О Китайской Народной Республике
Предисловие
Вашему вниманию представлена скомпонованная в брошюру подборка материалов о Китае, в основном из ранее опубликованных обзоров, статей и заметок, коллектива журнала «Прорыв» и газеты «Прорывист». Возросшая роль Китайской Народной Республики на международной арене и авторитет КПК, в том числе среди организаций и групп с коммунистическими названиями, вызывает живой интерес к китайскому опыту. Правильное понимание современного Китая способно усилить активную роль революционеров на постсоветском пространстве. В противном случае субъективистские интерпретации, игнорирующие реальное положение, неминуемо приведут к ошибкам и поражениям, что в условиях отсутствия единого авторитетного коммунистического центра на территории бывшего СССР, безусловно, задержит его организацию.
I. Какой класс у власти в Китае?
Для того чтобы разобраться в вопросе, необходимо вспомнить о специфических условиях, в которых оказался Китай после «великой полемики» Мао Цзэдуна и разрыва с КПСС. С одной стороны, страна находилась в блокаде империализма и попала в блокаду со стороны стран социалистического блока. Притом рост собственных квалифицированных кадров тормозился чрезвычайной отсталостью Китая. С другой стороны, после смерти Мао, по мнению нового руководства КПК, Китай исчерпал внутренние ресурсы для быстрого и неуклонного развития. Поэтому было принято решение сделать в некотором смысле шаг назад, развернув НЭП для привлечения капиталов и технологий из империалистических стран, чтобы ликвидировать отсталость и бедность Китая. Практика показала, что это решение в целом оказалось допустимым. Идя по пути госкапитализма, Китай постепенно превращался в развитую державу при сохранении власти в руках рабочего класса в лице КПК.
Важно подчеркнуть, что высокие результаты в конце XX — начале XXI века китайской экономике обеспечило не внедрение рынка как такового, как это утверждают большинство буржуазных пропагандистов, а как раз плановость и соцсектор при получении доступа к технологиям. Следует понимать ключевую роль противоположности частной и общественной собственности, и не с юридической точки зрения, а с фактической. Фактическое обобществление (не формальное) и есть коммунистическое планирование.
Марксистская теория и вся общественно-историческая практика человечества доказывает, что соединение всех материальных факторов производства в единый комплекс под единым управлением есть целесообразная форма производства, которая при власти коммунистов служит удовлетворению потребностей развития всего общества, а не частных интересов отдельных лиц. Мешает только некомпетентность, принявшая пять тысяч лет назад форму частных отношений собственности. Стало быть, нет никаких сомнений в том, что частная собственность должна быть ликвидирована как форма отношений между людьми. Это соответствует программным положениям КПК, а суть реформ Дэн Сяопина была вовсе не в «децентрализации власти» и изменении типа управления, а в допущении капитала при наличии и под надзором диктатуры рабочего класса. Разумеется, при этом видоизменяется и порядок управления. Однако обоснование необходимости допущения капитализма никак не связано с настоящими или мнимыми пороками управления в период Мао Цзэдуна.
Китайский НЭП объясняется тем, что самым простым и быстрым способом роста капиталовложений, доступа к технологиям и подъёма квалифицированных кадров в тех политических условиях стало установление рамок капитализма. Разумеется, капитализм без наживы невозможен. Поэтому не только западные корпорации, но и местные деляги быстро обогатились, образовался буржуазный класс, что сильно смущает различных левых и стало поводом к троцкистской критике. Однако, во-первых, китайских миллиардеров необходимо рассматривать в сравнении, например, с российскими олигархами. Чем владеют наши? Нефть, газ, уголь, металлургия, химия, машиностроение, порты, суда, самолёты, аэропорты, банки, страхование, пресса и т. д. Они держат если не все командные высоты в экономике, то значительную их часть. В каких сферах экономики господствуют китайские крупнейшие капиталисты? Интернет-торговля, логистика, такси, косметика, услуги и другая мелочь. Следует также понимать, что информация о «китайских миллиардерах» приходит исключительно из западной буржуазной прессы и никакого доверия не заслуживает. Не говоря уже о корректности подсчётов всякими форбсами активов олигархов. Клан Морганов в США не попадает на первые строчки списка, но только наивные люди верят, что они менее влиятельны и богаты, чем какие-нибудь Гейтс или Безос. Во-вторых, все китайские миллиардеры послушно выполняют указания КПК. Им говорят идти туда, вкладывать в это, они идут и делают под страхом перед диктатурой рабочего класса.
Диктатура рабочего класса в Китае осуществляется через государственную власть, опирающуюся на основные положения марксизма. Власть разными способами оказывает регулирующее воздействие на частный сектор, компенсируя негативное влияние капитала на трудящихся и на производство. Китайские власти планомерно развивают государственный сектор экономики [1], где наёмный труд в строгом смысле слова уже не используется, где отсутствуют конкуренция и прочие стихийные процессы [2]. Там работники трудятся не на хозяина, а на всё общество по научно разработанному плану, не конкурируя, а соревнуясь друг с другом [3]. Соревнование служит средством как расширенного воспроизводства, так и достижения ближайших социальных целей: обеспечения доступа к жизненно важным товарам и услугам, ликвидации бедности и т. д. [4]. Соревновательный характер взаимодействия в государственном секторе производства обусловлен целями и ценностями китайского общества, а также способом администрирования. Что касается целей и ценностей — заботы об общественном благе, то в Китае сохраняется традиция, требующая «беспокоиться не о том, чего не хватает, а о том, что не поровну». Говоря же об эффективности управления, стоит заметить, что гибкость китайской бюрократии обеспечена принципом чувствительности руководства к проблемам подчинённых и в не меньшей степени тем, что в ошибках сотрудников всегда виноват непосредственный начальник. Отсюда и общество в целом, и административный аппарат в частности заинтересованы в качественном решении стоящих перед страной задач; первым это позволяет улучшать качество жизни, вторым — сохранять свои должности и положение. В целом классовая борьба в КНР разворачивается в форме состязания частно-капиталистического и государственно-социалистического укладов, причём правительство открыто провозглашает намерение наращивать основные конкурентные преимущества госпредприятий, а все реляции в сторону частника служат прежде всего для привлечения иностранного капитала.
Может возникнуть вопрос: а что же КПК, если она выражает интересы пролетариев, способствует их заражению мещанством, национализмом и прочими мерзостями? Здесь дело в том, что нельзя отождествлять интересы пролетария с научным планом построения коммунизма. Неверно рассуждать, что если коммунизм избавляет пролетария от наёмного рабства, обеспечивает ему все необходимые культурные и материальные блага — значит, пролетарий за коммунизм, а если против — значит, ему просто задурили голову буржуазные пропагандисты. В реальности у пролетария нет такого интереса «построить коммунизм». Если коротко, то интерес — это ничем не обузданный социальный инстинкт и на смену ему должны прийти научные знания, поскольку коммунистическое общество, реализуя свободу как осознанную необходимость, противоположно диктату инстинктов. Если главный интерес пролетария — как можно выгоднее продать свою способность к труду, то ведущим мотивом представителя рабочего класса, не работающего на хозяина, является стремление преодолеть в себе пролетарство, подняться от материальных интересов подневольного участника рынка к тому, чтобы стать подлинным строителем коммунизма — зодчим общества, основанного на научном мировоззрении. В этом отношении КПК выражает интересы пролетариата в том, что подчиняет общее развитие экономики постепенному удовлетворению потребностей широких масс, а не гедонизму кучки собственников. КПК придерживается наиболее общих положений марксизма, вот почему «перестройка» Дэн Сяопина не переросла в «катастройку» Горбачёва. Проблематика построения коммунистического общества с точки зрения внедрения нового типа производственных отношений, а не создания материальной базы стоит перед КПК, и острота её будет только возрастать.
И если троцкисты требуют, чтобы низшая фаза коммунизма проводилась в жизнь идеально, как по учебнику, то коммунисты понимают, что действительность намного богаче любых схем и, несмотря на присутствие неких изъянов в общественном строе КНР, объявлять его «деформированным», «мутантным» ненаучно. Первая фаза коммунизма не есть нечто статичное, застывшее, а есть процесс ожесточённой борьбы между старыми эксплуататорскими отношениями и новыми коммунистическими. И НЭП в Китае — часть этой борьбы на начальном этапе. Пусть позиции КПК по ряду вопросов нельзя считать последовательно марксистскими, но оснований обвинять партию в измене рабочему классу нет, как и нет оснований отказывать китайскому государству в «социалистичности».
Главное, политическая власть по-прежнему в руках компартии и нет признаков, что она собирается ею делиться с буржуазией. Пока нет признаков и того, что КПК хоть в какой-то степени собирается повторить перестроечный опыт СССР. Но при этом в руководстве КПК пока нет человека, кого по уровню научного развития и авторитета можно было бы поставить рядом с Марксом, Лениным или Сталиным. Потому и приходится заигрывать с капиталистами, которые умеют и хотят работать.
Однако тех предпринимателей, которые начинают слишком активно работать на себя, на свою прибыль, расстреливают вместе со взяточниками — членами партии.
Важно понимать, что первой и главной причиной предоставления определённых свобод частному предпринимательству в условиях диктатуры рабочего класса является, с одной стороны, способность коммунистов удерживать политическую власть и в то же время их неспособность организовать процесс расширенного воспроизводства общества на коммунистических началах. Неграмотность масс есть производная от неграмотности коммунистов в воспроизводственной теории марксизма. Чем медленнее растёт грамотность партии с коммунистическим названием, тем дольше длится НЭП, тем больше отдаляется время победы коммунизма, хотя классовая борьба продолжается. А, как известно, лучший способ борьбы с влиянием капитала — достижение успехов в коммунистическом строительстве, когда каждый член общества, в силу высокой образованности, обладает всё большим научным пониманием того, что такое капитализм и что такое коммунизм. При таком условии все так называемые критики коммунизма будут высмеяны как ретрограды и мракобесы, защищающие общество рабовладельцев. И для этого в КНР есть предпосылки: в отличие от многих других стран, в Китае существует официальная трактовка истории, основанная на научном познании общественного развития всего человечества. В соответствии с этой трактовкой в КНР пишутся учебники, преподаются учебные дисциплины, осуществляются исторические исследования, ею руководствуется КПК в своей политике. Знать уроки прошлого, уметь понимать общественно-историческую практику и применять её выводы в настоящем — методологическое кредо марксистского отношения к истории человечества и истории отечества как её части.
Такова сущность власти в КНР, которая превратила Китай из отсталой колонии первой половины XX века в передовую социалистическую державу начала XXI века. И эта сущность не менялась в связи с «реформами и открытостью».
II. Экономическая модель Китая
Исследование вопроса об экономическом базисе КНР необходимо начать с тех политических условий, в которых оказалась страна после прихода к власти КПК. Во-первых, революция в Китае произошла позже и, с одной стороны, им было легче достичь первой фазы коммунизма, так как была поддержка со стороны СССР, которая, кстати, полностью никогда не прекращалась. Во-вторых, практически сразу после революции галопирующими скачками пошла научно-техническая революция. И если у СССР было лет тридцать, пусть с войной, которая подстегнула научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, то Китаю в технологическую гонку надо было включаться с ходу. Проводя преступную политику по отказу от строительства коммунизма, Хрущёв начал активно сворачивать сотрудничество с КНР как раз в тот момент, когда китайцам надо было делать рывок. От осознания, как быстро надо пробежать гораздо большее расстояние, чем преодолело СССР, Мао и его окружение, которое он не сильно контролировал, запустили политику «Большого скачка». Причём фактически скачка не получилось — даже мобилизованная экономика Китая отставала и технологически, и количественно. Вместе с тем следует понимать, что темпы экономического развития в первые годы «Большого скачка» были неплохими, собственность буржуазии была выкуплена государством и экономический строй китайского общества может быть охарактеризован как первая фаза коммунизма. Проблема оказалась, с одной стороны, в поспешности внедрения «народных коммун» в качестве основной формы производственных отношений (и, пожалуй, в несостоятельности представлений об организации общественного производства по принципу ассоциаций так, как это понимали теоретики и практики «народных коммун»), с другой стороны, в объективных трудностях, связанных со стихийными бедствиями, охватившими Китай [5].
При этом кризисов, подобных «Великой депрессии» 1929-1933 годов, когда капиталисты готовы были поставлять в СССР что угодно и на кредитных условиях, лишь бы продать (это способствовало технологическому перевооружению советской промышленности), в мире не было, и в обстановке холодной войны ничего существенного капиталисты КНР не продавали. К 1979 году Китай пришёл хотя и с самодостаточной индустрией, ядерными и космическими технологиями, но всё ещё во многом бедной, аграрной страной. В условиях «разрядки», когда стало ясно, что нагнетать гонку вооружений дальше невозможно, Китай решил повторить НЭП на новом витке развития — получив от капиталистов инвестиции и технологии взамен на дешёвую рабочую силу вчерашних крестьян, которых всё равно пришлось бы урбанизировать.
