О забастовке рабочих «Боинга»
Большинство левых, к сожалению, являются экономистами. И не в смысле специальности, а в смысле оппортунизма. Они, сознательно или нет, но верят в «теорию стадий»: сначала пролетарий учится бороться за свои права и экономические интересы, за повышение зарплаты, улучшение условий труда и сокращение рабочего дня, а затем…
Правда, это «затем» никогда не наступает.
Наиболее деятельные и активные левые скатываются в тред-юнионизм, т. е. профсоюзничество. Наивные люди могут спросить, а что плохого в профсоюзах? Разумеется, ничего плохого в них нет, они банальная данность капитализма, как сам наёмный труд, конкуренция и деньги. И, кстати, коммунисты борются за общество, в котором не будет места в том числе и профсоюзам с их борьбой.
Левые не могут принять объективную реальность, что так называемая экономическая борьба пролетариата, во-первых, сама по себе классовой борьбой может считаться только номинально, формально, во-вторых, является совершенно нормальным, перманентным процессом буржуазного общества, составным элементом отношений капитала и труда. Экономическое сопротивление пролетариата — стихийный процесс, порождаемый самой природой даже не эксплуатации, а обмена товара «рабочая сила» на деньги. Ибо цена никогда не совпадает со стоимостью, а её колебания определяются различными факторами, в том числе соотношением спроса и предложения. Следовательно, в-третьих, если мы не наблюдаем открытых форм экономического сопротивления (стачки, митинги, пикеты и другие организованные действия), значит, оно протекает в скрытых формах. Но не отсутствует! Так как пролетарий, равно как и капиталист, руководствуется своими интересами и старается выгоднее продать свою способность к труду.
В чём сущность экономического сопротивления пролетариата?
«Экономическая борьба — это борьба за профессиональные интересы рабочих (повышение зарплаты, сокращение рабочего дня, улучшение условий труда и т. д.). Она противодействует наступлению предпринимателей на жизненные условия рабочих, подготавливает рабочих к борьбе за более широкие цели, способствует их революционному воспитанию и организации. В этой борьбе выросли профсоюзы, объединяющие в 70-х гг. 20 в. 250 млн рабочих во всём мире. Экономическая борьба, особенно в современных условиях, переплетается и перерастает в борьбу политическую. Число забастовок в странах развитого капитализма составляло в 1951-55 — 13211 (в среднем за год), в 1956-60 — 12790, в 1961-65 — 15323, в 1966-70 — 18650. С 1960 по 1970 в развитых капиталистических странах было 260 крупнейших общенациональных забастовок — значительно больше, чем за предшествующее десятилетие. Забастовщики предъявляют не только политические требования, а борются за расширение демократических свобод, выступают против актов империалистической агрессии. Марксисты борются как против реформистов, пытающихся свести классовую борьбу пролетариата к экономической борьбе, так и против сектантской недооценки экономической борьбы».
С момента написания этих строк прошло уже более пятидесяти лет. Уже и СССР развалили, и капиталистический лагерь впадал несколько раз в масштабные кризисы. И как там, привёл к чему-то рост забастовок на том же Западе? Повысились революционное воспитание и организованность пролетариата? «Низшая форма классовой борьбы», наконец, начала перерастать в высшую? Какие достижения в плане борьбы за коммунизм показала «экономическая борьба пролетариата»? Переплелась с «жёлтыми жилетами»?
Так может, не так уж неправы эти сектанты со своей «недооценкой»? Может, всё-таки марксизм как доктрина победного мышления никогда и не стоял на позиции «середины», мол, боремся и с переоценкой, и недооценкой, «истина, как всегда, где-то посередине»?
Если верить автору этой статьи Г. Е. Глезерману, то сущность экономического сопротивления пролетариата состоит в том, что оно является подготовкой борьбы за коммунизм, первоначальным этапом классовой борьбы. Значит, согласно логике такой позиции, «экономическая борьба» содержит в себе в зачаточном виде всё то, что и составит коммунистическую революцию. Нужно ли доказывать, что это оппортунистический вздор и та же «теория стадий» в иных выражениях?
Перейдём к конкретике, к поводу для написания данной заметки. Громкое событие случилось в США, главная мировая новость рабочей борьбы — работники «Боинга» объявили забастовку. 13 сентября 2024 г. более 30 тыс. рабочих не вышли на смену, так как профсоюз не согласовал новый проект колдоговора. Руководство «Боинга» предлагало рабочим повышение зарплаты на 25% в течение четырёх лет и единовременную выплату каждому в размере $3000. Причём профбоссы согласовали данный проект, однако 96% рабочих проголосовало против, за стачку. Рабочие выдвинули требование: повышение на 40% и более высокие подъёмные. Забастовка больно ударила про капиталистам, производство гражданских лайнеров 737 Max, 767 и 777 остановилось, корпорация несёт баснословные убытки за каждый день простоя. В дело уже вмешалась администрация Байдена. Новое предложение от руководства: 35%, годовой бонус не менее 4% и $7000 подъёмных. Голосование рабочих состоится 23-го числа, и, скорее всего, они его примут.
Почему рабочие «Боинга» такие смелые и отважные, а наши ничего не могут и не хотят? Таким вопросом обычно задаются типичные левые. Правда, бастующим не особо интересно, что «Боинг» в связи с этим уволит 17 тыс. других рабочих. Но тут, как говорится, своя рубашка ближе к телу. И никто из экономистов почему-то не обвиняет бастующих в отсутствии солидарности со своими братьями по классу. А ещё в воздухе висит вопрос, почему бастующие 16 лет смирно работали, а сейчас забастовали? Что послужило причиной и поводом?
