Пространство, время и движущаяся материя

Пространство — это философская категория, принятая для обозначения объективной реальности в виде абсолютного покоя, совершенно независящего от нашего сознания, не имеющего иных свойств, кроме абсолютно непрерывной протяженности от «-» до «+» бесконечности. А поскольку пространство целостно и бесконечно, постольку ему совершенно некуда перемещаться и оно единственно, во всем мироздании, неподвижная объективная реальность. Именно это свойство пространства, во-первых, заставляет нас передвигаться, ибо никакая точка пространства не приблизиться к вам сама (потому-то и Магомет всегда сам ходил к горе), а во-вторых, это свойство пространства позволяет «назначить» любую произвольно взятую точку пространства, точкой отсчёта, на чём, собственно, и зиждется вся, например, аналитическая геометрия.

Пространство монолитно, т.е. объективно не состоит из каких бы то ни было «корпускул». Оно дискретно только в нашем воображении. Оно не тождественно объёму. Любая мыслимая единица объема, какой бы значительной она нам не казалась, по отношению к пространству является идеальной геометрической точкой, размерами которой можно всегда пренебречь, если речь идет действительно о пространстве. В любом уголке пространства материальное тело, поле, луч способны менять свой объём — сжиматься или расширяться, искривляться или вытягиваться, но это никак не влияет на бесконечное пространство.

«Знатокам» теории относительности следует знать, что Эйнштейн не оставил каких-либо следов, позволяющих говорить о его знакомстве с философскими трудами на тему пространства. Его «пространство» практически тождественно объему, хотя и достаточно великому. Может быть по этой причине, обращаясь к простодушным потомкам, Эйнштейн увековечил себя на фотографии с высунутым языком. Попутно заметим, что опыты Эйнштейна, по обнаружению кривизны «пространства» (огибание светом тел с б-о-о-льшой массой), можно было бы поставить в любой деревне, не обращая свой взор в сторону далёкой планеты, а наблюдая за скачками колеса телеги по неровностям дороги, чтобы сделать вывод об «искривлении» пространства, чем и занимались в момент досуга крепостные крестьяне из повести Гоголя, наблюдая вихляющее колесо телеги, которое могло бы доехать до Москвы, но не до Казани, по причине искривления, если говорить языком Эйнштейна, российского дорожного пространства.

Попытка приписать пространству какие-то свойства кроме протяженности, сделать пространство содержательным, в конечном итоге и привели Эйнштейна к абсурдной попытке искать Бога в пространстве чистых математических уравнений, которые всегда сводятся к многообещающему выражению: бог = богу и, следовательно, О = О.

Время — философская категория, принята для обозначения объективной реальности в виде абсолютно чистого движения независящего от нашего сознания, более чистого, чем движение идеальной точки в кинематике. Время выступает в виде всеобщей необратимой поступательности, характеризующейся непрерывностью и протяженностью от минус вечности до текущего момента. Время для метафизика загадочно именно тем, что оно конечно и в то же время бесконечно. Но как бы бесконечно не прирастало время, он остается всего навсего временем и никогда ни во что не переродится. Время, в любой количественной определенности не меняет своих свойств, не совершает качественных скачков и, следовательно, время есть нескончаемое движение, никогда не возникавшее и не способное исчезнуть, свободное от какого бы то ни было многообразия, синхронно «текущее» для всех точек пространства, не способное отразить что бы то ни было. Время не влияет непосредственно на происходящие процессы, но отражается во всем сущем, как в относительно покоящемся, так и в относительно движущемся.

Время, как и пространство, целостно. Оно приобретает дискретность только в нашем сознании.

Время как объективная реальность безразлично к тому, как и кто его измеряет. Время и пространство связаны между собой таким образом, что любые, сколь угодно удаленные друг от друга материальные «точки» пространства, независимо от их скорости, находятся в одном и том же моменте времени, абсолютно индифферентном к тому, к какому «другому» измерению Вы, субъекты, его относите и что вам кажется, когда вы движетесь к источнику света или от него.

Время охватывает своим движением всё бесконечное пространство, а пространство движется только во времени, стареет не старея, как не может состарится сама бесконечность. Существование «точек» пространства в одном и том же времени не означает, что если для вас ещё не наступило завтра, то пространство существует только сегодня, а за пределами «сегодня» пространства нет. Пространство существует вообще, сразу, всегда и везде, независимо от времени и только поэтому мы можем планировать свои перемещения в неуничтожимом и вездесущем пространстве.

Если один человек в метро уже поднялся на движущемся эскалаторе до середины маршрута, а второй догоняет его по этому же эскалатору пешком, то, когда они поравняются у выхода с эскалатора, для второго субъекта это и будет как бы путешествие в будущее, позволяющее убедится, что наше движение в пространстве есть движение в наличествующее будущее, поскольку оно имеет бесконечное прошлое.

Если вы будете нестись в пространстве со скоростью в миллионы раз превышающей скорость света, вы будете убеждаться лишь в том, что в каждую секунду вы преодолеваете расстояние в миллион раз большее, чем если бы двигались со скоростью света. И ничего более. Вы будете убеждаться лишь в том, что пространство готово и к тому, чтобы вы двигались в нем со скоростью и в миллиарды раз большей. Будет ли при этом ваше сердце биться быстрее или медленнее, как будут вращаться ваши электроны в вашем теле, это ваше личное дело и пространство, и время к этому безразличны. От того, что из полета вы вернетесь помолодевшим, на что надеяться легкомысленно, пространству и времени от этого ни холодно и ни жарко.

Мистическое отношение к времени, порождено непониманием диалектики «прошлое-будущее». Полезные ископаемые, заложенные природой в землю в далёком прошлом, «вдруг» открываются нам в настоящем и дают понять, что нас ожидает в будущем, потому, что будущее человечества становится возможным ровно в той мере, в какой оно осваивает ресурсы, созданные в прошлом. Нам кажется, что мы страшно прогрессивны и заглядываем в далёкое будущее, когда говорим об использовании возобновляемых источников энергии, не принимая во внимание, что мы лишь, наконец, удосужились открыть в бытии свойство, которое было в нем всегда, но которое нам откроется только «завтра». Известие о вспышке «сверхновой» звезды на самом деле есть лишь наше запоздалое озарение светом, рожденным миллионы лет тому назад. Смешно подумать, какую бездну времени реально просуществовал первый закон Ньютона, прежде чем тот открыл его для… себя.

Новое — это лишь очередное сочетание элементов вечного, созданных фантастически давно. Будущее существует только в виде смены форм неуничтожимого бытия и то, что мы успеваем зафиксировать в своем сознании сам процесс смены форм свидетельствует о том, что эта смена охватила не только какой-то объем, но и какой то отрезок времени, хотя само время индифферентно к тому, происходит что-либо, пока оно, время, «течет». В мироздании нет явлений, время жизни которого равно нулю. Только сознание индивида способно породить этот самый «ноль времени», поскольку именно индивид часто ощущает себя началом всех начал, что в системе координат обычно и обозначается нулем.

Важно понять, что пространство всегда готово к тому, чтобы для какого-то частного явления наступило своё неповторимое завтра, но не для пространства, поскольку оно не зависит от течения времени. Время «течёт» само по себе, охватывая всё пространство. Всё пространство движется во времени и в то же время пребывает в абсолютной вечной неизменности, которой позавидуют все породы гранита.

В силу этих диалектических сложностей, всё ещё не освоенных массознанием, «новые русские» воспринимают свою пустопорожнюю суету в пространстве и во времени как прогресс, двигаясь, на самом деле, лишь к преждевременной кончине, как это получилось (не надо пугаться рыночной правды), например, у Листьева, который в жизни ценил многое, в том числе и деньги, и женщин, но только не время своей одной единственной жизни.

Материя — категория, принятая для обозначения объективной реальности в виде бесконечного множества конечного, движущегося в пространстве и во времени, способного из бесконечного множества своих элементов образовывать бесконечное же множество их сочетаний и группировок, которые, в свою очередь, порождают бесконечное множество разнородных объектов макро и микромира, данных нам в ощущения.

Трудность дефиниции материи состоит в том, что это предельно общая категория, «общее» которой придумать невозможно.

Материя, в отличие от пространства и времени, бесконечно дискретна, разнообразна и подвижна. Сложность процесса постижения сущности материи обусловлена тем, что её невозможно остановить, чтобы идентифицировать с одним из уже более или менее познанных материальных объектов, с протоном или с Плутоном. Материя, позволяя субъектам пощупать свои отдельные проявления (от Луны до пылинки), остается неуловимой, с точки зрения тривиального мышления: «А из чего сделана материя?». Обывателя мало успокаивает ответ, что материя «сделана» из… материи и, что все, что мы ощущаем, помимо пространства и времени, «сделано» из материи.

Слово «материя» обозначает «вещный» элемент мироздания, до определённого предела данный нам в ощущение и, в то же время, бесконечно ажурный, «матрёшкоподобный», когда в каждой «последней» элементарной частице содержится бесконечное множество не менее дискретных «матрёшек». Материю можно познавать последовательно, переходя от одного её уровня к другому, во всем многообразии каждого уровня, но никогда нельзя достичь последнего уровня и именно это особенно раздражает демократов.

В материи нет ничего мистического и в то же время она неуловима для тех, кто пытается найти первую монолитную частицу, абсолютно однородную и при любой, сколь угодно высокой степени расщепления, не меняющую своих свойств. Демократу не дано понять, что после каждого очередного открытия «дефекта массы», «позволяющего» объявить материю исчезающей, материалист услужливо-садистски подсунет ему для очередного расщепления, но не один, а несколько всевозможных «мезонов», «безонов» и т.п., в цепной прогрессии.

Таким образом, из трёх основных элементов мироздания только материя, будучи такой же объективной реальностью, как пространство и время, имеет особую, отличную от них природу, которая позволяет материи порождать бесконечно многообразные формы своего существования и движения. Материя изменяется, т.е. развивается, а время не позволяет ей ни секунды топтаться на месте, вынуждая всех, не желающих двигаться, дряхлеть.

