Что такое внутрипартийная демократия?

Что, до сих пор, остается непонятым многими участниками коммунистического движения в ленинском учении и практике демократического централизма?

Непонятым остается, прежде всего, то, что демократический централизм был формой вынужденного компромисса науки с невежеством и безнравственностью, продиктованного конкретными объективными и субъективными историческими обстоятельствами царской России, дальше других стран продвинувшейся в деле построения дикого империализма, милитаризма, массовой нищеты и социал-демократической кружковщины. Как всякий компромисс, демократический централизм не должен и не может восприниматься как основополагающий, «долгоиграющий» принцип строительства партии. Строго говоря, Ленин, а тем более, Сталин, не рассматривали демократический централизм в качестве ведущего принципа партийного строительства. Он был относительно приемлем лишь на стадии создания партии нового, научно-материалистического типа, но именно сущность этого типа партии, меньше всего нуждалась в чем-либо демократическом.

Спрашивается, зачем партии, провозгласившей в качестве решающей политической задачи установление в обществе твердой диктатуры рабочего класса, борющейся за авангардную роль в самом рабочем классе, нужен ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ централизм во внутрипартийной жизни? Каким же низким должен быть моральный облик членов данной партии, чтобы они, как и захудалые предприниматели и олигархи, как и члены любой криминальной группировки, как древнегреческий демос подчинялись большинству, т.е. примитивной грубой силе.

Те, кто изучал историю становления афинской и римской демократий, знают, что институт подчинения большинства меньшинству есть самый дикий способ признания себя побежденным по результатам гражданских войн той эпохи, когда примитивные орудия ведения войны делали главным фактором победы простое большинство. Пройдя через десятки гражданских войн, понеся неисчислимые потери, древнее общество, наконец, задним умом осознало этот закон и, время от времени, стало прибегать к методу подсчета сторонников той или иной группировки аристократов, чтобы заранее уяснить, кто имеет больше сторонников и, следовательно, имеет бесспорные шансы на победу в гражданской войне или в потасовке, как в украинском парламенте.

Нетрудно представить, какой вопль циничного возмущения исторгнут современные партийные бюрократы, которые вознеслись на руководящие посты в партии не за счет уровня своей научной подготовки, не за счет количества качественно проделанной работы, не за счет реальных достижений в пропагандистской и организаторской деятельности, а за счет бессовестно использованной толпы демократического большинства, позволяющего оппортунистам протаскивать друг дружку в руководящие органы партии и, как раковая опухоль, раз за разом, умерщвлять один за другим Интернационалы и возникающие повсеместно коммунистические партии.

Большинство современных членов партии с коммунистическими названиями не понимают, что в настоящей коммунистической партии НИ ОДИН вопрос не должен решаться на основе формальных процедур. Истина в диаматике всегда конкретна, и решать проблему по большинству голосов, хотя и практично, но первобытно.

Как показала всемирно историческая практика, империализму ни разу в открытом столкновении не удалось опрокинуть коммунизм в СССР, но оппортунизм сделал эту «работу» после смерти Сталина легко, поскольку, чтобы стать оппортунистом, нужно, прежде всего, ничего не знать, кроме левой фразы. Невежество членов партии и есть та разрушительная сила, стоящая на службе империализма, которая и делает коммунистическую (по названию) партию, объективно антикоммунистической посредством механизма демократического централизма.

Невежество, т.е. воинствующий оппортунизм, проникающий при помощи механизма демократического централизма в руководство партии, и есть главная организационная причина ВСЕХ случаев крушения ВСЕХ интернационалов и компартий.

К началу ХХ века, к моменту создания РСДРП, Россия была переполнена мелкобуржуазным невежеством, мещанской, местечковой революционностью, бесплодной эсеровской истерией терроризма и продажной практикой экономизма. Правда, эти российские «особенности» не были уникальными. Они типичны для всех стран и народов, находящихся на рыночной стадии их прозябания (о чем свидетельствуют регулярные забастовки, побоища демонстрантов с нацистами и полицией, периодические погромы, переходящие в массовый вандализм и мародерство, террористические акты и групповые расстрелы, происходящие в школах, офисах, на островах, в кинотеатрах и в храмах всех цивилизованных стран Запада).

Но в России конца XIX века, благодаря огромным личным успехам отдельных интеллигентов в освоении теории марксизма, возникла возможность вывести российских пролетариев из тупиковых версий борьбы и направить их усилия в победоносное русло. Не в каждой стране и не каждый год на политической арене появляется личность, подобная Ленину, Сталину, Дзержинскому, Фрунзе... Поэтому, благодаря стечению многих объективных и этого субъективного фактора, массовые действия пролетариев в 1917 году только в одной стране, в России (а не во Франции или Англии) привели к закономерному результату.

Прошедшие, после 1991 года, десятилетия пролетарских выступлений, например, в Европе, ничего не могут дать трудящимся, поскольку в «западных странах», после кончины Энгельса, рыночная конкуренция в науке крайне истончила прослойку профессоров, способных мыслить «не на продажу», т.е. не спекулятивно.

Разумеется, социальная революция не происходит по желанию личности. Революция, в условиях зрелых объективных факторов, возможна только как следствие творческой субъективной деятельности масс. Но, в то же время, революция не может произойти без стратегического руководства со стороны выдающейся личности. За тысячелетия наблюдений не зафиксировано ни одной социальной революции среди бабуинов или, даже в среде муравьев, прежде всего потому, что просвещенной личностью в этих «средах» и не пахнет вообще, хотя есть широкие и униженные «низы» и малочисленные «верхи».

Некто Владимир Ульянов стал Лениным, с его конкретными политическими навыками и умениями в результате личной целенаправленной, напряженной, предельно честной, беспрецедентной (в том числе, по объему) теоретической, организаторской и пропагандистской ПРАКТИКИ. Не будет ни малейшим преувеличением сказать, что в России, после Ленина и Сталина, к сожалению, не сформировалось ни одной личности, которая совершила бы сопоставимый интеллектуальный и альтруистический подвиг. Десятилетиями со всех трибун неслись здравицы в честь усопшего Ленина, но ни один из краснобаев не собирался напрягаться в вопросах науки так, как это делал Ленин.

Ещё предстоит объяснить, почему у людей, претендовавших и претендующих на роль первых лиц в коммунистическом движении, особенно после эпохи Сталина, не хватило СОВЕСТИ понять, образно говоря, КОГО они заменяют в рабочем и коммунистическом движении и, какие ОБЯЗАННОСТИ это «место» на них налагает. Многим современным лидерам кажется, что достаточно подсчета голосов, чтобы без колебаний занять высший пост в партии и руководить на манер Горбачева: «Нужно что-то начинать делать, а потом наращивать это, наращивать».

