Социально-экономические аспекты эволюции теории военной стратегии империализма
Одной из характерных особенностей современного империализма является значительная активизация его военно-стратегической мысли. Теория военной стратегии, и без того не испытывавшая ни в одном эксплуататорском обществе каких-либо ущемляющих воздействий, ныне превратилась в предмет особой заботы буржуазных государств. Это не случайно. «Чем больше сокращается возможность империализма господствовать над другими странами и народами, - отмечал Л.И. Брежнев, - тем яростнее реагируют на это его наиболее агрессивные и недальновидные представители». [Брежнев Л.И. Наш курс - мирное созидание. - М.: Политиздат, 1980, с. 11-12.]
В данной работе предпринимается попытка проанализировать эволюцию теории военной стратегии империализма эпохи общего кризиса капитализма как естественно-исторический процесс, обусловленный, с одной стороны, совокупностью внутренний и внешних социально-экономических предпосылок, а с другой стороны, спецификой буржуазной методологии учёта данных объективных предпосылок на различных этапах общего кризиса капитализма.
Исходя из общеметодологических взглядов на теорию как на одну из форм организации знаний, теорию военной стратегии империализма, в узком смысле, можно определить как форму организации буржуазных военных знаний о причинах возникновения войн, об их подготовке и принципах ведения, о способах формирования вооружённых сил и о факторах, оказывающих влияние на ход и исход войны. [Большая Советская Энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1976, т. 25, с. 434-436.]
Ряд авторов определяют военную стратегию вообще, как «систему научных знаний», однако, по нашему мнению, идеализм, эклектицизм и т.п., свойственные буржуазной методологии, исключают применимость подобного определения к теории военной стратегии империализма. [Военная стратегия. - М.: Воениздат, 1968, Изд. 3-е, с. 30.] Некоторые авторы считают, что буржуазная военная наука в процессе эволюции коренным образом изменила свою сущность, что в эпоху домонополистического капитализма она носила прогрессивный характер. [Мильштейн М.А., Слободенко А.К. О буржуазной военной науке. - М.: Воениздат, 1961, Изд. 2-е, с. 7.] Очевидно, что относительно феодальной военной науки буржуазная военная наука прогрессивна на всех этапах развития капитализма, а относительно интересов пролетариата - передового класса буржуазного общества - всегда реакционна. Это в полной мере относится и к теории буржуазной военной стратегии.
Какова, в таком случае, сущность теории военной стратегии империализма?
Марксизм-ленинизм учит, что политика есть концентрированное выражение экономики и что «война насквозь есть политика, продолжение осуществления этими классами тех же целей другим путём». [Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 278., т. 32, с. 281.] А поскольку война является самой крайней, кризисной формой политики, то она, война, есть предельно концентрированное выражение экономики, способное дать исчерпывающее представление об истинных социально-экономических интересах буржуазии. «Когда мы спорим по вопросу об аннексиях, - писал В.И. Ленин, указывая на ошибки оппортунистов, - то всегда забываем, что обыкновенно это то, из-за чего эта война ведётся: из-за дележа захватов, или, что более популярно, из-за дележа награбленной двумя кучками разбойников добычи». [Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 32, с. 85.] Следовательно, нельзя не согласиться с авторами, которые утверждают, что сущность теории о принципах ведения войны, т.е. теории буржуазной военной стратегии - классовая, социально-экономическая и поэтому неизменно реакционная. [Военная стратегия, с. 57-62.] Действительно, достаточно ликвидировать социально-экономические отношения капитализма, чтобы из системы человеческих знаний исчезла теория буржуазной военной стратегии.
Таким образом, теория военной стратегии империализма, в широком смысле, есть совокупность буржуазных взглядов на принципы реализации коренных социально-экономических интересов монополистической буржуазии при помощи неограниченного вооружённого насилия. В дальнейшем мы будем анализировать теорию военной стратегии империализма, преимущественно, в её широком социально-классовом смысле.
Существует также мнение, что «нет буржуазной военной науки вообще, безотносительно к той или другой капиталистической стране». [Мильштейн М.А., Слободенко А.К. О буржуазной военной науке, с. 11. Поскольку теория военной стратегии является центральной частью буржуазной военной науки, то вполне очевидно, что приведённое положение авторы полностью относят и к теории военной стратегии.] Можно ли утверждать, что военно-стратегическое учение Клаузевица сугубо немецкое? Если встать на подобную позицию, то можно прийти к выводу, что и науку о капитализме, безотносительно к его национальной форме, создать невозможно.
К анализу теории военной стратегии империализма следует подходить диалектически. «Диалектика, - писал В.И. Ленин, - требует всестороннего исследования данного общественного явления в его развитии и сведения внешнего, кажущегося к коренным движущим силам, к развитию производительных сил, к классовой борьбе». [Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 223.] Поэтому задача экономиста заключается в том, чтобы вскрыть глубинные социально-экономические причины «пестроты» буржуазной военно-стратегической мысли и определить основные тенденции её развития.
Исходя из фундаментального положения марксистко-ленинской философии о первичности материи и вторичности сознания и, следовательно, об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию, мы неизбежно приходим к выводу о том, что, являясь элементом общественного сознания, буржуазная теория военной стратегии, в конечном итоге, оказывается обусловленной всей своей совокупностью экономических условий жизни общества. «Ничто не зависит от экономических условий, - учит марксизм, - как именно армия и флот. Вооружение, состав, организация, тактика и стратегия зависят, прежде всего, от достигнутой в данный момент степени производства и от средств сообщения…». [Маркс К., Энгельс Ф. - Соч., Изд. 2-е, т. 20, с. 167.]