Как объективные реальности, пространство, время и материя — разнородные явления, они есть противоположности и только в этом своём свойстве, они допускают их обособление в сознании. Но поскольку материя существует в пространстве и она сама объемна, то, в наиболее поверхностных умах, её объёмность отождествляется с самим пространством. Материя занимает пространство, но это вовсе не означает, что она и есть пространство. Пространство содержать в себе материю, но это не означает что пространство материально.

Материальна и, в то же время, пространственна, незыблема в факте своего бытия и изменчива в своих формах — только сама материя.

Таким образом, если пространство неизменно, а время монотонно и бессодержательно «текуче», то ничего другого не остается, как утверждать, что всё многообразие и изменчивость форм, окружающего нас мира, есть имманентное свойство самой материи и только материи.

Источник

***

Время является одной из форм бытия всего сущего, поскольку все события происходят и одновременно, и последовательно, и на этом базируется палеонтология, антропология, криминалистика, кибернетика и историческая наука, в которой, все события общественного бытия имеют «порядковый номер» в форме условного числа, т.е. даты события, единой для всех событий, произошедших одновременно, или постоянно возрастающего числа, т.е. дат последующих событий.

Но «…время, — пишет Энгельс, — в течение которого не происходит никаких заметных изменений, далеко от того, чтобы совсем не быть временем; оно, напротив, есть чистое, не затронутое никакими чуждыми примесями, следовательно, чистое время, время как таковое. Действительно, если мы хотим уловить понятие времени, во всей его чистоте, отделением от всех чуждых и посторонних примесей, то мы вынуждены оставить в стороне, как сюда не относящиеся, все различные события, которые происходят во времени рядом друг с другом или друг за другом, — иначе говоря, представить себе время, в котором не происходит ничего. Действуя таким путем, мы, следовательно, вовсе не даем понятию времени потонуть в общей идее бытия, а лишь впервые приходим к чистому понятию времени». (Т.20.с 52).

Хочется, чтобы из памяти Байкова не выпала многократно повторенная мысль Энгельса о чистом времени, т.е. об объективном времени, не связанном ни с какими событиями и их последовательностью, а тем более, с любыми хронометрами, с появлением которых, по мнению Эйнштейна, время приобрело объективный характер.

«Именно потому, — писал Энгельс, — что время отлично, независимо от изменения, его можно измерять посредством изменения, ибо для измерения всегда требуется нечто отличное от того, что подлежит измерению».

Следуя методологии, применённой Энгельсом при исследовании времени как одной из форм бытия, есть все основания утверждать, что, наряду с категорией «чистое время», необходимо обосновать и категорию «чистое пространство». Причем, подобно тому, как секунда не является чистым временем, а лишь субъективным приемом для фиксации относительной и абсолютной продолжительности промежутков между событиями, точно так и метр не является чистым пространством, а наряду с локтями и футами, является лишь субъективным приемом для фиксации геометрической протяженности явлений и величины промежутков между ними, а не выражением сущности чистого пространства, отраженного данной философской категорией в качестве реальной чистой объективной неизменности и бесконечности. Нет ни малейшей причины, делающей невозможным вообразить пространство, отвлекаясь при этом от заполняющих его форм материальных образований.

Перефразируя мысль Энгельса, можно утверждать, что, если мы хотим уловить понятие пространство во всей его чистоте и конкретике, то необходимо отделить от него все чуждые и посторонние примеси, оставить в стороне, как к делу не относящиеся, все различные материальные объекты, которые занимают объёмы, но не создают пространство. Иначе говоря, представим себе пространство, в котором нет ничего. Действуя таким путем, мы, следовательно, вовсе не даем понятию пространства потонуть в общей идее бытия, а лишь ВПЕРВЫЕ приходим к чистому понятию пространства, как сказал бы Энгельс.

Именно потому, что пространство объективно бесконечно, оно и способно вместить в себя бесконечное количество материальных образований всех «типоразмеров». Бесконечное пространство имеет то объективное свойство, благодаря которому, куда бы и как бы не осуществлялось движение материальных образований, в виде ли их механического перемещения с любой скоростью или в виде распространения колебаний в материальной среде, это движение никогда не будет иметь предела со стороны самого пространства, поскольку оно бесконечно.

При нагревании тела расширяются, растёт объем тела, но это никак не влияет на величину пространства. Чистое пространство, как форма бытия, есть объективная бесконечная неподвижная пустота, заполненная движущимися материальными объектами, сумма форм которых и есть форма бытия самой материи. Такова здоровая диаматическая аксиома.

Если бы Маркс был уверен, что время и пространство всего лишь проявления материи, подобно цвету у помидора или запаху розы, то он пользовался бы только одной категорией «материя», а не плодил бы разные категории для обозначения одного и того же, и не было бы повода прибегать к категории «пространство», если бы всё упиралось в ограниченные объёмы, создаваемые материей. Уже отмечалось, что в рыночной экономике, где Маркс не находил различий между продажей совести, продажей тела, хлопка и сюртуков, там он и называл всё продажное одним словом — товар. А там, где наблюдалось качественное различие, то, в одном случае, он говорил, например, эксплуатируемый пролетариат, а в другом случае, борющийся рабочий класс. Как говорится, почувствуйте разницу.

Разумеется, есть смысл утверждать, что конкретные промежутки времени между событиями, фиксируемые субъектом, и конкретные габариты есть атрибуты материи, поскольку все события и объемы порождены материей и только материей. Но делать из этого вывод, что время или пространство не объективная реальность, а лишь продукт материальных процессов и измерительной практики субъектов — если не абсурдно, то злостно ошибочно.

Непонимание объективной природы пространства и времени, неправильное толкование природы тензорных уравнений, сущности «красного смещения» и привело эйнштейнианцев к теории сингулярности, утверждающей, на радость всем папам, попам, муллам и рабби, шаманам и вуду, что, когда имела место концентрация материи в одной точке, то и пространство представляло собой не более чем точку. А поскольку движения материи при отсутствии пространства не могло происходить, то не существовало и время. Осталось только добавить: «И дух божий носился над водой». А когда, по мнению Эйнштейна, произошел «большой взрыв», материя стала, разлетаясь, разрыхляясь, тем самым, раздувать пространство, а потому и время начало «тикать». Нужно быть очень впечатлительным, чтобы думать, что, если в какой-то «черной дыре» начнется концентрация космических тел со сколь угодно большой массой, например, слияние миллиардов звёзд, то это как-то отрицательно скажется на «кубатуре» бесконечного пространства.

Интересно, Байков представляет, каков будет ответ, если попытаться из бесконечности вычесть, например, три целых пять десятых умноженных на десять в миллионной степени. Так что, как бы ни уплотнялась материя, например, в «черных дырах», на размерах чистого пространства это никак не скажется. Пространство останется бесконечным. Сегодня только верующим в библию нужно доказывать, что, если бы существовала ограниченность пространства, т.е. «небесная твердь», то невозможно было бы расположить спутники на стационарных орбитах, не работала бы сотовая связь, ГЛОНАС и т.д. А они работают.

Источник

***

Почему невозможно дать принципиально иную материалистическую трактовку бытия и его фундаментальных частностей-категорий: пространства, времени и материи? Потому что само наше мышление есть отражение объективной «логики» вещей, то есть законов бытия. Вопрос лишь в добросовестном и самокритичном подходе к процессу познания, то есть в последовательности рассуждений. Да и сама «последовательность» есть ни что иное как проявление и отражение диалектики бытия. Идеалист обязательно примешает к рассуждениям об объективной реальности что-нибудь человеческое — идею, дух, волю, бога. Либо, будучи позитивистом, вовсе отбросит всякие рассуждения о всеобщем и общем, однако на деле удариться в махровую мистику. Недобросовестный материалист, то есть вульгарный метафизик или оппортунист, никогда прямо не скажет о чем-то сверхприродном, но «протащит» идеализм в частностях, на первый взгляд мелких и мельчайших вопросах, которые по факту перевернут материализм с ног на голову.

Таким образом, диаматические категории «пространство», «время», «материя» и их единение, называемое бытием, — аксиомы — подтверждение факта принципиальной адекватности мышления в целом и, стало быть, предпосылка всякого подлинно научного познания. Отказ от признания этой аксиомы неминуемо влечёт к ошибкам во всяком мышлении о чём бы то ни было.

В отличие от физика-теоретика, не уделявшего должного внимания методологии, диаматик, начиная движение в исследуемом материале, всегда руководствуется аксиомой, гласящей, что в мире нет ничего, кроме материи, образующей бесконечное множество форм физических тел, макрообразований и микрочастиц, которые двигаются в бесконечном пространстве и в бесконечном времени.

Источник

***

Существует ли предел числовой последовательности?

Если люди уже окончательно признали, что невозможно изобрести «последнее число», то это означает, что человеческий мозг с легкостью способен постичь нечто, что принято называть бесконечностью. Причем, не только у хороших философов, но и у многих математиков, в отличие от физиков-махистов, термин «бесконечность» не вызывает ни малейшей мистической реакции. Напротив, только применяя понятие «бесконечность», математики смогли создать то, без чего сегодня не может обойтись теоретическая физика: без дифференцирования, в том числе и «полевых функций».

Мозг способен отразить одно из наиболее фундаментальных свойств мироздания, — его бесконечность, т.е. то, что невозможно пощупать руками и увидеть глазами. Абсолютная научная ясность и продуктивность идеи бесконечного подтверждается силой авторитета геометрии Евклида, которая, с одной стороны, учитывает абсолютную неспособность человека провести, например, мелом, уходящие в бесконечность две безупречные параллельные линии, а с другой стороны, исходит из логически безупречного вывода ума, усвоившего и развившего идею бесконечности числовой «оси» в интересах решения проблем геометрии.

Если числовая ось бесконечна, то две прямые, рассматриваемые как бесконечные числовые «оси», лежащие на одной плоскости, если они не пересекаются в бесконечности, могут называться параллельными прямыми.

Но парадоксально то, что многие физики, изучившие в школе геометрию Евклида, повзрослев, утратили способность проводить идею бесконечности во всех научных исследованиях объективной действительности, окружающих физиков.

Итак, первой аксиомой, не требующей доказательств для человека со здоровой психикой, адекватно отражающей важнейшие объективные свойства физического мира, является его ± бесконечность.

