140 лет со дня смерти Маркса
14 марта 1883 года Карл Маркс умер. Так описывал его последние дни Энгельс:
«Незадолго до смерти своей жены, в октябре 1881 г. он заболел плевритом. После выздоровления его направили в феврале 1882 г. в Алжир, но по дороге из-за холодной и сырой погоды он заболел и приехал туда с новым плевритом. Отвратительная погода продолжала держаться; едва он вылечился, его ввиду приближавшейся летней жары послали в Монте-Карло (Монако). Туда он прибыл опять с плевритом, но в более легкой форме. Снова отвратительная погода. Оправившись, наконец, он уехал в Аржантёй, близ Парижа, к своей дочери, г-же Лонге. Здесь он пользовался против застарелого бронхита серными источниками в расположенном по соседству Энгиене. Погода и там оставалась прескверной, но все же лечение помогло. Затем он отправился на шесть недель в Веве, откуда он, как казалось, почти здоровый вернулся в сентябре.
Ему разрешено было провести зиму на южном побережье Англии. Да и самому ему так надоела бездеятельная кочевая жизнь, что новое изгнание на юг Европы, вероятно, повредило бы ему морально в той же мере, в какой помогло бы физически. Когда начались лондонские туманы, его отправили на остров Уайт. Там дождь шел не переставая; он опять простудился.
На Новый год мы с Шорлеммером хотели его навестить, но тут получены были известия, потребовавшие немедленного отъезда туда Тусси. И сразу после этого — смерть Женни; он вернулся сюда с новым бронхитом. После всего предшествовавшего и в его возрасте это внушало опасения. Сверх того произошло множество осложнений, в особенности нарыв в легком и невероятно быстрый упадок сил. Несмотря на это, общее течение болезни шло благоприятно, и еще в прошлую пятницу лечивший его врач, один из лучших молодых врачей Лондона, которого особенно рекомендовал ему Рей Ланкестер, подавал нам самые блестящие надежды. Но кто хоть раз рассматривал под микроскопом легочную ткань, тот знает, как велика опасность прободения стенки кровеносного сосуда при нагноении в легком. И поэтому я в течение шести недель каждое утро, поворачивая за угол, в смертельном страхе смотрел, не опущены ли шторы на окнах. Вчера днем, в 2.30 — это был самый подходящий час для дневных посещений — я пошел туда и застал весь дом в слезах: наступает, очевидно, конец. Я стал расспрашивать, пытался найти причину, утешить. Оказывается, произошло небольшое кровотечение, но вслед за тем сразу наступил упадок сил. Наша славная старая Ленхен, ухаживавшая за ним так, как ни одна мать не ухаживает за своим ребенком, поднялась наверх и тотчас же вернулась: он в полусне, мне можно к нему подняться. Когда мы вошли, он спал, но спал вечным сном. Пульс и дыхание исчезли. В течение этих двух минут он тихо и без страданий уснул.
Все события, наступающие в силу естественной необходимости, как бы они ни были ужасны, содержат в самих себе утешение. Так и на этот раз. Искусство врачей обеспечило бы ему, быть может, несколько лет прозябания, жизни беспомощного существа, умирающего не сразу, а постепенно, к вящему триумфу врачебного искусства. Но этого наш Маркс никогда не перенес бы. Жить, имея перед собой множество незаконченных трудов и испытывая танталовы муки от желания закончить их и от невозможности это сделать, — это было бы в тысячу раз горше для него, чем настигшая его тихая смерть. „Смерть — несчастье не для умершего, а для оставшегося в живых“, — любил он повторять слова Эпикура. И видеть, как этот мощный, гениальный человек прозябает, превращаясь в развалину, к вящей славе медицины и на потеху филистеров, которых он в пору расцвета своих сил так часто повергал в прах, — нет, в тысячу раз лучше то, что случилось, в тысячу раз лучше снести его послезавтра в могилу, туда, где покоится его жена.
После всего того что предшествовало этому и чего даже врачи не знают так, как знаю я, оставался, на мой взгляд, только этот выход.
Пусть так. Человечество стало ниже на одну голову и притом на самую значительную из всех, которыми оно в наше время обладало. Движение пролетариата идет дальше своим путем, но нет того центрального пункта, куда, естественно, обращались в решающие моменты французы, русские, американцы, немцы и каждый раз получали ясный, неопровержимый совет, который мог быть дан только гением во всеоружии знания. У доморощенных знаменитостей и мелких талантов, а то и просто у шарлатанов теперь развязаны руки. Конечная победа обеспечена, но окольных путей, временных и частичных блужданий — и без того неизбежных — теперь будет гораздо больше. Ну, что ж, с этим мы должны справиться — для того мы и существуем. Вот почему мы отнюдь не теряем мужества».
Художественно-биографический альбом "Маркс и Энгельс"
Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
Наши соцсети: Телеграмм, Viber, ОК, ВК
Наш ютуб-канал "Научный централизм"