О "подлинной" демократии
Среди левых доминирует представление о том, что буржуазная демократия фальшивая, урезанная, а вот пролетарская демократия - она подлинная, максимально широкая и ПОЭТОМУ за нее следует бороться. На этой почве обильно произрастает оппортунизм, когда «коммунисты» пытаются быть либеральнее либералов и начинают пробовать стыковаться с последними: «ребята, да мы же с вами за общее дело боремся, только у вас получается так, что демократия только для богатых, а мы сделаем демократию для всех! Айда с нами!».
В работе «Государство и революция» Ленин пишет:
«Если действительно все участвуют в управлении государством, тут уже капитализму не удержаться. И развитие капитализма, в свою очередь, создает предпосылка для того, чтобы действительно „все“ могли участвовать в управлении государством. К таким предпосылкам принадлежит поголовная грамотность, осуществленная уже рядом наиболее передовых капиталистических стран, затем „обучение и дисциплинирование“ миллионов рабочих крупным, сложным, обобществленным аппаратом почты, железных дорог, крупных фабрик, крупной торговли, банкового дела и т.д. и т.п.
<…>Но эта „фабричная“ дисциплина, которую победивший капиталистов, свергнувший эксплуататоров пролетариат распространит на все общество, никоим образом не является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а только ступенькой, необходимой для радикальной чистки общества от гнусности и мерзостей капиталистической эксплуатации и для дальнейшего движения вперед».
Но наши леваки пропускают это мимо своего внимания, дескать, отмирание демократии это потом, когда-нибудь, может быть, а сейчас надо бросить все силы на борьбу за демократические свободы, потому что они прогрессивны, а коммунисты всегда за прогресс!
Да, было время, когда Энгельс мог с полным правом сказать:
«Демократия в наши дни - это коммунизм. Подсчитывая боевые силы коммунизма, можно спокойно причислить к ним демократически настроенные массы. И когда пролетарские партии различных национальностей соединяются между собой, то они с полным правом пишут на своем знамени слово „демократия“, ибо, за исключением таких демократов, которые в счет не идут, все европейские демократы 1846 г. являются более или менее сознательными коммунистами».
Специфика того исторического периода (середина - конец ХIХ в.) была такова, что повсеместно в Европе сохранялись старые, монархические режимы, в то время как в базисе давно уже господствовали буржуазные отношения. Феодалы-аристократы, ощущая скорый конец, отчаянно отстаивали свои привилегии, жестоко подавляя всякие ростки прогрессивного мышления и движения. В этот период, когда революционная буржуазия была относительно прогрессивным классом, цели коммунистов, т.е. рабочего класса, и демократов временно совпадали. Кроме того, пролетарии находись под сильным влиянием социалистических идей, поэтому коммунисты с полным основанием могли считать, что при ликвидации абсолютизма и разворачивании буржуазных свобод, они стремительно завоюют влияние в массах.
Почему же торжество демократических свобод само собой не привело к коммунистической революции?
Во-первых, сознательность пролетариата была несколько переоценена, а сила его невежества недооценена. Во-вторых, социал-демократия продалась буржуазии, ее лидеры стали шпиками, адвокатами империализма и палачами, расстреливающих революционных рабочих в Германии, Австрии, Венгрии, Польше, Финляндии. В-третьих, сама буржуазия адаптировалась к росту революционного движения. Только-только взяв власть, робкая и наивная буржуазия опасалась предоставлять равное право голоса всем пролетариям, которые тут же проголосуют за коммунистов и таким образом свершится мягкая революция. Но постепенно буржуазия сообразила, что сама по себе демократия угрозы ее господству не несет, народным массам оказалось легко задурить голову либеральной и националистической демагогией. Поэтому в наиболее развитых странах в ХХ веке постепенно сложилась ситуация, в которой демократические свободы стали нормой. Означает ли это, что буржуазная демократия изменила свой характер? Нет. Но теперь пролетарии как бы оказываются сами виноваты в своих бедах, всякие «лидеры мнений» говорят им: «ну, вы же сами выбрали себе такого мэра/губернатора/президента, вот теперь и расхлебывайте!», «народ имеет то правительство, какое заслужил» и всё в таком духе, что внушаем массам уныние, неверие в свои силы.
Таким образом, сегодня в эпоху загнивающего империализма всякое демократическое движение, во всяком случае в развитых странах, носит сугубо реакционный характер; все «цветные революции», сражающиеся за «демократию против диктатуры», носят ярко выраженный антикоммунистический характер. Поэтому пришло время коммунистам решительно отмежеваться от демократов, ибо разоблачение демократических иллюзии является важным участком фронта борьбы за коммунизм. Демократические свободы интересуют коммунистов исключительно в том плане, что позволяют легально вести пропагандистскую работу в массах, и не более того. Пускай либеральные дурачки лезут под дубинки полиции, борясь против очередного «узурпатора».
Бездумно повторяя пыльные кэпээсэсовские тезисы о том, что советская демократия обеспечивает участие широких народных масс в политической жизни, наши левые, как обычно, упускают саму суть. Они трактуют это в сугубо либеральном ключе, где участие большинства является самоцелью. В то время как советская демократия есть лишь способ подчинить единой воле большинство БЕЗГРАМОТНЫХ в понимании общественных процессов людей. Точно так же, как пролетарское государство организуется для того, чтобы уничтожить всякое государство, так и пролетарская демократия нужна для того, чтобы изжить всякую демократию!