Поэтому, если, например, умножить массу любого материального объекта на бесконечность — мы и будем иметь представление о полной массе вселенной, без малейшей погрешности. Это количество — величина абсолютная. Слово «абсолют» применяется в диаматике как для обозначения неизменных реальностей, так и для обозначения истин, адекватно отражающих объективную реальность.

Из аксиомы о бесконечности материального мира со всей очевидностью следует, что интегральная сумма всех моментов движения в любой микромомент (по человеческим меркам) времени — бесконечна. Но и энергия каждого электрона — бесконечна. Ничем иным нельзя объяснить вечность мироздания, кроме как неуничтожимостью материи, каждая частица которой, находится в бесконечном движении, порождая эффект бесконечных энергетических проявлений. Поэтому ленинское изречение о том, что даже электрон неисчерпаем, в том числе и как источник энергии, является истиной, в отличие от того, что вытекает из известной формулы Эйнштейна, согласно которой внутренняя энергия определенной массы, хотя и велика, но конечна. Причем, энергия электрона неисчерпаема не только потому, что его внутренняя структура бесконечна, но и потому, что каждый электрон является продуктом всей бесконечной космической энергии, бесконечно «протекающей» через каждый электрон и, таким образом, обеспечивающей каждый электрон неизбывной энергией.

Каждый электрон представляет собой не автономный «шарик», летающий по орбите в неподвижном эфирном «дыму» под воздействием запасов своей внутренней энергии, как, например, ракета, а своеобразную «фильеру», до известной степени, место, через которое беспрерывно протекает дозированными порциями материя, создающая своим движением эффект, который и проявляет себя, в одних случаях, как электрон, вращающийся вокруг ядра атома, в других случаях, как «свободный» электрон в «плазме», в третьих случаях, как «голая» волна, в зависимости от испорченности наблюдателя.

Бесконечность пространства, материи и момента количества движения является объективным условием и единственно возможным объяснением причин, исключающих и «тепловую смерть вселенной», энтропию, ибо невозможно исчерпаться и впасть в беспорядок чему-либо бесконечному.

Любые нарушения космического порядка, возникающие на местном уровне, обязательно будут нейтрализованы энергией бесконечности. Именно поэтому любые взрывы самых мощных бризантных веществ и ядерных боезарядов длятся микросекунды, поскольку они вступают во взаимодействие с бесконечным потоком упорядоченной энергии, скорость проявления которой не ниже скорости света. Эта энергия организована в бесконечном пространстве, и поэтому любое местное частное возмущение не имеет никакого существенного значения для процессов, протекающих во всем мироздании. Энергия взрыва убывает обратно пропорционально квадрату расстояния именно потому, что, по мере удаления от центра взрыва, его «микроскопическая» энергия не просто «размазывается» по большей площади, а именно гасится (постоянным по величине) потоком упорядоченной энергии бесконечного космоса, приходящимся на каждый квадратный сантиметр сферы, образуемой взрывной волной. Можно, конечно, осуществить взрыв в прочной вакуумной трубе, но и тогда его распространение при неизменном сечении взрывной волны будет иметь предел дальности, как и кумулятивная струя неизменного сечения. Разумеется, и охлаждение газов будет играть роль, но снижение температуры до нормальной и есть одна из форм воздействия бесконечной, упорядоченной энергии космоса на частный внесистемный энергетический всплеск. Атомные взрывы, произведенные в космосе на высотах не менее 400 км, «как ни странно», оказались также весьма кратковременными и весьма ограниченными в пространстве.

Однако сегодня в среде некоторых физиков пользуются успехом некоторые спекуляции, содержащие «доказательства» конечности космического пространства. Один из вариантов «доказательства» конечности пространства состоит в том, что если ограниченное пространство имеет форму шара, то сколько бы физик не бродил по его поверхности, он никогда не найдет конец шара, «следовательно», утверждают поклонники идеи конечности пространства, бесконечность конечности мироздания — доказана: бесконечность воплощена в ограниченном пространстве очень большого шара, ползая по которому невозможно обнаружить конец, тем более не зная, как он выглядит. Примерно так же «думает» и муха: раз уж она, ползая по бильярдному шару, не нашла конца, значит шар бесконечен. Невозможно не поражаться мушиному мышлению некоторых физиков, которые выдают анекдот об отсутствии у шара официально признанного конца за доказательство конечности пространства. А махисты со всей серьёзностью рассуждают о том, что идея бесконечности пространства несостоятельна потому, что невозможно это установить экспериментально.

Разумеется, физики-махисты посчитают некорректным умножать массу видимой части Вселенной на бесконечность потому, что эффект «красного смещения» интерпретирован ими в единственном варианте, как «свидетельство» того, что некоторое время назад вся материя всего мироздания была конечна, и сконцентрирована она была в единственной точке, тождественной геометрической, а пространство и время, в связи с этим, отсутствовали. Затем, по мнению эйнштейнианцев, в связи с последовавшим «большим взрывом», точка стала «разбегаться», образуя пространство, время, галактики и, подобно «поп-корну», до сих пор, «разбегается». А если это так, то ясно, что за границей разбегания ни материи, ни пространства, ни времени нет. Иными словами, многие современные физики-теоретики считают нескромным умножать массу видимой части Вселенной на бесконечность, потому что, согласно «философии» махизма, нельзя оперировать тем, что не воспринимается органами чувств непосредственно. Вот когда сторонники Маха и Эйнштейна доберутся до конца бесконечной вселенной и, потрогав её конец, убедятся, что и за концом вселенной всё остальное «непространство» заполнено материей с плотностью, равной плотности материи в видимой части космоса, только тогда они позволят себе умножить, т.е. никогда.

Тем временем, археологов радуют многочисленные находки, доказывающие наличие в различных культурах большинства древних народов необычайно развитого календарного дела. Календари, составленные с помощью прежних методов астрономии много тысяч лет тому назад, не противоречат современным. Такую устойчивость внешней картины видимой Вселенной, хотя бы по отношению к Полярной звезде, наблюдаемой в течение тысячелетий всей писаной истории, ничто не мешает применить в качестве основы для понимания физической сущности всего мироздания.

Невозможно, чтобы при огромных скоростях «разбегания вселенной», якобы заданных энергией «большого взрыва», вызывающих «красное смещение», относительное положение небесных тел сохраняло свой порядок на протяжении тысячелетий. Не искалось и не найдено объяснение причинам, которые вынудили «небесные тела» расположиться в разбегающейся вселенной в достаточно стройном и устойчивом порядке, тем более что все взрывы, в том числе самые мощные атомные, проведенные в космосе, не повлекли за собой эффектов, напоминающих непрерывное разбегание или формирование систем, напоминающих планетарные. Взрыв как импульсное одноактное воздействие порождает энергично затухающее, а не нарастающее радиальное «разбегание», образующее локальное «облако».

Космические корабли в космосе вынуждены применять ракетные двигатели для поддержания необходимой скорости космических аппаратов, что доказывает наличие своеобразной формы «сопротивления» космического «вакуума», препятствующего бесконечному равномерному движению тел, искусственно выведенных на орбиту. Но физики сегодня этот процесс «объясняют» одним единственным доводом — гравитацией, носители которой всё еще не обнаружены. А если учесть, что одна из нобелевских премий уже выдана ученым, открывшим, что при сближении материальных частиц гравитация исчезает вовсе, то нет сомнения, что эйнштейнианская модель «гравитации» вообще никогда не найдет своих материальных носителей.

Иначе говоря, вполне возможно, что Хаббл сделал великое открытие — «красное смещение», но недопустимо категорично и однозначно сформулировал возможные причины его возникновения, а большинство физиков с повышенной внушаемостью, бросились искать не физические, а «притягивать за уши» математические, т.е. количественные «доказательства» к единственной модели до сих пор «разбегающейся вселенной», несмотря на всю страшную гравитацию «черных дыр».

Невзирая на то, что идеология «красного смещения» и «большого взрыва» получила уже большее распространение, чем Библия, мы будем исходить из того, что выражение «физическое пространство» принято в диаматике для обозначения объективной, не зависящей от наблюдателя реальности, представляющей собой бесконечность во всех направлениях, не обладающей дискретностью, никак не порождаемой и никем неуничтожимой. Пространство есть олицетворение абсолютной бесконечности и покоя, ибо бесконечности некуда перемещаться или распространяться, поскольку она — бесконечность. Степень покоя пространства абсолютна. В пространстве все случаи, в том числе и механического движения, являются случаями абсолютного движения. Относительным может быть, как раз, только покой отдельных материальных объектов микро- и макромиров. Все материальные объекты находятся в состоянии абсолютного движения относительно пространства, и невозможно сформулировать причину, в силу которой материальный объект мог бы покоиться в пространстве.

Принцип относительности лишь свидетельствует о тех объективных трудностях, которые испытывает педантичный наблюдатель, вознамерившийся зафиксировать тот или иной случай конкретного движения с учетом движения самого наблюдателя. Не имея технической возможности исследовать своё движение относительно реальной точки пространства, он пытается привязать точку отсчета к какому-либо «неподвижному» объекту, но, не найдя его, впадает в своеобразную панику под названием «теория относительности», т.е. абсолютизируя… относительность, не понимая, что всякое относительное движение может возникнуть лишь как результат существования абсолютного движения.

Любая точка бесконечного, абсолютно неподвижного пространства является идеальной абсолютной точкой отсчета, независимо от того, может или не может простой смертный экспериментально воспользоваться этой физической реальностью с абсолютной полнотой, т.е. «вбить гвоздь» в то место пространства, в «гринвичский меридиан» космоса, которое он будет использовать в качестве абсолютной точки отсчета.

Для людей, овладевших методом научной абстракции, определение абсолютной точки отсчета не представляет никаких затруднений. Декарт предложил ставить эту абсолютную точку отсчёта на простом листе бумаги и проводить через неё пару перпендикулярных прямых для облегчения фиксации траектории движения любых других точек на этой плоскости, и, как показала дальнейшая многовековая практика, эта модель бесконечного пространства позволяет с высокой степенью точности открывать и описывать законы самых различных форм и типов относительного и абсолютного движения в космическом пространстве, не вставая дома со стула. Причем открытию и описанию подлежат не только законы перемещения и распространения, но и законы движения качества, что также поддается графическому отображению в диаграммах и графиках.

