«Трудовой доход» и его распределение
«Освобождение труда требует возведения средств труда в достояние всего общества и коллективного регулирования совокупного труда при справедливом распределении трудового дохода» (Текст программы германской рабочей партии).
Официальная буржуазная идеология утверждает, что существующее капиталистическое распределение вполне справедливо, подтверждение чему можно найти в законодательстве любого буржуазного государства. Разве, спрашивает Маркс, справедливость эксплуатации, оформленная в юридическое право, не есть следствие господства капиталистических производственных отношений? Кто определяет границы справедливого? Кто формулирует законы, называемые справедливыми? Богатый или бедный?
Однако остается вопрос о мере справедливости трудового дохода, который в программе германской рабочей партии решается следующим образом:
«…Доход от труда принадлежит в неурезанном виде и на равных правах всем членам общества» (Текст программы германской рабочей партии).
Во-первых, Маркс критикует подобный подход, утверждая, что условия производства не позволяют говорить о «неурезанном трудовом доходе» после революции, ибо потребность в урезании «трудового дохода» есть, по его словам, «экономическая необходимость». [Здесь и ниже термин «трудовой доход» (который Маркс называет «расплывчатым представлением») будет использован лишь для удобства.] Во-вторых, его не устраивает используемая терминология, поэтому он предлагает вместо «трудового дохода» говорить о «продуктах труда», которые в рамках всего общества предстают перед нами в виде «совокупного общественного продукта» [Маркс: «Если выражение «трудовой доход» мы возьмем сначала в смысле продукта труда, то коллективный трудовой доход окажется совокупным общественным продуктом» («Критика Готской программы»).]. Из этого совокупного общественного продукта Маркс предлагает вычесть:
«Во-первых, то, что требуется для возмещения потребленных средств производства.
Во-вторых, добавочную часть для расширения производства.
В-третьих, резервный или страховой фонд для страхования от несчастных случаев, стихийных бедствий и так далее».
«Остается другая часть совокупного продукта, предназначенная служить в качестве предметов потребления.
Прежде чем дело дойдет до индивидуального дележа этой оставшейся части, из нее вновь вычитаются:
Во-первых, общие, не относящиеся непосредственно к производству издержки управления.
Эта доля сразу же весьма значительно сократится по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет все более уменьшаться по мере развития нового общества.
Во-вторых, то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей, как-то: школы, учреждения здравоохранения и так далее.
Эта доля сразу же значительно возрастет по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет все более возрастать по мере развития нового общества.
В-третьих, фонды для нетрудоспособных и пр…» («Критика Готской программы»).
И только после того, как будет произведено указанное выше урезание, мы, по мысли Маркса, сможем говорить о действительном «трудовом доходе». Однако если в рамках капитализма мы говорим об урезании в интересах капиталистического государства, в интересах олигархов, в интересах экономической и политической войны с конкурентами, то «коммунистическое урезание» есть инструмент постепенного улучшения материальных и духовных условий жизнедеятельности людей, гармонизации общественных отношений (исключающих в перспективе войну и другие неотъемлемые атрибуты «цивилизации» частной собственности), движения на пути к изобилию, которое в обществе всеобщей марксистской грамотности будет существовать согласно принципу «каждый по способностям, каждому по потребностям» (о чем будет написано ниже). Иными словами, фонды общественного потребления должны будут пополняться за счет изъятия части совокупного общественного продукта («урезания трудового дохода»), который впоследствии будет распределяться коммунистическим государством между гражданами согласно их потребностям. Чем большее количество резервов, тем ближе к коммунистическому изобилию (при условии постоянного роста марксистской грамотности населения), противопоставленному капиталистическому излишеству и обеспечивающему расширенное воспроизводство общества [Более подробно о вопросах распределения и изобилия см.: В. Подгузов, «Общие вопросы распределительных отношений»; В. Подгузов, «Некоторые вопросы марксистской теории»; В. Подгузов, «О коммунизме вновь пишут, но…»; А. Редин, «Вопросы коммунистам»; А. Редин, «Отношения стоимости в обществе первой фазы коммунизма СССР»; А. Редин, «Некоторые вопросы строительства коммунизма».].
