Дневник с Крузенштерна, год 2002-2003. Часть третья.

25 апреля 2002 года. Четверг. 18.35 Я не писал все эти дни,  потому что накупил конвертов и пишу письма домой: Наташе Будник, Геле, Ольге Анатольевне, Кате-художнице, Наташе Галаниной, домой, бабушке с дедушкой, Лучику, Сане Лазареву. Уже пять написал, еще 4 осталось. И один конверт я отдал Валентину.
А новости такие - нас сняли с трапа и поставили на рабочий день. И вот уже два дня я вишу на фоке - сначала красил от саллинга до марса, а сегодня марсовую площадку с локаторами отбивал от ржавчины. Если бы это видела моя мама, она бы не выдержала такого зрелища. Я иногда не выдерживаю. Бывает, работаешь-работаешь, висишь и вниз не смотришь, все так спокойно и деловито , а как взглянешь ТУДА, особенно если чистое пространство внизу, и как сковывает все внутри. Так было и вчера, когда я, стоя, продвигался по нижнему марселю, держась за верхний марсель, и сегодня, когда лежал на фока-рее.
20.00 Дима обрадовал - сегодня с нулей часов матросы снова заступают на трап. Я с четырех часов заступаю.
С дядей Левой разговаривал в библиотеке. Он, оказывается, закончил институт культуры имени Крупской и его работа курсовая за 4-й курс помещена в золотой фонд института. Темой была описание истории какого-нибудь оркестра. Он описал, приукрасив немного, но остальное всё правда, историю своего духового оркестра, не постеснявшись в выражениях (дядя Лева на трубе играет). Вот так.
20.20 Прочитал два тома Чехова - три или четыре задевших рассказа. Остальное - так, хорошая литература, но не больше. Взял одиннадцатый том, там записки и дневник. 
Из записок:
"Х. не уважает женщин, ибо он непосредственная натура и принимает их такими, какие они есть."  

26 апреля 2002 года. Пятница.
19.50 Стоял я сегодня с утра на вахте и думал: выйти на рабочий день или нет? Посматривал так нежно на неотбитую от ржавчины марсовую площадку и не мог решиться на этот шаг. Посмотрел уже 3-ю часть "Смертельного оружия", дописал все письма, потом взял мяч и пошел на футбольное поле. А когда вернулся, помылся и уже поднимался на ужин, как упал с лестницы коленями на металлические ступени. Бр-р-р... Сейчас на трап.

27 апреля 2202 года. Суббота.
18.45 Какая вчера была вахта тяжелая. Я встал-то в четыре утра, побегал сам с мячом, в футбол поиграл, и как начало меня морить в одиннадцатом часу. Еле-еле достоял до двенадцати: ходил швартовые концы несколько раз осматривать, стоя засыпал. 
С Пьецом договoрился кабель с утра протягивать, а он решил себе выходной сделать и встал в 11 только. 
Ветрище сегодня поднялся такой, что с кормы весь полиэтилен сдуло, которым был Крузер накрыт. А я наконец-то сделал выжигатель, только он греется сильно. 
Завтра дядя Лева предлагает поехать в Старый Город на его деньги, пофотографировать с какой-то смотровой площадки. А я как раз завтра свободен.