Однако, если, например конкуренция возникает из материальных предпосылок без теоретической подготовки, то войны эпохи империализма, в силу своего размаха, экономических и политических последствий, диктуют буржуазным стратегам необходимость предварительной разработки военно-стратегической теории на базе данных экономических предпосылок.
На «заре» империалистических войн крупный военный теоретик Ф. Фош писал, что «война во всей своей совокупности является не игрой случая, а наукою, требующей усвоения». [Фош Ф. О ведении войны. - М.: Воениздат, 1937, Изд. 2-е, с. 20.]
По мере развития империализма, внимание к разработке теории военной стратегии всё более возрастает. Ныне, только в аппарате министерства обороны США и в комитете начальников штабов, по неполным данным, анализам различных аспектов теории военной стратегии заняты 553 аналитика. [См.: США: военно-стратегические концепции. - М.: Наука, 1980, с. 97.] По свидетельству буржуазных авторов «вооруженные силы, квазиправительственные ведомства, благотворительные фонды и научные центры высших учебных заведений субсидировали стратегические исследования в масштабах, неизвестных истории. Большая часть литературы, выпускаемой на основе этих исследований, посвящалась проблемам сдерживания посредством устрашения, ограниченной войны, всеобщей войны…», т.е. в условиях господства государственно-монополистического капитализма происходит концентрация и централизация теоретических работ в области военной стратегии, стираются различия между военными и «цивильными» стратегами, между теоретиками и практиками. [США: военно-стратегические концепции, с. 95.,См.: Гэлбрейт Д. Новое индустриальное общество. - М.: Прогресс, 1969, с. 367.]
Основы теории военной стратегии империализма эпохи всемирного перехода от капитализма к коммунизму заложили буржуазные теоретики «одиночки», создавшие, так называемые, национальные «воздушные», «морские» и прочие военно-стратегические теории.
Особого внимания, в этом смысле, заслуживают труды Д. Дуэ, оказавшие большое влияние на буржуазную военную стратегию. Достаточно вспомнить Гернике, Пирл-Харбор, Сталинград и Дрезден, чтобы иметь представление об авторитете этого учения в армиях капиталистических государств. Однако, и после второй мировой войны теория Дуэ имела большой круг приверженцев. «Источником доктрины массированного ответного удара, - отмечал бывший начальник штаба армии США Т. Тейлор, - которая постепенно стала центральным пунктом стратегии Соединённых Штатов, является выдвинутая перед второй мировой войной теория итальянского генерала Джулио Дуэ». [Тейлор М. Ненадёжная стратегия. - М.: Воениздат, 1961, с. 41.]
Необходимость создания принципиально новой теории стратегии Дуэ обосновал двумя экономическими причинами: во-первых, появлением и значительными успехами базовой авиационной и авиамоторной промышленности и, во-вторых, особенностью экономического положения Италии в мировом капиталистическом хозяйстве. [Дуэ Д. Господство в воздухе. - М.: Воениздат, 1935, с. 173.]
«Если бы Италия обладала богатством Соединённых Штатов, - писал Дуэ, - я, может быть, даже не подумал бы о моих теориях. Но дело обстоит не так. Чем меньшими средствами может обладать страна, тем в большей мере она должна стремиться к наилучшему использованию того, чем она располагает. Это действительно практично в промышленном смысле». [Дуэ Д. Господство в воздухе, с. 220.]
В социально-экономическом обосновании коренных положений своей теории Дуэ исходил, во-первых, из того, что в мировую войну истинными пешками в игре являются народы со всем богатством своих духовных и материальных сил, во-вторых, из того, что размеры военного производства определяются уровнем экономического развития страны вообще, и, в третьих, из того, что сбалансированность и пропорциональность государственного бюджета является важным условием обеспечения эффективного роста военного могущества государства.
Таким образом, перед нами предстаёт достаточно авторитетный буржуазный военный теоретик, стратегическое учение которого было построено с учётом широкого круга экономических аспектов.
Однако, пороки буржуазной методологии нашли своё отражение и в трудах Дуэ. Достаточно обратиться к его высказыванию о том, что «человеческая воля лежит за пределами материальной сферы», как становится ясно, что теория «воздушной войны» столь же авантюристична, как и любая буржуазная военно-стратегическая теория эпохи общего кризиса капитализма. [Дуэ Д. Господство в воздухе, с. 256.]
Экономическими аспектами, указывающими на необходимость развития военной теории и практики, изобилуют труды многих известных буржуазных военных теоретиков периода, предшествовавшего второй мировой войне. «Военные доктрины, - писал Де Голль, совершенно естественным образом следуют по тому самому течению, по которому несётся и наше столетие и пропитывается механизацией…». [Де-Голль Ш. Профессиональная армия. - М.: Воениздат, 1935, с. 15-16.] Потребность в непрерывном развитии военно-стратегической теории, по мнению Де Голля, вытекала из хронически обостряющихся межимпериалистических экономических противоречий, главным образом, из колониального вопроса.