До конца XX века эта политика продвигалась относительно медленно, но галопировала в 90-е годы в связи с крушением СССР. Темпы развития технологий задавал мировой империализм, и Китай вынужден был к нему приспосабливаться, поскольку централизованно развивать промышленность на том же уровне собственными силами не мог. Такое положение дел сложилось в силу ряда факторов: отсутствие образованных кадров, общая техническая отсталость, которую нужно было преодолеть, и просто невозможность разом и в короткие сроки аккумулировать большое количество материальных ресурсов. С призванием капиталистов экономика КНР была включена в мировой рынок. КПК активно боролась за это. Но, даже догнав и в чём-то перегнав развитые капиталистические страны, например по объёму научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ [6], КПК не торопится сворачивать НЭП, который планируется до 2049 года. Конечно, КПК держит экономику под контролем через массу различных плановых и надзорных комитетов и периодически устраивает чистку китайских миллиардеров — сохраняет свою властную монополию, но перевести материально-техническую базу общества на коммунистические рельсы пока без подрыва экспорта, импорта и в достаточной степени рыночно разбалансированной экономики не может. Нужны обходные манёвры, нужно ждать удачного складывания внешнеполитической и внешнеэкономической ситуации для последовательного включения наиболее развитых отраслей в плановую систему. Необходимо искать долговременных партнёров, на которых можно будет положиться во время внешнеполитических осложнений, к тому же страну начинает потряхивать уже и от кризисов перепроизводства [7]. Ведь нельзя пустить в экономику рынок и не получать кризисы.
Хотя условия технологического и промышленного соревнования с империалистическим миром привели к расширению сферы рыночной экономики, тем не менее в настоящее время общество в КНР находится на первой фазе коммунизма. Руководство страны, имея экстенсивные возможности для расширения материально-технической базы коммунизма за счёт НЭПа, тем не менее понимает риски данной политики, поскольку интеграция экономики в мировую несёт опасность реставрации капитализма. События на площади Тяньаньмэнь в 1989 году — очевидная попытка контрреволюционного мятежа «демократических сил» — лишь подтверждает остроту классовой борьбы. Тогда Дэн Сяопин и КПК, твёрдо убеждённые в необходимости планирования и сохранения централизованного госсектора, без колебаний применили силу против либеральных диссидентов и организованной ими студенческой массовки. Применили не только потому, что у протестующих не было никакой чёткой программы развития, кроме обещаний поднять зарплату — растратить капитальные фонды, а дальше идти с протянутой рукой на поклон мировому империализму, — а ещё и потому, что Китай этот путь уже проходил. В 1849-1912 годах страна находилась на грани исчезновения, была раздроблена, а иностранный капитал, разжигая «опиумные войны» и стравливая местных князьков, проводил геноцид населения, жёстко эксплуатировал китайцев, иначе говоря, «боролся» за свободу и независимость Поднебесной изо всех своих сил.
Сегодня китайский рабочий класс, по сути, платит ренту своим и чужим предпринимателям за мирное сосуществование и технологии. А благодаря экономическому росту КНР активно наращивает влияние за рубежом, в том числе теснит позиции американских и европейских корпораций. Это вынуждает буржуазные правительства реагировать на успехи КПК в преодолении бедности, значит, мировая буржуазия побаивается, что их пролетарские массы, имея пример Китая, могут задуматься над классовой природой собственных правительств.
Несмотря на то, что НЭП в Китае затянулся и КПК пока не предъявляет конкретного плана перехода к обобществлению всех средств производства, КНР не только сохранила, но и приумножила ударный потенциал коммунизма — централизованное планирование и диктатуру пролетариата в форме партийного контроля за частным сектором. Регулирование КПК рыночных отношений и надзор за бизнесом осуществляются в виде:
— контроля за коммерческой и банковской тайной, что обеспечивает гарантии вкладов населения;
— контроля за внутренней и внешней торговлей, когда разрешён только плановый импорт и его оплата в валюте, при этом китайские компании обязаны перекрывать разрешённый им валютный импорт экспортом китайских товаров, а в оплату импорта иностранным компаниям зачисляется не валюта, а юани, на которые приобретаются китайские товары;
— контроля фондового рынка, когда он разделён на две части и иностранные инвесторы допускаются только в одну часть, объём которой на порядок меньше той, в которую допускаются китайцы;
— полного валютного регулирования, когда приветствуется неограниченный ввоз валюты в Китай, а её вывоз физическими или юридическими лицами затрудняется многоступенчатой процедурой разрешения, при этом курс юаня определяется не рыночной конъюнктурой — не валютными спекулянтами и не дельцами, стремящимися вывозить капитал, а внутренними ценами на основные виды сырья, что позволяет держать курс юаня комфортным для развития внутренней экономики и притока зарубежных инвестиций;
— учреждения единой базы данных отечественных предпринимателей (включая представителей Гонконга и Макао), что позволяет проверять добросовестность производителей и поставщиков на международный и внутренний рынки;
— контроля за иностранными инвесторами, когда вложившиеся в производство в Китае могут иметь прибыль и возврат капитала только в виде произведённого товара, при этом по закону о предприятиях с участием иностранного капитала 70% товаров должны обязательно вывозиться из страны и только 30% разрешается продавать за юани на внутреннем рынке.
Для обеспечения и поддержки устойчивого развития страны КПК активно переводит экономику от экспортно-импортно ориентированной модели роста к наращиванию внутреннего потребления, понимая, что в стране всё ещё остро стоит проблема неравномерности развития, а неадекватность внутреннего спроса в сравнении с темпами роста экономики остаётся серьёзной проблемой. Чтобы освободиться от зависимости инвестиций и экспорта, КПК осуществляет стимулирование спроса путём развития потребительского и жилищного кредитования, повышая динамику потребления. Политика стабилизации направляет денежные потоки на выполнение пятилетних планов, ограничивая беспорядочную экспансию капитала, что позволяет контролировать все стратегически важные отрасли народного хозяйства и отдельные крупные предприятия.
Безусловно, идут и обратные процессы: коррупция, разложение партии, омещанивание общества. Но тем не менее на текущем этапе проблема углубления планирования и расширения общественных фондов решаема административно — партия имеет все ресурсы сделать это относительно быстро и безболезненно.
Касаемо вопроса о китайских миллиардерах с партийными билетами необходимо подчеркнуть, что, несмотря на формальную приверженность КПК к демократическому централизму, не крупный капитал определяет политику партии, а партия указывает олигархам, куда и во что инвестировать «нажитое непосильным трудом». Конечно, китайский бизнес не в восторге от линии генсека КПК на усиление контроля над экономикой и уменьшение социального неравенства. Но Си Цзиньпин удалил [8] из руководства сторонников частного сектора, поставив во главу угла общественный сектор экономики, а не её рыночную составляющую.
Ввиду же того, что КПК по своему строю — демократическая организация, раздираемая классовой борьбой, в которой верх пока одерживает команда Си Цзинпиня, более серьёзной проблемой является засилье либералов, националистов и троцкистов в КПК, нежели миллиардеров [9]. Тем более что председатель Си особо отметил, что экономика Китая чрезвычайно вынослива и сохраняет достаточный потенциал для манёвра, что страна ещё шире распахнёт ворота для иностранных инвесторов. Правда, эти посылы не производят большого впечатления на американских и европейских капиталистов, поскольку они видят, как Коммунистическая партия усиливает контроль над экономикой и обществом, одновременно повышая мировой вес КНР как антитезы англо-американского мирового порядка.
Судя по выступлениям Си Цзиньпина, нынешнее руководство КПК сознаёт, что отступление от принципов коммунизма грозит перерождением государства и общества, что необходимо укреплять централизованную власть и продолжить её сосредоточение в руках ЦК.
В последние годы КПК усилила мероприятия распределительного характера, чтобы снизить поляризацию в обществе. В докладе на XX съезде КПК председатель Си подчеркнул, что доход должен причитаться только тому, кто его заработал. Это укор спекулятивному капиталу. Си Цзиньпин озвучил идею «всеобщего процветания»: страна будет стремиться к достижению умеренного богатства для всех, а не к процветанию немногих «супербогатых». Построение среднезажиточного общества в миллиардном Китае означает обеспечение населения питанием и одеждой, кроме этого, правительство примет меры по ограничению «чрезмерных» доходов и будет поощрять богатых к тому, чтобы они больше отдавали обществу. Крупные китайские компании вынуждены следовать данной установке. Alibaba Group приняла решение инвестировать 100 млрд юаней до 2025 года на благо «всеобщего процветания». Она профинансирует создание современных рабочих мест, осуществит поддержку уязвимых групп населения, сосредоточится на технологических инновациях. Компания Tencent удвоит инвестиции на общие блага до 100 млрд юаней и направит эти средства на развитие сельских районов, на помощь людям с низким достатком. Компании Xiaomi, Pinduoduo и Meituan также поддержали социальные инициативы КПК на миллиарды долларов. На XX съезде КПК Си Цзиньпин призвал всех членов партии «вести сплоченную борьбу для всестороннего строительства модернизированного социалистического государства» [10].
С задачей «всеобщего процветания» тесно связан вопрос о социальном рейтинге в КНР. Начнём его рассмотрение с того, что «независимые» СМИ не раз живописали публике в стиле yellow press ужасы китайской цифровизации:
«В Китае развёрнут самый масштабный на планете цифровой концлагерь, государство ввело поголовный социальный рейтинг — тотальный контроль над гражданами. Каждый китаец получает баллы, которые расходуются или начисляются в результате откровенной дрессуры. Не поклонился, проходя мимо портрета Мао, — получи вычет баллов! Критикуешь Китай — лови ещё штраф. Назвал Си Цзиньпина Винни-Пухом — мгновенно превратился в изгоя с минимальными шансами вернуться в общество».
Импульсом для очередной антикитайской истерии послужило заявление вице-президента США Майка Пенса:
«К 2020 году правители Китая стремятся внедрить систему Оруэлла, основанную на контроле практически каждого аспекта человеческой жизни — так называемого социального кредитного рейтинга… Как написано в официальном плане этой программы, она позволит надёжным людям беспрепятственно бродить повсюду под небесами, тогда как дискредитировавшим себя людям будет трудно сделать и шаг».
«Прямо как в “1984” — тотальная слежка за каждым», — поохали послушные Вашингтону китайские «правозащитники».
В силу того, что зловещий термин «социальный рейтинг» в устах американских знаменосцев демократии имеет максимально расплывчатое определение, западные СМИ подают его в негативном свете, выставляя Китай монстром тоталитаризма в противоположность «свободному» миру. В действительности ещё в 2013 году, обращая внимание на проблему развития социальной ответственности и самосознания граждан КНР, генеральный секретарь КПК предложил принять «План построения системы социального кредитования (2014-2020)» [11]. Где главная цель — создание в стране культуры искренности, действенного механизма для поощрения искренности и наказания неискренности.
В связи с «пандемией» реализация данного плана, с одной стороны, замедлилась — пока в КНР нет кредитной или социальной оценки, определяющей место гражданина в обществе, с другой стороны, решая проблему контроля антиковидных мер, китайцы пошли заметно дальше «большой семёрки» и их шестёрок, введя «код здоровья» [12]. За исключением «кода здоровья», все остальные рейтинговые системы страны носят экспериментальный характер [13].
Кредитные рейтинги в КНР, в том числе и государственные, — механизм, отражающий поведение участников рыночных отношений, а не инструмент тотального контроля. При помощи кредитных рейтингов власти осуществляют надзор за коммерческими предприятиями. Физические лица учитываются в системах, если выступают в роли руководителей бизнеса [14]. У всех остальных имеется кредитная история, анализ которой даёт автоматическую оценку кредитоспособности. Подобная практика существует и в российских, и в иностранных банках.
Иначе говоря, американский империализм беспокоит государственный надзор за предпринимателями [15], задачу КПК «глубоко продвинуть строительство коммерческой искренности вперёд», проводить «научные взгляды на развитие и построение гармоничного социалистического общества» они восприняли как личное оскорбление. Отсюда вся скандальная информация, все переживания западной общественности о «нелёгкой судьбе простых китайцев» — не более чем перевёрнутая с ног на голову система красных и чёрных списков [16], действующая в Поднебесной. Система существует давно и успешно, причём далеко не в одном Китае.
В КНР общественное порицание — до сих пор один из действенных способов повлиять на человека. Принцип «не важно, что ты сделал, важно что об этом все узнают» — знакомые нам доски почёта и доски позора в лучших советских традициях. На сайте Credit China периодически публикуют как чёрные, так и красные списки жителей страны. В первую категорию попадают злостные нарушители решений суда, укрывающиеся от уплаты налогов и т. д. Во вторую — граждане, в чём-либо отличившиеся, заслуживающие доверия и уважения. Попадание индивида в чёрный список осуществляется не за счёт постоянного мониторинга и оценки его поведения, а в силу нарушения законов и нормативных актов. Нахождение в чёрном списке может повлечь за собой ограничения вроде периодической невозможности купить билеты на скоростной поезд, на самолёт, оформить детей в частную школу (институт платного репетиторства в КНР свёрнут [17]) или столкнуться с барьерами на популярных онлайн-платформах. Сегодня в чёрном списке Китая менее 15 млн жителей — 1% населения Поднебесной. Живущих за чертой бедности в России более 20 млн человек — 14% населения [18], которые и так не могут никуда поехать, тем более полететь [19]. Плюс те, кто находятся в чёрном списке ФССП РФ и кому запрещён выезд за рубеж — 8 млн граждан России, это более 5,5% населения страны [20].
На сегодняшний день социальный кредит в китайской практике означает, что, если гражданин пользуется каршерингом и не раз брал автомобиль, не нарушая договора, единый центр обработки информации предоставляет ему бонус. Система позволяет взять машину без предварительного внесения денежного залога и т. д. Или, положим, постоялец гостиницы наносит ущерб имуществу и репутации заведения и попадает в чёрный список. Это означает, что его больше не заселят ни в один отель данной сети. То же самое с такси, железной дорогой и авиакомпаниями.