Членов партии с коммунистическими названиями не настораживает тот факт, что по большинству процедур между выборами президента буржуазного государства и современной «технологией» выбора генерального секретаря компартии нет принципиальных отличий. Неужели сущность этих фигур столь близка, что допускает сходные механизмы вознесения на управленческий Олимп?

Член коммунистической партии, претендующий на звание её руководителя, НЕ ИМЕЕТ МОРАЛЬНОГО ПРАВА быть ниже по уровню своей подготовки, чем Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин и менее трудолюбивым, чем они.

Любая революция есть, прежде всего, качественное изменение характера ОТНОШЕНИЙ между людьми. Не повышая качество мышления, невозможно повышать качество общественных отношений между людьми. Без культурной революции в мышлении не может быть коммунизма вообще. Как показала практика, даже многократный рост производительности средств производства не ведет автоматически к коренному улучшению социальных отношений. Капиталистическому общественному бытию может соответствовать только капиталистическое массовое сознание. В ходе роста рыночной формы материального благополучия, при неизменном мещанском уровне сознания, возрастает лишь прослойка мещан в весе 300 килограмм и выше. Тощим мещанам есть, к чему стремиться, ожиревшим мещанам есть, с чем бороться.

Поэтому на культурную революцию пролетариев умственного и физического труда могут повести лишь коммунисты, УЖЕ совершившие культурную революцию в СВОЕМ сознании. Этот лозунг для коммунистов сегодня главный, но забытый или непознанный членами партий с коммунистическим названием.

Люди эпохи первобытно-общинного коммунизма, как показывает современная этнография и археология, обладали и обладают очень низким и потому очень ровным уровнем развития способностей и навыков, поэтому тысячелетиями в их отношениях превалируют узы кровного братства, простейших форм корпоративности и минимум конкурентности, а тем более, вражды.

Но зрелое классовое общество сознательно делает все, что может, чтобы ОПУСТИТЬ уровень интеллектуального развития большей части демоса, или удержать его на уровне персонажей «Дома-2» и «Камедиклаба». В результате класс неимущих и малоимущих консервируется как класс двуногих прямоходящих, практически неспособных мыслить за пределами I, в крайнем случае, II уровня ЕГЭ. Подавляющее большинство рыночного демоса, тем более пролетарии развитых стран, совершенно не способны самостоятельно сформулировать научно обоснованную стратегию достижения своих собственных интересов. Потому-то на протяжении всей истории классового общества, образованные классы, демократично или теократично, но жестко, водили и водят демос за нос «сорок лет по пустыне».

При наличии перманентно зрелого объективного фактора социальной революции, в той или иной стране, время от времени, созревает субъективный фактор, т.е., как минимум, формируется авторитетная, достаточно образованная личность, обладающая высоким уровнем развития совести, выдающимися организаторскими способностями, необходимыми для создания политической партии эксплуатируемого класса, т.е. партии пролетариата и, с её помощью, организации иного, рабочего класса, способного отстранить от политической власти класс предпринимателей.

Но революции делаются не теми массами, которые лишь доверяют вождям, а тем классом, который ПОНИМАЕТ своих вождей потому ещё, что вожди искренне хотят этого и на это работают.

Именно потому, что никакой механической синхронности в созревании объективных и субъективных факторов революции в условиях рыночной экономики быть не может, именно потому, что душой капитализма является неравномерный, рваный характер развития всего и вся, коммунистическая теория еще в 1847 году возвестила наступление не одноактного импульса, а ЭРЫ революций и контрреволюций, которая открылась в 1871 году Парижской Коммуной, продолжилась в 1905 и 1917 в России, но, которая, по мнению Ленина, «может растянуться и на столетия», прежде всего, в связи со стойкостью невежества в массовом сознании, сдобренного мелкобуржуазностью.

В эту эпоху каждый скачок в движении того или иного народа по пути к коммунизму был и будет связан с деятельностью ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ: Ленин, Сталин, Дзержинский, Калинин, Киров, Фрунзе в России; Мао Цзэдун в Китае; Хо Ши Мин во Вьетнаме; Ким Ир Сен в Корее; Махатма Ганди и Джавахарлал Неру в Индии; Хосе Марти, Фидель Кастро на Кубе; Нельсон Мандела в ЮАР; Уго Чавес в Венесуэле и т.д.

Многие сегодня не понимают, что одноактная всемирная социальная революция есть всего лишь предпочтительная теоретическая модель наиболее желательного развития событий. Но даже в Манифесте, при добросовестном прочтении, легко найти утверждение о возможности революции не во всех, а лишь в развитых капиталистических странах. Ленинская теория и практика доказали, что коммунистическая революция способна пройти достаточно далеко вперед в деле социального прогресса даже «в одной, отдельно взятой, стране», оказывая на ход всей истории человечества неизгладимое воздействие.

Однако не только революция, но и каждая контрреволюция этой эпохи связана с именем того или иного по-своему начитанного «герострата»: Муссолини в Италии; Франко в Испании; Гитлер в Германии; Пиночет в Чили; Сахаров, Солженицын, Лихачев, Андропов, Горбачев, Яковлев, Ельцин, Гайдар, Чубайс, Немцов, Собчак... в России.

Иначе говоря, контрреволюция не делается личностью, но каждая оргия контрреволюции провоцируется конкретными моральными уродами с конкретными именами.

«Серые кардиналы» и члены «мирового правительства», члены «Всемирного совета предпринимателей», олигархи, сами по себе, весьма бесцветные личности. Это, как правило, «мидасы с ослиными ушами», снедаемые жадностью, манией величия, мизантропией. Отсюда их тяга к самоутверждению по Фрейду при помощи яхт, что на 10 метров длиннее королевской или десятитонных «легковых» автомобилей с танковыми двигателями и т.д. Как всяким мелким, презираемым, бездарным людишкам, в политике им приходится действовать исподтишка, при помощи купленных лиц, «козлов отпущения», карманных президентов и премьер-министров. Для реализации своих мелкомстительных планов им необходим исполнитель: раболепная, но внешне импозантная личность, падкая на атрибуты власти, поклонение толпы, способная взбаламутить и толкнуть на погромное неистовство мюнхенских любителей пива, Манежную площадь, Майдан, Тахрир, Болотную площадь…

Но, несмотря на то, что стать слугой олигарха, т.е. антикоммунистом, неизмеримо легче, чем коммунистом, диссиденты десятилетиями безуспешно пытались поднять народы СССР на контрреволюцию, получая огромное количество долларов, в том числе, и через нобелевский комитет. Но все было безрезультатно. Внешняя и содержательная убогость реальных диссидентов (что Солженицын, что Боннэр, что Алексеева, что Щаранский) вызывала у большинства мыслящих людей брезгливость, пока не появился Ельцин, который, на одних оказывал влияние своей харизмой, т.е. ростом, весом, трубным гласом, пробором, честным и неподкупным цветом глаз, на других, просто харей, изрытой отпечатками уголовно наказуемых пороков. Ельцинского шарма «невинно пострадавшего за правду» хватило на несколько августовских дней 1991 года, но, через короткий промежуток времени, ВСЕ узрели, что это просто скоморох, смешнее всех скоморохов, когда-либо вступавших в пределы Кремля, самая смехотворная из «Кукол» Шендеровича, за спиной которой можно было делать, кому угодно, что угодно.

