеет некоторый опыт в независимом книгоиздании, уходящий корнями в начало нулевых: «Сначала мы открыли „Фаланстер“ 17 лет назад, потом занимались несколькими аналогичными проектами на „Винзаводе“, в „Гараже“ и в „Политехе“. А когда вы открываете особые книжные магазины клубного типа, куда люди ходят не только, чтобы покупать книги, но и чтобы общаться, встречаться, о чем-то договариваться и что-то устраивать, вы неизбежно приходите к мысли, что у вас на полках должны быть некоторые книги, которых там нет, потому что их никто не издал. И вы начинаете делать это сами. Так наш книжный проект „Циолковский“ стал не только магазином, но и издательством».
«Циолковский» — это коллаборация очень разных людей с очень разными взглядами и вкусами, но любой из них может предложить свой издательский проект, вести его, находить под него людей. Это позволяет избежать диктатуры вкуса какого-то одного, пусть и очень искушенного человека, и сделать издательскую политику по-настоящему поливалентной, от магических сочинений времен барокко до современных политических трактатов. В итоге издательский план «Циолковского», как и ассортимент магазина, это, по словам нашего собеседника, прежде всего коллективный портрет в конкретный момент времени, черты которого постоянно меняются.
«В некотором смысле это очень удобно, потому что нужное вам число авторов, редакторов, переводчиков и вообще книжных энтузиастов и библиофетишистов у вас всегда под рукой, в магазине и в сетевом сообществе вокруг него. Книготорговлю мы выбрали когда-то как форму нестыдного компромисса — если общество не готово к революционным переменам, можно заняться распространением книг и налаживанием какой-то активной жизни вокруг них, а книгоиздательство отсюда следует неизбежно, если вся эта книжная жизнь для вас некая миссия, форма самореализации и самооправдания, а не просто попытка заработать на жизнь столь непрактичным и потому экстравагантным способом», — замечает Цветков.
Говоря о ситуации на книжном рынке, Алексей называет его многоэтажным, так как на отдельных его этажах множество проектов, никаких не связанных с прибылью и экономической выгодой, но имеющих чисто просветительские или чисто эстетские задачи.
«Конечно, есть многотиражная книжная индустрия, где есть свои монополисты и борьба за потребителя, но к нам это прямого отношения не имеет, — замечает Цветков, — мы скорее живем в мире локальных тиражей, особых книг-фетишей и репутаций, мало связанных с их успехом или провалом на рынке, то есть с их продаваемостью».
Когда фаланстеры открывали свой первый магазин, Цветков предложил корпоративный слоган «Обмен денег на книги», и это многим понравилось и показалось остроумным. Почему? «Потому что между меновой и потребительной стоимостью книг один из самых очевидных зазоров, вопиющее несоответствие, — рассказывает Алексей, — в случае с покупкой книги мы сразу интуитивно схватываем внутреннее противоречие самой товарной формы.
Гипноз капитализма имеет разную плотность вокруг разных объектов рыночного обмена.
Товарность одних вещей переживается нами как „естественная“, а товарность других как „проблематичная“. В это смысле „книжный рынок“ всегда будет крайне двусмысленным понятием, и в случае наших книг речь скорее идет о конкуренции авторитетов, чем о соревновании продаж».
Монополисты пересекаются с интересами издательства мало, потому что, по словам Цветкова, их интересы мало товаризованы. Но всё же для того, чтобы поддерживать минимальную солидарность, не быть слишком уязвимыми и в общем смысле синхронизировать свои интересы и возможности, был создан «Альянс независимых издателей и книгораспространителей», который является горизонтальной формой самоорганизации книжных энтузиастов. «Основной трудностью в издании особенных книг небольшими тиражами является вовсе не конкуренция на рынке, а то, что на эту деятельность нужно находить время и энергию, выкраивая это время у других видов деятельности, более рациональных в рыночном смысле», — говорит Алексей.
Что касается проектов, которые родились в самом «Циолковском», наиболее популярный из них — анархистский фестиваль «Горизонталь», который проходит летом в Москве.
Это не просто книжный и музыкальный фестиваль, но и настоящий парад «сделай сам культуры», всяческой нон-профитной альтернативы и современных социальных исследований.