Итак, внедрение социального кредита в КНР обосновывается необходимостью «построения общества верховенства закона и повышения качества рыночных отношений». То есть в рыночном обществе под властью диктатуры пролетариата начинают действовать ограничения для «недобросовестных» конкурентов. Например, в вопросе создания рейтинга деловой репутации китайских компаний [21].
Снижая риски коммерческого взаимодействия через «рейтинг», КПК снижает элемент стихийности рыночных отношений в обществе и, в отличие от других стран [22], целенаправленно вносит в них элементы научного планирования. В силу того, что одновременное существование китайского Госплана [23] и рыночных отношений в КНР построено на основе борьбы, а не на основе равновесия.
Полностью унифицированной и интегрированной в общество государственной системы социального кредита — «скажи, какой у тебя рейтинг, и я скажу, кто ты» — в КНР нет. Зато апробируются системы контроля за экономической деятельностью физических и юридических лиц через рейтинги кредитоспособности и платёжеспособности [24]. Причём делается это в интересах и граждан, и бизнеса, которым выгодно знать, кто перед ними — проверенный поставщик или фирма-«прокладка», добросовестный должник или злостный неплательщик.
Таким образом, планы по внедрению всеобъемлющего социального рейтинга в Китае пока далеки от завершения и имеют иные методы и цели [25], нежели их трактуют владельцы западных СМИ. Сущность социального рейтинга с «китайской спецификой» заключается в движении к планомерному регулированию всех сторон человеческой жизни на основе объективных законов развития социума. Например, обществу невыгодно, когда гражданин накапливает долги, не имея возможности расплатиться, т. е. состоит в одном из чёрных списков, и, наоборот, выгодно, когда гражданин, трезво оценивая свой потенциал, сознательно [26] подчиняет собственные интересы общественным — находясь в красном списке. Выгодно потому, что этические нормы по мере строительства коммунизма постепенно заменяют собой законы, а на второй фазе коммунизма ни законов, ни государства, ни чиновников, ни демократии, ни власти человека над человеком не останется совершенно. Всё это заменит коммунистическая мораль — главный фактор формирования общественного сознания, быта и нравов масс, главный и единственный регулятор взаимоотношений между людьми.
Так что пока либеральный мир обсуждает «ужасную жизнь китайцев», а власти западных стран лезут из кожи вон, чтобы сделать то, в чём обвиняют Поднебесную, необходимо учитывать, что при цифровизации по-китайски речь идёт об улучшении качества жизни граждан, в то время как в США и ЕС — о контроле за ними и друг за другом.
Также в докладе генерального секретаря ЦК КПК упоминается о борьбе с коррупцией как об одном из достижений последнего десятилетия. Партийный и государственный аппараты очистили от десятков тысяч казнокрадов и взяточников. С момента предпоследнего XIX съезда КПК органы дисциплинарной инспекции и надзора раскрыли 273 тыс. случаев формализма и бюрократии, что привело к наказанию 410 тыс. человек. Всего за время правления Си Цзиньпина к дисциплинарной, административной и уголовной ответственности было привлечено 4,7 млн чиновников. Так что пока никаких фактов того, что миллиардера или крупного партийного функционера могут спасти их капиталы, связи и влияние, нет, они исправно снимаются с должностей, попадают под уголовное преследование и даже высшую меру наказания. Показателен случай с миллиардером Лю Ханем — бывшим руководителем крупнейшей компании в мире по добыче железной руды «Ханьлунь групп» и бывшим депутатом от провинции Сычуань. Он был обвинён в создании ОПГ, занимавшейся рейдерскими захватами, торговлей оружием, подкупом чиновников, заказными убийствами, и казнён по приговору суда в 2015 году. Причём его покровитель Чжоу Юнкан, занимавший с 2002 по 2007 годы пост министра общественной безопасности КНР, а с 2007 по 2012 годы — пост секретаря комиссии ЦК КПК, курирующей суды, пенитенциарные учреждения и органы безопасности КНР, также не избежал наказания и был приговорен к пожизненному заключению. В 2020 году прошли чистки в аппарате этого ключевого министерства. Длительные сроки заключения получили бывшие соратники министра, начальники полиции крупных городов. Причём им вменялись не только коррупционные статьи, но и попытки сформировать политическую клику, то есть затеять интригу, подрывающую единство партии. На пожизненное заключение наработал крупный партийный деятель провинции Чунцин — Бо Силай, обвиняемый в присвоении общественных средств и злоупотреблении должностными полномочиями. Осуждён на смертную казнь с отсрочкой на два года бывший замминистра общественной безопасности КНР, вице-президент китайского юридического общества Сунь Лицзюнь.
Всё это говорит о том, что Си Цзиньпин выполняет обещание убрать из госаппарата продажных «тигров и мух», расширить и усилить полномочия партийной службы безопасности — агентства Коммунистической партии Китая по борьбе со взяточничеством.
Таким образом, внутренняя экономическая политика Китая, наряду с акционированием предприятий, в том числе и военной промышленности [27], что в условиях рыночных отношений, по мнению КПК, позволяет повысить их эффективность, служит источником дополнительного финансирования научно-исследовательской и производственной деятельности, существенно расширяет возможности оборонно-промышленного комплекса по привлечению передовых зарубежных технологий [28], что выражается в усилении контроля над предприятиями с высоким уровнем добавочной стоимости и её перераспределением в пользу пролетариата. Внешнеэкономическая политика КНР направлена на дальнейшее внедрение китайского капитала в мировую экономику, на укрепление своих позиций в мировом сообществе по принципу «копить силы и не показывать своих возможностей», выдвинутому Дэн Сяопином.
Впереди Китай ждёт усиление регулирующей роли государства во всех сферах общественной жизни. Политика локализации избыточного сельского населения не в частном секторе, а в госпрограммах планового строительства промышленных производств и объектов инфраструктуры набирает обороты. Не утеряв национальной уникальности, Китай преодолел отсталость, набрал силу, люди стали жить лучше. Мы положительно оцениваем расстановку сил в КПК и, приветствуя её нынешнее руководство [29], считаем, что предпринятые меры против монополизации внутреннего рынка и против экономической гегемонии Запада объективно работают на дело коммунизма.
III. О социализме с китайской спецификой
Общепринятым среди большинства российских левых является мнение, что КПК буржуазно переродилась и в Китае осуществляется диктатура буржуазии. Периодически в ряде левых изданий публикуются материалы, в которых страстно разоблачают «китайских капиталистов под красным флагом». Некоторые даже изображают противостояние США и КНР как борьбу двух империалистических хищников за раздел мира. Но проблема в том, что критики КПК в своём анализе не опираются на марксизм. Их возмущает то, в каких условиях работают китайские рабочие, что они «пашут за миску риса» и т. д. Они рассуждают так: раз рабочие тяжело и упорно трудятся, значит, их эксплуатируют; раз экономика рыночная и допущен частный капитал, значит, диктатуры пролетариата в Китае нет и быть не может. К сожалению, это вульгарное понимание марксовского учения о классовой борьбе. Они думают, что если в стране осуществляется диктатура буржуазии, то все решения государства направлены на удовлетворение самых ближайших интересов капиталистов, а если диктатура пролетариата — то все рабочие должны «жить хорошо» здесь и сейчас. Схематизм приводит левых к множеству ошибок и заблуждений.
Экономические успехи нэпманского Китая очевидны любому. Но неверно ставить все достижения КНР в заслуги капитализму. Иначе получается удивительный капитализм. И с бедностью борется ударными темпами, и пандемию эффективно поборол, и последствия пандемии оперативно устранил, нарастив обороты производства [30]! Выходит, в Китае вывели какой-то особый тип капитализма? То есть «национально ориентированный» капитализм всё-таки возможен? Или стоит признать, что КПК действует главным образом в интересах трудящихся, что в стране осуществляется диктатура пролетариата, а обогащение капиталистов, эксплуатация происходят в строго очерченных рамках?
Ставить все достижения КНР в заслугу рыночной экономике и зарубежным предпринимателям — дудеть в одну дуду с буржуазной пропагандой. Купленные на корню и оттого «неподкупные» писаки «свободного мира» перепачкали горы бумаги, чтобы очернить коммунистический Китай и его вождя — Мао Цзэдуна. С такой же установкой все «независимые СМИ» «золотого миллиарда» заползли в XXI век, заполонив «всемирную паутину» гигабайтами клеветы на КПК. Если при Мао, по их мнению, в Китае всё было ужасно: концлагеря, публичные казни — массовый террор пуще «сталинского», — то после реформ Дэн Сяопина мещанская жизнь хоть и начала налаживаться, но все тайные надежды диссидентствующей проамериканской агентуры [31] на контрреволюцию жёстко подавлялись.
В 1979 году Дэн Сяопин решил ликвидировать экономическую отсталость Китая за счёт привлечения средств и технологий западного капитала, проведя либерализацию в экономической, социальной, отчасти культурной сфере, сохранив политическую власть КПК. Дэн Сяопин отказался от сталинского положения усиления классовой борьбы по мере движения к коммунизму, сместив центр тяжести партийной работы на осуществление модернизации страны как главной задачи партии. Термин «социализм с китайской спецификой» Дэн Сяопин разъяснил на XII съезде КПК в 1982 году, подчеркнув:
«При осуществлении дела модернизации необходимо исходить из реальной действительности Китая… Сочетать всеобщую истину марксизма с конкретной практикой нашей страны…».
Начав реформы, он сформулировал «четыре принципа», определивших дальнейший курс КНР: социалистический путь развития, демократическая диктатура народа, руководящая роль Коммунистической партии Китая, марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна. Империалисты заинтересовались китайской либерализацией, считая, что она приведёт к краху КПК и установлению буржуазной диктатуры. К тому же перед западными корпорациями открывался огромный рынок дешёвой рабочей силы, сырья и внушительный рынок сбыта. Но теперь уже даже политическому руководству США ясно, что они грубо просчитались: КПК не просто удержала власть, но и практически ликвидировала экономическое и технологическое отставание от Запада.
Китайская концепция стратегической маскировки и дезинформации, а также политика самоусиления включала в себя наряду с реформами и курс на дальнейшее развитие государственного сектора в тех отраслях народного хозяйства, где частник был неэффективен. Смягчая противоречия между частным и государственным секторами экономики и предотвращая их обострение, партия нацелена на решение проблем неравенства между богатейшими и беднейшими гражданами, а также на уменьшение угрозы социальных волнений в стране. Когда же российские левые говорят: «Раз в правительстве Китая олигархи, то это верный признак диктатуры буржуазии», — ими упускается из вида, что китайскую буржуазию олигархией считать нельзя, она не руководит политикой страны и в КПК представлена в совещательных органах. «Критики» Китая обходят стороной эту конкретику, не освещая сути: какими именно способами китайские миллиардеры диктуют свою волю партии? Как мы показали выше, отрасли экономики, которые они контролируют, не являются «командными высотами», демократические партии в стране существуют и действуют только при условии признания диктатуры пролетариата во главе с КПК. Проблема левых «критиков» в том, что у них выходит ревизия марксистской теории власти и теории переходного периода о соревновании социалистического и капиталистических секторов. И главная причина этой ревизии — слепая вера в советскую и либеральную антикитайскую пропаганду.
Говоря о других примерах диктатуры рабочего класса в КНР, нельзя обойти вниманием такой важный признак прогресса общественных отношений, как степень автоматизации и информатизации производства при его научном планировании. Чем она выше, тем легче осуществить переход к полному коммунизму. Во-первых, рост производительности техники при диктатуре рабочего класса сводит к необходимому минимуму затраты человеческого труда, т. е. освобождает людей от одуряющей конвейерной жизни. Во-вторых, обеспечивает опережающий рост фондов общественного потребления над темпами роста индивидуальной заработной платы.
Другими словами, количественный рост автоматизированных систем производства при его научной организации облегчает снижение роли товарно-денежных отношений в обществе. Если же интенсивность труда, его изнурительность в условиях первой фазы коммунизма ликвидируется медленно или вообще растёт, то ни о какой правильной политике рабочего класса говорить не приходится. В этом отношении КНР как мировой лидер робототехники и промышленной автоматизации [32] сосредоточил усилия на создании роботов для автомобильного, аэрокосмического, транспортного секторов экономики, в строительной сфере, в сфере информационных технологий, в сельском хозяйстве, в медицине, в деле добычи полезных ископаемых, снижая тем самым интенсивность примитивного, монотонного труда [33] и повышая производительность труда творческого [34].
Ещё один важный аспект социализма с китайской спецификой кроется в том, что при наличии рыночных, то есть капиталистических отношений, в КНР отсутствует общественный институт буржуазного парламентаризма. В Китае нет разделения властей, которые, согласно буржуазной теории, призваны сдерживать и уравновешивать друг друга, также нет специальных органов конституционного контроля за правительством. Государственная модель Китайской республики основана на марксистской концепции полновластия представительных органов (советов), поэтому высшую власть в стране осуществляет Всекитайское собрание народных представителей. ВСНП избирает председателя КНР и утверждает премьера Госсовета (правительства). Госорганы страны, издающие правовые акты, осуществляют контроль за их исполнением и соответствием этих актов конституции. Контроль за соблюдением конституционности законов — задача ВСНП. На практике это означает, что китайским капиталистам, при отсутствии буржуазного парламентаризма, разделения властей, системы лоббирования затрудняется возможность влияния на власть.