Для совершения же коммунистической революции противопоказаны и харизмы, и способности «джокера». Более того, для неё недостаточна даже высокая степень искренней готовности вождя на самопожертвование. Именно в связи с нехваткой политической образованности ничего не вышло у Анпилова, собиравшего стотысячные митинги и, точно так, ничего не получится у Удальцова, сколько бы митингующих он не собирал на проспекте Сахарова. Массы сегодня стекаются на площади, движимые собственными, индивидуальными интересами, в некоторой степени, подталкиваемые провокациями частных СМИ, собственной личной ненавистью к режиму, но, прослушав современных вождей, пока делают вывод: «За такими вождями мы не пойдем. Не за такими вождями следует идти и рисковать жизнью».

Именно поэтому за последнее десятилетие ни одной из партий, в том числе и РКРП, не удалось собрать даже 50 000 подписей. Режим оказался настолько сострадательным к неудачникам, что, пока, разрешил всем желающим создавать партии в 500 членов. Не исключено, что и оперативная группа идеологов РКСМ(б) поспешила со своей программой, пока режим не передумал.

Для коммунистической революции абсолютно недостаточно порыва масс, их «красногвардейской атаки на капитал». В революции коммунистического типа все решает творческое, просвещенное, осознанное участие класса пролетариев умственного и физического труда в реализации бескомпромиссного, по степени своей научности, проекта.

В научном мироосмыслении НЕТ места компромиссам: или положения стратегии полностью соответствуют объективной действительности, подтверждаются всей общественной практикой, или это вовсе не наука и не стратегия.

Попутно следует заметить, что сообщество дипломированных людей вовсе не равно понятию научный мир. Полноценный ученый, подтверждающий свои познания на практике, совершенно не нуждается ни в бюрократической (нобелевской), ни в демократической процедуре утверждения своего открытия, тем более, тайным голосованием. Он не нуждается и в выяснении того, что думает по этому поводу большинство некомпетентных сторонних наблюдателей, т.е. журналистов.

Проникая в сущность все более высоких порядков, приближаясь к абсолютным истинам, носитель научного мироосмысления не может не становиться все более категоричным, а его выводы инвариантными и потому бескомпромиссными, отнюдь не из-за плохого характера большевиков, как это стараются представить демократические литераторы.

Однако бескомпромиссность и однозначность научных истин не исключает компромиссов между ИНДИВИДАМИ, большая часть из которых, в силу исторических причин, не владеет научными знаниями, а руководствуется добросовестными заблуждениями. В этом случае необходимо ВРЕМЯ, порой, целая ЭПОХА, для переучивания большинства добросовестно заблуждающихся, для привнесения в их сознание научно обоснованных истин.

Но, чтобы воспитывать массы, сам воспитатель должен быть воспитан.

Будучи усвоенными, научные истины превращаются в бескомпромиссные установки к действию и вождей, и прозревших масс, превращающихся, силой знаний, не только в непреодолимую политическую силу, но и во всемогущую СОЗИДАТЕЛЬНУЮ силу, поскольку организованные, убежденные пролетарские массы уже в самом начале пути отлично представляют, во имя чего они ввязались в борьбу.

Во всех «цветных» и «арабских» революциях современности массы не имели, не имеют и не могут иметь ни малейшего научно обоснованного представления о том, каким кошмаром, в недалеком будущем, обернется для них и их детей «победа» отцов на Майдане, в Тбилиси, в Багдаде, на Тахрире, в Триполи, Бенгази и Дамаске.

В большинстве исторических случаев, господствующие классы использовали добросовестное заблуждение масс, направляя их энергию по ложному пути. Поэтому, как в случае голландской, английской, французской, первой и второй русских буржуазных демократических революций, в ходе «перестройки» в СССР, в сознание добросовестно заблуждающихся масс были внесены лозунги, ложность которых определялась отсутствием в этих лозунгах, прежде всего, КОНЕЧНЫХ ЦЕЛЕЙ организаторов этих «революций». Массам предлагались лишь лозунги свержения, но абсолютно исключались конструктивные стратегические предложения. Массы свергали королей, царей, ЦК КПСС и… превращались в легкую добычу олигархов или наперсточников различных масштабов.

Трагикомично то, что уже к концу 1991 года значительное количество тех, кто в августе 1991 защищал, по простоте душевной, «белый дом», превратились в активистов анпиловских демонстраций против повышения цен, роста безработицы, терроризма, остервенело скандируя: «Банду Ельцина под суд».

Любая демократическая, тем более, рыночная революция может совершаться без какого-либо участия науки, вопреки предписаниям науки, самыми невежественными массами.

Коммунистическая революция есть синоним научно обоснованного и организованного прогресса, подобного тому, что был совершен в химии созданием периодической системы элементов Менделеевым. Не произойдя в сознании отдельного человека и масс, революция не может произойти на практике. Любая человеческая практика есть продукт сознания, той или иной полноты отражения действительности.

Поэтому, в идеале, партия научного мировоззрения не может развиваться на принципах демократизма, даже централистского, поскольку истина в науке устанавливается не голосованием, а добросовестностью, т.е. точностью и бескомпромиссностью научного исследования и способностью масс усваивать, творчески перерабатывать, а не только запоминать формулировки истин.

Однако реалии начала ХХ века, с точки зрения качества кадрового состава социал-демократического движения России, не позволяли, на первых порах, вносить в Устав РСДРП строгие требования к членам партии, которая только-только учреждалась. Как показала практика, во-первых, большинство участников социал-демократического движения не понимали значения и потому боялись слова «коммунизм», предпочитая его не употреблять и, во-вторых, как стало ясно в ходе раскола российской социал-демократии на большевиков и меньшевиков, все лидеры меньшевистского крыла, даже Плеханов, не вполне владели диаматикой или, иначе говоря, не обладали методологией научного мышления вообще, хотя пересказать кое-что из Гегеля могли, правда, не проникая в суть сказанного. Поэтому и Ленину пришлось дважды изучать диалектику. В молодости, по трудам Плеханова, а в зрелом возрасте, еще раз, но по трудам самих Гегеля и Маркса на языке оригиналов, чтобы не повторить плехановских ошибок и непростительных упрощений в ходе практической реализации задач революции.