Высокая разрешающая способность, например, аналитической геометрии, как достаточно абстрактной науки, отражает именно это свойство пространства, т.е. то, что каждая точка незыблемого пространства может служить абсолютной точкой отсчета для исследования всех абсолютных и относительных, конкретных форм движения в пространстве. Пространство можно представить как бесконечное множество точек, размер которых бесконечно мал, но свойства которых отражают основное свойство пространства — незыблемость. В связи с этим, точка, взятая в любом месте, на любой реальной плоскости, например, на классной доске, является точкой отсчета для всех остальных точек, образующих данную плоскость. Естественно, если по данной плоскости начнет передвигаться, например, муха, то, приняв любую точку на теле мухи, за ориентир, мы получим траекторию движения мухи относительно точки отсчета на плоскости или относительно другой мухи, ползающей по этой же плоскости. Если представить, что муха представляет собой не одну, а триллион точек, то и в этом случае, никаких непроходимых трудностей не возникает, даже если представить, что нужно решить эту задачу не на одной, а сразу не трёх перпендикулярных друг к другу плоскостях, т.е. в пространстве. Если вас смутит, что классная доска вращается вместе с землей, то для задачи с мухой, ползающей по конкретной доске, это не имеет никакого значения. Если же вы хотите изобразить траекторию движения мухи, ползающей по доске, но относительно Солнца, то, просто, окажется, что траектория движения мухи относительно Солнца самым ничтожным образом отличается от траектории самой Земли. И все это можно принципиально выяснить, не отходя от классной доски и не меняя точку отсчета.

Эйнштейн был загипнотизирован мнимыми, чуть ли неразрешимыми трудностями, которые, якобы, испытывает наблюдатель в связи с вращением Земли вокруг собственной оси и Солнца, т.е. в связи с многостепенной кривизной движения наблюдателя относительно объекта наблюдения. Но, если бы Эйнштейн учел соотношение радиуса Земли и бесконечности вселенной, то он понял бы, что величина смещения наблюдателя, т.е. величина погрешности, возникающая под воздействием вращения Земли, для принципиального решения проблемы познания абсолютных и относительных форм движения не имеет никакого значения при выяснении вопроса об абсолютности движения всех тел, как в ограниченном объеме, так и в бесконечном пространстве.

Евклиду хватило философской культуры, чтобы использовать абсолют бесконечности для формулировки исходной аксиомы планиметрии. Философия махизма сыграла с Эйнштейном злую шутку и заставила его идти в своих рассуждениях от самых частных, самых мелочных житейски-кухонных посылок и бессодержательных постулатов к обобщениям. Эйнштейн, как известно, не задавался вопросом, какие физические факторы обуславливают одинаковость действия законов во всех инерциальных системах отсчета, как и вопросом о физическом смысле и сущности самих инерциальных систем, причинах инерциальности. Поэтому картина мироздания приобрела в его сознании сказочно-библейские, мистические формы, зависящие не от физической сущности, а лишь от формы пространства и способностей наблюдателя. Хотя, достаточно было поразмышлять над возможностями космоса в определении судьбы планеты и возможности планеты по влиянию на Космос, чтобы прийти к выводу о примате общего над частным, бесконечного над конечным, объективного над субъективным, чтобы не подменять вопрос о сложности исследования, о возможных погрешностях исследования, порожденных незрелостью субъективных методов исследования, тезисом о невозможности постижения абсолютных истин по «причине» отсутствия в мироздании абсолютных физических сущностей, абсолютных точек отсчета и т. п.

Таким образом, система координат, введенная в практику научно-теоретического исследования Декартом, не является лишь ловкой субъективной конструкцией, граничащей с логической спекуляцией. Полной спекуляцией является, как раз, «теория кривизны пространства». Тот факт, что абстрактная система координат оказалась универсальной, т.е. способной отражать не только механические перемещения, но и фиксировать любые взаимозависимые химические, социальные и иного рода абсолютные и относительные изменения, происходящие в материи и субъективных областях, убеждает в том, что точка отсчета, лежащая в основе системы координат, абсолютна. Подобно тому, как нет никакой необходимости помещать Солнце в черепную коробку, чтобы иметь научное представление о многих свойствах этой звезды, подобно этому, нет никакой необходимости искать конкретную точку отсчета в реальном пространстве. Достаточно представить её мысленно и поставить в любом месте, хоть на относительно ровном листке бумаги, хоть на пляжном песке, как это делал ещё Архимед.

Как показала история, этот нехитрый прием позволил ученым смоделировать немало реальных процессов относительного и абсолютного движения не только в механических, ядерных, в социальных, но и в космических средах. Выбор мест создания стартовых площадок показывает, что для расчета траектории полёта космических аппаратов необходимо определить местоположение точки на вращающейся Земле и времени старта. Т.е. выбрать момент, который будет наилучшим образом соответствовать программе полета, и эта точка будет иметь значение абсолютной точки отсчета для всех последующих фаз полета. И оказалось, что, при всей относительности движений, при всем многообразии возможных траекторий тел, требующих учета для достижения цели данного полёта, не существует непреодолимых препятствий в деле отождествления точки старта, произведенного в некоторый момент времени, с точкой отсчета траекторий всех объектов, связанных с конкретной космической задачей. В результате на итоговой схеме полета застывает замысловатая многопорядковая кривая, отражающая траекторию не только относительно космических тел, но и относительно самого покоящегося пространства.

Идея бесконечного не менее продуктивна и при исследовании сущности другой важной составляющей вселенной — материи. Наличие принципиальной возможности делить арифметическую единицу на бесконечное число частей не является плодом свободной фантазии математиков. Она — отражение коренного свойства материи — её бесконечной дискретности.

Распространение идеи бесконечного на структуру материи неизбежно приводит к выводу, что не существует какой-то последней, неделимой частицы, воплощающей в себе конечное свойство материи, её субстратность, т.е. исходный кирпичик из которого «построены» все остальные формы материи и её уровни. Однако, по вполне понятной причине, а именно, в силу некоторой методологической недообразованности и нравственной беспринципности, значительное число представителей современных «точных» наук, с детской непосредственностью, избалованностью и упрямством ищут не только конец пространства, но и «последнего» носителя массы, делающего материю осязаемой, «вещной», инерционной. Т.е. современные физики, в данном вопросе, отличаются от физиков древней Греции лишь тем, что те искали мельчайшую неделимую частицу вещества, атом, а нынешние ищут мельчайшую неделимую частицу материи. Забавнее всего то, что «ученые» данной категории делают вид, что, найдя «носителя» материи, например, бозон, они прекратят дальнейшую деятельность и не будут пытаться определить из каких агентов состоит масса носителя массы.

Большинство эйнштейнианцев так и не поняли, что слово «материя» употребляется, прежде всего, в философии, во-первых, для обозначения одной из объективных составляющих мироздания, столь же объективной как и пространство и время, а во-вторых, для обозначения того элемента бытия, которое обладает свойством образовывать, сохранять и изменять формы, прежде всего, «вещного мира», порождающие в сознании человека ощущения.

Многие современные физики не понимают, что, как таковой, материи в природе не существует, поскольку она вся и всегда пребывает в бесконечном множестве каких-либо конкретных форм, начиная со звезд, планет, паровозов, картофеля и, не кончая, протонами, бозонами… Правда, есть и такие физики, которые, убедившись в том, что последней частицы материи выявить невозможно, пришли к горестному выводу, что материи нет вовсе.

Категория «материя» есть и объективный и субъективный абсолют, поскольку, какие бы формы материя не принимала в ходе их развития, она остается объективной реальностью, независимой от её формы или нашего сознания, но воспринимаемой сознанием в конкретных ощущениях, образах, представлениях и определениях. Следовательно, адекватное отражение сущности материи в сознании образует субъективный абсолют — категорию «материя», исключающую какую-либо детализацию. Т.е. например, стол материален, но материя не столообразна. Причем, если в отражении отдельных свойств материального мира сознание имеет возможность бесконечно приближаться к постижению частных сторон материи, то сущность материи ограничивается одним исчерпывающим понятием: объективная реальность, образующая бесконечный вещный мир на всех его уровнях. Однако, поскольку этот абсолют, одновременно, и субъективный, то в индивидуальном сознании он может иметь массу личных психологических оттенков, уровней ясности понятия и их расположения на «шкале» познавательной ценности индивида. Т.е. материя как субъективный абсолют есть высшее достижение философской культуры человечества, но поскольку не все представители человечества овладели философским уровнем мышления, постольку в большинстве индивидуальных представлений материя ассоциируется лишь с конкретными осязаемыми объектами. Весь махизм на этом и покоится: чего мы не видим и не можем потрогать, то не существует.

Повторим, что материя является абсолютом потому, что абсолютно неизменно её качество (быть объективной реальностью) и количество в мироздании. Оно бесконечно и неуничтожимо, поэтому оттенки и заблуждения в отражении материи, никак не влияют на саму материю.

Только время и пространство не способны менять свои формы. Форма есть внешнее выражение содержания и сущности явления. А поскольку, например, у времени есть только одно содержание, совпадающее с сущностью, постольку форма времени совпадает с содержанием, т.е. оно бесконечно и не дискретно. Это в полной мере относится и к пространству. Пространство есть бесконечность. Его содержание и сущность совпадает с формой его существования и не способно принимать никакие иные формы, кроме пространства, существующего вечно и бесконечно.

Материальные же объекты, в связи со своей корпускулярностью, способны образовывать различные объемы. Применять термин «пространство» к объему это значит проявлять склонность к терминологической антисанитарии. Имея дело на практике лишь с объемами, люди закрепостили своё мышление и свои представления об объемах, не понимая, что сознание, переходя от познания объема к познанию пространства, должно совершить качественный скачок ровно в той степени, в какой бесконечное пространство «скачкообразно» отличается от конечного объема. Но большинству физиков не удается сделать этот скачок.

Материя как философская категория неприменима для объяснения физических явлений, поскольку обозначает всю бесконечную материю на всех уровнях её бытия одновременно и во веки веков, во всей её целокупности, а не какую-то её часть или отдельную форму. Физикам не стоит искать субстрат философской категории, поскольку субстратом материи может быть только сама материя в её всеобщем бесконечном содержании. Именно это не понимают современные физики, поскольку никогда не занимались серьёзно философией. Им, «по долгу службы», надлежит предметно заниматься совершенно конкретными свойствами физических микро- и макро-объектов и формами их взаимодействий. Иной вопрос, что физикам не помешает глубокое знание философии, чтобы «случайно» не подменять предметы исследования и степень их обобщений, удлиняя, тем самым, путь к истине до размеров «дурной цикличности».