Отдельного упоминания заслуживают темпы улучшения качества жизни в КНР: рост зарплат [35], снижение инфляции [36], создание новых рабочих мест [37], обеспечение технологической независимости [38] и культурного развития китайского общества также не вяжутся с инсинуациями о «политическом капитализме» в стране.
Забота о морально-этическом здоровье нации — ещё одна отличительная черта китайского общества, характеризующая его как социалистическое. Среди китайцев становится обычным представление, что «американская мечта» — голливудская иллюзия, а её пропагандисты заняты продвижением оглупляющих «массовых развлечений», не имеющих ничего общего с традиционной культурой Китая и её реальными ценностями. Ограничение доступа к вульгарной, аморальной и нездоровой информации больше беспокоит немногих диссидентов и «независимых» сотрудников радиостанции «Свободная Азия». Ограничения отдела пропаганды ЦК КПК на прокат поделок компании Marvel, санкции в отношении Джастина Бибера и Леди Гаги или запрет на въезд в страну для Брэда Питта молодёжь Поднебесной мало волнуют.
Буржуазным идеалам золотого тельца, сексуальным извращениям, жестокости и цинизму в КНР поставлен серьёзный барьер, причём в отношении как иностранных, так и доморощенных культуртрегеров. В частности, в стране действует жёсткая квота на прокат зарубежных фильмов и западные киностудии серьёзно конкурируют между собой за попадание в список, утверждённый отделом пропаганды ЦК КПК. Дело доходит до смешного — не оказавшиеся в нём жалуются на соперников, дескать, они занимаются… самоцензурой в угоду коммунизму!
Действительно, несмотря на сложности с получением прокатного удостоверения, Голливуд даже не думает уходить из КНР. И дело не столько в колоссальном объеме китайского рынка [39] и его потенциале, а в том, что мировая «индустрия грёз» наглядно деградирует [40], как деградирует и разлагается вся массовая культура, «освящённая» капиталом: быстро слепили, быстро продали, быстро посмотрели и так же быстро забыли. Всё это позволяет китайцам диктовать условия деятелям искусств в плоскости содержания их творчества, так же как их диктуют в Штатах. Например, КПК рекомендует показывать КНР с положительной стороны, не причинять ущерба репутации и интересам государства. Практически то же самое происходит и в США. Разница только в том, что капитализм заинтересован в пропаганде предрассудков и суеверий, экстремизма и терроризма, сексуальных отклонений и порнографии, насилия и тунеядства, алкоголя, курения и других наркотиков, потому и стимулирует желание у своих криэйторов причинять максимальный вред психическому здоровью несовершеннолетних, а социализм — строго наоборот! Например, в 2014 году сериал «Императрица Китая» был запрещён из-за… обильной демонстрации глубоких декольте. В итоге мыльная опера всё-таки вернулась в эфир, но с учётом требований цензоров. И это в КНР не первый и не последний случай «культурного эмбарго» на популярные фильмы и телепередачи. Подстраиваясь под установленные КПК критерии [41], западные продюсеры корректируют сценарии фильмов, вводят в них китайских персонажей или переносят действие в Поднебесную в расчёте на прокатное удостоверение. Также практикуется перемонтаж западных фильмов и сериалов, в которые послушно вносятся необходимые исправления [42].
Данные меры направлены на формирование у населения патриотического мировоззрения [43] и на устранение «духовных загрязнений» [44], которые рассматривались как побочный продукт [45] бурного экономического роста страны. Культурная политика КНР направлена на достижение двух целей одновременно: весь контент обязан соответствовать основным социалистическим и культурным ценностям Китая и являться финансово успешными.
Когда «критики» КНР принимаются рассуждать о социализме с китайской спецификой, они не берут в расчёт, что одно только умаление значимости в общественной жизни резервной армии труда показывает, что отсутствие нескольких кандидатов на одно рабочее место в корне противоречит интересам капитала, поскольку работодателю всё сложнее зарабатывать на ухудшении условий труда действующего работника. Мало того, в результате политики сокращения разрыва между богатыми и бедными жизнь крупных собственников в Китае далека от райской. Классовой борьбы в КНР не замечает только тот, кто не желает её замечать. Что нельзя сказать о рупоре империалистической пропаганды — радиостанции «Голос Америки», сообщившей, что топ-менеджера китайской частной компании Jianlong Group, угрожавшего 30-тысячному коллективу сталеваров государственного металлургического комбината Tonghua Iron & Steel Group (г. Тунхуа) увольнениями в связи с грядущей приватизацией, разъярённые рабочие забили насмерть. Что делают «перерожденцы» из КПК? Встают на сторону рабочих, приватизация прекращается, высшее начальство госпредприятия отправлено в отставку. Никаких массовых репрессий и громких судебных процессов. Телерадиокорпорация «Голос Америки» грустно констатирует:
«Хотя многие из участников трудовых протестов были задержаны, лишь немногие подверглись уголовному преследованию».
Если говорить об официальной оценке противоречий между трудом и капиталом в китайском обществе, то в 2015 году генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин выразил его следующим образом:
«После реформ и открытости наша партия проанализировала как положительный, так и отрицательный опыт и создала базовую экономическую систему для начальной стадии социализма. В рамках этой системы мы подчеркнули важность продолжения превращения государственной собственности в опору, позволяя при этом другим формам собственности развиваться параллельно».
«Невозможно поколебать доминирующее положение государственной собственности и невозможно поколебать ведущую роль государственной экономики».
«Критикам» КПК необходимо осознать, что не количество «родимых пятен эксплуататорских формаций» определяет государственный строй той или иной страны, а то, какой класс держит власть, и наличие или отсутствие коммунистических отношений в обществе. Первая, низшая фаза коммунизма характеризуется тем, что коммунистические и капиталистические отношения борются друг с другом.
«Критикам» КПК, негодующим по поводу НЭПа, стоит освежить в памяти сущность этой политики в ленинизме:
«Думаю, теперь и следует нам ещё раз дать друг другу твёрдое обещание, что мы под названием новой экономической политики повернули назад, и повернули назад так, чтобы ничего нового не отдать, и в то же время, чтобы капиталистам дать такие выгоды, которые заставят любое государство, как бы оно враждебно ни было по отношению к нам, пойти на сделки и сношения с нами», — В.И. Ленин.
«Дать такие выгоды» в советской практике означало, что правительство предлагает капиталистам сделку: вы получаете прибавочную стоимость с труда советских рабочих, а взамен развиваете промышленность — вкладываете в строительство фабрик и заводов. Иначе говоря, диктатура рабочего класса допускает необходимость жертвовать интересами отдельных групп трудящихся ради достижения стратегических целей. Примерно такой же подход к делу реализует и КПК.
Понятно, что Си Цзиньпин — далеко не Ленин, понятно, что воровство, коррупция и прочие пороки, порождаемые рыночной экономикой, системно угрожают власти КПК. Но «критики» КНР дальше озвучивания негативных фактов не идут принципиально. Они вполне довольствуются поверхностными выводами, а сравнение НЭПа в СССР и КНР считают неправильным, потому что, дескать, масштаб не тот и сроки другие. Не желают смотреть в корень. А корень в том, что в результате реформ были созданы условия для развития разных секторов экономики и страны в целом. Отсюда все обвинения, мол, Китай занимается «разграблением» Африки и Азии — очередной поклёп на КПК, поскольку в основе «экономической экспансии» КНР лежит политика партии, а не «политика корпораций».
В 2017 году на XIX съезде партии Си Цзиньпин очертил рамки усовершенствований курса Дэн Сяопина, назвав свою концепцию: «Идеи о социализме китайского образца в новой эре», где одним из ключевых пунктов провозглашается поддержка госпредприятий и планомерное снижение доли и роли частного сектора в экономике.
В 2021 году на торжественной церемонии празднования 100-летнего юбилея со дня основания Коммунистической партии Китая генеральный секретарь ЦК КПК официально объявил о построении среднезажиточного общества в КНР. Иначе говоря, избавление страны с населением 1,4 млрд человек от абсолютной нищеты означает фактическую доступность [46] для масс образования, медицины и пенсионного обеспечения. Именно плановая стратегия КПК, рассматривавшая экономическое строительство как центральную задачу, позволила реализовать программу сяокан — улучшить качество жизни населения, сохранить стабильность в обществе, создавая необходимый экономический задел для дальнейшего строительства коммунизма. Поэтому, когда «интеллектуальная» обслуга классового врага вот так реагирует на действия КПК под руководством Си Цзиньпина, становится понятно — если враги ругают, значит, они всё делают правильно:
«Возрождение вождизма и отказ от системы коллективного руководства закономерно привели к усилению централистских тенденций, дальнейшему сращиванию партийного и государственного аппаратов, в процессе которого государственные структуры по большому счёту превратились в придатки партийных органов, во многом утратили самостоятельную роль даже в решении чисто оперативных вопросов. Усиление централизации коснулось практически всех уровней управления и сфер общественно-политической жизни — от ограничения самостоятельности входящих в состав КНР специальных административных районов (Гонконг, Макао) и национальных автономий до жёсткого контроля над интернет-пространством и деятельностью религиозных организаций. Партийное руководство и контроль через систему парткомов глубже, чем прежде, стали проникать в экономическую сферу, не только на предприятия государственного сектора, но и в компании иных форм собственности. В партийных документах и выступлениях Си Цзиньпина постоянно и часто использовалась выдвинутая в эпоху Мао Цзэдуна установка — «партия руководит всем». В Конституцию КНР в 2018 году было внесено положение о том, что «руководство со стороны Коммунистической партии является самой главной характеристикой социализма с китайской спецификой» [47].
Вместе с тем нельзя обойти вниманием тот факт, что социализм с китайской спецификой как путь развития производительных сил в их технико-технологическом аспекте одновременно с неуклонным повышением уровня жизни населения, по сути дела, тот же путь, которым пыталась идти хрущёвско-брежневская КПСС. Правда, у китайцев получается лучше, и высокие практические результаты «политики реформ и открытости» позволили решить ряд насущных проблем страны, но пока что в публикациях китайских марксистов отсутствует главное — перспектива непосредственно коммунистического строительства, которое и составляет первую фазу коммунизма. Очевидно, что в компартии Китая происходит классовая борьба, немало оппортунистов, но это не означает отсутствия диктатуры рабочего класса [48]. Судя по тем материалам, которые доступны, некоторые китайские теоретики в значительной степени заражены троцкизмом и национализмом, однако нынешнее руководство партии достойно уважения и гораздо менее правое, чем даже Дэн Сяопин. Понятно также, что в КПК, построенной на демократическом централизме, достаточно своих «знаменосцев демократии», как А. Собчак, терпеливо ожидающих «звёздного» часа. Однако выдающиеся экономические успехи Китая связаны с тем, что КПК придерживается наиболее общих положений марксизма. Причём китайцы сумели извлечь опыт из бесславного крушения КПСС.
IV. Внутренние вызовы: Гонконг, Тайвань, Тибет, Синьцзян
В 2019-20 годах в Сянгане (Гонконг) прошла серия протестных демонстраций, направленных против диктатуры рабочего класса. Поводом послужил законопроект, предусматривающий выдачу на материк, а также в Тайвань и Аомэнь (Макао) лиц, скрывающихся от правосудия. Во всех западных СМИ, транслирующих исключительно позицию погромщиков, сообщается, что «протестующие» опасались, что после принятия законопроекта его действие распространится и на «живущих в Гонконге диссидентов и политических оппонентов китайских властей». По заявлению администрации Гонконга, законопроект будет распространяться только на преступников, действия которых караются наказанием от семи лет тюрьмы. Кроме того, действие закона не будет распространяться на преступников, которым угрожает смертная казнь. Также в администрации отметили, что согласно законопроекту каждый случай будет рассматриваться в индивидуальном порядке.
Погромщики выдвинули пять требований: полная отмена законопроекта об экстрадиции; отмена признания протестных акций как массовых беспорядков; амнистия для всех арестованных протестующих; независимое расследование жестокости полиции; обеспечение всеобщего избирательного права на выборах главного министра и совета по вопросам законодательства.
В октябре 2019 года власти КНР официально объявили об отзыве законопроекта. Но лидеры погромщиков посчитали, что уже слишком поздно. Было бы наивным думать, что «протестующие», активно поддерживаемые мировым капиталом, мирно разойдутся после выполнения их главного требования. При внимательном изучении ситуации в Сянгане нельзя не заметить, что законопроект об экстрадиции является лишь поводом для начала массовых беспорядков. Реальной идеологической основой, объединяющей действия антиправительственных сил, является попытка отделения от КНР, создание максимально нестабильной ситуации внутри Китая. В сети имеется немало видео, где погромщики оскверняют государственный флаг КНР, оскорбляют правительство и партию. Также после начала «протестов» в СМИ можно было увидеть фотографии с надписями на стенах «Hong Kong is not China».
Выступая на площади Тяньаньмэнь с речью во время мероприятий по празднованию 70-летия образования КНР, председатель Си Цзиньпин заявил:
«В ходе продвижения вперёд мы должны сохранять приверженность мирному воссоединению, политике „одна страна — две системы“. Мы будем поддерживать долгосрочную стабильность и процветание Сянгана и Аомэня, а также продвигать мирное развитие отношений между двумя сторонами Тайваньского пролива, объединять весь китайский народ и продолжать бороться за полное воссоединение Родины».