Строго говоря, все меньшевистское крыло партии страдало не только недообразованностью, но и двурушничеством, и в пролетарскую революцию они шли, во-первых, как показала дальнейшая практика, за карьерой, поскольку в сословной России политическая карьера была для них вообще недосягаемой мечтой, во-вторых, ради демократического рыночного социализма, не думая о коммунизме всерьез.

Этот исторический недуг «чистого» социал-демократического движения, взращенного рыночно-монархической культуркой, Ленин отчетливо видел и, приобретя бесспорный и беспрецедентный авторитет в среде определенной части активистов рабочего движения России, разработал компромиссный вариант Устава, в котором, необходимая для победы научно обоснованная исполнительская дисциплина централизма, предусматривала отдушину для удовлетворения болезненной потребности в вождизме и пустословии будущих меньшевиков, т.е. демократизм. Эта уловка и называлась демократическим централизмом.

Ленин надеялся, что ему удастся, за счет утверждения централизма, частично нейтрализовать тлетворное влияние ритуалов и механизмов разложения, присущих институту рыночной демократии, перенесенных на почву внутрипартийной жизни. Этот прием полностью оправдал себя в момент учреждения партии, но создал впоследствии немало трудностей во внутрипартийной жизни, вплоть до полного развала КПСС.

Если бы Ленин до съезда сообщил всем руководителям социал-демократических организаций России, что он будет, в течение длительного времени, фактически ЕДИНОЛИЧНО управлять всей партией, а через неё, и всем пролетарским движением России, то, естественно, ни польские, ни литовские, ни еврейские, ни грузинские социал-демократы на съезд просто не поехали бы. Но тщеславие, самоуверенность, примитивность мышления поклонников безбрежного демократизма в партии, правильно оцененные диаматическим мышлением Ленина в их противоречивости, сыграли одномоментно свою положительную историческую роль. Разрозненные кружки, самим фактом прибытия на съезд, «де юре» объединились.

Сегодня никто уже не спорит, был ли Ленин вождем объективно, и удерживал ли он эту позицию на протяжении всей своей политической жизни не голосованием, а мудростью, обеспечив грандиозный успех большевистской партии в России и огромное влияние на весь мир. Будь у некоторых его современников побольше знаний диаматики, революционной искренности, поменьше националистических пережитков и чванства, то они легко заметили бы насколько глубока и содержательна «Искра», как мудро в ней освещаются все самые сложные и злободневные проблемы, как много ещё может эта газета под руководством Ленина дать рабочему движению России. Нет, меньшевики голосованием удалили Ленина с поста главного редактора и назначили на место Ленина другого главного редактора. Такова анекдотическая сила демократического централизма!

В истории уже был подобный идиотский случай, когда издатель пригрозил Марксу, что, если тот вовремя не сдаст в набор «Капитал», то издатель поручит эту работу другому автору.

А что случилось с «Искрой» при новом редакторе? Она стала бессодержательной, а потому быстро утратила, какое бы то ни было, влияние на читателей. И только те газеты, в которых работал Ленин, приобретали реальный авторитет в среде зрелых пролетариев и интеллигентов с развитой совестью.

С точки зрения практической истории и поднятой здесь проблемы роли ЦЕНТРАЛИЗМА в жизни и судьбе партии особенно забавно выглядит финал статьи Плеханова «Чего не делать?», написанной им в ответ на статьи и действия Ленина, направленные на обеспечение безусловного централизма в партии во имя достижения программных целей.

«Мы обязаны, — пишет Плеханов, — избегать всего того, что могло бы вызвать в нашей среде новые расколы. … Теперь надо всеми силами охранять единство. Наша партия должна сохранить его под страхом полной потери политического кредита. Если у нас возникнут новые расколы, то рабочие, которых, как это всякий знает, немало смущали и прежние наши распри, совершенно перестанут понимать нас, и мы явим миру печальное и смешное зрелище штаба, покинутого армией и деморализованного внутренней борьбой».

Легко заметить, что вместо усиления разъяснительной работы в среде пролетариев, Плеханов панически призывает тщательно захламлять партийную «избу», улыбаться взаимно оплеванной мордой и кормить пролетариев сказками о единстве дураков и умных, экономистов, ревизионистов и марксистов. Плеханов был уверен, что политический кредит может быть выдан простаками-пролетариями под плохо разыгранный спектакль благополучия в партии, а не под твердые гарантии действительного научно обоснованного единства партии.

«Не бойтесь, … говорят некоторые, слишком радужно настроенные товарищи, — ёрничал Плеханов в адрес Ленина, — будущее все-таки принадлежит нам, и наша партия с честью выйдет изо всех затруднений. На это мы отвечаем, что мы и сами твердо уверены в будущем торжестве российской социал-демократии, но эта отрадная уверенность совсем не избавляет нас от священной обязанности критически, относиться к своим собственным поступкам. Торжество нашей партии будет подготовлено совокупностью условий, из которых иные будут иметь положительное, а иные отрицательное значение. Было бы из рук вон плохо, если бы в этой алгебраической сумме перед знаком, изображающим нашу практическую деятельность, стоял минус...

Есть между нами еще один разряд оптимистов, плохо уяснивших себе нынешнее положение дел. Оптимисты этого разряда убеждены, что новые расколы были бы не вредны, а скорее полезны для нашей партии. В пользу этого странного мнения не приводится других доводов, кроме того, что российская социал-демократия сильно выросла именно в последние годы, когда ее раздирали жестокие междоусобия. При этом упускают из виду, что междоусобия не помогали росту социал-демократии, а замедляли его. Забывают, кроме того, что, чем менее значительны разногласия, существующие между членами одной и той же партии, тем вреднее для нее расколы, вызываемые такими разногласиями. Когда мы воевали с «экономистами», всякий неглупый человек мог без труда понять, из-за чего ведется война. А теперь в наших рядах господствует такое единомыслие, что новый раскол не имел бы никакого серьезного основания и показался бы понятным и извинительным разве только глупым людям. А потому и кредиту нашей партии он повредил бы несравненно сильнее, чем вредили ему прежние, тоже очень вредные расколы.

Все течет, все изменяется. Наши приемы деятельности тоже не могут оставаться без перемен… и было бы очень смешно и очень плохо, если бы мы не сообразовались с требованиями политической погоды. Последовательные марксисты не могут быть и, конечно, не будут утопистами централизма».