Цветков подписывает приговор бумажному книгоизданию в целом: «Понятно, что на бумаге будет всё меньше издаваться книг-текстов и всё больше книг-фетишей, книг-артефактов, книг-объектов. Это долгий процесс цифрового перехода, и он растянется на ближайшие полвека, но это происходит везде в мире, хоть и с разной скоростью. То есть мы наблюдаем важнейшую смену книжного носителя, которая необратимо изменит социальные отношения и человеческие возможности. Что касается конкретно нашей нынешней деятельности, то пока у нас планы только растут и интересных книг для конкретной аудитории будет выходить у независимых издателей только больше, а не меньше».
«Инверсия культуры позднего (пост)модерна»
Журнал «Опустошитель» начал издаваться в мае 2010 года с периодичностью 3 номера в год. С 2011 года открылось одноименное издательство. Главный редактор, Вадим Климов, так определяет тематику их книг: модернистская литература, философия модерна и авангарда, экстремальная публицистика, театр и кинематограф морального беспокойства. «Опустошителя» интересуют радикальные и бескомпромиссные критики общества и современности — как справа, так и слева. Иначе говоря, художественный модерн как реакция на модерн жизни, чаще всего в качестве неприятия этой жизни.
«Журнал и наши книжные сборники чередуют общепризнанных писателей и мыслителей с малоизвестными, — говорит издатель, — а иногда и вовсе безвестными графоманами. Подобный симбиоз видится нам в качестве более объемного раскрытия темы номера или сборника. Часто это еще и весело».
Климов считает включенность издательства в отечественный литературный рынок слабой, а главная трудность для него — неорганизованность нишевых литературных проектов. Это касается и книжных магазинов, и издательств, и авторов с переводчиками. Приходится тратить массу времени и усилий на функционирование издательства и коммуникацию с коллегами вместо того, чтобы сосредоточиться на творческих аспектах работы.
«Опустошитель» с самого появления заявил о предпочтениях в виде модернистской литературы (главным образом, сюрреалистической и абсурдистской) и радикальной публицистики/философии. Со временем к ним добавились драматические тексты и тексты о кино (к кино издательство старается подходить не со стороны искусствоведения, но с общефилософских позиций). «Обычно мы издаем книги, которые в силу разных причин вряд ли заинтересовали бы другие издательства, — говорит Климов, — однако есть и исключения в виде авторов, книги которых выходят в крупных и официозных издательствах. Подобное единение кажется мне довольно забавным, ему посвящен первый манифест „Опустошителя“».
Издательство сотрудничает только с конкретными лицами — авторами, переводчиками, художниками. «Особенность отечественных „независимых“ проектов, — заключает Вадим Климов, — в их слабой организованности и договороспособности. Этими качествами и определяется незавидное положение „независимых“ издательств и магазинов в России. Люди создают друг другу проблемы на ровном месте вместо того, чтобы искать возможности для сотрудничества. Кажется, это их полностью устраивает. Вместо осмысленной активности „независимые“ лилипуты обычно повторяют один и тот же набор банальностей о тяжелых экономических условиях и неразвитости системы нишевых издательств и магазинов. То есть критикуют то, на что почти никак не могут повлиять».
На вопрос о перспективах российского независимого книгоиздания Климов ответил, что пока наблюдается разрозненность ярких проектов, зачастую даже не задумывающихся о кооперации.
«Я плохо знаком с положением „Независимого альянса“, — говорит издатель, — с тем насколько эффективно это объединение. В любом случае, заметного улучшения коммуникации между субъектами независимого книгоиздания не наблюдается. Если их организованность и договороспособность не изменятся, всё останется на уровне нескольких самодостаточных маленьких проектов в массе доморощенного самиздата и официоза». Но если все-таки книжные издатели-миноры научатся организации и сотрудничеству, то, по мнению Климова, качество и количество самобытных проектов заметно вырастет, что позволит им сосредоточиться на творчестве, а не на решении хозяйственных проблем.
«Аффективное производство новых онтологий»
Дмитрий Вяткин и Яна Цырлина из издательства Hyle Press отвечают за популяризацию новых онтологий на российской интеллектуальной почве. Издательство сложилось благодаря серии совпадений и случайностей. «Был „первичный бульон“ из прочитанных к тому времени (2015 год) текстов, — говорят издатели, — проведенных философских школ, книжного магазина „Пиотровский“ и заказываемых в него англоязычных изданий, авторы которых еще не были представлены переводами в России, бесед, новых знакомств, обсуждений и пр.». Всё это постепенно кристаллизовалось вокруг любезного разрешения Грэма Хармана издать его книгу «Четвероякий объект» на русском языке.