Де Голль, как и Дуэ, довольно тонко оценивал новую роль экономики в войнах эпохи империализма. «При системе масс, - писал Де Голль, действительная мощь в значительно меньшей степени заключается в личном составе по штатам мирного времени, в запасах и калибре пулемётов и орудий и в числе считавшихся военными самолётов, чем в числе бойцов, могущих быть призванными под ружьё, в возможностях промышленности». [Де-Голль Ш. Профессиональная армия, с. 41.]
Узко военный подход к разработке теории военной стратегии, имевший место в 30-е годы, критиковали сами буржуазные теоретики. «Большинство даже выдающихся военных деятелей, изучавших военное дело, - писал Лиддел-Гарт, - было так увлечено открытием секретов стратегии Наполеона, имея ввиду применить его на поле сражения будущего, что упустило из виду необходимость учёта изменений в материальных условиях ведения этих сражений и забыло о том, что эти условия могут свести на нет все их старания». [Лиддел-Гарт В. Новые пути современных армий. - М. - Л.: Госиздат, 1930, с. 30.]
Аналогичного мнения придерживался и другой известный буржуазный стратег Д. Фуллер. «Единственным путём, - писал он, - для избежания окаменелости мышления является отказ от признания неизменности догм, учёт того, что условия войны постоянно меняются и в связи с этим должна меняться организация, администрация, стратегия и тактика». [Фуллер Д.Ф. Операции механизированных сил. - М.: Воениздат, 1933, с. 30.] Определяя специфику новых условий, Фуллер писал: «В настоящее время войны возникают из экономических причин, ибо современная цивилизация основана на экономике…». При этом, отдельные буржуазные теоретики только в 20-е годы впервые обнаружили в экономике одно из её свойств - быть не только объектом воздействия, не только материально-технической базой войны, но и мощным средством воздействия на обороноспособность противника. «Нельзя сомневаться в том, - писал Лиддел-Гарт, что экономическое оружие в борьбе двух враждебных национальных политик, в так называемое мирное время имеет большие перспективы, которые, к сожалению, или слабо понимаются, или используются лишь в незначительной степени». [Лиддел - Гарт Ф. Новые пути современных армий, с. 83.]
Таким образом, на первом этапе общего кризиса капитализма теории военной стратегии империализма были присущи следующие черты:
- во-первых, первоочередной учёт постоянно обостряющихся межимпериалистических экономических противоречий,
- во-вторых, признание резкого возрастания роли экономического фактора в войнах эпохи империализма,
- в-третьих, гипертрофирование значения отдельных военно-технических факторов (самолётов, танков и т.п.), способных, по мнению авторов теорий, компенсировать значительное различие в уровне экономического развития противников,
- в-четвёртых, антисоветизм, столь свойственный буржуазной политике и идеологии, практически отсутствовал в трудах подавляющего большинства военных теоретиков Запада, факт, на первый взгляд, невероятный, однако, если учесть, что по итогам первой мировой войны большую часть колоний Германии прибрала к рукам Англия, меньшую (на 1,26 млн. кв. км!) Франция, практически ничего не получили США и Италия то становится очевидно, что на данном историческом этапе империалистические экономические противоречия настолько обострились, что не могли не доминировать в трудах буржуазных военных теоретиков. [См. Бодырев И.В., Гессен С.Я. Современная Европа. - Л.: Сеятель, 1925, с. 105, 125, 144.]
Такое положение вещей не является беспрецедентным. «Только благодаря тому, - писал В.И. Ленин в 1918 году, - что … ни одна из двух гигантских групп хищников не могла немедленно ни броситься одна на другую, ни соединиться против нас, - только этим моментом политических и экономических отношений могла воспользоваться и воспользовалась наша революция…». [Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 9.]
«Мюнхенский сговор» убедительнейшим образом показал, что ни Англия, ни Франция не собиралась в этот промежуток времени бороться с социализмом своими вооруженными силами, и что натравливание Германии на СССР было обусловлено экономическими противоречиями самого империализма. Поэтому отсутствие упоминаний о Советском Союзе и теоретических разработках стратегов не является свидетельством их миролюбия, а лишь указывает на то, что при данном экономическом положении Англия, Франция и Америка строили свою политическую, исходя, прежде всего, из своих империалистических интересов, поощряя Германию в ее стратегической авантюре против СССР. (В XXI веке эту роль попытались отвести Украине в борьбе ведущих стран НАТО за экспроприацию российских капиталистов)
Особенности экономического и политического положения Германии в капиталистическом мире после первой мировой войны обусловили значительное своеобразие разработки и социально-экономического содержания ее военно-стратегической теории. В Германии раньше, чем в других капиталистических странах, разработка теории военной стратегии превратилась в монополию военно-политического руководства. Фашистский генеральный штаб в этот период «определял направление и характер всей военно-теоретической деятельности, а также … делал выводы относительно принципов и методов ведения войны…». [Фёрстер Г., Гельмерт Г., Отто Г., Шниттер Г. Прусско-германский генеральный штаб. - М.: Мысль, 1966, с. 478.] Данная ситуация не является случайной. Анализ показывает, что политическая активность буржуазного государства тем выше, чем значительнее концентрация, централизация и, следовательно, буржуазное «обобществление» капитала.