В сталинскую эпоху многие физики и биологи писали друг на друга доносы именно потому, что пытались привлечь партийную власть на свою сторону и дать своим конкретным, локальным физическим и биологическим гипотезам безграмотные философские обоснования, или, наоборот, опровергнуть своими конкретными открытиями некоторые всеобщие объективные законы диаматики. А некоторые физики еще и шантажировали власть, требованиями прекратить критиковать эйнштейнианство, «…а то не будем делать атомную бомбу…».

Они не осознавали, что и категория «объективное» — философская, поскольку применяется лишь для обозначения явления, независимого от сознания, тем более, от наблюдателя. Т.е. у материи, пространства и времени нет причин для их возникновения, поскольку они существуют вечно, т.е. бесконечно, а потому сами являются первопричиной всех наблюдаемых и не наблюдаемых форм бытия, данных человеку в ощущениях и представлениях. Материя, пространство и время и есть «святая троица» диалектиков материалистов. Они едины, объективно неразделимы и, в то же время, они — противоположности, качественно отличные друг от друга. Все изменения формы материи происходят в пространстве и во времени, но пространство и время не определяет свойства материальных форм.

Что касается идеалистов и многих современных физиков, то они исходят из того, что пространство обладает свойством кривизны, конечности, что время обладает свойством ускоряться или замедляться со скоростью, например, 5 секунд в секунду, что всё, данное человеку в ощущениях и преставлениях, является продуктом идеи, главным образом, идеи, рожденной сознанием бога. Следовательно, любое явление существует только в сознании бога и не имеет объективного бытия, независимого от сознания. Но это уже совсем другая «физика» и, раз все подобные физические явления происходят только в сознании, то этим должны заниматься психологи и психиатры.

Как уже стало бесспорно известно многим физикам, формы материи бесконечны и простираются далеко за пределы ощущений человеческими органами чувств. Однако для человека с обыденным сознанием наиболее убедительным доказательством существования материи остаётся лишь мир окружающих его предметов. Тем не менее, потребности постоянно усложняющейся общественной практики, потребности конкуренции и политического противоборства, т.е. социальные обстоятельства, вынудили ученых обратиться к исследованию, как микроуровней, так и макроуровней материи, недоступных органам непосредственных ощущений. Оказалось, что свойства и формы материи на её инфра- и ультра-уровнях можно познать, прежде всего, при помощи логического абстрактного мышления, способного приводить исследователя к верным выводам о свойствах материи не через непосредственные ощущения, а путем построения логических цепочек, основу которых составляет принцип каузальности, т.е. причинно-следственной связанности явлений материального мира. Разумеется, это обстоятельство не отрицает силы практики, необходимости опыта, эксперимента, но любой практический опыт приобретает научную ценность и позволяет сформулировать законы, по которым разворачивается эта практика, лишь после того, как всесторонне осмыслен. Более того, любому опыту предшествует, порой примитивная, но гипотеза, содержание которой хотя и субъективно, но внутренне логично.

Именно логика позволила некоторым физикам сделать вывод из факта наличия положительно и отрицательно заряженных частиц, зафиксированных косвенными методами, и построить несколько взаимоисключающих моделей строения атомов и получить практическое подтверждение правильности одной логически стройной модели структуры атомов. Однако, возникающие время от времени, скандальные разоблачения заказных спекуляций, например, на «дефекте массы», на проблеме перевода часов в 2000 году, по поводу опасности возникновения «черной дыры» в коллайдере, полное молчание относительно то ли шуток, то ли 15000 экспериментов, в которых нейтрино двигались со скоростью выше скорости света, указывают, мягко говоря, на несовершенство представлений современных официальных физиков относительно сущности материи, пространства, времени и свойств элементарных частиц.

До сих пор остается непонятым то обстоятельство, что помимо количественного анализа, более или менее пригодного для обработки методами математики, существует ещё и качественный анализ, подвластный, пока, только диаматике.

Согласно библейской легенде, вещный мир возник просто из «ничего», по воле бога. Эйнштейнианцы пошли параллельным курсом с Библией. Тоже, из ничего сотворили всё. По их мнению, объекты «вещного», зримого мира, т.е. звезды и протоны, образовались в результате «большого взрыва» после относительно длительного пребывания в некой «точке» в абсолютно неструктурированном виде.

Однако не существует никакого удовлетворительного объяснения причинам, которые первоначально сосредоточили бы всю материю мироздания в одной точке, невероятно безвременное время удерживали её в этом неопределенном состоянии и, в конце концов, породили «большой взрыв». А поскольку это извечное состояние материи никак не объясняют с точки зрения науки, в этот постулат остается только верить людям, склонным к самообману и обману. Авторы концепции «большого взрыва», как всегда, просто постулируют, что изначально была микроминиатюрная материальная точка «невероятной» плотности, а история пространства и времени началась после того, как точка взорвалась по неустановленной причине. Более того, не установлено, относительно чего эта точка была «очень» маленькой — относительно Солнца или электрона. Разные интерпретаторы на пальцах демонстрируют разные величины. Физики не утруждают себя и объяснением того, что такое: «гигантская» или «страшная сила гравитации».

По необъясненной причине, большая часть представителей современной физики отрицает наиболее безупречное, с логической точки зрения, предположение, что пространство, время и материя существовали всегда, никогда не возникали, не сжимались ни до точки, ни до грецкого ореха, а, тем более, ниоткуда не появлялись и никуда не исчезали именно потому, что все эти объективные элементы мироздания вечны, бесконечны во времени, с какой бы стороны субъекты не рассматривали их объективные сущности.

Бесконечная, видимая и невидимая невооруженным глазом, изученная с применением соответствующих методик и инструментов непосредственного и опосредованного наблюдения, макро- и микро-вселенная, указывает путь, по которому должна следовать мысль, познающая мироздание во всех его материальных формах и уровнях.

Источник

***

Что такое, собственно говоря, бытие? Советские словари, учебники и философские публикации на этот вопрос, как правило, не отвечают, предлагая сосредоточиться на категории «общественное бытие». Но если есть бытие общества, значит ведь должно быть и бытие всего мироздания.

По всему видно, что все советские и современные философы сводят понятие бытия к понятию материи. Такой приём кажется весьма материалистичным, дескать, нет ничего, кроме материи, данной нам в ощущениях, «как и писал Ленин» — скажут эти вульгарные материалисты. Да только «забылось», что Ленин писал не просто о материи, а о непрерывно движущейся в пространстве и существующей во времени неуничтожаемой и никогда никем не созданной материи.

Нужно относиться с большим пиететом к Эйнштейну и другим махистам, чтобы в ленинской формуле видеть не три элемента: пространство, время и движущуюся материю, а один — материю, формами существования которой являются пространство и время. А в философии хрущёвско-брежневского периода эту формулу «доработали» напильником до «пространство и время — атрибуты материи», иными словами свойства. Вышло полное соответствие с идеалистическими физическими теориями.

При этом ясно, что термин «атрибут» по смыслу будет копировать знаменитое употребление его Энгельсом:

«Движение, рассматриваемое в самом общем смысле слова, то есть понимаемое как способ существования материи, как внутренне присущий материи <качество> атрибут, обнимает собой все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая мышлением».

Поэтому в «Книге для чтения по марксистской философии» — солянке 1960 года выпуска из таких воротил, как Розенталь, Фурман, Озерман и ещё семи докторов и кандидатов философских наук, утверждается:

«Поскольку материя всегда движется, и движется в пространстве и времени, то движение, пространство и время диалектический материализм считает неотъемлемыми свойствами материи».

Сложно сказать, согласились ли бы на такую формулировку, например, Александров и Митин, но думается, что классики марксизма были бы категорически против. Двигаться в своём же свойстве — это нужно такое придумать.

Преклонение философов перед физиками-идеалистами прекрасно иллюстрирует фраза Кузнецова в лекциях 1974 года «История философии для физиков и математиков»:

«Оказалось, что само пространство обладает динамическими свойствами и что эти свойства выражаются в геометрии пространства. Если поле не только существует в пространстве, но и выражается в тех или иных геометрических свойствах пространства (а именно так — в искривлении и изменении фундаментального метрического тензора — выражается гравитационное поле), то мы снова возвращаемся к многовековой трудности индивидуализации тела».

Интересно, почему Ленин, изучив Маха и махистов, не сказал: «оказалось», что материя исчезает, а есть лишь движение? Ведь в их исследованиях «доказывалось» в том числе и то, что:

«Теплота есть вид движения, эластичность есть вид движения, свет и магнетизм есть вид движения. Сама масса оказывается даже в конце концов, как предполагают, видом движения — движения чего-то такого, что не есть ни твердое тело, ни жидкость и не газ, — само не есть тело и не агрегат тел».

Ленин не был так доверчив, как девять осыпанных наградами, званиями и должностями советских философов:

«Оторвать учение Энгельса об объективной реальности времени и пространства от его учения о превращении „вещей в себе“ в „вещи для нас“, от его признания объективной и абсолютной истины, именно: объективной реальности, данной нам в ощущении, — от его признания объективной закономерности, причинности, необходимости природы, — это значит превратить целостную философию в окрошку … Человек и природа существуют только во времени и пространстве, существа же вне времени и пространства, созданные поповщиной и поддерживаемые воображением невежественной и забитой массы человечества, суть больная фантазия, выверты философского идеализма, негодный продукт негодного общественного строя. Может устареть и стареет с каждым днем учение науки о строении вещества, о химическом составе пищи, об атоме и электроне, но не может устареть истина, что человек не может питаться мыслями и рожать детей при одной только платонической любви. А философия, отрицающая объективную реальность времени и пространства, так же нелепа, внутренне гнила и фальшива, как отрицание этих последних истин. Ухищрения идеалистов и агностиков так же, в общем и целом, лицемерны, как проповедь платонической любви фарисеями!».