Западные политики и погромщики говорят о том, что вышеуказанный законопроект об экстрадиции противоречит разработанной Дэн Сяопином концепции «одно государство, две системы». Но это не так. Концепция «одно государство, две системы» распространяется не только на Сянган и Аомэнь, но и на Тайвань. И когда США в очередной раз нарушают свои обязательства перед КНР и начинают делать необоснованные заявления о Тайване, в МИД КНР напоминают, что законопроект об экстрадиции должен был быть принят законодательным органом Сянгана, поэтому нет никаких оснований утверждать, что это как-либо противоречит концепции «одно государство, две системы».
Дэн Сяопин, излагая концепцию «одно государство, две системы», отмечал:
«Надо верить, что сянганские китайцы в состоянии управлять Сянганом. Неверие в способность китайцев управлять Сянганом — проявление психологии, сохранившейся со времён старого колониализма. Более ста лет после опиумной войны иностранцы презрительно смотрели на китайцев и оскорбляли их. С образованием КНР образ Китая изменился. Сегодняшний образ Китая создали не правительство поздних Цинов, не северные милитаристы и не Чан Кайши с сыном. Китай преобразила Китайская Народная Республика. Все сыны и дочери Китая, в каком бы платье они ни ходили и на каких бы позициях ни стояли, по крайней мере гордятся тем, что они относятся к китайской нации. У сянганцев тоже есть чувство такой же национальной гордости. Сянганцы должны быть уверены в том, что они могут управлять Сянганом. Сянган сделали процветающим главным образом сами сянганцы, основную массу которых составляют китайцы. В интеллектуальном отношении китайцы не уступают иностранцам, они не из числа слабоумных. Нельзя всё время думать, будто только иностранцы могут справиться с делом».
Лидеры погромщиков, а также западные политики, высказывавшиеся о ситуации в Сянгане, сознательно искажают принцип «одно государство, две системы» и дезинформируют мировую общественность о том, будто Пекин превысил свои полномочия.
Взаимоотношения между Пекином и Сянганом осуществляются на основе принципа «одного Китая», но США, их сателлиты и погромщики исходят из отрицания этого принципа, как будто его не существует вовсе и будто Пекин вмешивается в дела другого «суверенного государства». Более того, оказывая поддержку погромщикам, выступающим с сепаратистскими лозунгами, порицая Пекин, они показывают, что сами не придерживаются принципа объективности и нарушают идеи, заложенные в основе концепции «одно государство, две системы».
Провокационный визит депутата Палаты представителей Конгресса США Н. Пелоси на Тайвань в 2022 году — наглядный пример того, как Соединённые Штаты, формально признавая Тайвань китайской территорией, действуют вразрез со всеми договорённостями.
У Китая есть и другие «болевые точки» сепаратизма, на которые пытаются давить западные империалисты.
Прежде всего, это активно раздуваемая «борьба» за независимость Тибета. И здесь главную роль играют США. Признавая положение «одно государство, две системы» лишь на словах, на деле американцы показывают, что им можно всё — например, организовывать переговоры своих официальных представителей с Далай-ламой. Следует отметить, что спустя годы диссидентской возни Далай-лама постепенно изменил свою стратегию сепаратизма. Теперь, всем на посмешище, он пытается выдать себя за марксиста:
«Я — марксист. До сих пор марксист. Сама концепция социализма вызывает у меня восхищение».
Но мы прекрасно знаем, что он такой же лицемер, как и его заокеанские хозяева. Что если бы он был марксистом, то не был бы Далай-ламой и тем более не плёл интриги для раскола КНР. Но люди, воспитанные в духе буржуазной идеологии, и сам Далай-лама не видят противоречия в том, чтобы быть буддистом и считать себя марксистом или быть православным и считать себя коммунистом. Вот как этот «марксист» разоблачил себя:
«Ленин извратил первоначальную идею Маркса, политические интересы военного времени поставил выше заботы об интересах рабочего класса».
Также США регулярно поднимают «вопрос Синьцзян-Уйгурского автономного района». Этот вопрос давно является раздражителем для поборников «прав человека», поскольку в данном районе ведётся активная борьба с исламизмом и созданы специальные «центры образования и профессиональной подготовки», в которых «попавшие под влияние идей терроризма и экстремизма лица» проходят процесс обучения китайскому языку, законам КНР и профессиональным навыкам.
О существовании в регионе террористических группировок, связанных с аналогичными организациями на Ближнем Востоке, известно давно, поэтому местные органы правопорядка наблюдают за всеми, кто заподозрен в интересе к «радикальному исламу».
Опыт КНР по противодействию преступникам, какими бы идеями они ни прикрывались, националистическими или религиозными, эффективен, поскольку не только позволяет предотвращать теракты, имевшие место в Урумчи и на площади Тяньаньмэнь, но и вести работу с опасными для общества элементами. Все это «правозащитные» организации считают вопиющим нарушением прав человека. Однако то, что 54 страны поддержали контртеррористические меры КНР в СУАР, означает, что, с одной стороны, эти страны признают достижения Синьцзяна как в борьбе с терроризмом, так и в социально-экономическом развитии региона, с другой стороны, питают недовольство к двойным стандартам Запада. Эти страны давно уже поняли суть происходящего — всё это не более чем попытка использовать права человека для провокационной деятельности и вмешательства во внутренние дела других государств. Неопровержимые факты давно представлены, что превентивные меры по борьбе с терроризмом и радикализацией, принятые местным правительством в Синьцзяне, по максимуму гарантируют права 25 млн жителей СУАР, в том числе права на жизнь, труд, отдых, образование, пенсионное и медицинское обеспечение и т. д. Это важный вклад, внесенный Китаем в международную борьбу с терроризмом, а также полезный опыт для международного сообщества, включая Запад.
Рассчитывать, как на Западе, что КНР «повторит судьбу СССР», означает расписаться в непонимании того, что развал Советского Союза — следствие отказа КПСС от строительства коммунизма и прямого предательства пробравшихся в руководство партии «кумунистов». Отказ от большевизма наиболее ярко проявил себя в т. н. искоренении культа личности Сталина. В итоге «искоренили» марксизм-ленинизм, и уже в этих условиях потери идейной ориентации в руководство через демцентрализм пробрались аналоги Троцкого, Ягоды, Бухарина, Рыкова и прочих «жертв» сталинизма. А уж они-то и устроили все экономические и социальные проблемы, уничтожая плановую экономику и насаждая стихию рынка, отстраняя партию от власти и устраивая националистические войны.
Таким образом, задача всех «диссидентов» на содержании США — вести идеологические диверсии против неугодных режимов, в первую очередь против социалистических государств. Впрочем, империалисты всегда готовы осыпать деньгами предателей, лепить из них «мучеников», награждать всевозможными Нобелевскими премиями и медалями Конгресса, раздавать призы и награды от бульварной прессы и гламурных журнальчиков, снимать слезливое кино об их «борьбе с диктатурой».
Показательно, что американская стратегия борьбы с КНР широко использует цензуру как инструмент вмешательства и давления. Главная империалистическая держава мира обладает самыми мощными информационными инструментами распространения собственной пропаганды в виде поисковых систем и разного вида социальных сетей. Компании Google, Facebook, YouTube и Twitter открыто осуществляют цензуру. А обвинение в цензуре сыпятся на КНР. Причём если в Китае цензура существует и отправляется открыто, честно и обоснованно, то западные демократы выдают свою цензуру за некую правозащитную деятельность и «повестку».
Инструменты манипуляции в виде социальных сетей, встроенной цензуры поисковых сетей, а также многочисленных СМИ для распространения своей повестки успешно внедряются западными империалистами по всему миру. Прикрытием информационной гегемонии выступает пресловутая «свобода слова», представляющая «единственно правильную» трактовку происходящего. Это в свою очередь заставляет КНР ужесточать контроль над теле-, радио- и печатными СМИ, над интернетом. «Свободные» медиа однозначно трактуют подобную защиту нарушением прав человека и манипуляцией массовым сознанием, выдвигая следующие тезисы:
1. КПК «промывает мозги» молодёжи посредством цензуры, в т.ч. при помощи «великого китайского файрвола», который тоталитарно блокирует «свободные» западные ресурсы.
2. КПК организовала абсолютный контроль за гражданами — т.н. «цифровую диктатуру», т. е. выработала с помощью компьютерных технологий привычку послушания и заставляет большинство китайцев одинаково думать и «ходить строем».
3. КПК манипулирует сознанием молодёжи с помощью соцсетей, сериалов и фильмов.
4. КПК внушила молодёжи, что Китай и компартия — это одно и то же, «подменив» таким образом понятие родины «идеологией».
5. КПК «промывает мозги» с самого детства, поэтому китайцы, даже учащиеся и живущие в западных странах, в большинстве своём слепо верят партии.
При этом буржуазные журналисты искренне не могут понять, как такое возможно, что молодые китайцы с «блестящим западным образованием» не поддерживают ценности либеральной демократии, борьбу свободолюбивых правозащитников и диссидентов против «диктатуры» председателя Си.
New York Times сетует, что китайские студенты, которые учились в ведущих вузах США, не только не поддерживают сянганские погромы, но и осуждают их и вообще отвергают всякое движение сянганцев против правительства КНР. Financial Times описывает, что китайские студенты, обучающиеся за границей, массово в Twitter, Facebook и Instagram распространяют пропаганду КПК якобы по заданию партии. Одновременно западные СМИ замалчивают, что огромное количество студентов из Китая проводили в разных городах акции протеста против событий в Сянгане, публично исполняли гимн страны и демонстрировали государственный флаг КНР. Большинство из более чем 600 тыс. китайцев, учащихся за рубежом, поддерживают КПК, а не погромщиков.
Интересно, что в самом китайском интернете бурлило обсуждение сянганских погромов и ведущим в молодёжной среде является мнение о том, что причина «протестов» — отсутствие патриотического воспитания в Сянгане. Многие товарищи выражают позицию, что учебники истории, которыми пользуются в Сянгане, не выдерживают критики, являются глубоко антипатриотичными, принижают китайский народ, извращают его историю, особенно историю народной революции. В этой связи знаковым стал скандал с американским баскетбольным клубом «Хьюстон Рокетс», генеральный директор которого на своей странице в Twitter выложил пост в поддержку протестов в Сянгане. И дело не в том, что официальный Пекин отреагировал жёстким заявлением, а все китайские компании приостановили сотрудничество с НБА, причинив таким образом ассоциации ущерб более чем в $4 млрд, а в том, что китайская молодёжь выступила в едином порыве: появлялись сотни тысяч комментариев в сети в духе «сначала родина, а спорт — потом», атрибутику клуба «Хьюстон Рокетс» сжигали, выкладывая ролики на обозрение, по всей стране стихийно снимали и закрашивали символику «Хьюстон Рокетс» и НБА. Не помогли оправдания и официальные извинения всех подряд: от самого виновника, владельца «Хьюстон Рокетс» и его звёзд, до руководства НБА.
Что касается тезисов западных буржуазных СМИ, то они пусты и надуманны. Это как раз западный обыватель зомбирован буржуазной пропагандой либеральных ценностей, а сами продажные журналисты «оплота мировой демократии» настолько погрязли во лжи и невежестве, что давно утратили способность адекватно оценивать реальность. Западные журналисты и обыватели не знают, что такое социалистическая стабильность и реальный экономический рост, что такое неуклонное улучшение жизни народа. Они, как и российские филистеры, видят в современном Китае только рост миллиардеров. Однако китайская молодёжь и трудящиеся массы в целом поддерживают КПК, прежде всего потому, что видят, как партия изменяет страну не на словах, а на деле.
V. Роль Китая в мировой борьбе за коммунизм
Победа китайской революции под руководством КПК и образование КНР — крупнейшее, наряду с Октябрьской революцией и победой Советского Союза в Великой Отечественной войне, событие мировой истории. После падения СССР фактор Китая играет не меньшую роль, чем в своё время сталинский СССР. Выражается это, во-первых, интенсивным развитием Китая. Рост его экономического и политического влияния ставит западный капитализм перед угрозой вытеснения с мировых рынков и потери прибылей, а значит, экономического и политического влияния. Во-вторых, вкладывая силы и средства в развитие стран Азии, Африки и Южной Америки, а также расширяя с ними сотрудничество в экономике и политике, Китай усиливает своё влияние в мире и тем самым выводит эти страны из западной зоны влияния. Разумеется, Пекин своей политикой в некотором роде «привязывает» данные страны к себе, но в нынешних обстоятельствах иначе и быть не может. В-третьих, сегодня пока нет революционной ситуации, но действия КНР как антизападного режима, её разнонаправленная борьба с западным империализмом сужают возможности и «кормовую базу» США и ЕС, что объективно служит делу мира.
Действуя в условиях рынка, КНР предлагает странам работать над совместными проектами вне зависимости от идеологических и политических разногласий, добиваясь трёх целей.
Во-первых, Пекин поступательно укрепляет собственное политическое и экономическое положение, не претендуя на роль мирового гегемона; во-вторых, из-за глубокого взаимопроникновения с экономиками западных империалистов ставит их в зависимость от политики КПК и, в-третьих, развивает и совершенствует собственные производительные силы. Тут можно заметить, что взаимное проникновение экономики действует в обе стороны — империализм также получает возможность влиять на политику КПК. В определённой мере обозначенная проблема существует, но с приходом к власти Си Цзиньпина, как мы показали выше, партия взяла курс на централизацию, на осторожное, медленное, но планомерное вытеснение рыночных отношений из жизни общества путём развития государственного сектора экономики. Это объясняет, в частности, что земельная политика (в КНР нет продажи земли, есть право на владение, а сдача жилья в аренду физическим лицам компенсируется государственными льготами [49]), наличие крупного государственного сектора, шефство богатых регионов над бедными, принуждение капиталистов вкладывать средства в обучение местных кадров, двухмиллионная НОАК, не торопящаяся устанавливать господство КНР по всему миру (у Китая одна военно-морская база в Джибути, которая скорее технический пункт поддержки океанского флота, нежели реальная цитадель, как у Вашингтона в этой же стране), мало вяжутся с реноме империалистического хищника.