В этом выражении «утопистами централизма» отчетливо виден Плеханов-ренегат. Поверхностное владение диаматикой привело Плеханова к абсолютно извращенному пониманию проблемы роста партии. Для Плеханова, как и для всех нынешних руководителей партий с коммунистическими названиями, количество членов, формальное их единство было и есть много важнее КАЧЕСТВА партии. Плеханов выступил против «утопизма» централизма, прежде всего, потому, что сам оказался не первой фигурой в центре партийной структуры. Ему было бы достаточно, если бы в партии был плюрализм мнений, как при Горбачеве в КПСС, но чтобы он, Плеханов, признавался бы всеми фракциями, в качестве «генсека». И все было бы прекрасно.

Таким образом, если идти от противного и очень противного, то, как видим, Плеханов обвиняет Ленина в «утопизме» централизма, т.е. признает за Лениным такой «грех» и пытается с ним бороться, а если исходить из содержания работ самого Ленина ( «Что делать» и «Шаг вперед, два шага назад») то придется признать, что Ленин, в вопросах строительства партии, просто научный централист.

Стереотипы классового общества, усвоенные в отрочестве будущими социал-демократами на уроках «закона божьего», в церквах и синагогах, исторические примеры многолетнего пребывания коронованных ничтожеств на вершинах политической системы России, провоцировали некоторых социал-демократов тоже на безосновательные притязания на высшие руководящие посты в партии, на бесстыдное «щукарьство».

Много «палок в колеса» попытались вставить Ленину, помимо Плеханова, Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев. Множество идиотских статей написали они, пытаясь убедить рабочих в несостоятельности ленинской стратегии и тактики, много раз они пытались использовать механизм демократического централизма для низвержения Ленина с формальных постов, не имея интеллектуальных сил правильно воспринять простую вещь: Ленин объективный ВОЖДЬ рабочего движения России и всего мира и не только своего времени.

Казалось бы, возрадуйтесь, что вас считает своими соратниками величайший ум современности. Но нет. Удушающая зависть, возможность занять высший формальный пост в редакции, в партии, а может быть и в государстве, за счет процедуры голосования, превращали соратников в подлецов, о чем Бухарин, готовивший некогда покушение на Ленина, впервые самокритично и красочно поведал суду в 1938 году.

Как известно, Каменев и Зиновьев боролись против Ленина в самый важный, октябрьский период его деятельности 1917 года. Боролись против него и в период «брестского мира», и в период утверждения НЭП. Но, когда Ленин тяжело заболел и не смог присутствовать на XII съезде партии, когда, поэтому, Каменев и Зиновьев уже не воспринимали его как конкурента, они первые вознесли Ленина до небес, понимая, что теперь их беззастенчивая лесть в адрес Ленина будет работать на укрепление их личной власти в партии.

Ленин знал истинную цену многим подобным «соратникам». Он, отчетливее многих из них, видел тенденцию развития капитализма в России и тенденцию противоречивого развития социал-демократии. Неизбежность близкого социального взрыва диктовали необходимость создания, вместо разрозненных кружков, единой авангардной партии пролетарского класса, созревшего для координации его грядущих выступлений. Необходимо было внести в пролетарское движение понимание сути общей программы действий. Эту просветительскую и организаторскую работу могла выполнить только сплоченная партия.

Приближающаяся буржуазно-демократическая революция в России, достаточно большие шансы свержения царизма, неизбежное вовлечение капиталистами своих пролетариев для выполнения именно ЭТОЙ задачи, делали необходимой и возможной мобилизацию пролетарских масс для решения не только буржуазных задач грядущей антимонархической революции (что работало и на коммунистов), но и для перевода вектора борьбы пролетариев на борьбу против победившей буржуазии, за установление диктатуры рабочего класса.

Поэтому, несмотря на неравномерность научной подготовки российской социал-демократии, несмотря на разную степень искренности социал-демократов разной национальной принадлежности, Ленин видел возможность, за счет уступок их демократическому кретинизму, направить работу разрозненных отрядов социал-демократии в единое пропагандистское и организационное русло. По содержанию статей и книг того периода видно, что Ленин считал, что его личной научной подготовки, уровня образованности его единомышленников, достаточно для того, чтобы нейтрализовать наиболее оппортунистически настроенных социал-демократов, взять их под своеобразный централизованный, личный контроль, ослабив степень их расхлябанности и придать большую целенаправленность постоянно колеблющимся слоям российской социал-демократии. В этом случае можно было надеяться, что пропаганда и агитация в пролетарских средах, хоть некоторое время будет вестись в едином направлении, не внося разноголосицы в пролетарское движение.

Но и меньшевики чувствовали, что, объективно, по объему и качеству научной и пропагандистской работы, Ленину нет равных в среде социал-демократов, а потому сделали все возможное, чтобы снизить продуктивность работы Ленина, выдавив его методом демократического централизма из состава редакции газеты «Искра». Они обвиняли Ленина в «бонапартизме», делая вид, что не видят, что причина роста авторитета Ленина кроется не в его выборных интригах, а в искренности, грамотности, производительности и качестве его умственного труда.

Тем не менее, Ленин понимал, что, в сложившихся напряженных и динамичных исторических условиях, главным были не его личные моральные трудности, а безотлагательная необходимость заложить в пролетарское движение навыки скоординированности и осознанности стратегических целей и действий, чтобы у пролетариата России, в конечном итоге, был единый авангард, способный внести целеположенность в общероссийское пролетарское движение, гарантируя ему победу в силу высокой степени научности Программы единственной и единой пролетарской партии в России.

А для достижения этой цели необходимо было, на время, «стреножить» пропагандистскую разноголосицу, «плюрализм» мнений хотя бы в российском социал-демократическом движении. Ленин был убежден, что, как бы не изворачивались меньшевики в ходе полемики, они ОБРЕЧЕНЫ на поражение в глазах пролетариев, следивших за её ходом. Важно было не перевоспитать меньшевиков, а развернуть на глазах пролетариев полемику с меньшевиками, привлечь внимание передовых рабочих, УБЕДИТЬ их в ошибочности позиции меньшевиков и привести их к единственному научно обоснованному выводу.

Как это ни комично, но приглашение руководителей социал-демократических секций и кружков к общей полемике, к участию в смотринах, т.е. в выборах руководящих органов съезда, возможность наговориться и быть, за это, даже куда-либо избранным, оказалось весьма притягательным для типичных социал-демократов. Они клюнули именно на демократическую шелуху и прибыли на второй съезд РСДРП, стараясь протащить принцип кружковой автономии, безбрежного демократизма в партии, особенно для националистически настроенных отрядов российской социал-демократии, чтобы втянуть в партию как можно больше «экономистов», откровенных ревизионистов и других «пикейных жилетов», любителей бесконечных дискуссий и поклонников стихийности в пролетарском движении.