Говоря о трудностях, связанных с крупными монополистами, Дмитрий и Яна считают, что в экономическом и функциональном отношении уместнее было бы соотносить независимые издательства с крафтовыми пивоварнями, небольшими музыкальными лейблами и т. п. С другой стороны, независимые издательства настолько своеобразны и нишевы, что выпадают не только из общего книжного потока, но и из конкуренции друг с другом. Можно сказать, единственное, что у них есть общего, — это само «выпадение», которое каждое издательство осуществляет на свой манер. «Как итог, — говорят Дмитрий и Яна, — описываемая ситуация не сводится ни к выживанию в условиях монополизированного российского книжного рынка, ни к конкурентной борьбе за малочисленные островки автономии между независимыми издательствами. Вопрос ценообразования также имеет второстепенное значение. Речь должна идти об аффективном производстве в целом».
Hyle Press борется за образы жизни, за аффекты, за распределение аффектов внутри уже существующих образов, за то, чтобы их книги были частью этих образов и катализаторами аффектов наряду с другими агентностями — производителями пластинок, крафта, художниками, дизайнерами, театральными площадками и т. д. Издательство-монополист в данном случае всего лишь одна из агентностей, причем достаточно слабая. «Перефразируя Делеза, — отмечают издатели, — реальная проблема выбора у потенциального приобретателя наших книг (а значит, и наша реальная проблема) такова: книга или кабак. На место кабака можно подставить что угодно».
Книги для издания выбираются в Hyle Press исходя из желания представить нечто пока еще не представленное, а в идеале — непредставимое.
«В этом смысле книга не обязательно должна нравиться нам, ее просто может кто-то предложить, и это нас заинтересует, поскольку ничего подобного еще не издавалось, — говорят Дмитрий и Яна. Но тем не менее они называют некую общую рамку, весьма условно обозначенную как «постгуманизм». В данный момент при поддержке «Ельцин Центра» мы делаем книжную серию «Космополитика», в которой вышли книги «Пульсирующая материя: политическая экология вещей» Джейн Беннетт и «Чему животные учат нас в политике?» Брайана Массуми. В первой половине этого года у нас должны выйти книги «Оставаясь в смуте: породнение в Ктулуцене» Донны Харауэй и «Геонтологии: реквием по позднему неолиберализму» Элизабет Повинелли.
О перспективах российского независимого книгоиздания в целом Дмитрий и Яна говорят, что, во-первых, как было сказано выше, независимые издательства слишком индивидуалистичны, вплоть до «выпадения» из каких-либо общих критериев, чтобы подводить их под некое «в целом». Во-вторых, принимая во внимание, что все подобные проекты, как правило, глубоко завязаны на отдельных людях, и учитывая, что реалистичный горизонт планирования у человеческих особей обычно не превышает два-три года (эти же цифры мы находим и в издательских планах, и в договорах на приобретение прав), становится понятно, что неопределенность перспектив — это существенная часть самой независимой издательской политики.
«А поскольку, как писал Лавкрафт: „Самая могучая форма страха — это страх перед Неведомым“, постольку, отвечая на вопрос, какие перспективы у российского книгоиздания, скажем: ужас… ужас… И это не так уж плохо», — подытоживают издатели.
«Свобода — это когда забываешь отчество у тирана»
Издательский проект «Все свободны», наряду с одноименным магазином, совладельцами которого являются Артём Фаустов и Любовь Беляцкая, располагается в самом центре Петербурга.
«Мы создали издательство, руководствуясь простой идеей, которая есть у любого независимого книжного — идея о том, что существующая система книжной дистрибуции в капиталистическом обществе не устраивает людей, которые любят книгу всей душой», — говорит Фаустов.
Владельцы «Все свободны» сформулировали критерии того, какие издательские проекты можно причислить к по-настоящему независимым.
Первый — отсутствие непосредственной экономической взаимосвязи с крупным капиталом, с книгоконцерном «АСТ-ЭСКМО», который владеет крупнейшими книгосетями — «Читай-город» и приобретенным в 2018 году «Буквоедом». Независимые издательства и книжные магазины пытаются развивать частную независимую торговлю.
Второй критерий — авторская подборка книг, ассортимент, определяемый «на местах», в книжном магазине, а не из корпоративных отделов продаж.