На фоне стремительного экономического роста КНР фактическое объявление США холодной войны Китаю, как и ранее СССР, носит оборонительный характер. Империализм боялся СССР, а сегодня боится КНР, поскольку, не имея возможности победить в экономической конкуренции или нанести противнику военное поражение, Западу остаётся довольствоваться попытками сковывать экономический рост и влияние КНР. Но есть и отличия новой холодной войны от старой с СССР. Бурное развитие Китая создаёт условия для объединения вокруг него сил, нацеленных на изменение мирового диктата «золотого миллиарда». Эта формула стоит на ступеньку ниже «формирования лагеря мира и прогресса из стран социализма и народных демократий», однако может оказаться более устойчивой в текущих условиях.
Когда Китай стал крупнейшим экономическим партнером стран Африки, на Западе заговорили о необходимости активизации борьбы с международным терроризмом на «чёрном континенте». Похожие процессы происходят и в Латинской Америке, где США пытаются всеми силами воспрепятствовать осуществлению совместных проектов КНР со всеми странами, сопротивляющимися диктату Вашингтона. Не говоря уже о давлении на государства Юго-Восточной Азии, где Запад пытается организовать гражданскую войну в Мьянме, а также натравливать на Китай Индию, Японию, Филиппины, использовать фактор Тайваня. Теперь борьба против Китая превращается в борьбу против множества стран, но цель всё та же — разделить мир на части и восстановить гегемонию евро-американской олигархии. За лозунгами свободы и прав человека чувствуется мерзкий запах гитлеризма.
И это противоборство в рамках принципа мирного сосуществования всё значительнее снижает потенциал мирового империализма. С помощью экономических проектов Китай расширяет своё политическое влияние, демонстрируя странам «третьего мира» альтернативу «американской мечте»: рыночной модели экономики, кризисам перепроизводства, грандиозным ограблениям и афёрам, массовым убийствам и массовой безграмотности. Учитывая, что все эти «ценности» европейской и американской цивилизации на протяжении всей истории рабовладения, феодализма и капитализма вбивались в умы народов силой оружия, огнём канонерок, а не возведением объектов машиностроения и научно-исследовательских институтов в захваченных странах, Запад воспринимает это как «экспансию», которую нужно остановить любыми средствами, в частности не допустить укрепления Народно-освободительной армии Китая — главной угрозы так называемой международной стабильности империализма.
Касательно территориальных притязаний КНР к соседям, на чём активно спекулируют правящие круги стран «золотого миллиарда», пугая, в частности, российских обывателей «стремлением» Китая захватить российский Дальний Восток, Сибирь и т. д., необходимо иметь в виду, что одна из главных проблем КНР — неравномерное развитие страны. Из четырёх макрорегионов: Восточный и Северо-восточный (приморская зона), Центральный и Западный (внутренние территории), первые два значительно превосходят по уровню социально-экономического развития два последних. Наиболее развит юго-восток страны: тропический климат, густонаселённая местность, широкая транспортная сеть, крупные морские порты, наличие значительных производств тяжелой и легкой промышленности — казалось бы, это и есть та «почва», где «зёрна» НЭПа дали небывалые «всходы», признанные во всём мире китайским «экономическим чудом». Например, приморская провинция Гуандун (113 млн жителей) в Южном Китае — одна из самых развитых провинций страны, чей экономический рост превосходит рост экономики всей КНР. К подобным примерам следует отнести район Шанхая, район Тяньцзиня, также испытавшие бурный экономический подъём.
Понимая важность проблемы несбалансированного регионального развития страны, КПК прилагала все усилия для ликвидации растущего разрыва по уровню экономического развития между приморской зоной и внутренними территориями. С этой целью правительством была принята «Национальная Программа развития западных провинций Китая», рассчитанная до 2050 года, которая направлена на расширение и модернизацию добывающей промышленности, развитие энергетики и транспортной инфраструктуры. Грандиозные стройки Китая увеличивают темпы экономического роста, снижают безработицу, медленно, но неуклонно сглаживают межрегиональные диспропорции. Стройки потребовали массы материалов, которые Китай не закупает, а производит самостоятельно, превратившись в мирового лидера отрасли. Знаменательно, что по мере удовлетворения внутреннего спроса на стройматериалы производства переориентируются на внешние рынки, для чего, в частности, запущен масштабный проект: «Один пояс, один путь». Что позволяет вовлекать страны трёх континентов в «экономическую орбиту» КНР.
Развитие центральных и западных районов осуществляется под строгим контролем государственных органов. Причём акцент сделан не на стимулировании притока частных инвестиций, а на плановые, научно-обоснованные вложения средств из бюджета. Китайское руководство придаёт экономическому развитию внутренних районов именно плановый характер, не допуская экономической обособленности регионов, дублирующего строительства и прочих стихийных процессов. Тут дело в том, что развитие Китая хотя и происходит рыночными средствами, но на основе государственной общенародной собственности и под контролем партии. Когда рабочий класс КНР экспроприирует свою буржуазию и перейдёт на рельсы плановой экономики, темпы роста возрастут ещё больше, до уровня тех, которые были при Мао Цзэдуне.
В связи со сказанным, китайцы не спешат переселяться из урбанизированных районов восточного побережья в центральную и западную часть страны, тем более им совершенно безынтересна миграция в Сибирь и на Дальний Восток. Наоборот, китайцы переезжают в прибрежные районы. Правительство Китая озабочено освоением и развитием своих территорий вместо заселения чужих. Наличие богатых и мало освоенных ресурсов придаёт этому стремлению дополнительный импульс. Никакой реальной угрозы захвата российских территорий со стороны Китая нет, а есть либеральная пропаганда в пику стратегическому партнёрству РФ и КНР. Поскольку военный, ресурсный и технологический потенциал России в сочетании с ещё большим потенциалом Китая в данных сферах означает перспективу создания мощного союзного симбиоза политического и экономического центра Евразии — серьёзной альтернативы США и ЕС.
В основе же успешного урегулирования пограничных споров КНР и РФ лежат не демографические аспекты, а военно-тактические. Устойчивость границы между государствами обеспечивается более-менее равными условиями для эффективной её охраны. Разговоры русских националистов о том, что РФ «отдала Китаю» столько-то километров своей территории, достаточно лукавы, вопрос состоит исключительно в том, насколько линия границы обеспечивает равные условия для добрососедства. Чтобы не было такого, что у одной стороны много прекрасных потенциальных плацдармов для создания угроз, а у другой одни невыгодные позиции. Что там и как в действительности сейчас расчерчено — сказать можно, только погрузившись в военно-тактическую сферу, но факт состоит в том, что все споры урегулированы и военной угрозы со стороны КНР не существует. Китай больше не держит армию на границе с Россией, что и было стратегической целью китайской внешней политики после развала СССР.
Что касается трений КНР с СССР после 1956 года, то они были продиктованы «великой полемикой», менторским отношением хрущёвской КПСС и развалом мирового коммунистического движения. Позиция Мао, что СССР после И. В. Сталина стал социал-империалистическим государством — это перегиб и ошибка.
Ничего противоречащего марксизму в конфронтации социалистических государств нет, как и в том, например, что внутри самих правящих коммунистических партий происходит классовая борьба, возможны заговоры и перерождения. Такие конфликты, хотя и стали позорными страницами истории и не являлись неизбежными, но имели под собой основания. Только полное устранение эксплуататорских форм отношений частной собственности и построение полного коммунизма на всей планете (а не социализма — его первой фазы) приведёт к устранению войн из жизни общества. Таким образом, на первой стадии коммунизма возможны и вооруженные акции, как это было в Венгрии в 1956 году, и конфликты, как это было между КНР и СССР у острова Даманского, и даже войны, как это было между КНР и СРВ в 1979 году. Это результаты ошибочных решений и развала мирового коммунистического движения со стороны Хрущёва и КПСС.
Реакция Запада на развитие Китая показывает, что противостояние капитализм — коммунизм не только никуда не уходило, но стало ещё актуальнее. Причём это подчеркнули не в КНР, а в США, когда госсекретарь Помпео произнёс новую «фултонскую речь» и так же, как в своё время Черчилль, разделил мир на две части — «цивилизацию» во главе с США и «варварство» во главе с КНР. Подобные выводы Вашингтона основаны на стремительном экономическом и культурном росте КНР, а также успешном выходе китайского капитала за рубеж с глобальным проектом «Один пояс, один путь», собирающим вокруг себя всё больше сторонников.
Новая холодная война, которую Вашингтон объявил Пекину, является лишь прологом к новой мировой войне, которая будет существенно отличаться от двух предыдущих. В Госдепе прекрасно понимают, что речь идёт о противостоянии именно коммунизму, и надеются победить КНР так же, как и СССР. Но те обстоятельства, в которых находится Китай, в корне отличаются от обстоятельств, в которых находился Советский Союз. Как видим, американская олигархия действует против китайского народа точно так же, как работала и против советского, но реальных результатов пока нет. Может показаться, что Китай в этой борьбе занимает пассивную позицию, но «великий разлом», о котором говорил ранее генсек ООН Антониу Гутерриш, рано или поздно произойдёт, поскольку американская олигархия по-прежнему видит себя в качестве мирового шерифа и желает избавиться от стесняющих её действия международных организаций, созданных после Второй мировой войны. А произойти этот разлом не может иначе как путем войны и уничтожения существовавших ранее международных организаций. Поэтому вопрос о том, за что идёт борьба, для нас очевиден. Так что нет ни малейшего повода для исторического пессимизма, хотя и для коммунистического шапкозакидательства, т. е. детской болезни революционного романтизма и авантюризма, повода тоже нет.
Сегодня Китай, нравится это кому-то или нет, — главная экономическая, политическая и военная сила, заинтересованная в устранении западной империалистической гегемонии. В этом же заинтересованы и другие коммунистические страны, а также ряд буржуазных режимов антизападной направленности. И первые, и вторые заинтересованы в своём выживании, но классовые цели различаются кардинально. Перед партиями коммунистических стран возникли новые задачи — выстоять в новой холодной войне, не позволить уничтожить добытые социальные завоевания. Буржуазные же антизападные режимы по своему характеру заинтересованы в сохранении капитализма и в данный исторический момент являются ситуативными союзниками КНР.
Своеобразное преимущество КНР состоит в том, что КПК не занимается экспортом идеологии, конкурируя с Западом исключительно на любимых им же рыночных условиях, действуя по формуле «в политике холодно, в экономике горячо». Когда западные финансовые структуры предоставляют «развивающимся» странам кредиты, они всегда выдвигают политические условия. Причём средства выдаются дозированно. Так они якобы заставляют свои марионеточные режимы «совершенствоваться». Запад хочет выглядеть цивилизатором, а на его пути стоят Китай и РФ [50], вытесняя США и ЕС из Африки, развивая поддержку стран Латинской Америки и Ближнего Востока. Многочисленные примеры последних лет показали, что Запад любит конкуренцию только на словах, исключительно с целью рекламы демократии. Точнее говоря, он очень любит рассуждать о ценности конкуренции при полном отсутствии конкурентов. И распространение демократии по всему миру, о чём так пекутся в Вашингтоне и европейских столицах, нужно именно для того, чтобы никакой конкуренции не было. Только блистательная метрополия и окружающие её послушные колонии, покорно исполняющие пресловутые «правила». При этом КНР апеллирует к нравственной составляющей обязанностей крупной страны, которая должна быть примером для остальных. По сведениям Института развивающихся экономик, Китай как крупнейший торговый партнёр «чёрного континента» участвует в работе инфраструктурных проектов 35 африканских стран. Первые два места занимает энергетика и транспорт. На третьем — поставки IT-оборудования. Что касается долгов, то, действительно, африканские страны в зависимость попадают, учитывая, что выдача кредитов происходит в юанях. Но Китай разработал схему реструктуризации и списания значительной части займов. Другими словами, Китай предлагает соревнование добродетелей вместо имеющейся гонки оборонных бюджетов. Выступая за сотрудничество и единство человечества, что является подлинно прогрессивным стремлением, КНР становится для многих уникальным шансом предотвращения дальнейшей консервации экономической и технологической отсталости от стран «золотого миллиарда».
Китаю есть что предложить миру, и США не могут на это не реагировать. Но мысль западного истеблишмента не заходит далее ковбойского «у кого больше ствол». Это расхождение объясняется диаметрально противоположным классовым характером двух стран, идущих совершенно разными путями. Эти два класса могут некоторое время сосуществовать друг с другом, но они не могут примириться. Капиталистам неизбежно придётся сойти со сцены. А пока США формируют «альянс демократий», чтобы обуздать КНР, китайцы планомерно увеличивают своё влияние в мире. Особо не нравится США и Евросоюзу тот факт, что КНР, сотрудничая с другими странами в рамках проекта нового шёлкового пути, а также предоставляя кредиты правительствам разных стран, финансирует и поддерживает «авторитарные режимы», создавая «препятствия для демократии». Правда, рост политического влияния Китая пока нельзя считать ростом влияния коммунизма, поскольку речь идёт лишь о влиянии и авторитете КНР как мировой державы.