Ряд видных советских военных экономистов считают, что в результате неравномерности развития капитализма в эпоху империализма сила и содержание союза государства с монополиями в одной и той же стране может колебаться в довольно широких пределах: от полицейских услуг монополистам до ярко выраженного военно-государственного монополистического капитализма (ВГМК), как это было в Германии в ходе ее подготовки ко второй мировой войне. [Военно-экономические вопросы в курсе политэкономии. - М.: Воениздат, 1968, с. 153.] При этом необходимо ответить, что, если впервые ВГМК в Германии складывается уже в ходе первой мировой войны, т.е. несколько стихийно, то при подготовке ко второй мировой войне германский ВГМК, как тесный союз монополий, государства и военщины, был оформлен заранее, вполне сознательно, несколько опережая на этом поприще другие империалистические страны. Так, уже в 1923 военный диктатор Германии - генерал Сект требовал узаконить «право надзора над жизненно-важными отраслями производства». [Фёрстер Г., Гельмерт Г., Отто Г., Шниттер Г. Прусско-германский генеральный штаб, с. 478.] Государственное регулирование немецкой экономики с целью ее подготовки к новой мировой войне одновременно влекло за собой концентрацию и реализацию усилий по разработке стратегической теории подготавливаемой войны.
Фашистскому государству принадлежит «приоритет» в возведении антисоветизма в разряд обязательного аспекта теории военной стратегии. Подобная направленность германской стратегической мысли оформилась на базе экономических предпосылок, образовавшихся в результате неравномерности экономического развития капитализма в условиях сосуществования двух социальных систем. О том, что неравномерность экономического развития в 30-е годы имела место, говорят следующие данные. Так, если, например, по производству важнейших видов промышленной продукции в 1920 Германия превосходила лишь Францию, то к 1935 году Германия вышла на первое место в капиталистическом мире по производству алюминия, добыче угля, производила чугуна, стали и электроэнергии столько же, сколько Англия и Франция вместе взятые. [История второй мировой войны. - М.: Воениздат, 193, т. 1, с. 22.] Еще более заметно Германия выделялась по темпам роста промышленного производства.
Таблица 1.
[Фёрстер Г., Гельмерт Г., Отто Г., Шниттер Г. Прусско-германский генеральный штаб, с. 534.]
Приведенные данные показывают, что Германия, по всем буржуазным меркам, созрела для развязывания новой мировой войны. Однако, существование социализма создавало принципиально новую международную ситуацию, требовавшую учета при разработке теории военной стратегии. Немецким теоретикам первым «пришлось» решать эту задачу, с одной стороны, потому, что сложившиеся экономические обстоятельства сделали Германию реальным инициатором новой империалистической войны, а, с другой стороны, потому, что Германия в 30-е годы находилась в наиболее интенсивных экономических отношениях с СССР и фашистские стратеги лучше других были осведомлены о росте экономических и политического могущества советского государства. Действительно, только за период с 1930 по 1937 годы включительно товарооборот СССР с Германией (экспорт + импорт) осуществлялся на общую сумму, равную 8,9 млрд. рублей и превосходил товарооборот СССР с Англией и Францией вместе взятыми. [Подсчитано автором. См.: Бакулин С.Н., Мишустин Д.Д. Внешняя торговля СССР за 20 лет 1918-1937. - М.: Международная книга, 1939, с. 22, 24, 29, 30.]
В меморандуме об экономической подготовке Германии к войне, в частности, говорилось: «Германская экономика либо поймет свои задачи, либо она окажется не способной продолжать свое существование в нашу современную эпоху, когда какое-то советское государство составляет гигантский план». [«Совершенно секретно! Только для командования!». - М.: Наука, 1967, с. 50.]
Следовательно, на первом этапе общего кризиса капитализма государству, имеющему наиболее высокие показатели промышленного производства и государственного регулирования экономики, была присуща и наиболее авантюристическая и наиболее реакционная теория военной стратегии. Иными словами, причина «пестроты», многообразия буржуазных военно-стратегических теорий кроется, главным образом, в различиях экономического положения империалистических государств.
В ходе второй мировой войны антисоветская направленность теории военной стратегии американского, английского и французского империализма, в прямой постановке вопроса, появилась, главным образом, лишь в период «странной войны». По завершении второй мировой войны антисоветизм превратился в ведущий лейтмотив теории военной стратегии империализма.
Второй этап общего кризиса капитализма существенно видоизменил условия, в которых происходила разработка проблем буржуазной теории военной стратегии. С одной стороны, ядерная монополия США в капиталистическом мире и явное экономическое превосходство Америки над Западной Европой привели к тому, что на втором этапе общего кризиса капитализма все западно-европейские военно-стратегические теории разрабатывались с оглядкой на Америку, т.е. монополия в экономике при империализме постоянно приводит к монополии в области теории внешней стратегии.
С другой стороны, на втором этапе общего кризиса капитализма СССР, обладая ядерным оружием, имел самый мощный на евроазиатском материке экономический потенциал. Во-первых, Советский Союз был полностью самообеспечен всеми видами сырья и ресурсов, во-вторых к 1950 году СССР превзошел все европейские капиталистические страны по выпуску важнейших видов промышленной продукции, имеющих оборонное значение. [См.: Народное хозяйство в 1978 году. - М.: Статистика, 1979, с. 64-82.]
В силу этого обстоятельства СССР и страны-члены СЭВ превратились в фактор, исключающий из жизни народов мира возможность возникновения мировой империалистической войны. Отныне главным вопросом буржуазной теории военной стратегии стал вопрос о способах военного уничтожения СССР, а также о месте и роли вооруженных сил стран Западной Европы в противоборстве социализма и капитализма. На втором этапе общего кризиса капитализма проблемы мировых империалистических войн были практически изъяты из содержания теории военной стратегии империализма.
