За какой централизм выступал Ленин
К сожалению, ни «Полиштурм», ни другие антипрорывцы не желают изложить теорию демократического централизма в сколько-нибудь осмысленном виде. А всё потому, что неоткуда списать, только из БСЭ. Как известно, Сталин в работах по ленинизму обобщил марксистские взгляды на диктатуру рабочего класса и партию. И про демократический централизм в них нет ни слова. Мало Сталина? Можно почитать Ярославского.
Марксистская теория, поскольку она научна, не содержит теории демократического централизма, да и не может её содержать, ибо всякая демократия есть в первую очередь порождение невежества.
С научной точки зрения принцип организационного строения партии, руководство которой включает в свой состав людей, чья научная компетентность подтверждена управленческой практикой и публикациями, есть централизм = тождество и единство централизации и децентрализации, при ведущей роли первой. Бескомпромиссная централизация в области научно-теоретических основ партии и децентрализация в виде географически естественной организационной локализации первичных организаций, обязанных проводить научно-пропагандистскую и организационную работу предметно, учитывая местные особенности условий, то есть централизация управления — абсолютная, децентрализация — относительная.
Взгляды «Политштурма» на принципы организационного построения выглядят следующим образом:
«Мы считаем, что суть этого принципа не в главенстве демократии или централизации. Суть в органичном сочетании этих организационных методов. С одной стороны у нас выборность — не вульгарная или стихийная, а здравая — критика, широкое обсуждение вопросов и голосование относительно наиболее общих и важных вопросов. С другой стороны — строжайшая дисциплина, единые для всех устав и программа, строгая иерархия отношений между подразделениями партии, наличие единого властного центра и т. д.
Также стоит отметить, что принцип ДЦ очень гибок. В том числе благодаря грамотному понимаю сути организационного строения вообще и данного принципа в частности. В зависимости от ситуации, условий, целей и задач меняется и кадровая политика партии, и соотношение этих двух сторон, и многое др.».
Короче говоря, Понаиотов [автор ПШ] — за правильный децизм со «здравой выборностью» и здравыми голосованиями. Ниже он более подробно повторит эти свои взгляды, там и будет более подробный на их счёт комментарий. Однако не ясно, почему своё личное, наивное, совершенно оторванное от реальной исторической практики понимание децизма Понаиотов считает сутью этого принципа.
Досадно, что штурмовик не нашёл в сочинениях Ленина то, как он понимал демократический централизм в партийном строительстве. Что в частности также подтвердиться ниже, когда Понаиотов напишет следующее:
«Суть такова, что Ленин описывал [в своих работах] именно демократический централизм: сочетание элементов [??] демократии (выборность, обсуждение и пр.; наличие тех же Съездов) с централизмом (строжайшая дисциплина, единый ЦК с полномочиями и пр.)».
Опять эти «и др.», «и пр.». Хочется, чтобы Понаиотов в каждом случае сообщал весь список, который содержится у него в голове.
На самом деле ничего подобного Ленин в своих работах не писал. Вот его организационное кредо:
«Опыт победоносной диктатуры пролетариата в России показал наглядно тем, кто не умеет думать или кому не приходилось размышлять о данном вопросе, что безусловная централизация и строжайшая дисциплина пролетариата являются одним из основных условий для победы над буржуазией».
Безусловная централизация, то есть централизм без всяких условий. Никакого «сочетания», да ещё с «элементами».
Что же такое демократический централизм по Ленину? На IX съезде он говорил:
«Верно, что управление идет через единоличного администратора, но кто именно окажется этим администратором, специалист или рабочий — это зависит от того, сколько у нас есть администраторов из старого и нового порядка. Но это — элементарные теоретические вещи. Давайте говорить об этом. Если же вы хотите обсуждать политическую линию ЦК, то не подсовывайте нам ничего, что мы не ставили и не говорили… Я утверждаю, что за 15 лет предреволюционной истории социал-демократии ничего похожего вы не найдете. Демократический централизм значит только то, что представители с мест собираются и выбирают ответственный орган, который и должен управлять. Но как? Это зависит от того, сколько есть годных людей, от того, сколько там есть хороших администраторов. Демократический централизм заключается в том, что съезд проверяет ЦК, смещает его и назначает новый. Но если бы мы вздумали проверять те теоретические неверности, которые написаны в этих тезисах, мы бы никогда не кончили. Я, собственно, не буду больше этого и касаться и скажу лишь, что ЦК занял ту линию в этом вопросе, которую нельзя было не занять».
То есть демократический централизм по Ленину — это исключительно то, что члены партии выбирают ЦК, который затем ими управляет. Вот и всё. Это и есть на самом деле суть децизма. Всё сводится только к одному — выбирать ли руководство партии или оно должно формироваться в ходе реальной классовой борьбы. А если не забывать то, что никто Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Ким Ир Сена, Ким Чен Ира, Мао Цзэдуна, Хо Шимина и других великих революционеров на «должность» вождей не избирал, а также нижеприведённые слова Ленина из «Что делать?», то вопрос о выборности руководства у добросовестных людей отпадёт сам собой.