Продолжая тему распределительных отношений при капитализме и коммунизме, Маркс разграничивает два принципа распределения: буржуазный — по труду — и коммунистический — по потребностям [Об этом же пишет и Ленин в своем конспекте «Критики готской программы»:
«Итак, здесь ясно, отчетливо, точно различаются две фазы коммунистического общества:
Тоже форма принуждения: “не работает, так не получит и есть” низшая («первая») — распределение предметов потребления “пропорционально” количеству труда, доставленного каждым обществу. Неравенство распределения еще сильно. “Узкий буржуазный горизонт права” еще не вполне превзойден. Это NB!! С (полубуржуазным) правом явно не вполне еще исчезает и (полубуржуазное) государство. Это Nota Bene!!
Работа стала потребностью, нет принуждения никакого “высшая” — “каждый по способностям, каждому по потребностям”. Когда это возможно? Когда (1) исчезнет противоположность умственного и физического труда; (2) труд сделается первейшей жизненной потребностью (NB: привычка трудиться станет нормой, без принуждения!!); (3) производительные силы высоко разовьются и т. д. Явно, что полное отмирание государства возможно лишь на этой высшей ступени» (Полное собрание сочинений Ленина. Изд. 5. Т. 33. С. 186.).].
Здесь стоит привести полную цитату Маркса, которая исчерпывающим образом описывает буржуазный характер принципа «от каждого по способностям, каждому по труду»:
«Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло! Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя — это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме.
Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что касается распределения последних между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой.
Поэтому равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным…» («Критика Готской программы»).
Распределение по труду есть буржуазное распределение, вынужденно распространенное на эпоху строящегося коммунизма, несущего на себе «родимые пятна старого общества». Человек при капитализме в труде не заинтересован, пролетарий вынужден продавать свою рабочую силу и для него главное — деньги, которые нужны для выживания. Труд при капитализме — это не потребность. Такое отношение к труду сохраняется у части рабочих и после революции, что вызывает к жизни не только принцип распределения по труду, но и так называемые социалистические методы материальной стимуляции труда, которые (при плохо поставленной марксистской пропаганде) способны воспитывать не столько коллективиста, сколько индивидуалиста, мещанина, прикрывающего свой эгоизм пустословием о социальной справедливости, о важности социалистического соревнования, о необходимости следования «заветам Ильича» и прочей условно социалистической фразеологией. Воспринимать распределение по труду, соревнование, премирование как самоцель, а не временные инструменты мотивирования в условиях недостатка марксистской грамотности у населения — ошибка, которую повторяют и многие современные левые, уверенные, что преимущество коммунизма перед капитализмом состоит в более справедливом распределении, в более высоких зарплатах трудящихся, а не в том, что коммунизм — общество изобилия, населенное разумными творцами, марксистами-созидателями.
Кроме того, действительное равенство при разделении по труду фактически отсутствует, ибо все люди разные, у всех есть свои преимущества и недостатки, свои сильные и слабые стороны, которые и делают людей неравными по способностям. Маркс приводит в пример двух рабочих: у одного из них большая семья, другой живет один. При одинаковом количестве труда и, следовательно, одинаковой его оплате, первый фактически оказывается беднее второго, ибо его расходы и потребности превосходят расходы и потребности холостяка. Таким образом, видимое равенство распределения по труду превращается в фактическое неравенство.
Подобное неравенство, как уже было написано выше, есть вынужденная необходимость строящегося коммунистического общества, постепенно уничтожающего родимые пятна цивилизации частной собственности в форме массового распространения эгоистического и индивидуалистического отношения к труду. По мере строительства коммунизма собственническое, мелкобуржуазное сознание людей будет сниматься научным, марксистским мировоззрением, осознающим, что труд — это не навязанная обществом обязанность, приносящая деньги, а потребность, делающая человека Человеком:
«На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!» («Критика Готской программы»).
В этом контексте стоит отметить, что вопрос о соотношении производства и распределения сильно запутывается различными недобросовестными левыми. В частности, Маркс не согласен с тем, что многие оппортунисты акцентируют внимание исключительно на вопросах справедливого распределения, опуская вопрос о том, кому принадлежит собственность, вопрос о характере производственных отношений. В своих апологетических концепциях они исходят из ложных представлений о том, что распределение никак не связано с производством, что решение социального вопроса связано с более справедливым распределением, а не с уничтожением частной собственности на средства производства. Маркс писал:
«Всякое распределение предметов потребления есть всегда лишь следствие распределения самих условий производства. Распределение же последних выражает характер самого способа производства.