29 апреля 2002 года. Понедельник.
11.35 Действительно, там на церкви Святой Марии (из темного кирпича здоровая башня с несколькими остроконечными пиками в небо). Сначала такая винтовая лестница в полметра шириной, потом еще лестница по внутренним стенам башни и, наконец, (около 340 ступеней) выход на крышу. Очень высоко. До горизонта около 35 километров. Крузера мачты видны. Город как на ладони. 
Вернувшись на Крузер, разжился на камбузе курицей, и мы с Валентином ее затрепали. Потом кино посмотрел, потом поужинал, потом на вахту, потом спать, потом в душ, завтрак, наконец-то занялся английским и сейчас снова на вахту. 
Завтра, скорее всего, уйдем: сегодня устанавливют плотики, доукладывают штур-трос, поляки шлифуют палубу. 
Мы вчера с Валентином искали индекс Зеленоградска, у него там девушка. И мы сделали это, Гена помог. 
Письма я кинул. 
Позавчера приезжали Крицкий с Дячуком. 
Вечером очень хочется газированного лимонада или мороженого. Месяц не ел шоколада. В Гамбурге будет первая зарплата. 
Ко мне уже подходят люди и так таинственно спрашивают: "Говорят, ты хорошо выжигаешь. А мне?" 
21.20 Хотел пораньше лечь, но вот опять. Придется высыпаться в старости или на том свете. 
Я ждал солнце, ждал... Я знал, что оно не ушло, что прячется робко за хмурыми, тяжелыми облаками, точнее, одним облаком, но на все небо. И никто не думал об этом. И я засомневался. Я посмел усомниться в тебе, я, встречающий тебя через день первым и радующийся твоему появлению, несущему тепло, ласкаемый твоими лучами. Чтобы прогнать все сомнения, мне хватило  той части секунды, которую никто никогда не измерит. Словно пуля над головой прошел твой луч. Между землей и облаками, в этом маленьком просвете, куда уходят, не оглядываясь, герои, сделав свое дело, мы с тобой и встретились, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи. И спокойствие было мной обретено. Спокойной ночи, Солнце. 

30 апреля 2002 года. Вторник.
8.30 "Брехня, что любовь сама себе награда. Любовь - боль. Боль непременно, потому как страх. Потерять, не получить ответа, быть осмеянным, ненужным, наконец, перестать любить самому, что равносильно землетрясению, когда ничего не остается, даже тверди под ногами. Ушедшая из жизни любовь может оказаться пострашнее смерти, потому как смерть - просто нечто, а ушедшая любовь - ничто, но с жизнью впридачу." "Актриса и милиционер", Галина Щербакова. Я думаю, что это почти так. Во всяком случае, для меня очень страшно разлюбить. Любить человека, принять его любовь, привязать его к себе - и разлюбить. Это меня очень сильно сдерживает. 
Думаете, сегодня день отхода? Фиг. Я уже слышал о втором числе. Вчера повесили новое расписание по тревогам около столовой команды. Я командир спасательных плотов  29 и 30. И мои пассажиры - Надежда Юрьевна и Людмила Васильевна (Клёпа), из салона команды буфетчица. В критической ситуации добавляется из шлюпки доктор наш, Шабалин. Вот это уже хуже. Это же такой жиртрест. Балласт.
18.45 Хоть я и не могу утром спать, но сегодня лег, полежал, даже немного поспал. И в мыслях своих я был далеко впереди сегодняшнего дня - представлял себе встречу со всеми в разных ипостасях. Ольга Анатольевна. Oна занимает половину моих мыслей о возвращении. Я вспоминаю, как говорил о том, что по возвращении сниму посуточно квартиру на неделю, Оля испечет пирог "Рыжик", а дальше моя фантазия иногда заходит очень далеко. 
Я когда показывал Льву Николаевичу фотки, он, увидев, Олину фотку у озера, сказал: "Я бы на твоем месте за ней поухаживал." Надежда Юрьевна в то же русло. "Я - говорит, - как мать рассуждаю. Вот эта девочка...." Маме она понравилась. Я против? Я просто совершенно не представляю этого.

Ольга Анатольевна. Она работала в деканате радиотехнического факультета, и там, на её компьютере, вечерами я писал свой диплом. Замечательный и удивительно хороший человек.

В Гданьске.

В 1997 году Гданьск отпраздновал своё тысячелетие.

Автырпортрет.

На улице Гданьска, состящей только из магазинов, торгующих ювелирными изделиями из янтаря. На заднем плане - башня церкви Святой Марии, куда мы с дядей Лёвой забирались.

Вид с башни церкви Святой Марии на улицу Гданьска, полностью состоящей из магазинов, торгующих ювелирными изделиями из янтаря.

Продолжение - часть четвертая.