Объективная диаматика, воплощенная Лениным в замысел съезда, и здесь породила гениальный парадокс. Противники централизма собрались на… ОБЩИЙ съезд, тем самым, превратив его в центр внимания всех, занимающихся политикой и, следовательно, не желая того, сами себя «высекли», сыграв на руку централизму.

В социал-демократическом движении России был совершен гигантский шаг вперед в деле централизации пролетарского движения. Отныне, даже малограмотный рабочий, имел более четкое представления о направлениях колебания «вождей» и фракций относительно стратегической линии большевизма.

Но на съезде традиция безответственного краснобайства в российской социал-демократии была уже столь глубока, что, при голосовании по первому параграфу Устава партии, Ленин проиграл Мартову и его сторонникам. Это поражение подтвердило абсолютную точность ленинских оценок, данных им российской социал-демократии. Голосуя против обязательности работы членов партии в одной из организаций, мартовцы сознательно боролись за повышение степени, удобного для себя, анархизма в РСДРП.

Но, при голосовании по Программе партии, был утвержден её ленинский вариант и, что самое главное, несмотря на последующие меньшевистские метания, несмотря на все внутрипартийные расколы и шатания, научная и организаторская, тактическая гениальность Ленина обеспечила появление в России ЕДИНСТВЕННОЙ, обсужденной и проголосованной, в рамках демократической процедуры, Программы партии, которая превратилась для пролетарского движения в ориентир, в критерий, по которому можно оценивать позицию и практическую деятельность всех остальных вождей и партий.

А, как известно, до этой поры социал-демократы могли создавать лишь бесчисленные суверенные кружки и организации, национальные секты, выпускать листовки, манифесты, «кредо», что ИСКЛЮЧАЛО научное просвещение и объединение отрядов российского пролетариата, обрекая его на безрезультатное распыление сил.

Последующая история, правда, доказала, что наличие проголосованной, утвержденной Съездом Программы является необходимым, но совершенно недостаточным фактором успеха в реальном рабочем, коммунистическом движении.

Люди, не познавшие творчески марксизм-ленинизм в полном объеме, НЕ СПОСОБНЫ выполнить подобную Программу, являющуюся кратким, концентрированным вариантом изложения, не чего-нибудь, а ДИАМАТИКИ общественного прогресса. Программа партии пишется именно для партии, и нужно обладать полным объемом знаний диаматики, чтобы развернуто и убедительно донести до сознания рабочих смысл положений программы. Иначе говоря, не изучив диаматику, не стоит даже заикаться о том, что кто-то способен хоть что-то понять в кратких схематических формулировках подлинно коммунистической программы.

Еще комичнее выглядит человек, не обладающий диаматическим методом мышления, но пишущий коммунистическую программу. Именно диаматическое убожество авторов, отразившееся в содержании «постленинских» программ, привели КПСС, КПРФ, РКРП, РКСМ(б)… кого к развалу, а кого, в современное, крайне печальное, если не позорное положение.

Несмотря на то, что уже на третьем съезде РСДРП в Уставе партии была утверждена формулировка Ленина, меньшевики и другие оппортунисты всю остальную историю использовали демократизм только в ущерб централизму, навязывая всей партии дурацкие дискуссии, на самых неудобных для полемики поворотах истории. Так было в момент октябрьского восстания, так было во время подписания Брестского мирного договора с Германией. Так было в период гражданской войны, когда Троцкий и его команда навязали партии дискуссию о… профсоюзах. Т.е. принять единую программу, как оказалось, много легче, чем сделать партию, действительно, единой.

Образно говоря, если Россия в XVIII веке могла «прирастать Сибирью», то коммунистическое движение может прирастать только наукой, и никакие компромиссы на этом направлении невозможны. Или коммунисты будут научным авангардом пролетариев, или члены партии — умственные лодыри.

Стремление безграмотных болтунов пролезть в ЦК, ЦКК, в ЦО, моменты безбрежной болтовни, типичные как для периода становления РСДРП, так и для периода хрущевщины и горбачевщины, с еще большей разрушительной силой проявили себя при создании РКРП и на всех этапах затухания её жизнедеятельности. Заседаловщина, митинговщина, бесконечные трескучие и пустые заявления снизили до нуля эффективность деятельности этой партии в реальных пролетарских средах, приводя к одному за другим, многочисленным и безвозвратным расколам и атрофии всех её организаций и органов, кроме языка у некоторой части «друг дружкой» избранных «вождей».

Если за первые 14 лет существования большевикам удалось осуществить октябрьский политический переворот, если за следующие 20 лет, прошедшие после революции, партии большевиков удалось практически полностью выполнить положения ленинской программы, обеспечить становление диктатуры рабочего класса в Советской России, превратить СССР к 1937 году в могучую технологическую державу, то совершенно очевидно, что за такие же 20 астрономических лет КПРФ и РКРП, в условиях, невероятной, для капитализма, свободы слова, не решили НИ ОДНОЙ программной задачи.

Спрашивается, что является причиной такого трагичного различия?

Прежде всего, то, что в постсталинской КПСС, КПРФ, РКРП господствовал… демократический централизм и, потому, совершенно не было шансов повести партию по пути научного централизма.

Почему актив журнала «Прорыв» до сих пор малочислен? Потому, что большое количество присылаемых в редакцию материалов содержит в себе катастрофически КРУПНЫЕ теоретические ошибки. Почему компактная редакция журнала «Прорыв» и её технический актив сохраняют целостность, единство и выпустили научно-теоретической и публицистической продукции больше, чем редакция теоретического органа ЦК РКРП, журнала «Советский Союз»? Потому, что каждый активист «Прорыва» постоянно работает над повышением своего научного уровня и, следовательно, мы, образно говоря, больше «спорим» с неизведанным, бескомпромиссно спорим с собственными пробелами в образованности, чем друг с другом, как это происходило и происходит в руководстве РКРП и РКСМ(б). Причем, чем прочнее актив «Прорыва» продвигается в освоении диаматики, тем меньше у нас возникает внутренних споров, тем дружнее мы решаем внешние проблемы. Каждому, кто не согласен с позицией журнала «Прорыв», сформулированной в его первом номере, мы тут же предоставляем полную свободу действий.

Актив «Прорыва» давно уже понял, что истина рождается не в споре кого-либо с кем попало, а только в напряженном поиске истины компетентными, т.е. точно знающими предмет и МЕТОД, лицами. При ином подходе к поиску истины, независимо от продолжительности споров, рождаются разнообразные логические уродцы, но не истина.