Исходя из ложной посылки о длительной ядерной монополии и научно-техническом производстве, военные теоретики США в 1945 г. приступили к разработке теории, фарисейски названной стратегией «массированного ответного удара». Главной целью этой стратегии являлось создание значительных запасов ядерного оружия с последующей, безнаказанной, внезапной и массированной бомбардировкой стран социализма. Считалось также, что постоянная угроза скует активность стран социализма и, тем самым, предотвратит развитие революционного мирового процесса. [Смит Д.О. Военная доктрина США. - М.: Иностранная литература, 1956, с. 169-172.] В 1954 году теория «массированного ответного удара» превратилась в официальную доктрину НАТО.
Более чем восьмилетний интервал между возникновением и официальным признанием стратегии «массированного ответного удара» объясняется наличием ряда социально-экономических и технико-экономических факторов.
Во-первых, географическое положение СССР, объем, концентрация и размещение экономических объектов, а также расположение центров политического и военного руководства, исключали возможность реализации требований стратегии «массированного ответного удара» теми силами и средствами, которыми располагали США и к началу 50-х годов. По этому поводу в 1958 г. И.В. Курчатов говорил:
«К тому моменту, когда Советский Союз начал копить свои запасы атомного оружия, в США его было настолько мало, что оно не могло иметь серьезного значения в войне. Термоядерное же оружие было раньше создано в СССР, а не в США». [Асташенков П.Т. Подвиг академика Курчатова. - М.: Знание, 1979, с. 107.]
Действительно, научно-технический приоритет не дает достаточных оснований для разработки конкретной стратегии, поскольку у разных формаций возможности по реализации предпосылок, создаваемых научно-техническим прогрессом, различны, как показала история. Только социализм способен на мобилизацию всех экономических и научно-технических сил и средств для выполнения в кратчайшие сроки задач огромной исторической важности.
Во-вторых, массовое строительство военно-воздушных баз, которые должны были обеспечить внезапность и массированность ядерных ударов по Советскому Союзу, развернулось по-настоящему на территории Европы лишь после создания блока НАТО, т.е. не раньше 1949 года.
В-третьих, к выпуску бомбардировщиков Б-52, обладающих сравнительно высокими летно-техническими характеристиками, американская промышленность приступила лишь во второй половине 50-х годов. К этому времени Советский Союз уже осуществлял пуски баллистических ракет и выпускал истребителей МиГ-19 и МиГ-25, пригодные для эффективной борьбы с высотными сверхзвуковыми целями. [Баканов Е. Ключ на стрельбу. Красная звезда, 1980, 18 сентября, с. 4., Лономарев А.Н. Советские авиационные конструкторы. - М.: Воениздат, 1980, с. 62.]
Таким образом, мы видим, что теория «массированного ответного удара» была беспочвенной с самого начала, и что на втором этапе общего кризиса капитализма буржуазные стратеги окончательно утратили способность к научному отражению социально-экономических факторов. Изощренная в деталях, данная теория оказалась абсурдной в целом.
На третьем этапе общего кризиса капитализма, т.е. начиная с середины 50-х годов, стратегия «массированного ответного удара» подверглась критике со стороны буржуазных теоретиков, прежде всего, как не отвечающая интересам империализма в его борьбе против мирового революционного движения. Несмотря на резкую критику, теория «массированного ответного удара» просуществовала в качестве военной доктрины США до начала 60-х годов. Упорство, с каким американское правительство сохраняло верность этой теории, основывается на следующих факторах: во-первых, Советский Союз остался единственной реальной силой, способной обуздать агрессивные происки американского империализма. Во-вторых, по итогам второй мировой войны американская сила без значительных колоний оказалась противопоставленной европейским колониальным империям без силы, а поскольку важнейшим признаком империализма является вывоз капитала, то становится понятно, что колониальное господство Англии и Франции в течение многих десятилетий значительно сужало для США сферы вывоза капитала.
Поэтому распад колониальной системы не затрагивал непосредственных интересов США и не вызвал у администрации необходимости принятия доктрины защиты чужих империй. Наоборот, в годы наиболее интенсивного крушения колониального господства Англии и Франции объем ежегодных прямых капиталовложений США (за период с 1950 по 1965 гг.) в странах Африки возрос в 6,6 раза, а в странах Азии почти в 3 раза. [Подсчитано автором. См.: Империализм и кризис мирового капитализма. - М.: Международные отношения, 1968, с. 117.] По мере того, как формировались непосредственные «жизненные интересы» американского капитала в развивающихся странах, теоретики США активно включались в разработку мировой жандармской стратегии «гибкого реагирования».
Главную угрозу своим неоколониалистическим замыслам в условиях ослабления капиталистических конкурентов американские стратеги видели в усиливающейся самостоятельности освободившихся государств, материальную основу которой составлял рост равноправных экономических и политических отношений стран Африки и Азии с миром социализма. Только в СССР товарооборот стран Азии и Африки в 1961 году составил 1 млрд. 195 млн. рублей, что в три раза превышает аналогичный показатель 1955 года, когда СССР имел торговые отношения всего с шестью странами Африки, против четырнадцати в 1961 году. [Внешняя торговля СССР за 1961 г. - М.: Внешторгиздат, 1962, с. 9-11.]