Советский полудиссидент, спинозист, троцкист и рыночник Ильенков, будучи большим поклонником Эйнштейна, но при этом в философии всё-таки думал головой (которую, правда, потом зачем-то на глазах супруги пытался сам себе отрезать), поэтому не менее спекулятивно, но более филигранно заявлял, что чем парадоксальнее «гениальный Эйнштейн», тем «диалектичнее», то есть правильнее, его теория:

«„Противоречие“ знакомо любой современной науке. Стоит вспомнить хотя бы обстоятельства, внутри которых родилась гениальная теория относительности. Попытки усвоить с помощью категорий классической механики определенные явления, выявленные в экспериментах Майкельсона, привели к тому, что внутри системы понятий классической механики появились нелепые, парадоксальные „противоречия“, принципиально не разрешимые с помощью категорий классической механики, и именно в качестве способа разрешения этих противоречий родилась гениальная гипотеза Эйнштейна.Но и теория относительности не спасла теорию от противоречия. До сих пор не разрешен ни автором теории относительности, ни кем-либо другим известный парадокс в теоретических определениях вращающегося тела. Заключается он в следующем. Теория относительности, связывающая пространственные характеристики тел с их движением, выразила эту связь в формуле, согласно которой „длина тела“ сокращается в направлении движения тем более, чем скорее движется тело. Это математическое выражение всеобщего закона движения тела в пространстве вошло в математический арсенал современной физики как прочное теоретическое завоевание.Но попытка с его помощью теоретически обработать, теоретически усвоить такой реальный физический случай, как вращение твердого диска вокруг оси приводит к „нелепейшему“ парадоксу. Получается, что окружность вращающегося диска сокращается тем более, чем больше скорость вращения, а длина радиуса вращающегося тела, согласно той же формуле, необходимо остается неизменной…Заметим, что этот „парадокс“ — не просто курьез, а случай, в котором остро ставится вопрос о физической реальности всеобщих формул Эйнштейна. Если всеобщая формула выражает объективно-всеобщий закон предметной реальности, исследуемой в физике, то в самой объективной реальности следует допустить объективно-парадоксальное соотношение между радиусом и окружностью вращающегося тела – даже в случае вращения детского волчка, — потому что ничтожность сокращения окружности ничего не меняет в принципиальной постановке вопроса.Убеждение в том, что в самой физической реальности такого парадоксального соотношения „не может быть“, совершенно равносильно отказу от признания физической реальности всеобщего закона, выраженного формулой Эйнштейна. А это – путь к чисто инструменталистскому оправданию всеобщего закона. Служит закон теории и практике — ну и хорошо, и нечего задаваться пустым вопросом о том, соответствует ему что-либо в „вещах в себе“ или нет. Именно так предпочитал примириться с парадоксом и сам автор теории относительности.Можно было бы привести еще немало примеров подобного рода, удостоверяющих, что предметная реальность всегда раскрывается перед теоретическим мышлением как реальность противоречивая. История науки от Зенона Элейского до Альберта Эйнштейна независимо ни от какой философии показывает это обстоятельство как бесспорный эмпирически констатируемый факт».

Действительно, глупые «инструменталисты»! Вот настоящий философ-суицидник, в соответствии с «диалектикой», должен смиренно принять противоречия, алогичность и мистику всякой теории, которую выдвинули люди с членскими билетами академий наук, особенно европейских. «Работает девять тысяч учёных, написавших четырнадцать тысяч статей. Неужели это может быть не наукой?». А уж если сам Эйнштейн сказал…

Жаль, что Ильенков не оставил нам работ, где бы он, с присущей ему философской сноровкой, поведал, как же выглядит та объективная физическая реальность, которую проповедует теория относительности. Более-менее умные физики-теоретики до сих пор предпочитают не демонстрировать никакой конкретной модели физической реальности, соответствующей теории относительности, ограничиваясь математическим описанием, а простачки рисуют сеточки с шариками и рассказывают про избавление от старения с помощью космических путешествий.

В книге «Энгельс и современные проблемы философии марксизма» 1971 года под редакцией Иовчука и при «убойном» составе авторов из СССР и ГДР (на каждую главу по профессору философии) сказано:

«В качестве важнейших атрибутов и форм бытия материи Энгельс рассматривает также пространство и время, подчеркивая, что бытие вне времени принципиально невозможно, как и бытие вне пространства».

Впрочем, автор данной цитаты — Аскин — в результате своей «долгой и плодотворной философской карьеры» разработал целую новую теорию времени, выдвинул разные типы времени: историческое время, социальное время, культурное время и даже индивидуальное время, то есть субъективное время личности. И всё это в рамках «официального марксизма».

Как показывает даже простое знакомство с биографиями видных советских философов, писавших , например, в БСЭ, засоренность троцкистами, карьеристами, оппортунистами в философии была колоссальной. И ведь известно как эти философы «наобучали» марксизму советских граждан, но многие левые всё равно продолжают «учиться» по их писанине.

Субъективно-идеалистическая трактовка пространства и времени утверждает, что они есть образы нашего мышления, примешиваемые к материи (по Эйнштейну время — это ход часов, пространства вообще не существует, пространством он называет невидимый сферический материальный мировой растекающийся полукокон). Вульгарно-материалистическая трактовка пространства и времени утверждает, что они есть атрибуты, то есть свойства, материи. Разница лишь в том, что субъективные идеалисты источником представлений о пространстве и времени видят сознание, а вульгарные материалисты — саму материю. И та и другая концепция позволяет обслуживать идею зависимости пространства и времени друг от друга и, что ещё ужасней, от материальных объектов. Все эти философы-«марксисты» сводят время по сути к скорости течения физических процессов, а пространство — к объёму материальных объектов. У них получается, что пространство и время материальны.

Проблема ещё в том, что в постановке и разрешении основного вопроса философии пространство и время как бы не участвуют, остаются будто бы над схваткой. Так, Ленин писал:

«Есть ли более широкие понятия, с которыми могла бы оперировать теория познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это — предельно-широкие, самые широкие понятия, дальше которых по сути дела (если не иметь в виду всегда возможных изменений номенклатуры) не пошла сих пор гносеология. Только шарлатанство или крайнее скудоумие может требовать такого „определения» этих двух „рядов“ предельно-широких понятий, которое бы не состояло в „простом повторении“: то или другое берется за первичное».

Понятие пространства шире или уже понятия материи? Понятие времени шире или уже понятия материи? И, наконец, что шире — пространство или время — как философские категории? Нелепость данных вопросов, если твёрдо стоять на почве диаматики, показывает, что в основном вопросе философии пространство и время взяты в качестве условий материального мира, в котором выясняется, что первично — материя или дух. Пространство, время и материя — несоотносимые ни «по ширине», ни «по глубине» понятия. Только с поражённой психикой сторонника теории относительности можно сравнивать буханку хлеба и пространство или автобус и время. Есть только одна категория шире категорий материи, пространства и времени, так как включает их в себя — это категория «бытие».

В бесконечном многообразии движущихся форм материи нет ни грана времени или пространства. Как глубоко ни проникай в сущность конкретного материального объекта, ничто в нём не обнаружит себя как элемент времени или пространства. Наоборот, чтобы «докопаться» до понятия времени, необходимо, вслед за Энгельсом, представить чистое время, время, в котором ничего не происходит. Чтобы «докопаться» до понятия пространства, необходимо представить чистое пространство, пространство, в котором ничего нет.

Неразрывность материи, пространства и времени проявляется, во-первых, в том, что движущаяся материя заполняет всё бесконечное пространство и существует во времени от бесконечного прошлого настоящим моментом, и ничего из них никак иначе невозможно; во-вторых, в том, что бесконечному пространству, которое представляет собой абсолютный покой, безразлично бесконечно текущее абсолютно чистое время и наоборот. При этом материя, главное отличие которой от пространства и времени заключается в том, что она непрерывно изменяется, относится к пространству и времени как к условиям своего бытия.

Бытие, таким образом, есть комплекс объективных реальностей, основной характеристикой которого является бесконечность и всеобщность. Бытие — это всё, что было, что есть, что будет. Оно неизменно, потому что бесконечно. Нет ничего, кроме движущейся в пространстве и существующей во времени материи. Это и есть «всё».

Но это не значит, что нет пространства или нет времени. Ведь в какие бы слова оппортунисты ни обличали свои изыскания о пространстве и времени, приговором для них служит признание возможности влияния материи на пространство и время. Они таким образом отрицают то, что время и пространство — это отдельные нематериальные объективные реальности.

Пространство — это философская категория объективной реальности в виде абсолютного покоя. Никакой иной абсолютный покой, кроме пространства, немыслим и по определению является спекуляцией. Отсюда следуют главные характеристики абсолютного покоя: пространство целостно и бесконечно, оно есть бесконечное вместилище всего конечного.

Время — это философская категория объективной реальности в виде абсолютно чистого движения. Никакое абсолютно чистое движение, кроме времени, немыслимо и по определению является спекуляцией. Отсюда следуют главные характеристики чистого движения — время необратимо, поступательно и «движется» текущим моментом из бесконечного прошлого. Если бы не было текущего момента, то абсолютное движение было бы неотличимо от абсолютного покоя. Именно момент настоящего позволяет «определять» это чистое движение.

Пространство предстаёт в виде бесконечной непрерывности, а время, в свою очередь, бесконечного чистого движения. Пространство и время — нематериальные объективные реальности.

Выражение «нематериальные объективные реальности» вызовет приступ гнева у вульгарных материалистов и обвинение в идеализме. Но в чём состоит основной грех идеализма? Меньшинство современных левых максимум скажет, что идеализм антинаучен, то есть не соответствует объективной действительности. Большинство же начнёт шуметь, что просто так нельзя и всё тут. На самом деле, основной грех идеализма состоит в наличии субъекта, который играет роль идеи или духа, поэтому Ленин учил, что всякий идеализм в конечном счёте — это фидеизм, то есть поповщина. Именно поэтому идеализм антинаучен. При этом тот самый субъект, конечно, проявляет волю таким образом, чтобы держать «мир вещей» в выгодном для известных лиц состоянии. Субъективный же идеализм, устанавливая пределы познанию, распахивает парадную поповщине.