Умственная леность, а потому недостаток диаматической образованности членов современных левых партий, с неизбежностью привели их на позиции махистской «методологии» (они об этом сами не догадываются, беспочвенно надеясь, что стоят на позициях интуитивных, умственно ленивых, мало читающих, но диалектиков) и поэтому они, вместо конкретно-исторического подхода, в сотый раз лишь переписывают, не вдумываясь в то, что писалось и делалось в конце XIX — начале ХХ веков, что переписано уже во все докторские диссертации профессоров-предателей из КПСС, ни разу не задавая себе вопроса: а почему более ста лет тому назад первопроходец говорил, писал и делал именно так, а не иначе. Или, хотя бы спросили сами себя, зачем Ленину потребовалась эта «военная хитрость»: требовать установления в партии не просто демократизма или централизма, а именно демократического централизма? Какие диаматические противоречия разрешались в сознании гения, ведя его именно к такой формулировке?

С научной точки зрения, просто смешно говорить о необходимости демократии и даже демократического централизма в партии научного мировоззрения. Можно было, хотя бы задаться вопросом, почему олигархи всего мира, ненавидящие КПСС и СССР, рукоплескали Горбачеву за его усилия по демократизации КПСС и СССР? Почему Генерального секретаря ЦК КПСС встречали с распростертыми объятиями все самые реакционные президенты, премьер-министры и канцлеры мира, вплоть до Рейгана, Тэтчер и Коля? Почему у этих слуг империализма из всех Генеральных секретарей пользовался именно любовью один лишь Горбачев, а не Ельцин и даже не Гайдар с Чубайсом?

Только потому, что империалисты знали заранее, что демократия ведет только к разрушению системы научного управления обществом. Борьба Генеральных Секретарей ЦК КПСС в лице Хрущева за «коллективный ум партии», борьба Андропова за демократию в планировании, т.е. за хозрасчет в экономике, борьба Горбачева за демократизацию внутрипартийной жизни, как следствие необразованности этих генеральных секретарей, были грандиозным подарком империалистам всего мира. Горбачева империалисты полюбили за то, что он был предсказуем и управляем в его деятельности по развалу КПСС и СССР. А Ельцина, Гайдара и Чубайса недолюбливали за бездарность, т.е. за то, что они не смогли окончательно развалить их конкурента: буржуазную рыночную РФ, хотя все к этому шло.

Могут сказать, вот именно, поскольку все было завязано на генеральных секретарей КПСС, постольку глупость каждого из них и привела к сокрушительным последствиям. Наши оппоненты не видят, что добровольный отказ Горбачева от централизма в партии показал, что партийная масса оказалась, как и во времена Ленина, все еще неспособной к самостоятельному, без настоящих вождей, проведению победоносной линии в политике. Казалось бы, что все осознали убожество, ничтожность Горбачева. Но как ничтожна должна была быть подготовка остальных членов партии, что в условиях, когда всё и всем стало можно, лишь несколько тысяч коммунистов попытались организовать Движение Коммунистической Инициативы (ДКИ). Предоставление партийным массам большей свободы привело лишь к победе мелкобуржуазности в политике, особенно в национальных республиках. Вспомните, на 28 съезде КПСС 2/3 тупых делегатов съезда проголосовали за рыночную реформу в СССР.

Т.е. пролетарии перестают быть наемными рабами, быдлом, проститутками, нацистами только тогда, когда органично спаяны со своим авангардом, а авангард вооружен ЗНАНИЕМ научно обоснованных и проверенных законов общественного развития.

Поэтому, можно посоветовать всем молодым левым: если вы хотите бороться вечно и безрезультатно, то соблюдайте принципы демократизма, как это делали Плеханов, Троцкий, Бухарин, Хрущев, Андропов, Горбачев, Зюганов, Анпилов, Тюлькин, Удальцов, Батов, на радость олигархам всего мира.

Если же вы хотите себе и своим детям победы в борьбе за долгую, счастливую, достойную человека жизнь, в сроки, оптимально обусловленные зрелостью объективных факторов — вставайте на позиции научного централизма. Это сложно, трудоемко, но гарантированно.

Лозунг демократизма, как отмечалось выше, нужен был большевикам лишь на первом этапе создания партии, для вовлечения в движение, для ФОРМАЛЬНОГО подчинения партийной дисциплине кадров, которые, по своему текущему социальному положению, относились к эксплуатируемой массе, но по уровню образованности и в сокровенных мечтах своих были повернуты к мелкобуржуазным ценностям. Если бы было иначе, то вчерашние батраки и середняки не превращались бы в кулаков и не стреляли бы в спину первым председателям колхозов, а вчерашние пролетарии, превратившись в профсоюзных лидеров, не продавались бы своим хозяевам и фашистам. Но интеллигентская прослойка, крестьяне и пролетарии — фигуры двойственные по своей природе. Причем, промышленные пролетарии лишь чуть в меньшей степени характеризуются этой двойственностью и реже становятся на позиции двурушничества, чем пролетарии умственного труда и крестьяне.

Но в дни, когда писались эти строки, шахтеры кемеровской области попросили Медведева… увеличить их рабочий день с 6 до 8 часов. Вот так, примитивно, работают мозги современных шахтеров. Они не понимают даже того, что владельцы шахт теперь смогут уволить 30% их товарищей, увеличив незначительно зарплату оставшимся и переведя зарплату уволенных в графу прибыли владельцев шахт. Разумеется, это самый позорный момент в истории рабочего движения мира, но последствия этой глупости основательно прочистят мозги уволенным шахтерам, выброшенным на улицу, которые совсем недавно считали, что кроме пива после работы нет ничего важнее в мире пролетарского братства.

Особенно стыдно за этих наемных рабов XXI века потому, что и в конце XVIII века, и в конце XIX века, рабочие требовали от капиталистов, во-первых, сокращения продолжительности рабочего дня и только, во-вторых, повышения заработной платы при сокращенном рабочем дне. Они хотели жить. Они знали цену свободному времени. Сегодня рабочим кажется, что они могут заработать, оставляя в забоях свое бесценное здоровье и саму жизнь.

Мало кто из них сегодня понимает, что если бы социализм в СССР не обрушили забастовки шахтеров в 1990 году, то сегодня все население страны было бы обеспечено бесплатными квартирами, а рабочий день во всех отраслях составлял бы не более 4-х часов в сутки, при двухмесячном оплачиваемом отпуске, при, условно говоря, той же заработной плате, при бесплатных образовании, медицине, бесплатном городском транспорте, детских дошкольных учреждениях, санаториях, туристических базах, при отсутствии терроризма, религиозного мракобесия, национализма, фашизма, организованной преступности.