Третий критерий — наличие широкого спектра небольших издательств, которые не представлены в сетевом магазине.
Четвертый — чтобы ассортимент сопутствующей продукции не был преобладающим. «Я считаю, — продолжает Артем, — что тетрадей, карандашей и открыток в независимом книжном должно быть не более 5% от общего ассортимента. Так, магазин „Республика“ — это в большей степени магазин подарков, а „Буквоед“ — магазин канцелярии».
Владельцы «Все свободны» считают, что книгоиздание по культурной значимости стоит на первом месте среди всего, так как через текст в большей степени может транслироваться культура.
Взгляд Фаустова на книжный рынок в России совпадает с обозначенными выше позициями других книгоиздателей: «В России книжный рынок чрезвычайно монополизирован, что касается массовой литературы, но не гуманитарного нон-фикшна. Левиафан пытается угнаться за небольшими проектами — когда конкретные реакции в концерне пытаются скопировать ассортимент малых издательств. Но даже флагманы независимого книгоиздания существуют с финансовой подпиткой снаружи. „Ад маргинем“ сотрудничает с музеем „Гараж“, академические издания РАНХиГСа и института Гайдара существуют при государственных вузах. „Новое литературное обозрение“ — издательство под патронажем Михаила Прохорова. А вот издательства либертарных энтузиастов — „Радикальная теория и практика“ и Common Place не зарабатывают вообще ничего, но реализуют собственные увлечения и издательскую позицию. Наше издательство „Все свободны“ так и существует».
По словам Фаустова, большинство независимых книжных рано или поздно переходят к изданию собственных книг: «У любого хорошего издательства каждая книга — культурное высказывание, оно репрезентует то, чем живет и мыслит тот, кто это издательство открыл и им занимается. Это как заниматься искусством, не нужно заранее думать, что это принесет дивиденды, материальную выгоду».
Издательство «Все свободны» издало шесть книг, авторы которых являются друзьями и коллегами совладельцев. «Это любительские записи, которые расходятся в узкой среде. Это мир под ногами Левиафана, где всё цветет и всё интересно, — заключает Фаустов. — В основном у нас фикшн. Я знаю, что кругом царит эра нон-фикшн, что, мол, мы живем в эпоху факта. Но мы художественную литературу чтим и ей занимаемся».
«Все свободны» сотрудничают с множеством проектов, один из которых — фанзин Pollen, посвященный переводной литературе.
«Наши книги можно найти во всех независимых книжных магазинах. В регионах делать независимые книжные — героизм. Отсутствие складов и логистики, недостаточные обороты рынка», — говорит Артем.
Недавно Артем и его супруга-совладелица «Все свободны» Любовь Беляцкая вернулись из Турции, где знакомились с владельцами книжных магазинов и были впечатлены тем, насколько местный рынок в торговле и издательской сфере превосходит российский. «Стотысячные и миллионные тиражи в Турции — норма, — говорит Артем, — не в пример книжному рынку в России, где всё было уничтожено диким капитализмом и ни у кого нет миллионных тиражей, даже у мастодонтов вроде Пелевина. Сейчас тенденция снижения тиражности при увеличении наименований».
Но несмотря на падение книжного рынка в целом, сооснователь издательства утверждает, что рынок интеллектуальной литературы встрепенулся за последние годы: «Раньше у книги была очень важная функция — накопительская. Она была дефицитным товаром, нужно было представить себя начитанным и образованным человеком, собирались домашние библиотеки. Сейчас же запретов нет, и постепенно такое отношение к книге пропадает».
«Капитализм для нас сегодня обозначает собой горизонт реального»
Но параллельно с книжными корпоративными гигантами существуют издательские проекты, которые ставят своей целью популяризацию интеллектуальной литературы и переводят книги, до которых не дошли руки у мейджоров: труды современных философов, культурные и биографические очерки, урбанистику, психоанализ, поэзию. У каждого независимого издателя есть своя идеологическая концепция, формирующая его издательскую политику.
Например, основатель издательства «Горизонталь» Владислав Федюшин рассказывает, что его проект родился из дискуссионного клуба: «В 2017-м мы начали понимать, что неплохо бы начать переходить от теоретических дискуссий о марксизме к действиям, в первую очередь — к пропаганде».
Подъем кружкового движения и блогинга в последние годы в России Владиславом воспринимается как средство расширения ойкумены самообразования: «По всей стране началась организация кружков, на смену весьма „умным“, хотя и немногочисленным, сайтам приходили новые доступные формы агитации (прежде всего, на ютубe), рассчитанные на самую широкую аудиторию.