Возьмём, например, систему Гегеля, абсолютная идея которого не обладает волей. Гегель постарался в основу абсолютной идеи положить те объективные законы мироздания, которые он выявил, обобщив данные всех наук своего времени, в том числе переработав всю мировую философию. Было бы странно, если бы Гегель впервые всеобъемлющим образом развил, правда в мистифицированной форме, диалектику, но при этом в основе его философствования не лежал бы анализ реальных научных фактов. Рациональное зерно гегелевской диалектики рождено анализом объективного мира. Гегель дал всеобъемлющее и сознательное изображение всеобщих форм движения. Однако при этом, гегелевская система оказалась порочной, во-первых, потому что отказывала самому материальному миру в развитии:

«…натурфилософия, особенно в ее гегелевской форме, грешила в том отношении, что она не признавала у природы никакого развития во времени, никакого следования „одного за другим“, а признавала только сосуществование „одного рядом с другим“. Такой взгляд коренился, с одной стороны, в самой системе Гегеля, которая приписывала прогрессивное историческое развитие только „духу“, с другой же стороны — в тогдашнем общем состоянии естественных наук» — Энгельс.

Во-вторых, в том, что гегелевская система оказалась завершённой в целом, и это, конечно, послужило известным обоснованием существующих экономических и политических порядков, например, в Пруссии. Таким образом, и Гегель — венец идеалистической философии — вроде бы не оперирует мыслящим духом, но всё равно консервирует философию, превращая её тем самым в спекулятивную, то есть ложную.

Итак, грех идеализма и суть идеализма заключается в том, что он примешивает к объективному бытию что-либо субъективное. Естественно, утверждая первичность духа, идеи, объективные идеалисты не могут не примешивать лишнего. Но можно ведь примешивать субъективное и после признания первичности материи. Например, субъективистские представления о сущности пространства и времени. Получается так, что если последовательные идеалисты прошлого прямо заявляли первичность субъективного и от этого плясала их философия, то сегодня оппортунисты в большинстве своём позиционируют себя как материалистов, маскируя при этом свой идеализм. Главной ареной философских боёв давно стала гносеология, как составная часть основного вопроса философии. А спутывание материи, пространства и времени, например, распахивает дверь для идеализма искривления пространства, невещной материи, замедления времени и прочего.

Примирить философию марксизма и выводы релятивистской физики позволила ползучая ревизия материалистической теории пространства и времени, по сути, сдача советскими философами фундаментальных категорий махистам. И, похоже, началось всё с выражения «формы бытия материи», которое даёт широкий простор понимания. Бесспорно, например, что всё бесконечное многообразие материальных объектов и процессов в мире, находящихся в непрерывном движении, представляет собой бесконечную смену устойчивых форм существования материи. Эту формулировку невозможно превратно истолковать, не впадая в мистику. По ней видно, что формы существования материи — это и есть формы материи, которые являются проявлением абсолютных качеств материи — её изменчивости, то есть движения, вечности, то есть несоздаваемости, неуничтожимости и делимости (дискретности или корпускулярности). Тем самым, собственно, материя существует как объективная реальность.

Движение (изменение), несоздаваемость, неуничтожимость и есть формы бытия материи, а сами формы материи есть не что иное, как бесконечно дискретные вещи или объекты. Иными словами, все материальные объекты имеют протяжённость (что в естественных науках понимается как объём), содержат в себе известное количество материи (что в естественных науках понимается как масса) и состоят из составных, более простых, материальных объектов. И ничто иное не может считаться материей.

Тогда как советская философия говорила так: есть философское понятие материи, а есть естественно-научное, и философское исчерпывается признанием материи объективной реальностью, данной нам в ощущениях (см., например первый том учебника Митина 1934 года, стр. 107 — 109). А дескать все иные её параметры — дело физиков. Единственным незыблемым свойством материи советские философы признавали движение, и то, потому что об этом сто раз прямо написал Ленин. Но разве количество материи, протяжённость и дискретность не являются столь же незыблемыми её свойствами? Об этом также писали и Энгельс и Ленин. Разве классики не ограничились бы использованием одной единственной категории «материя», если бы пространство и время были бы всего лишь её свойствами?

Почему советская философия отдала на откуп физикам количество материи, её дискретность и вещность, пространство и время, даже причинность, но не движение материи? Всё предельно просто — что потребовал Эйнштейн и Гейзенберг, то и отдали. Или вот пишет Миньковский в своей легендарной статье «Пространство и время»:

«Воззрения на пространство и время, которые я намерен перед вами развить, возникли на экспериментально-физической основе. В этом их сила. Их тенденция радикальна. Отныне пространство само по себе и время само по себе должны обратиться в фикции и лишь некоторый вид соединения обоих должен еще сохранить самостоятельность.(…)В соответствии с этим мы будем иметь в мире не одно пространство, а бесконечно много пространств, аналогично тому, как в трехмерном пространстве имеется бесконечно много плоскостей. Трехмерная геометрия становится главой четырехмерной физики. Вы понимаете теперь, почему я в введении сказал, что пространство и время должны стать фикциями, и только мир должен сохранить свое существование».

Ну как тут возразишь против «экспериментально-физической основы»? Что делают советские философы, когда встречаются с подобными изысканиями? Верят на слово. Что делал, например, Энгельс и Ленин? Изучали предметно физику, химию, биологию, математику и перерабатывали данные частных наук с диаматический точки зрения. Диалектичность состоит не в том, чтобы с помощью трёх законов объяснить существование духа святога, а в предметном изучении, и в данном случае в диаматической переработке данных частных наук.

Вообще, мы горячо рекомендуем левым самостоятельно, по примеру Энгельса и Ленина, ознакомиться с работами создателей «новой физики», как минимум Эйнштейна, Гейзенберга, Шрёдингера, Бора, а не читать советские учебники, в том числе по марксизму, вперемешку с википедией.

Выше представлена диаматическая дефиниция материи как философской категории. На неё оппоненты обязательно выскажут две претензии.

Во-первых, дескать, понятие материи должно развиваться на основе современной физики, а значит, вслед за физиками-идеалистами необходимо признать поля, фотоны, гравитацию и «квантовые явления» невещными формами материи, материей, которую «нельзя ощупать». Оппоненты в таком случае всегда, отбрасывая всю диаматику, ссылаются на две цитаты Энгельса и Ленина:

«С каждым, составляющим эпоху, открытием даже в естественно-исторической области материализм неизбежно должен изменять свою форму».«Человеческие представления о пространстве и времени относительны, но из этих относительных представлений складывается абсолютная истина, эти относительные представления, развиваясь, идут по линии абсолютной истины, приближаются к ней. Изменчивость человеческих представлений о пространстве и времени так же мало опровергает объективную реальность того и другого, как изменчивость научных знаний о строении и формах движения материи не опровергает объективной реальности внешнего мира».

Дескать, вот же, Энгельс прямым текстом предусматривает «развитие» материализма, а значит и возможность пересмотра фундаментальных категорий. Вот же, Ленин прямо пишет про изменчивость представлений о пространстве и времени. И ещё ведь Ленин писал:

«Само собою разумеется, что, разбирая вопрос о связи одной школы новейших физиков с возрождением философского идеализма, мы далеки от мысли касаться специальных учений физики. Нас интересуют исключительно гносеологические выводы из некоторых определенных положений и общеизвестных открытий».

Из чего левые делают вывод, что кесарю кесарево, а им только принимать в качестве руководящих понятия Эйнштейна, Шрёдингера, Гейзенберга и других хоккингов. Ведь «экспериментами доказано»!

Для ниспровержения данного аргумента необходимо осветить два момента: а) развиваются ли понятия материи, пространства и времени?; б) развиваются ли (или хотя бы изменяются ли) материя, пространство и время как объективные реальности?

Ленин по поводу «развития» понятия материи указывал:

«Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них. Поэтому говорить о том, что такое понятие может „устареть“, есть младенческий лепет, есть бессмысленное повторение доводов модной реакционной философии».

Представление о существовании невещной материи, которое якобы доказано экспериментами, например, выводами релятивистской физики о природе электромагнитного поля, света, гравитации и положениями различных «интерпретаций» квантовой механики о микрочастицах, является явным расширением философской категории «материя», а значит попадает под ленинскую мысль об устаревании. Понятие материи, охватывающее все материальные объекты и процессы, устарело, — рассуждают левые теоретики — требуется расширить его достижениями современной физики, а именно включить новые невещные «типы», «формы» или «виды» материи.

А тот самый «вещественный (stofflich), чувственно воспринимаемый нами мир» Энгельса признаётся, следовательно, недостаточным.

Если читать «Материализм и эмпириокритицизм» как следует, то такой фокус, конечно, с точки зрения марксизма невозможен. Он попадает под данное ценное замечание Ленина:

«Энгельс говорит прямо, что „с каждым, составляющим эпоху, открытием даже в естественно-исторической области“ (не говоря уже об истории человечества) „материализм неизбежно должен изменять свою форму“. Следовательно, ревизия „формы“ материализма Энгельса, ревизия его натурфилософских положений не только не заключает в себе ничего „ревизионистского“ в установившемся смысле слова, а, напротив, необходимо требуется марксизмом. Махистам мы ставим в упрек отнюдь не такой пересмотр, а их чисто ревизионистский прием — изменять сути материализма под видом критики формы его, перенимать основные положения реакционной буржуазной философии без всякой попытки прямо, откровенно и решительно посчитаться с такими, например, безусловно крайне существенными в данном вопросе, утверждениями Энгельса, как его утверждение: „движение немыслимо без материи“».

Как видно, Ленин защищает суть материализма, твердит, например, о неразрывности движения и материи как о незыблемой, абсолютной истине. Относятся ли в этой связи к сути материализма положения марксизма о вещном характере материи? Видимо, по мнению левых теоретиков, не относятся, раз они с такой лёгкостью от него отказались в угоду «экспериментаторам»-идеалистам.