«Чтобы показать читателю всю неблаговидность излюбленного приема „Раб. Дела“ выдвигать такой благовидный „принцип“, как демократизм в революционном деле, мы сошлемся опять-таки на свидетеля. Свидетель этот — Е. Серебряков, редактор лондонского журнала „Накануне“, — питает большую слабость к „Раб. Делу“ и большую ненависть к Плеханову и „плехановцам“; в статьях по поводу раскола заграничного „Союза русских социал-демократов“ „Накануне“ решительно взяло сторону „Р. Дела“ и обрушилось целой тучей жалких слов на Плеханова. Тем ценнее для нас этот свидетель по данному вопросу. В № 7 „Накануне“ (июль 1899 г.), в статье: „По поводу воззвания Группы самоосвобождения рабочих“ Е. Серебряков указывал на „неприличие“ поднимать вопросы „о самообольщении, о главенстве, о так называемом ареопаге в серьезном революционном движении“ и писал, между прочим: „Мышкин, Рогачев, Желябов, Михайлов, Перовская, Фигнер и пр. никогда не считали себя вожаками, и никто их не выбирал и не назначал, хотя в действительности они были таковыми, ибо как в период пропаганды, так и в период борьбы с правительством они взяли на себя наибольшую тяжесть работы, шли в наиболее опасные места, и их деятельность была наиболее продуктивна. И главенство являлось не результатом их желаний, а доверия к их уму, к их энергии и преданности со стороны окружающих товарищей. Бояться же какого-то ареопага (а если не бояться, то зачем писать о нем), который может самовластно управлять движением, уже слишком наивно. Кто же его будет слушать?“.
Мы спрашиваем читателя, чем отличается „ареопаг“ от „антидемократических тенденций“? И не очевидно ли, что „благовидный“ организационный принцип „Р. Дела“ точно так же и наивен и неприличен, — наивен, потому что „ареопага“ или людей с „антидемократическими тенденциями“ никто просто не станет слушаться, раз не будет „доверия к их уму, энергии и преданности со стороны окружающих товарищей“. Неприличен, — как демагогическая выходка, спекулирующая на тщеславие одних, на незнакомство с действительным состоянием нашего движения других, на неподготовленность и незнакомство с историей революционного движения третьих. Единственным серьезным организационным принципом для деятелей нашего движения должна быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров. Раз есть налицо эти качества, — обеспечено и нечто большее, чем „демократизм“, именно: полное товарищеское доверие между революционерами. А это большее безусловно необходимо для нас, ибо о замене его демократическим всеобщим контролем у нас в России не может быть и речи. И было бы большой ошибкой думать, что невозможность действительно „демократического“ контроля делает членов революционной организации бесконтрольными: им некогда думать об игрушечных формах демократизма (демократизма внутри тесного ядра пользующихся полным взаимным доверием товарищей), но свою ответственность чувствуют они очень живо, зная притом по опыту, что для избавления от негодного члена организация настоящих революционеров не остановится ни пред какими средствами. Да и есть у нас довольно развитое, имеющее за собой целую историю, общественное мнение русской (и международной) революционной среды, карающее с беспощадной суровостью всякое отступление от обязанностей товарищества (а ведь „демократизм“, настоящий, не игрушечный демократизм входит, как часть в целое, в это понятие товарищества!). Примите все это во внимание — и вы поймете, какой затхлый запах заграничной игры в генеральство поднимается от этих разговоров и резолюций об „антидемократических тенденциях“!».
Думающие люди всё поймут, но оппортунисты обратят внимание только на то, что Ленин «в принципе», «теоретически», основываясь на практике немецкой социал-демократии того времени, допускает эффективность демократического контроля и демократического начала в партии. Но это было в 1903 году, мы-то с вами уже знаем судьбу партии Каутского и всех партий, организованных по принципу партии Каутского. Поэтому в знаменитых условиях приёма в Коминтерн, хотя формально и присутствует выражение «демократический централизм», но сказано:
«В нынешнюю эпоху обостренной гражданской войны коммунистическая партия сможет выполнить свой долг лишь в том случае, если она будет организована наиболее централистическим образом, если в ней будет господствовать железная дисциплина, граничащая с дисциплиной военной, и если ее партийный центр будет являться властным авторитетным органом с широкими полномочиями, пользующимся всеобщим доверием членов партии».
Далее у Понаиотова следует нахальное вкрапление откровенного троцкизма:
«Об этом [что ДЦ «гибок»] свидетельствует практика большевиков: минимум демократизма в условиях глубокого подполья, разворачивание демократического централизма при выходе на легальную стезю и при взятии власти, снижение демократизма накануне и в годы Великой Отечественной войны».
Иными словами, в оценке внутрипартийной борьбы 1920-х «Политштурм» встал на позицию Троцкого и других оппозиционеров. С точки зрения сталинской историографии, в 1920-е годы враги народа, антикоммунисты, предатели навязали партии бесконечные дискуссии, вели запрещённую решением X съезда фракционную борьбу, грызню, плели интриги, срывая тем самым мероприятия Советской власти, развращая партийный актив и стремясь захватить руководство партии. А с точки зрения Понаиотова и его редакторов, это оказывается был период «разворачивания демократического централизма».
Оказывается, Ленин, Сталин и их сотрудники проводили апрельские конференции 1917 года не чтобы подавить оппортунистов в руководстве партии и навязать свою, научно обоснованную, политическую линию, а ради «разворачивания демократического централизма». Практически искусство ради искусства.
Пусть Понаиотов знает, что продукция «разворачивания демократического централизма» с 1917 по конец 1920-х годов оказалась повально бракованной. Практически все противники и оппоненты Ленина и Сталина в конечном счёте показали себя как враги партии и Советской власти, а многие встали на путь заговора, шпионажа и террора. Те же товарищи, которые понимали или просто поддерживали истинных вождей рабочего класса — Ленина и Сталина, в периоды «разворачивания демократического централизма» постоянно твердили о том, что нечего заниматься болтовнёй, идя на поводу у кучки потерявших стыд оппортунистов.
Фрагмент статьи А. Редина "Ответ на статью «Политштурма»"
Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
Наши соцсети: Телеграмм, Viber, ОК, ВК
Наш ютуб-канал "Научный централизм"