Поэтому появление в середине 50-х годов теории «гибкого реагирования» обусловлено научной несостоятельностью ранее принятой доктрины, не только дальнейшим изменением соотношения экономических сил в мире в пользу социализма, но и возникновением непосредственных колониальных «жизненных интересов» США в Азии и Африке, а также возможностью потери «неоколоний» до их полного закабаления. [Тейлор М. Ненадежная стратегия, с. 84.]
Анализ содержания теории «гибкого реагирования» показывает, что она, по существу, является гибридом теорий «массированного ответного удара» и «ограниченных» колониальных войн. Возникновение теории «гибкого реагирования» являлось не столько свидетельством кризиса стратегии «массированного ответного удара», (основные постулаты которой вошли и в новую теорию) сколько свидетельством своеобразного развития последней, свидетельством непосредственно высокой буржуазной оценки экономических сил империализма, могущих быть использованными в борьбе против реального социализма и национально-освободительного движения одновременно. Поэтому не случайно, что в рамках официального принятой теории «гибкого реагирования» систематически выдвигались концепции «победоносных» ядерных стратегий: «контросилы» в 1962 г., «ограниченного ущерба» в 1964 г., «гарантированного уничтожения» в 1965 г., являющихся модификацией теории «массированного ответного удара» и содержащих в себе ее принципы - массированности, внезапности и максимальной безнаказанности.
Частая смена концепций в начале 60-х годов объясняется не только относительной активностью империализма, но и попытками приспособления его военной стратегии к процессу дальнейшего изменения соотношения сил в мире. Действительно, темпы роста объема промышленной продукции в странах социализма (в % к 1950 г.) составили в 1960 г. - 354%, а в 1965 г.- 501%, в то время, как в развитых капиталистических странах эти показатели соответственно равнялись 162 и 218%. [См.: Народное хозяйство СССР за 60 лет. - М.: Статистика, 1977, с. 94.]
К началу 60-х годов Западная Европа политически и экономически вновь оформилась в мощный центр мировых межимпериалистических противоречий, что несколько восстановило самостоятельность ее теории военной стратегии.
В 1961 г. в США была официально признана теория «гибкого реагирования», которая не признавалась странами Западной Европы до 1967 г., а Франция вообще отказалась от этой военной авантюры и разработала собственную теорию «обороны по всем азимутам».
Отсутствие единства в подходе к военной стратегии является своеобразным отражением научной несостоятельности современной буржуазной теории военной стратегии. Некоторые авторы объясняют научную несостоятельность буржуазных стратегических концепций свойствами ядерного оружия. [США - Военно-стратегические концепции, с. 99.] Однако, наличие ядерного оружия в Вооруженных Силах СССР не делает советскую военную стратегию несостоятельной.
Рассмотрим некоторые причины научной несостоятельности теории стратегии империализма в современных условиях (на примере блока НАТО): во-первых, несмотря на интеграционные мероприятия, страны, входящие в блок НАТО, не способны ликвидировать постоянно обостряющихся экономических противоречий, порожденных взаимоисключающими интересами различных групп монополистов. А поскольку сумма, органически не связанных национальных экономических потенциалов, не может дать представление об истинном потенциале всего блока, постольку экономическое обоснование военной стратегии современного империализма остается весьма приблизительным, независимо от совершенства используемых математических методов. Во-вторых, ни один буржуазный военный блок не способен обеспечить выравнивание уровней эконмического развития своих участников, поэтому устойчивой чертой империалистических блоков является наличие в них экономически слабых звеньев: буржуазной теории военной стратегии постоянно приходится решать задачу объединенных действий государств, несоизмеримых по уровню военной мощи. В-третьих, национальные различия эффективности производств обрекают попытки стандартизации вооружения НАТО на неудачу, поскольку принятие на вооружение какого-либо единого наукоемкого и трудоемкого боевого средства вызвало бы возникновение жесткой конкуренции по типу внутриотраслевой с последующим крахом менее эффективных производств данного вида вооружения. [См.: Развитые капиталистические страны. - М.: Политиздат, 1979, с. 177., Сухопутные войска капиталистических государств. - М.: Воениздат, 1980, с. 188-203.] Все это исключает возможность научного решения вопроса об эффективном производстве и снабжении армии в ходе войны. В-четвертых, неравномерность экономического развития империализма усугубляет центробежные тенденции в буржуазной блоковой политике. Зачастую политические притязания отдельных стран не соответствует их экономическому положению. Так, например, за период с 1948 г. по 1975 г. доля США в промышленном производстве капиталистического мира упала с 54,6% до 32,6%, а доля эскорта за период с 1947 г. по 1973 г. упала с 32,5% до 14,3%, в то время как доля экспорта Западной Европы возросла соответственно с 28,5% до 51,2%, т.е. военно-стратегическое «неповиновение» Западной Европы в 60-е годы имеет под собой солидную экономическую основу. [См.: Экономика стран социализма и капитализма. - М.: Высшая школа, 1978, с. 83, 84, 122.]
В первой половине 70-х годов значительно изменилось соотношение сил между социализмом и капитализмом вообще, между СССР и США в частности, о чем свидетельствуют следующие данные.
Таблица 2.
[Народное хозяйство СССР за 60 лет. - М.: Статистика, 1977, с. 95.]