Но пролетариат, при отсутствии подлинной коммунистической партии, превращается в самоуничтожаемую силу. Казалось бы, что истории только одной германской национал-социалистической рабочей партии достаточно, чтобы понять глубокую ошибочность взгляда на пролетариат как на автоматически самоформирующуюся революционную силу, тем более коммунистическую. Пролетарии всей Европы ковали оружие против СССР, пролетарии остервенело шли по собственным трупам к Москве, штурмовали Сталинград, расстреливали и вешали партизан. Полагать, что пролетариат революционен по определению, означает ничего не понимать в «Манифесте КП», в котором совершенно определенно сказано, что пролетариат, всего-навсего, ЭКСПЛУАТИРУЕМЫЙ класс, т.е. класс, который, в большинстве своем не только не понимает, что он эксплуатируется, но и эксплуатироваться рад, выстраиваясь в длиннющие очереди на бирже труда и глядя на всех неудачников свысока, если не нашел себя в списках уволенных. Пролетариат является самым революционным классом рыночного общества лишь в силу того, что все остальные классы капиталистического общества — или абсолютно РЕАКЦИОННЫ, или мелкобуржуазны, или мотивированно пассивны, равнодушны ко всему происходящему.

Без своего авангарда, без партии научного мировоззрения, пролетарии умственного и физического труда не способны освободить себя от эксплуатации, что блестяще подтверждает многосотлетний опыт пролетарского движения в развитых рыночных странах. Но это было бы не так страшно, если бы пролетарии не принимали самое активное участие и не несли бы главные жертвы в ходе мировых и колониальных войн, не являлись бы слепыми исполнителями воли фашистов и милитаристов в безумной гонке ядерных вооружений.

Только люди, овладевшие научным мировоззрением способны, отнюдь не из упрямства, не из слепой веры в пункты Программы, непоколебимо проводить в жизнь одну единственную линию, поскольку она осознана ими как истинно научная.

После того, как состоялась формальная часть организации Коммунистической Партии, т.е. Партии Научного Мировоззрения, о степени успешности её развития можно и нужно судить не по темпам роста её рядов, а по степени отмирания демократизма в ПАРТИИ и по степени нарастания научного ЦЕНТРАЛИЗМА.

Казалось бы, достаточно изучить опыт горбачевщины, чтобы сделать окончательный вывод о том, насколько внутренний дурак в партии, т.е. сторонник насаждения демократизма в коммунистической партии опаснее внешнего врага. Достаточно задаться вопросом, являются ли — апелляция Горбачева и Ельцина к массам, горбачевско-ельцинские формы «совещания с народом», признаком их большого ума? Демократами их, конечно, можно назвать. Но умными и, тем более, образованными — никак.

Можно ли считать человека генеральным конструктором, если он пытается, организацией демократического голосования среди сотрудниц чертежного отдела, выяснить, какую марку стали нужно использовать при создании ядерного реактора?

Можно ли называть умными людьми президентов и премьер-министров, которые занимаются приватизацией государственных заводов под лозунгом: «Предприниматели умнее нас»?

Спрашивается, если подобные государственные деятели не умеют руководить экономикой страны, то, в каком смысле они умеют управлять страной? Можно удивиться тому, что до сих пор встречаются люди, не понимающие, что ВСЯ «система» властей при рыночной демократии существует исключительно для того, чтобы удерживать демос в повиновении крупному капиталу, независимо от того, насколько профессионально сработают «умные» олигархи. По крайней мере, во всех развитых демократических рыночных странах получается именно так. Олигархи «руководят» всей экономикой, как уж получится, и вообще, как хотят, а полиция усмиряет безработных и обворованных вкладчиков по научно разработанной программе усмирения демоса, используя самую передовую технику и технологии, на которые денег демократическое правительство не жалеет никогда.

Таким образом, если не увиливать трусливо от вопроса, почему рухнул Союз Коммунистов, первый и второй интернационалы, КПСС, все коммунистические партии стран СЭВ, почему к этому близки и КПРФ, и РКРП, то придется признать, что развалиться могут только такие коммунистические организации, в руководстве которой нет ни одного коммуниста, т.е. человека, безусловно владеющего методами научного мироосмысления. Строго говоря, историческая практика Китая, Северной Кореи показала, что при определенных исторических условиях, на всю страну хватает даже одного, действительно, грамотного коммуниста, чтобы программа партии была и коммунистической, и выполнялась.

Когда развалилась КПСС, то оказалось, что ни в одной республиканской организации нет образованных коммунистов. Есть отдельные герои, твердые и несгибаемые интернационалисты как, например, Анпилов, Шенин, Бурокявичюс. Есть интересный теоретик по проблемам мирового развития, Ермолавичюс. Но нет ученых, ответивших научно на острейший вопрос современности о причине развала КПСС и других партий стран СЭВ так, чтобы хоть одна «посткапеесесная» организация с коммунистическим названием хоть чуть-чуть походила на большевистскую. В результате, на обломках КПСС и КП РСФСР возникли их клоны: РКРП, затем КПРФ и еще несколько совершенно миниатюрных коммунистических партий со своими вождями. История загнивания и усыхания всех этих партий доказала, что в них не было и нет ни одного человека, который бы, в условиях довольно высокой для буржуазной страны степени свободы слова, убедил бы пролетариат, хоть в чем-нибудь. Все погрузились в парламентский омут злословия, в собирательство подписей. Некоторые из членов этих партий показали твердость характера, верность принципам, хорошую память на некоторые цитаты, но, вовсе, не умение мыслить и действовать по-ленински.

Если члены этих партий и впредь будут относиться так же лениво к своей методологической образованности, то, ясно, что ни о какой коммунистической перспективе на территории бывшего СССР в ближайшие пять лет говорить не приходится.

Постепенное вымывание из руководства всех интернационалов, всех коммунистических партий, всех редакций, настоящих коммунистов и есть следствие религиозного доверия принципу демократического централизма.

Тогда, естественно, возникает вопрос. Если демократический централизм есть средство захвата руководства партии оппортунистами, то, как строить партию на принципах научного централизма?

Самое печальное состоит в том, что в современном коммунистическом движении вряд ли найдется теоретик, который занимался исследованием примеров победоносного применения принципа научного централизма в истории КПСС, а, тем более, детально описал механизм применения принципа научного централизма в деле построения Коммунистической Партии, в которой оппортунизм, при всем его желании, развернуть свою деятельность не может. Поэтому…

Олигарху — кесарево, демосу — демократия, коммунистической партии — научный централизм.

Фрагмент статьи В.А. Подгузова "Демократический централизм, как питательная среда для размножения «бацилл» оппортунизма в коммунистической партии".

____________________________________
Уважаемые читатели!
Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
II. Газета «Прорывист»
III. Телеграм-канал «Прорывист»

Поддержите редакцию:
I. Принципы финансирования
II. Подписка на газету
III. Заказ нашей брошюры почтой с автографом автора
IV. Заказ нашей книги "Жизнеописание красного вождя"