Такая внешняя политика связана с особенностью внутренней политики КПК. С одной стороны, она не препятствует китайским мещанам [51] улучшать свой образ жизни за счёт личных талантов и усилий, что, конечно же, не имеет ничего общего с задачами строительства коммунизма, где должно господствовать развивающее, гармоничное личное потребление, направленное на доведение до оптимума общественного потребления. Но, с другой стороны, во внутренней политике КПК не отказалась от фактического проведения главных принципов культурной революции [52], плюс каждое отступление чиновников и капиталистов от точного соблюдения законов, сформулированных КПК, карается тюрьмой и расстрелом [53]. Поэтому пока КПК делает ставку скорее на экономическое, нежели культурное взаимодействие, хотя и последнее не обходит вниманием [54]. Китайцы дипломатично заявляют, что их цель — не превзойти США, а постоянно превосходить самих себя, становясь лучше, но если американцы хотят считать, что они противостоят Китаю, то пусть так и думают. А КПК будет прикладывать все усилия для построения великой современной социалистической страны к столетию КНР.
После уничтожения СССР США посчитали, что смогут осуществить свою диктатуру в глобальном масштабе, но ноша оказалась непосильной. Как по причине противоречий внутри империалистического лагеря, так и по причине объективного загнивания капитализма. В данный же исторический момент старая система международных отношений претерпевает ломку, а новая только складывается. Безусловно, растущий авторитет КНР во всем мире не нравится ни Вашингтону, ни Брюсселю, ни Лондону, ни Парижу, которые заявляют, что ведут борьбу за демократию против авторитаризма. Да, Пекин выступает за мирное сосуществование с империалистами, но нельзя отождествлять эту политику с капитуляцией или противоборством двух империй. Борьба американского империализма с КНР несравнима с борьбой против СССР прежде всего потому, что КПК пока не демонстрирует стремлений стать оплотом революции, родиной всех пролетариев. То, что пока Китай во внешней политике выступает главным образом как рыночный субъект, свидетельствует о том, что работа по строительству коммунизма в КНР продвигается крайне медленно.
VI. Развитие марксизма в Китае
Более 70 лет КПК строит коммунизм в КНР. И всё это время страна остаётся монолитной, динамично растущей, где марксизм продвигается на академическом уровне, преподаётся в школах и вузах, а весь опыт строительства коммунизма и в наши дни рассматривается (в руководстве КПК, в партии, в китайском рабочем классе, в армейском руководстве, в СМИ) как положительный. Устойчивость КПК свидетельствует, что выводы Мао Цзэдуна о хрущёвских извращениях марксизма оказались верными, что организационные принципы, строгое отношение к кадрам полностью соответствуют объективным внутренним и внешним условиям классовой борьбы в Китае. Постсталинская КПСС представляла политику КПК времён руководства Мао Цзэдуна как абсолютно антимарксистскую и авантюрную. Однако абсолютно антимарксистской и авантюрной оказалась именно политика Хрущёва и хрущёвцев, особенно в деле дискредитации сталинизма, отказа от сталинского теоретического и практического наследия. Начиная с андроповщины, в СССР практически прекратилась борьба против всего буржуазного и мещанского, что закончилось перестройкой и крушением Советского Союза. В то же время Китай в 1989 году в аналогичной ситуации выстоял в значительной мере потому, что пробуржуазная интеллигенция в период Культурной революции [55] была дискредитирована и дезорганизована, тогда как в СССР большинство членов КПСС, большое количество редакций и вузовской профессуры, по сути, оказались на мелкобуржуазных, антинаучных, националистических и клерикальных позициях.
Советские «марксисты» потешались над тем, как яростно китайские подростки, рабочие, селяне и солдаты зачитывались «Красной книжечкой», тогда как политическое, марксистское просвещение в СССР было полностью завалено, политзанятия и изучение марксистско-ленинской теории с искусственно вырезанным сталинизмом сведено до уровня современной системы ЕГЭ. Практика показала, что коммунизм в КНР только приобрёл от мероприятий Культурной революции, а крах СССР доказал полную беспомощность советской учительской массы, не только школьной, но и вузовской. «Красная книжечка», конечно, по увлекательности уступает камеди клабу и роликам в тиктоке, но её воздействие на сознание молодёжи оказалось достаточно глубоким и устойчивым. Что позволяет сегодня КНР динамично выходить в мировые лидеры, пользуясь как трудоголизмом китайских предпринимателей и рабочих, готовых, как писал Маркс, сломать себе шею, пока могут получать разрешённую прибыль и сдельную зарплату, так и жадностью западных инвесторов, готовых строить материальную базу коммунизма в Китае, лишь бы хоть какое-то время поэксплуатировать дешёвую рабочую силу. А в СССР слабая марксистская подготовка педагогических кадров была усугублена во времена хрущёвины усилением акцента на политехническое образование школьников и студентов. В Китае же посчитали необходимым выкинуть из преподавания всё то, что было привнесено в учебники религиозной, феодальной и буржуазной платной историографией, и сделать основным предметом идеи Мао Цзэдуна, его видение применимости положений марксизма к специфическим условиям страны.
В современной КПК состоят около 90 млн членов, но, даже если в ней будут состоять 190 млн членов, это ничуть не означает, что КПК автоматически приведёт китайский народ к коммунизму. Не количество членов партии делает коммунизм надёжной перспективой человечества, а количество носителей подлинно научного мировоззрения, способных осуществлять свои знания на практике, делает коммунизм реальностью. Современный Китай с точки зрения зрелости общества и содержания стратегии КПК всё ещё уступает Советскому Союзу конца 30-х годов и относительно успешно реализует лишь компромиссную часть стратегии НЭП в СССР. Перегнать США в производстве автомобилей и телевизоров — это не значит построить коммунизм. Это означает, прежде всего, встать в пробках, неся ежегодно потери в автомобильных катастрофах, не уступающие потерям от гражданской войны. Это означает нанести огромный вред окружающей среде и способствовать развитию эгоизма, дурного вкуса и мещанства в людях.
Пока все современные коммунистические партии, в том числе и китайская, предали забвению как предупреждения Ленина о смертельной опасности, исходящей от мелкобуржуазной идеологии, так и достижения Сталина в области экономического соревнования социализма с капитализмом внутри страны и во всемирном масштабе. Современные партии с коммунистическими названиями, даже те, которые находятся сегодня у власти, демонстрируют полное непонимание того, что это значит: коммунистическое расширенное общественное воспроизводство. Некоторый оптимизм внушают заявления руководства КПК о том, что необходимо уделить больше внимания изучению и воплощению теории марксизма. Тем более что Китай — единственная сила, способная создать альтернативу единому капиталистическому рынку.
Не вызывает сомнения, что впереди у китайского народа ещё много тяжелейших испытаний, которые будут порождены кажущимися успехами в применении рыночных механизмов. Но чтобы полностью осветить все конкретные китайские проблемы, необходимо решить в общетеоретическом плане вопросы переходного периода от капитализма к коммунизму. Тогда, может быть, даже у самых торопливых мыслителей не появится соблазн ждать от коммунистов на второй день после революции распределения по потребности и общественной собственности на основные средства производства. У кого из современных левых в России дела идут так хорошо и правильно, что китайские коммунисты пожелают получить у них консультации, как им строить коммунизм?
Заключение
Сегодня КНР находит место под солнцем почти для полутора миллиардов человек, рождённых в достаточно плановом порядке, и медленно, но верно повышает уровень жизни и грамотность всего населения, ограничивая аппетиты местных капиталистов, в том числе и расстрелами особо вороватых. Один из секретов успеха КНР в развитии своих производительных сил состоит в том, что в своё время КПК воспитала когорту цзаофаней и хунвейбинов, которые способствовали очищению общества от скверны буржуазно-воровского стиля мышления. Культурная революция в Китае серьёзно повлияла на трудящихся и буржуазию, приучив первых к ещё большей активности и организованности, а вторых к покладистости и относительной умеренности аппетитов. Видя, как оппортунисты в КПСС разрушают СССР изнутри, Мао Цзэдун заранее вывез в дальние деревни всех своих солженицыных, проявлявших рыночные, т. е. антикоммунистические, наклонности. Именно поэтому Китай ныне превратился в мощную державу, запускающую спутники и пилотируемые космические корабли, а бывшие советские младшие научные сотрудники, поверившие в солженицынские и сахаровские бредни, оказались в глубоком историческом подхвостье и рады, когда удается подработать на Китай, хотя бы продажей российских государственных секретов.
Говоря о китайских проблемах, у современных левых просматривается то ли страх перед всесилием капитализма, то ли попытка дискредитации КПК, то ли боязнь, что кто-нибудь поведёт РФ по китайскому пути, у которого нет перспективы выхода на путь прямого строительство коммунизма. Неясно, что их больше увлекает: задача расшифровки китайских загадок или желание открыть объективные законы построения коммунизма? Если второе — журнал «Прорыв» и газета «Прорывист» такие намерения приветствуют!
Мы не считаем, что с марксистской точки зрения политика КПК безупречна, однако реально оцениваем сложности обстановки, внутрипартийные тенденции, уважаем и отдаём должное китайским товарищам. Не нам их учить. Огульное критиканство в адрес КНР есть буржуазное влияние в левом движении. Однако в силу того, что в Китае не торопятся строить коммунизм, а сделать это вообще нелегко, к тому же китайские коммунисты пока не создали ничего серьёзного по теории строительства коммунизма, постольку ничего гарантированного в современном состоянии КНР и КПК нет. Не исключено, что за Си Цзиньпином придёт местный Ель Цин.
Подготовил Д. Назаренко
06/07/2023
[1] По итогам 2021 года находящиеся в центральном подчинении госкорпорации КНР нарастили инвестиции в фундаментальные исследования и НИОКР на 16%.
[2] В 2019 году конкурирующие нефтегиганты CNPC и Sinopec объединили усилия в совместной разведке месторождений нефти и газа. Их общая работа сможет значительно повысить эффективность добычи углеводородного топлива в КНР.
[3] Важный показатель замещения конкуренции соревнованием — рост автоматизации производства, обеспечение его стабильной работы, исключение непроизводительного труда, мобилизация и укрупнение госпредприятий — передовое производство требует огромных финансовых и людских ресурсов, частному сектору это не под силу.
[4] «Средняя ожидаемая продолжительность жизни населения КНР возросла до 78,2 года. Среднедушевые располагаемые доходы населения увеличились с 16,5 тыс. юаней до 35,1 тыс. Среднегодовой прирост занятого населения в городах и посёлках превысил 13 млн человек. Были созданы крупнейшие в мире системы образования, социального обеспечения, медобслуживания и здравоохранения. Для повышения уровня распространения образования был совершён исторический скачок в этой сфере, базовым страхованием по старости было охвачено 1,04 млрд человек, а коэффициент участия в базовом медицинском страховании стабилизировался на уровне 95%. Была своевременно скорректирована политика деторождения. Были реконструированы более 42 млн квартир в барачных кварталах, перестроено аварийное жилье для более чем 24 млн сельских семей, благодаря чему заметно улучшились жилищные условия городского и сельского населения. Численность пользователей Интернета достигла 1,03 млрд человек. Чувство обретения, чувство счастья и чувство защищенности у народных масс стали ещё более ощутимыми, гарантированными и устойчивыми, новые результаты были достигнуты в осуществлении всеобщей зажиточности населения», — Си Цзиньпин, Доклад на XX Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая 16 октября 2022 года.
[5] «Независимые» западные СМИ вместе с нанятыми «историками» неоднократно устраивали клеветнические кампании по поводу голода в КНР, изображая Мао Цзэдуна монстром и не упоминая (или отмечая вскользь) о потрясших страну стихийных бедствиях. Это циничное злорадство разыгрывалось на фоне продовольственного эмбарго против Китая, которое фактически началось в 1950 году и продолжалось до 1972 года. Его первый этап был инициирован американцами как ответ на участие Китая в Корейской войне. США продавили его принятие в ООН и навязали миру его выполнение. Явной целью этой «гуманитарной войны» был распад Китая, в том стиле, в каком это было сделано Великобританией в отношении Индии.
[6] https://cn.chinadaily.com.cn/a/202303/03/WS6401b750a3102ada8b231b8d.html
[7] https://regnum.ru/news/2273237
[8] На XIX съезде КПК с практикой выборов 25 членов Политбюро членами ЦК было покончено. Теперь все кадровые назначения на руководящие посты в партии и правительстве осуществляются путём кооптации. Коллективный характер руководства уступает место научному централизму, а разделение функций партии и государства признано искусственным.
[9] Показательна история с известным бизнесменом Джеком Ма. В 2020 году глава корпорации Alibaba Group раскритиковал правительство за слишком жёсткий контроль банковской и e-commerce сферы, дескать, он мешает бизнесу развиваться. В КПК ему объяснили, что государственная политика не в компетенции бизнеса, поскольку власть в КНР не принадлежит предпринимателям, как не принадлежат им земля, недра, стратегические отрасли промышленности и т. д. Всё это принадлежит народу, и КПК, осуществляя власть от имени народа, считает общественные интересы выше частных. Частная собственность в Китае существенно ограничена, что подтвердило антимонопольное разбирательство в отношении Alibaba Group, по итогам которого компания получила крупнейший в истории Китая штраф — $2,78 млрд.