Неоспоримый факт роста экономического могущества стран социализма, а также успехи СССР в области создания стратегических средств обороны привели некоторых теоретиков США к довольно реалистическим выводам о необратимых для США последствиях ядерной войны с СССР, о невозможности для США нести за себя основное бремя «защиты» Западной Европы и военных расходов НАТО, о непригодности войны в качестве универсального средства разрешения современных международных проблем, а также о паритете стратегических ядерных сил Востока и Запада. [См.: США - Военно-стратегические концепции, с. 56-58.] Последний, несомненно реалистичный, вывод буржуазно-стратегической теории усугубил и без того крайне противоречивый характер буржуазной стратегии. Принятая в США в 1971 г. стратегия «реалистического устрашения», с одной стороны, включала в себя концепцию «переговоров», а с другой стороны, концепции «силы» и «партнерства», «обосновывавшие» возможность и необходимость преодоления паритетной военно-стратегической ситуации.
Следуя демагогической «системе» доказательств американских военных теоретиков о «советской военной угрозе» и «слабости» НАТО, буржуазные правительства в первой половине 70-х годов резко увеличили свои расходы на военные приготовления. Так, если, например, в 1970 г. по сравнению с 1965 г. военные расходы Франции выросли на 41%, то в 1976 г. по сравнению с 1970 г. они возросли на 114%! В Англии приоритет военных расходов, за указанный период увеличился соответственно с 42% до 79%, в ФРГ с 34% до 143%, в Турции с 50 до 456%, в Дании с 30% до 134% и т.д. [Подсчитано автором. См.: Развитые капиталистические страны, с. 28.] Иными словами, пороки буржуазной военно-стратегической теории всегда дорого обходились европейскому обитателю - налогоплательщику, поскольку в выигрыше оказался, прежде всего, военно-промышленный комплекс США. Так, если в 1974 г. коммерческий военный экспорт США в страны НАТО осуществлялся на сумму 939,9 млн. долларов, то в 1976 г. он достиг суммы 1801,2 млн. долларов. [Иванов С. США: опасный бизнес. Зарубежное военное обозрение, 1979, № 8, с. 24.] Поэтому не случайно, что снижение величины военно-коммерческого экспорта США в страны НАТО в 1977 г. на 278 млн. долларов, а в 1978 г. еще на 134 млн. долларов, совпало с шумихой вокруг «односторонности ОСВ-2» и выдвижении стратегических концепций размещения американских ракет в Европе и, тем самым превращения ее в главный театр планируемой США ядерно-нейтронной «ограниченной» войны в духе директивы № 59.
Очевидно, что, запугивая Западную Европу, американские стратеги надеялись восстановить привилегии своего военно-промышленного комплекса на рынке оружия НАТО. Однако, общий рост военных бюджетов членов блока НАТО расширил рынок оружия не только для США, но и для Англии, Франции и ФРГ, превратившихся к этому времени в крупных производителей оружия. Тот факт, что из всех стран НАТО Англия показывает пример реализации всех стратегических требований США, объясняется не испугом ее правительства, а тем, что, например, в 1978 г. объем экспортных заказов Англии на оружие составило стоимость аналогичного экспорта США. [Подсчитано автором. См.: Николаев Н., Горохов В. Экспорт английского вооружения. - Зарубежное военное обозрение, 1978, № 12, с. 95.]
Современная теория военной стратегии империализма занята поисками путей создания военного превосходства над СССР. Ныне буржуазные стратегии пытаются игнорировать тот факт, что сложившееся военно-стратегическое равновесие между СССР и США, между Варшавским договором и НАТО объективно служит делу сохранения мира на нашей планете. [См.: Материалы ХХVI съезда КПСС, с. 22.] Надуманный тезис о технологическом отставании СССР открыл лазейку для буржуазных военных теоретиков, пытавшихся возродить стратегию «массированного ответного удара» на базе новых образцов вооружения и «автоматического» 3-5% роста военных бюджетов стран - членов НАТО. При этом старательно обойден вопрос о том, что после принятия предложений об автоматическом росте военных бюджетов, страны, не основные виды оружия, превращаются в автоматически расширяющийся рынок для стран экспортеров вооружения. Поэтому теоретическая борьба вокруг пресловутых 3% велась еще и за то, чтобы превратить в надежный не только внутренний, но и внешний рынок оружия. Все это показывает, что современная теория военной стратегии империализма созрела для военно-стратегического обновления любой прихоти военно-промышленного комплекса и потому превратилась в особо опасную форму военной апологетики империализма.
Таким образом, развитие общего кризиса капитализма предопределило движение военно-стратегической мысли империализма от буржуазного «классицизма» к ничем не прикрытому военно-стратегическому антикоммунизму, к превращению теории военной стратегии в теорию гонки вооружений, к росту авантюризма, к неизменному снижению степени ее буржуазной «научности» и способности к созданию концепций, которые позволили бы империализму надеяться на победу в войне против социализма. На ХХVI съезде КПСС отмечалось, что авантюризм, готовность ставить на карту жизненные интересы человечества во имя своих узких корыстных целей - вот что особенно обнаженно проявляется в политике наиболее агрессивных кругов империализма. Необходимо отметит, что теория военной стратегии империализма ныне, как и всегда, является наиболее глубоким и последовательным изложением целей и задач политики монополистической буржуазии, а потому нуждается в постоянном и углубленном изучении.