<…>
Вульгарный социализм (а от него и некоторая часть демократии) перенял от буржуазных экономистов манеру рассматривать и трактовать распределение как нечто независимое от способа производства, а отсюда изображать дело так, будто социализм вращается преимущественно вокруг вопросов распределения» («Критика Готской программы»).
Казалось бы, Маркс еще в XIX веке доказал, что справедливость справедливости рознь (особенно при отсутствии подробной теоретической разработки используемого категориального аппарата). Однако многие левые и по сей день продолжают страдать болезнью громкой популистской фразы. При внимательном анализе современной политической действительности можно заметить, что современные политики умело пользуются наследием оппортунистов, перераспределяя общественные богатства в рамках доктрины социального государства, иначе говоря, для поддержания стабильности в капиталистическом обществе.
Так, в последнее время в России вновь модными стали разговоры о более справедливом распределении путем, например, внедрения прогрессивного налога на богатых и сверхбогатых [См.: https://ria.ru/20210314/nalog-1601123586.html или https://ria.ru/20230522/proekt-1873448873.html]. Популизм подобных требований очевиден любому, добросовестно изучавшему марксизм-ленинизм. Дело в том, что разнообразные виды социальной политики преследуют цели повышения социально-классовой стабильности, укрепления всеобщей веры в исключительность капитализма, в его превосходство над коммунизмом, в его безальтернативность. Все меры, направленные на улучшение условий жизни пролетарских масс, представляют из себя не более чем инструмент духовного и материального подавления трудящихся. Социальные льготы или прогрессивный налог — формы успокоения пролетарского бунтовского духа, введения его в заблуждение относительно сущности капитализма. Буржуазия понимает: гарантия стабильности капитализма зависит во многом от того, насколько успешно удастся «приласкать» эксплуатируемых, «осправедливив» окружающее их общество [Подгузов: «Исторический оптимизм коммунистов основывается еще и на том, что современные буржуа, пережив крупные социально-политические потрясения ХХ века и потому ценя гражданский мир в странах своего проживания, вынуждены применять псевдокоммунистические методы ослабления социальной напряженности в обществе. Наиболее заметным из них является институт пособий по безработице, который доказывает, что распределение по потребностям, а потребности сотен миллионов мелких западных обывателей, т. е. плебеев, как и в СНГ, сводятся к объему желудка, т. е. к “потребительской корзине”, существенно снижает уровень конфликтности и политической нестабильности в обществе. Иными словами, реальное применение коммунистического принципа “От каждого по способности, каждому по потребностям”, даже в капиталистической форме, приводит к оттягиванию сроков начала гражданской войны в обществе, хотя и не избавляет его от периодических массовых погромов магазинов в крупных городах США, от роста количества средних канадцев, ворующих в супермаркетах, от неуклонного роста самоубийств, алкоголизма, наркомании и других форм суицида во всех демократических странах» («Коммунизм против оппортунизма»).].
Другим примером эгоистической интерпретации «справедливого распределения» можно назвать протестную активность трудящихся [«Войны и пандемия негативно сказались на зарплатах по всему миру».]. Очередному же левому, обвиняющему «Прорыв» в «рабочефобии», в ненависти к трудящимся, можно задать следующие вопросы. Какое количество этих протестующих коммунисты, читавшие и понявшие «Критику Готской программы» и другие труды классиков марксизма? А какое — обычные трудящиеся, недовольные подачкой, или мелкие хозяйчики, недовольные монополизмом империализма, сулящего этим хозяйчикам скорую экономическую смерть? Какое количество протестующих выступает за общественную собственность на средства производства, за плановую экономику, за строительство коммунизма? А какое — за простое повышение зарплат и снижение тарифов ЖКХ? Какое количество протестующих считает, что проблемы в стране вызваны к жизни капитализмом и частной собственностью? А какое — убеждено в том, что всему виной «самодур на троне» или плохие бояре, этот трон окружающие? Как говорится, вопросы, не требующие ответов.
Практика показывает, что сами по себе подобные протесты и митинги — это обращение недовольных рабов к своим рабовладельцам по поводу недостаточности подачки, брошенной в пролетарскую и мелкобуржуазную толпу. Никакого отношения к коммунистически понятой справедливости это не имеет. Задача коммунистов состоит в привнесении научной сознательности в протестную активность, в соединении массового движения с марксизмом.
Из статьи "Заметки на полях: «Критика Готской программы»".
Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
Наши соцсети: Телеграмм, Viber, ОК, ВК
Наш рутуб-канал "Научный централизм"