Гражданину т.н. Земли, Пресьядо П. Б.
Уважаемый Пресьдо П. Б. Спешим вас огорчить: ваше письмо дошло до адресата, но ввиду предвидимых обстоятельств сообщаем, что в космосе нет инопланетных форм жизни, а есть только мы, метарусские. Гагарин, будучи первым метарусским в космосе, совершил революцию в ксеноотношениях тем, что он “в космос летал, инопланетян не видал”. Но если для русских революции любого толка не имеют никакого смысла, если это не космические революции, т.н. Большие Починки, то мы, метарусские, космические Поломки исправляем космическими же Починками. Поскольку Метароссия (как процесс непрерывного просачивания, становления (того, что будет)) наследует у России ее технорелигиозный гештальт, то мы в совершенстве владеем искусством поломок, которые мы, в текущей космической экономике, экспортируем на Землю.
Решить описываемые вами планетарные кризисы, экологические бедствия и политические интриги вы планируете путём вновь создаваемых и сбываемых в западном обществе Малыми Починками: правами человека, политической корректностью, неолиберальными реформами и тп. Понимаем, что для вас как для западного субъекта революции и гендерные и антифаллогоцентричные лишь наиболее радикальное усилие в бесконечном откладывании Большой Поломки, но мы предлагаем решать политико-социальные кризисы путём соответствующей размерностью контрмер: систему производства, основанную на накоплении и уничтожении ресурсов - Большой Починкой антикапиталистических проектов и революций, расовую и гендерную сегрегацию - ускорением постгендерной повестки, бинарность и фаллогоцентризм - квир-сопротивлением и новыми ксенооотношениями, отчуждение и объективацию полной автоматизацией. Мы называем это шизофреническим модусом сопротивления, самым успешным и действенным (чем больше поломок, чем больше шизофрении, тем лучше всё работает, как говорили Делез и Гваттари).
Метарусский космизм, переворачивая Фёдорова, переосмысляет отношение к Земле как к общей территории природы, ресурсов, нечеловеческих агентов, индивидуальному и социальному человека, создаёт машинную ноосферу, космизирует сознание, отвязывает онтологические континуумы от астрономических рифлений, давая техническому прогрессу космическую свободу в иммортальном конструировании матерей и отцов из атомов и молекул желающих машин. Метарусские приближаются ко всеобщему бессмертию не через воскрешение, зомбификацию отцов и матерей и овладевание природой, но через спайки технического и биологического («человечество должно быть не праздным пассажиром, а прислугою, экипажем нашего земного корабля...»), сборки предков и акселерацию возможностей человеческого/нечеловеческого организма и кибернетическим управлением космическими процессами.
Безличный машинизм бессознательного, репрезентируемый шизоанализом, оборачивается катализатором кибернетических потоков, которые "сворачивают прагматизм в инволюционное техническое убегание" в становлении метарусской киберготикой, аннигиляции возвышенного, субверсивной игры форм, негаций, мистик и шизофренических ускользаний в техно-ноо-сферу, акселарационисткое решение которого бращается к реапроприиации киберготики через пропущенные через безусловное ускорение машинный анимизм и спайки с нечеловеческим.
Машинное желание раздирает политические культуры, стирает традиции, растворяет субъективности. Цифровизация и капитализм - идеальные техновирусы, перепрограммирующие желания и виртуализирующие производства. Отчуждающие тенденции лишь закрепляются наличием и разработкой нейросетевых интерфейсов, техноэкономических интеллектов, больших данных, имманентизации рынка и киберположительного усложнения, характеризуемого экономикой платформ и социальным сетевым мониторингом. Эксперименты в области товаризации, демонтажа и кооптации социальных и кибернетических пространств подтверждают, а не опровергают капиталистическую тотальность, движущуюся не столько к пограничному расщеплению и раскодировке обусловленной рынком имманентизации, расширяющей технокоммерческую репликацию, но к консервации и отрицательной скорости процессов развёртывания за счет торможения спаек и консервации инноваций, докапиталистических территориальностей.
Жужжание желающих машин в киберпространстве и мерцании метарусского космоса резонирует с пульсированием цифровых потоков матриц, искусственным сексом киберустройств на кухне у Жижека, спариванием с протезами, биомеханическими гипервериями Гигера и Акиры, партизанским вайфаем у сапатистов, смертью политического под мерный блеск горящих корпоративных серверов, искрами от кнопок в клиторах секс-кукол, митингом в тиктоке, линчеванием Кремниевой долины, двач-кибертерроризмом, с тем, как Алиса рисует картины, а Сири (и не только) следит за айфонами, профсоюзным органайзингом и крипторейвом, где на самом последнем киберпотлаче уничтожают последнюю камеру слежения.