Майор Валерий Подгузов [Эта статья тогда еще майора В.А. Подгузова была опубликована в 1982 году в «Сборнике научных статей №21. ВПА им. В.И. Ленина».]
P.S. от автора из далекого будущего:
Легко заметить, что все содержание данной статьи пронизано духом уверенности в том, что мировой империализм в лице американских олигархов, объективно, не имеет ни малейшего исторического преимущества над СССР, т.е. отдельно взятой страной, на ее первой, примитивной фазе коммунизма. Исследовав широкий круг материалов, я убедился, что, при централизованной плановой экономике СССР, при далекой от научного идеала системе производственных отношений, обеспечены такие темпы научно-технического прогресса, достигнуты такие уровни развития производительных сил СССР, при которых у НАТО нет объективных шансов одержать военную победу над социализмом, будь то СССР, КНР, КНДР, Куба, СРВ, Никарагуа или Афганистан. Сегодня же, западным стратегам показалось достаточно Зеленского с его бандеровцами, чтобы разгромить преемника СССР демократическую, рыночную РФ.
Но автору не хватило ни конкретных данных, ни фантазии, чтобы в 1982 году подумать, что, например, Горбачев, член ЦК КПСС с 1978 года, был ставленником еще Андропова, шефа КГБ, поклонника хозрасчета, самофинансирования, который, на момент его избрания, Генсеком ЦК КПСС, по его же словам, еще не разобрался в том, какой социализм построен в СССР, хотя, судя по должности, он обязан был охранять именно социализм.
В 1982 году автор статьи еще не знал, что Н.А. Яковлев, судя по его мемуарам, стажер Колумбийского университета в США, 10 лет пробывший послом СССР в Канаде, а во времена Андропова, по инициативе Горбачева и Лигачева, приглашенный в ЦК КПСС и, позже, назначенный Секретарем ЦК КПСС по идеологии… был убежденным врагом коммунизма. Как писал сам А.Н. Яковлев в своих мемуарах, он рано понял, что разрушить СССР снизу не удастся, поэтому всю жизнь делал карьеру ради того, чтобы, как он сам писал в своих мемуарах, разрушить СССР сверху.
В 1982 году, я еще не знал, что, например, генерал КГБ, Калугин, стажировавшийся вместе с А.Н. Яковлевым в том самом Колумбийском университете США, является обыкновенным агентом ЦРУ.
В 1982 году мне трудно было представить, что приглашенный кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, Ельцин, не только алкоголик, но и ярый антикоммунист, как и заведующий экономического отдела журнала «Коммунист», Егор Гайдар... Т.е. углубившись в экономические аспекты проблемы, я, в 1982 году, еще не понимал по-сталински, что плохие кадры поломают все.
Теперь стало ясно, что в 1982 году Брежнев был единственным в ЦК КПСС практиком, который, в общих чертах, знал, как строить коммунизм и, вопреки взглядам советских академиков: Канторовича, Абалкин, Арбатова, вопреки Косыгину, не только остановил экономическую реформу 1965 года, разработанную под эгидой Хрущева и Либермана, но и три года держал на коротком поводке всех сторонников и проводников реформы 1979 года, в которой хозрасчетная составляющая сводила на нет всю научность централизованного планирования. В свете событий 1991 года, теперь, для меня нет ничего удивительного в том, что 10 ноября 1982, проводя совещание с членами ЦК КПСС, Брежнев излучал энергию и отличное настроение, ставя серьезные задачи, а 12 ноября дорогого Леонида Ильича не стало.
Андропов, придя к власти в КПСС, через несколько месяцев объявил о начале широкомасштабного экономического эксперимента и, под его затухающим взором, заинтересованные люди, фактически, за один год перевели 30 министерств СССР на полный хозрасчет и самофинансирование, превратив директоров предприятия в предпринимателей, а министров в олигархов, убив, таким образом, и Госплан СССР, и Госснаб. Его «протеже» Горбачев и Яковлев с Ельциным соревновались, кто из них доломает СССР. Развал СССР позволил мракобесам всего мира вновь заняться вопросами раздела мира по силе, т.е. фактической подготовкой к третьей мировой войне.
Перевод всей экономики СССР на рыночные рельсы привел не только к утрате всех экономических преимуществ страны и СЭВ над мировым империализмом, но и к возрождению национализма и нацизма в союзных республиках, к войнам между ними за территорию.
Опыт Китая, КНДР, СРВ и Кубы доказывает, что даже тогда, когда во главе стран не стоят умы, подобные Марксу, Энгельсу, Ленину и Сталину, мировой империализм оказывается неспособным вернуть эти страны к колониальным, опиумным моделям их жизни, в силу лишь двух решающих обстоятельств - партии, признающей сталинскую практику строительства социализма централизованного научного планирования развития производительных сил и производственных отношений. Частный капитал, поставленный под политический и правовой контроль централизованного государства, при наличии партии с коммунистическим названием и политикой, близкой к марксизму, не способен возродить капитализм украинской или прибалтийской, фактически, нацистской модели одичания и сокращения населения. А мировая рыночная экономика, наоборот, способна порождать лишь экономические, финансовые, экологические, демографические и политические кризисы в виде гражданских, локальных и мировых войн.
Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
Наши соцсети: Телеграмм, ОК, ВК, Дзен
Наш рутуб-канал "Научный централизм"