[10] В 2014 году в КПК стартовала кампания «Три строгости и три искренности», требующая от членов партии строгости к самим себе в практике самосовершенствования, в поддержании самодисциплины, в использовании властных полномочий, а также реалистичного подхода в планировании дел и честности в поведении.
[11] https://chinacopyrightandmedia.wordpress.com/2014/06/14/planning-outline-for-the-construction-of-a-social-credit-system-2014-2020/
[12] Чтобы получить «код здоровья», нужно зарегистрироваться в специальном мобильном приложении. Указать персональные данные, загрузить фотографию удостоверения личности, и программа определит, были ли вы в опасных районах, имели ли контакты с заболевшими. На основе этих данных приложение генерирует персональный статус здоровья, выводя на экран телефона отметку одного из трёх цветов: зеленую — гражданин не посещал районы с высоким уровнем угрозы заражения и не контактировал с больными, желтый — гражданин может представлять потенциальную опасность и обязан самоизолироваться на семь дней, и красный — гражданин посещал районы с высоким риском заражения или вступал в контакт с носителями вируса, обязан самоизолироваться на две недели и сдать ПЦР-тест. «Код здоровья» автоматически обновлялся и мог ежедневно менять цвет. Без предъявления «зеленого» статуса нельзя было попасть в общественные места: магазины, рестораны, транспорт и т. д.
[13] На 2019 год системы социального кредита действовали в пилотном режиме в 40 городах КНР.
[14] Система позволяет выявлять незаконные действия предпринимателя в вопросах задолженности заработной платы, отсутствия трудовых гарантий при найме рабочих и т. п.
[15] Повышение уровня искренности — основное направление системы социального кредитования, это основное условие эффективного поддержания коммерческих отношений, эффективного снижения коммерческих операционных расходов и эффективного улучшения коммерческой среды, основа существования устойчивого развития всех видов коммерческих субъектов и основная гарантия эффективного ведения всех видов экономической деятельности.
[16] С 2019 года в КНР начал действие список неблагонадежных иностранных компаний, организаций и физлиц.
[17] http://www.gov.cn/zhengce/2021-07/24/content_5627132.htm
[18] https://www.vedomosti.ru/economics/news/2022/06/11/926196-rosstat-nazval
[19] https://radiosputnik.ria.ru/20220920/vtsiom-1818089948.html
[20] https://www.rbc.ru/society/01/01/2023/63b159e89a7947954d164b43
[21] https://seller.alibaba.com/businessblogs/px001z0dr-what-is-a-verified-supplier-on-alibabacom
[22] «То, что чрезвычайно важно для государств — это и в сфере обеспечения безопасности, некоторых других критических направлениях — это льготирование. Мы этим и занимаемся. Есть и другие способы избежать негативных явлений, связанных с перепроизводством, но ни в коем случае нам нельзя скатиться к новому изданию советского Госплана. Там уже все настолько все регламентировали, что это просто убило, собственно говоря, в значительной степени, нанесло ущерб экономике. И мы, конечно, не можем это повторять», — В. В. Путин.
[23] «Система стратегического планирования в КНР включает в себя долгосрочное планирование, среднесрочное планирование и краткосрочное планирование. В разработке долгосрочных прогнозов Китайской Народной Республики принимают участие Академия наук, а также исследовательские центры Госсовета и Комитета по делам развития и реформ страны», — https://moluch.ru/archive/332/74204/.
[24] Похожая система оценки кредитоспособности действует в банковском секторе США (FICO).
[25] Основные задачи, для решения которых вводится социальный рейтинг: построение системы кредитных расследований, разработка механизмов стимулирования сохранения доверия и наказания за нарушение доверия, совершенствование рынков кредитных услуг, контроль за серьёзными несчастными случаями, связанными с безопасностью производства продуктов питания и лекарств, коммерческих мошенничеств, производства и продажи контрафактной продукции, профилактика уклонения от уплаты налогов и мошеннических финансовых операций, повышение искренности в государственных делах, повышение доверия к судебной системе и т. д.
[26] «…государство сильно сознательностью масс. Оно сильно тогда, когда массы всё знают, обо всём могут судить и идут на всё сознательно», — В. И. Ленин (ППС, т. 35, с. 21).
[27] Несмотря на неуклонный рост оборонного бюджета за последние 25 лет, КНР по-прежнему расходует немногим более 2% ВВП на вооружённые силы.
[28] Военная промышленность КНР закладывалась во времена дружбы с СССР, а за годы политики «реформ и открытости» КПК превратила страну в мировой центр силы: «Не знаю, большой тайны, наверно, не открою, всё равно это станет ясно. Мы сейчас помогаем нашим китайским партнёрам создать систему СПРН — систему предупреждения о ракетном нападении. Это очень серьёзная вещь, которая капитальным, кардинальным образом повысит обороноспособность КНР. Потому что сейчас такую систему имеет только США и Россия», — В .В. Путин.
[29] Си Цзиньпин обладает влиянием в Китае, пожалуй, большим, чем Брежнев в СССР, но нет оснований для утверждений, что сегодня научно-теоретический вклад Си Цзиньпина превышает вклад Брежнева.
[30] За период пандемии COVID-19, ВВП КНР вырос незначительно, немногим более 2%, однако экономика Китая оказалась единственной из крупных мировых экономик, показавших рост, а не спад.
[31] Хунвейбины — «красные охранники», воспитанные «культурной революцией» на искоренение «четырех пережитков» китайского общества: старого мышления, старой культуры, старых привычек и старых обычаев. Хунвейбины и цзаофани подорвали материальные и психологические корни, власть и традиции китайской мелкой и крупной буржуазии, дали мощный импульс развития китайской молодежи (Си Цзиньпин был хунвейбином), не переживавшей комплекса неполноценности перед Западом, погасив т. н. «генерацию молодых прозападных прагматиков», которую не удалось в полной мере осуществить в СССР.
[32] По данным Международной федерации робототехники (IFR), плотность производственных роботов (показатель, используемый для измерения уровня автоматизации в стране) в Китае достигла в 2020 году 246 единиц на 10 000 человек. Это число увеличилось до 322 в 2021, что позволило КНР по данному показателю впервые обогнать США. По оценкам IFR, Китай является самым быстрорастущим рынком роботов в мире, а с 2016 года обладает самым большим операционным парком роботов.
[33] В 2021 году Китай установил на своих заводах почти столько же роботов, сколько весь остальной мир, ускоряя темпы автоматизации и укрепления своего производственного доминирования. Поставки промышленных роботов в Китай в 2021 году выросли на 45% по сравнению с предыдущим годом, по данным IFR, в КНР было установлено почти в два раза больше новых роботов, чем на заводах в Америке и Европе.
[34] На сегодняшний день КНР продолжает планомерное укрепление своих позиций в сфере высоких технологий и творческой индустрии. Страна вошла в мировой авангард дизайна и изобразительного искусства, за чем стоит тщательное государственное планирование, чёткое понимание места, которое креативные индустрии должны занимать в экономике, создание необходимой технологической базы. Творческие сектора в Китае распределены по множеству городов. Подобное распределение — результат переосмысления исторически сложившихся креативных специализаций: Пекин — резиденция художников, Шанхай — мировая арена киберспорта, Шэньчжэнь — город дизайнеров и т. д.
[35] Forbes безрадостно сообщает, что КНР теряет преимущество низких зарплат. Якобы именно дешёвая рабочая сила, а не плановый научный подход к промышленному производству и контроль за бизнесом, более сорока лет двигала экономику Китая вперёд. И вот теперь темпы роста зарплат китайцев огорчают заокеанских плутократов (https://www.forbes.com/sites/miltonezrati/2023/01/30/the-east-west-wage-gap-not-nearly-as-compelling-as-it-once-was/?sh=a42195e254d1).
[36] КНР на протяжении многих лет удается сохранять инфляцию на стабильно низком уровне — 2,4% (https://quote.rbc.ru/news/article/61dc25049a79473eea374eb4).
[37] Более 200 млн китайцев имеют т.н. гибкую занятость. Она представляет собой переквалификацию и трудоустройство работников автоматизированных конвейерных производств (без снижения доходов), в сферу социальных и творческих профессий. Людям с гибкой занятостью, работающим по гибкому графику, доступно пенсионное и медицинское страхование, их права защищены законом. Формируемые при помощи растущего объёма гибкой занятости рынки разнородного или случайного труда развиваются усиленными темпами. Спрос на временную рабочую силу, на лиц с различной квалификацией растёт вместе с ростом программ обучения творческим специальностям.
[38] https://sg-sofia.com.ua/sdelano-v-kitaye-2025
[39] В 2020 году кинорынок КНР официально превзошел США по мировым кассовым сборам.
[40] Из двадцати самых кассовых фильмов 70-х годов девять были сняты по оригинальным сценариям, десять — по книгам, ранее не экранизированным и только одна лента до этого выходила на экраны; в 2010-х из двадцати самых кассовых фильмов «фабрики грёз» нет ни одного оригинального. К тому же политкорректность довела Голливуд до смехотворного положения: первые призы и награды получают фильмы про расовые, сексуальные, прочие меньшинства и девиации.
[41] https://www.globaltimes.cn/page/202306/1292280.shtml
[42] В фильме «Бойцовский клуб» американцам пришлось изменить концовку. Вместо эпического взрыва на экране появилась ремарка о том, что полиция, предотвратив теракт, сопроводила Тайлера Дёрдена в сумасшедший дом.
[43] С 2016 года китайским фильмам о войне с участием США в качестве врага проще всего получить одобрение к прокату.
[44] В их перечень входят: декадентские нормы поведения, половые извращения, индивидуализм, гедонизм и т. д.
[45] В КНР запрещён показ женоподобных мужчин и морально развращенных знаменитостей.
[46] На 2021 год в КНР медицинское страхование имели 1,36 млрд человек, а 999 млн человек охвачены пенсионной системой. Неграмотных в стране — немногим более 2% населения.
[47] https://www.ng.ru/ideas/2022-09-12/7_8537_china.html
[48] «Мы укрепили партийное руководство во всех отношениях. Мы ясно дали понять, что руководство Коммунистической партии Китая является определяющей чертой социализма с китайскими особенностями и величайшей силой системы социализма с китайскими особенностями, что Партия является высшей силой политического руководства и что поддержание централизованного, единого руководства Центрального комитета партии является высшим политическим принципом. Мы внесли систематические улучшения в систему руководства партии. Все члены партии стали лучше осознавать необходимость сохранения политической целостности, мыслить масштабно, следовать руководящему ядру и поддерживать связь с центральным партийным руководством. Они стали более целеустремленными, внимательно следуя указаниям Центрального комитета партии в мышлении, политической позиции и действиях, и они продолжали совершенствовать свою способность к политическим суждениям, мышлению и реализации. Все это обеспечило авторитет Центрального комитета партии и его централизованное, единое руководство и гарантировало, что Партия выполняет свою основную роль по осуществлению общего руководства и координации усилий всех сторон. Сейчас наша марксистская партия, насчитывающая более 96 миллионов членов, пользуется большим единством и солидарностью, чем когда-либо», — Си Цзиньпин «Из доклада на XX съезде Коммунистической партии Китая».
[49] https://www.chinadaily.com.cn/a/202112/08/WS61aff21aa310cdd39bc79f5b_1.html
[50] https://ria.ru/20230608/sverkhderzhavy-1877088600.html
[51] Отставание производственных отношений от развития производительных сил — главная опасность для Китая. Дело не столько в темпах развития экономики, объёма ВВП и т. д., сколько в наличии неразрешённого противоречия между частным и коллективным в психологии людей; противоречии, замедляющем строительство коммунизма.
[52] Во времена Мао Цзэдуна культурная политика в Китае наряду с экономикой имела стратегическое значение. До реформ Дэн Сяопина она была сосредоточена на правительственной пропаганде коммунистических идеалов. В дальнейшем (особенно после вступления КНР во Всемирную торговую организацию в 2001 году) культурная политика Китая сменила направление на глобализацию, экономическую целесообразность и развитие креативных индустрий (CCI). При Си Цзиньпине культурная политика КНР получила новый импульс (CCIs), характеризующийся её проведением «сверху вниз», когда усилия КПК, обеспечивающие руководящее положение марксизма в государственной идеологии, направлены на формирование уверенности граждан в собственной культуре, на развитие передовой социалистической культуры, в первую очередь в сфере духовно-нравственных потребностей китайского народа.
[53] Про современные расстрелы зарвавшихся крупных китайских взяткодателей и получателей взяток, высших партийных функционеров КПК, крупных наркомандаринов… писать нет нужды, поскольку об этом достаточно часто печалятся в своих СМИ те либеральные «кошки», которые знают, «чьё мясо съели» и «по ком звонят колокола».
[54] Содействовать взаимному признанию китайско-зарубежных культурных обменов. Укреплять сотрудничество в области зарубежных культурных обменов, внедрять инновационные способы культурных обменов, обогащать содержание культурных обменов и постоянно повышать их уровень. В полной мере использовать зарубежные китайские культурные центры, институты Конфуция, выставки, экспозиции, книжные ярмарки, кинофестивали, спортивные мероприятия, продвижение туризма и различные брендовые мероприятия для содействия международному распространению превосходной традиционной китайской культуры (http://politics.people.com.cn/n1/2017/0126/c1001-29049653.html).
[55] Культурная революция имеет своей задачей соединение сознания масс с наукой об обществе.
Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
Наши соцсети: Телеграмм, Viber, ОК, Дзен, ВК
Наш ютуб-канал "Научный централизм"