Глубоко ошибочным является представление о том, будто бы демократия есть способ управления государством. Ленин, в той же «ГиР», с лёгкой руки супругов Вэбб окрестил подобные взгляды теорией «примитивной демократии». Существование демократии при социализме есть пережиток эксплуататорского прошлого в форме НЕВЕЖЕСТВА масс, для которой прямое директивное руководство без «делегирования полномочий» будет восприниматься как диктаторство партии. Но самое главное, самое существенное в советской демократии то, что она используется партией как школа политической выучки для масс, как один из инструментов борьбы против мещанской аполитичности.
Могут спросить, что же тогда такое диктатура пролетариата и как она соотносится с пролетарской же демократией? Рабочемольцы, например, считают, что диктатура пролетариата - это когда рабочие командуют интеллигенцией, что является карикатурой на марксизм. Историческая практика доказала, что рабочий класс не может осуществлять свою диктатуру иначе, как с помощью своего авангарда - Партии. Если же Партия начинает загнивать (по причине захвата руководства оппортунистами), то вместе с нею загнивают и органы пролетарской власти, пока в конечном итоге те же самые рабочие, вопреки мантрам, что рабочие «революционный класс, благодаря своей роли в производстве», не помогают контрреволюции победить, как это было в Польше в 1989 году. Означает ли это, что диктатура пролетариата - это диктатура партии? Нет, не означает. Сталин на этот счет пояснял:
«У Зиновьева имеются две версии насчет диктатуры пролетариата, из которых ни одна не может быть названа марксистской и которые противоречат друг другу коренным образом.
Первая версия. Исходя из правильного положения о том, что партия является основной руководящей силой в системе диктатуры пролетариата, Зиновьев приходит к совершенно неправильному выводу о том, что диктатура пролетариата есть диктатура партии. Тем самым Зиновьев отождествляет диктатуру партии с диктатурой пролетариата.
Но что значит отождествлять диктатуру партии с диктатурой пролетариата?
Это значит, во-первых, - ставить знак равенства между классом и партией, между целым и частью этого целого, что абсурдно и ни с чем несообразно. Ленин никогда не отождествлял и не мог отождествлять партию с классом. Между партией и классом стоит целый ряд массовых беспартийных организаций пролетариата, а за этими организациями стоит вся масса класса пролетариев. Игнорировать роль и удельный вес этих массовых беспартийных организаций и, тем более, всей массы рабочего класса и думать, что партия может заменить собой массовые беспартийные организации пролетариата и всю пролетарскую массу вообще, - значит отрывать партию от масс, довести бюрократизацию партии до высшей точки, превратить партию в непогрешимую силу, насадить в партии „нечаевщину“, „аракчеевщину“.
Нечего и говорить, что Ленин не имеет ничего общего с такой „теорией“ диктатуры пролетариата.
Это значит, во-вторых, - понимать диктатуру партии не в переносном смысле, не в смысле руководства партии рабочим классом, как именно и понимал ее тов. Ленин, а понимать ее в точном смысле слова „диктатура“, т. е. в смысле замены руководства насилием партии над рабочим классом. Ибо, что такое диктатура в точном смысле этого слова? Диктатура, в точном смысле этого слова, есть власть, опирающаяся на насилие, ибо без элементов насилия не бывает диктатуры, если брать диктатуру в точном смысле этого слова. Может ли партия быть властью, опирающейся на насилие в отношении своего класса, в отношении большинства рабочего класса? Ясно, что не может. В противном случае это было бы не диктатурой над буржуазией, а диктатурой над рабочим классом.
Партия есть учитель, руководитель, вождь своего класса, но не власть, опирающаяся на насилие в отношении большинства рабочего класса. Иначе нечего было бы и говорить о методе убеждения, как основном методе работы пролетарской партии в рядах рабочего класса. Иначе нечего было бы и говорить о том что партия должна убеждать широкие массы пролетариата в правильности своей политики, что лишь в ходе выполнения этой задачи партия могла бы считать себя действительно массовой партией, способной повести в бой пролетариат. Иначе партии пришлось бы заменить метод убеждения приказом и угрозой в отношении пролетариата, что абсурдно и что совершенно несовместимо с марксистским пониманием диктатуры пролетариата.
Вот к какой бессмыслице приводит „теория“ Зиновьева об отождествлении диктатуры (руководства) партии с диктатурой пролетариата» [«Правда» 1926 г.].
Стоит уточнить, что партия в известной мере, с одной стороны, сливается со своим классом, с другой, «возвышается» над широкими трудящимися массами, независима от них в вопросах научной теории, чтобы не идти на поводу у мелкобуржуазных иллюзий. Одна из функций диктатуры рабочего класса, между прочим, подавлять контрреволюционные тенденции несознательной части трудящихся, в том числе и рабочих.
Собственно говоря, суть низшей фазы коммунизма (социализма) заключается в том, что партия осуществляет перековку обывателей в коммунистов, внедряя научное мировоззрение, и чем успешнее это происходит, тем больше изживается демократия с ее выборами и голосованием, уступая место осознанной необходимости.
Из статьи "Голосовать или не голосовать - вот в чем вопрос".
Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
Наши соцсети: Телеграмм, Viber, ОК, Дзен, ВК
Наш ютуб-канал "Научный централизм"