Проблематика соотношения открытых, стачечно-митинговых и скрытых форм экономического сопротивления кроется вовсе не в субъективном факторе, не в смелости, отважности, организованности и т. д. пролетариев. Рабочие, служащие, инженеры идут на забастовку тогда, когда чувствуют свою силу, чувствуют, что есть условия продавить работодателя.
И как видно на примере работников «Боинга», одна группа рабочих довольно легко выбивает прибавку в 35%, а другая проследует на биржу труда. И такая разная судьба этих людей не связана с тем, что кто-то умеет бороться за свои права и интересы, а кто-то не умеет.
Дело здесь в том, что сущность экономического сопротивления пролетариата состоит в том, что оно является банальным актом торговли. Разница между торгом кандидата на собеседовании и забастовкой только в коллективности последней, которая усиливает позицию наёмного труда.
Если пролетарий на собеседовании чувствует в себе силы выдвинуть требования по зарплате и условиям труда, притом объективное состояние рынка труда к этому располагает, то так оно в среднем и будет. Но если предложение превышает спрос, то это вызовет только хохот со стороны представителя работодателя. Так же примерно работает и профсоюзничество.
В конце XIX — начале XX вв. стачечное движение было настолько распространено, что можно сказать, отношения капитала и труда в Европе и Америке только «настраивались». Шла масштабная борьба за выяснение пределов отклонения цены рабочей силы от её стоимости. Насколько можно выжать пролетария? Такой нажим на рабочих вызывал ответную реакцию, стачки следовали за стачками, митинги за митингами. И всё это было сопряжено с террором и политизацией рабочих. Разумеется, в этих условиях коммунисты ставили себе целью соединение пролетарского движения (какое бы оно ни было) с марксизмом. Иными словами, марксисты знакомили бастующих, возмущающихся рабочих и митингующую за демократические требования интеллигенцию с действительными целями прогресса, средствами и путями движения общества к коммунизму. Таким образом, некоторые становились в ряды коммунистов, а прежде всего коллективы промышленных, как наиболее образованных, рабочих выражали партии поддержку и готовность поддержать революцию. Естественно, «овладение» коммунистами тем или иным профсоюзом или руководство той или иной стачкой тоже было прекрасным приобретением и средством уже политической борьбы. Но не так, как это сегодня представляют левые, что коммунист должен рядиться в одежды профсоюзника.
Короче говоря, экономическое сопротивление пролетариата в открытых, организованных профсоюзно-забастовочных формах являлось поводом к распространению марксизма, усилению партийного влияния и ковки кадров, а организация рабочих была удобным местом для пропаганды и агитации.
Сейчас же, как видно, условий для открытых форм экономического сопротивления стало меньше, поэтому стало меньше забастовок, а профсоюзная организованность уже не выглядит особым преимуществом и не представляет особого удобства как раньше. Сегодня гораздо проще общаться с пролетариями напрямую через интернет (издавать газету, вести соцсети, блоги и т. д.). В общем, ситуация и условия немного поменялись. Но, разумеется, это не значит, что не стоит вести пропаганду марксизма в профсоюзах. Пробовать нужно работать по-всякому. Вопрос в другом: в господстве экономизма в головах левых.
Итак. Вот в США есть настоящие успешные бастующие рабочие. Они грамотны, высококвалифицированны, организованны, знают себе цену. Причём их много — более 30 тыс. человек, целая пролетарская армия, можно хоть сейчас идти и брать штурмом «Белый». Короче, по всем параметрам экономистов о такой ситуации можно только мечтать.
Однако в реальности с точки зрения борьбы за коммунизм забастовка рабочих «Боинга» ничего не значит. Никакие марксисты, хоть самые правильные, не интересуют этих рабочих. Даже если направить к ним прорывский десант, это ничего не поменяет. Потому что их интересует процент прибавки к зарплате, а не коммунизм.
Можно, конечно, посчитать, что бастует в «Боинге» рабочая аристократия и поэтому «не считается», но в реальности «рабочая аристократия»-то как раз не бастует, а находится в сговоре с буржуазией и жирует.
Важно понимать, что профсоюзная, стачечная, митинговая активность не означает, что задействованные в них люди автоматически более предрасположены к марксизму или кровно заинтересованы в коммунизме. Некоторая ориентация на таких людей в прошлом была обусловлена двумя вещами: во-первых, тем, что те, кто уже что-то делает, легче на подъём, во-вторых, что эти люди были, как правило, более просвещёнными и грамотными, чем безмолвное большинство. Сегодня эти признаки куда менее значимы.
Собственно, и в России периодически вспыхивают забастовки, протесты и конфликты из-за зарплат и условий труда. В зависимости от ситуации они получают различные разрешения. И у нас пока никому не удалось привлечь к марксизму хоть какую-то часть недовольных. И это не потому, что мы бесталанные по сравнению с большевиками (хотя это и так), а потому, что у протестных пролетариев, «внезапно», сами собой не созревают потребности к коммунизму, а настойчивость с нашей стороны не даёт плодов.
Первое, о чём следует задуматься: почему рабочие не проявляют предрасположенность к коммунизму? Скорее всего, потому что голые идеи мало кого интересуют. Если бы мы, прорывцы, представляли собой сильную организацию, грозную хотя бы с точки зрения организованности, воли и кадрового состава силу, то ситуация могла бы быть иной. Нам до уровня большевиков даже образца 1903 г. довольно далеко.
Нужно не надеяться на «экономическую борьбу», а ковать кадры, укреплять нашу организацию, развивать теорию, вести глубокую и умную пропаганду, обеспечивая тем самым рост рядов и сторонников.
А. Редин
21/10/2024
Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
Наши соцсети: Телеграмм, Viber, ОК, Дзен, ВК
Наш ютуб-канал "Научный централизм"