Сам этот факт прекрасен, но нам показалось, что интеллектуалы как аудитория не получают должного внимания.
Тому может быть много объяснений: именно эта среда поставляла и поставляет большинство левых теоретиков и активистов, она стихийно более расположена к идеям социальной справедливости». Соответственно, «Горизонталь» обращается не только (а на первых порах — и не столько) к марксистам. «Нам интересны работы, которые дают левый/марксистский взгляд на устоявшиеся политически нейтральные сферы знания (психоанализ, социальные науки и т. п.). Мы надеемся, что такой подход поможет читателям заинтересоваться различными аспектами левой теории», — подытоживает основатель издательства.
Не обходит стороной Владислав и вопросы книжной олигополии и потребления в РФ: «Мне пока трудно судить о рынке как издателю, потому сперва выскажусь как читатель. Первое, что бросается в глаза, — волны интеллектуальной моды, подчас малообъяснимой. За примерами далеко ходить не надо: разошедшийся за пару дней номер одного очень хорошего философского журнала ясно говорит о том, что чтение превращается в вид культурного потребления, подверженный таким же движениям хайпа, что любая отрасль масскульта. Печально, что это сочетается с интеллектуальной провинциальностью: все эти волны задаются, как правило, в странах первого мира, российской же публике остается их дожевывать. Как и всякая технически достаточно сложная индустрия, книгоиздание имеет тенденцию к монополизации, и законы экономической жизни неминуемо приводят и будут приводить к разорению (или самопродаже) большинства мелких издательств, которые в совокупности обеспечивают очень небольшую долю рынка.
Культурные (и — шире — политические) перспективы же, думаю, весьма значительны.
Влияние на умы небольшого независимого издательства может быть сравнимо с влиянием индифферентного, аполитичного гиганта».
«Если же говорить об издательском опыте, — продолжает Владислав, — пугают низкие тиражи. Здесь несколько выручает цифровая печать, которая позволяет с относительно низкой себестоимостью печатать тиражи менее тысячи экземпляров, но всё равно — если бы мы включали в цену первой книги труд переводчика, редактора и т. д., она стоила бы раза в два больше. Мне кажется, для окупаемости необходимы тиражи от 1,5–2 тысяч экземпляров — что, вообще-то, мелочь, но сейчас уже считается неплохим показателем».
Издает «Горизонталь» в основном левых авторов, но не стремится к тому, чтобы их взгляды были безупречны с точки зрения марксизма (как его понимают сами издатели). Пример тому — сборник Хорхе Алемана, который хоть и весьма гетеродоксален, но дает левый взгляд на лакановский психоанализ.
«В планах у нас, — замечает Федюшин, — печатать и важные марксистские работы — о них мы будем сообщать в соответствующих сообществах. Также мы собираемся выпускать и классические работы XIX–XX веков, которые могут иметь ценность для дня сегодняшнего».
Отбирает издательство авторов по ориентировке других независимых издательств, специализированных сайтов и блогов. Сотрудничает проект с философским интернет-журналом «Сигма» и с книжным и аналитическим ресурсом «Либромарксизм», посвященным современной критической теории.
Несмотря на обилие нон-фикшн-направлений в издательствах-минорах, ряд энтузиастов продолжают выпускать как давно потерянную художественную классику до- и постреволюционного периода (в издательстве Common Place вышли работы Ларисы Рейснер, Александра Воронского и Натальи Венкстерн), так и открывать новых авторов. Как пример — издательство «Красный Матрос» (старейшее независимое книжное издательство Санкт-Петербурга, которое существует до сих пор), где вышел экспериментальный авангардный роман «Ах Куй, или История о загадочной и трагичной смерти Павла Петровича, проблемах постмодерна, и о проблемах литературы и литераторов и вообще» молодого петербургского контркультурного писателя Владимира Коваленко.
Все инди-книгоиздатели сходятся на том, что книга в современную эпоху — объект дизайна, искусства, ведь сами тексты можно найти в сети. И что книгу не обязательно покупать, как не обязательно покупать виниловые пластинки. Но, разумеется, не всё можно объяснить символическим потреблением. Будем надеяться, что рынок интеллектуальной литературы изменит не только прибыли издателей, но и социальный горизонт в России.