Советские философы и левые теоретики свято верят, что ленинское определение материи исчерпывается простой мыслью о том, что материей называют то, что находится за пределами сознания. Если завтра какой-нибудь очередной Каку наконец заявит, что эксперименты подтвердили наличие духа святога, нажавшего на кнопку приведения в исполнение большого взрыва, то эти эпигоны идеалистических категорий, если они действительно последовательны, будут вынуждены признать и это. Ведь дух святой станет объективной реальностью, данной (со слов «уважаемых людей») в ощущениях, которая копируется, фотографируется, отображается ощущениями, существуя независимо от них. Таким образом, объём и смысл категории «материя» сводится этими «марксистами» к трактовкам физических экспериментов. А «трактовщики» там сплошь идеалистические диверсанты и путаники.

С точки зрения диаматической методологии философская категория — это, во-первых, предельно общая и предельно конкретная научная абстракция, богатство содержания которой гарантирует систематизацию и согласованное включение всякого частного факта или ряда фактов. Во-вторых, это понятие о явлении, которое не допускает произвольного толкования. В-третьих, это понятие, отражающее объективные законы, формы или стороны объективной материальной действительности, узловые пункты познания. Философская категория всегда предполагает её полное соответствие всей общественно-исторической практике человечества.

Категория материи в диаматике выработана классиками марксизма в результате обобщения и систематизации всех научных истин, в основу её положен принцип материализма — не примешивать ничего субъективного. Нет сомнений, что высказанная выше формулировка категории материи по содержанию представляет собой абсолютную истину, то есть никогда не изменится. Она является аксиомой материализма. Поэтому нет глупее «марксиста», который заявляет, что физики дали ему «практику», которая корректирует это понятие.

Рабочая группа по чудесным знамениям РПЦ тоже даёт много весьма оригинальной «практики».

Марксисту следует сначала разобраться в физическом смысле сделанных, например, на основе общей и специальной теорий относительности или квантовой механики выводов и разобраться на базе диаматики, чтобы подвергнуть результаты экспериментов материалистической переработке, так как выводы Эйнштейна, Эддингтона, Бора, Гейзенберга, Шрёденгера, Паули, Франка, Иордана и других, например, о пространстве, времени и материи противоречат материализму. А поскольку эти выводы тесно связаны с самими их физическими теориями, то и последние — ложны. Они не проникают в сущность явлений, не вскрывают физический смысл изучаемых процессов, но лишь описывают, преимущественно количественно, некоторые физические зависимости. Поэтому «формулы работают», а теоретическая физика практически весь XX век стояла на месте. Мы ничего содержательного так и не узнали об электричестве, фотоне, магнетизме, гравитации и составных элементах атомных ядер. Поэтому же и вся экспериментальная часть физики свелась к коллайдерам, в которых два «нечто» сотни миллиардов раз разгоняют и «шлёпают» друг о друга и о свинец, фиксируя электроникой ионизационный след траектории, а на пластинках — «статистику» искорок.

Наши оппоненты часто не понимают, что новые научные истины не могут отменять установленных ранее истин. Наука развивается от истины первого порядка к истине второго порядка и так далее до бесконечности. Новая, более глубокая истина отрицает старую истину не путём отмены, ниспровержения, а путём углубления. Грубо говоря, в общем виде в физике это выглядит так, что каждый новый этап науки представляет собой установление и исследование законов строительных элементов прежнего уровня. Вещества — строительные элементы природных образований. Молекулы и атомы — строительные элементы веществ. Элементарные частицы — строительные элементы атомов. Частицы эфира — строительные элементы протонов и нейтронов. И так далее до бесконечности. Поле в таком случае — это возмущение газообразного эфира. Фотон — это конфигурация эфирных вихрей. Гравитация — это приталкивание в результате разницы температур эфирных образований. И никакой мистики. Вся физика, хоть макротел, хоть микротел, хоть микро-микро-микротел, хоть черепашковых скоростей, хоть скоростей света, хоть скоростей в сто миллиардов раз выше световых, в конечном счёте, должна если не объясняться законами механики, то не противоречить им, так как последняя ухватила основное в вещном характере материи. Точно так же, как познание всех сложных форм материи, вплоть до общества, не может противоречить законам механики и математики. В материи ничего не может происходить и меняться, если нет механического взаимодействия, перемещения и распространения этих форм взаимодействия. Формы бытия материи усложняются, развиваются, прогрессируют, если меняется сумма моментов количества движения материи, отношения между этими формами движения в единицу времени.

Другое дело, что материалисты не противопоставляют механическое и немеханическое взаимодействие. Поэтому истины, установленные по поводу молекул и атомов, не отменяют истин, установленных по поводу веществ. Они относятся друг другу как истины первого порядка к истинам второго порядка.

Тем более наши оппоненты не признают принцип научного мышления, который состоит в требовании движения мысли от общего к частному, от философского понимания мира к его частностям.

Таким образом, под развитием категории материи имеется в виду обогащение её новым конкретным содержанием. Мы углубляем наши знания о мире, но всеобщее, «суть материализма» (Ленин), остаётся неизменным. Не может быть, чтобы наука «вдруг» установила что-то, что бы опровергло хоть одну научную истину. Если такое происходит, значит либо первая истина не была научна, либо установление — фальшь. Иначе бы нарушался фундаментальный вывод диаматики о единстве мира, единство которого, кстати говоря, состоит в материальности. То есть сами формы материи так «согласованы» между собой обязательными неразрывными связями, что их научное познание исключает какие-либо противоречия. То есть материя движется в пространстве и существует во времени, следовательно, пространство и время даны нам как объекты познания только через материю, её изменения в пространстве и во времени.

Второй момент касается того, развиваются ли или хотя бы изменяются ли материя, пространство и время как объективные реальности. Этот вопрос и в советской и в современной литературе, как правило, вовсе обойдён стороной.

Выше было показано, что, например, Александров, скрещивая марксизм и релятивизм, создал абсурдную модель: материя движется и существует в своих же свойствах. А всё потому, что Александров, как и другие советские философы, сдал фундаментальные категории бытия физикам. А физики-идеалисты приписывают пространству кривизну и расширение, то есть пространство, как минимум, движется. Развивается ли пространство с их точки зрения, сказать сложно, но, учитывая накал мистики, возможно и такое.

Беря в расчёт начётническое отношение левых теоретиков к диалектике, следует предположить, что большинство встанет на позицию того, что материя в целом, пространство и время якобы изменяются и даже развиваются.

Психически здоровому человеку сложно представить, в чём движется пространство, куда расширяется вселенная. Наши оппоненты, не признаваясь в агностицизме как физики-идеалисты, отвечают всегда одинаково: расширяется и всё тут. Они, по-видимому, считают великим достижением материалистической мысли утверждение, что пространство расширяется в нигде и изгибается относительно ничего.

Ещё сложнее понять субъективность времени как таковую. Эйнштейн уверяет, время — это не объективная реальность:

«Чтобы узнать время в каждой точке пространства, мы можем представить себе пространство заполненным огромным количеством часов, причем все часы должны быть совершенно одинаковыми. Рассмотрим точки А, В, С.., в каждой из которых находятся часы, и которые отнесены с помощью независящих от времени координат к системе отсчета, не находящейся в ускоренном движении. В этом случае можно определить время всюду, где мы позаботились поместить часы. Если часов взято достаточно много, так чтобы на каждые из них приходился по возможности меньший участок пространства, то мы сможем определить время в любом месте пространства с какой угодно точностью. Однако, действуя подобным образом, мы не получаем такого определения времени, которое открывало бы для физика достаточно широкие возможности. Действительно, мы не сказали, каково должно быть положение стрелок в данный момент в разных точках пространства. Мы забыли синхронизировать наши часы и поэтому ясно, что промежутки времени, проходящие в течение какого-либо события, имеющего определенную длительность, будут различны в зависимости от того, в каких точках пространства происходит событие… Для того, чтобы получить полное физическое определение времени, необходимо сделать еще один шаг. Надо сказать, каким образом все часы были выверены в начале эксперимента. Поступим следующим образом: во-первых, найдем способ передавать сигналы, например, из А в В или из В в А. Этот способ должен быть таким, чтобы мы были абсолютно уверены, что явления передачи сигналов из А в В нисколько не отличаются от явлений передачи сигналов из В в А. (…) Итак, мы должны синхронизовать наши часы таким образом, чтобы время, необходимое световому сигналу для прохождения пути из А в В, равнялось времени, за которое он проходит обратный путь из В в А. Теперь мы располагаем вполне определенным методом проверки одних часов относительно других. Как только часы выверены, мы говорим, что они идут в фазе. Далее, если мы будем последовательно выверять часы В по часам А, часы С по часам В…, мы получим ряд часов, идущих в фазе с предшествующими. Более того, в силу принципа постоянства скорости света две пары любых часов этой совокупности, не находящихся рядом, должны быть в фазе.Совокупность показаний всех этих часов, идущих в фазе друг с другом, и составит то, что мы называем физическим временем. (…) Необходимо сделать следующее важное замечание: для определения физического времени по отношению к данной системе координат мы воспользовались группой часов, находящихся в состоянии покоя относительно этой системы. Согласно этому определению, показание времени или констатация одновременности двух событий будут иметь смысл только в том случае, если известно движение этой группы часов или системы координат. Пусть даны две системы координат S и S1, движущиеся равномерно и прямолинейно одна относительно другой. Предположим, что с каждой из этих двух систем связана группа часов, причем все часы, принадлежащие к одной и той же системе, идут в фазе. В этих условиях показания группы часов, связанной с S, определяют физическое время по отношению к системе отсчета S; подобным же образом показания группы часов, связанной с системой отсчета S1 определяют физическое время по отношению к S1. Любое элементарное событие будет иметь координату времени t по отношению к системе отсчета S и координату времени t1 по отношению к S1. Итак, мы не имеем права априори предположить, что можно выверить часы двух групп таким образом, что обе координаты времени элементарного события были бы одинаковы, иными словами, чтобы t было равно t1. Предположить это значило бы ввести произвольную гипотезу. Вплоть до настоящего времени эта гипотеза вводилась в кинематике».

Таким образом, Эйнштейн сводит время к течению физических процессов. Понятно, что в таком случае время движется вместе с формами материи как их составная часть, что лишено всякого смысла, так как в таком случае времени как таковому отказывают в существовании. Такое понятие времени исчерпывается приравниванием одного промежутка изменений в системе материальных объектов ко всякому другому материальному процессу. Получается абсолютная относительность течения различных материальных процессов. Именно из этого Эйнштейн и заключает об отсутствии объективного времени, поскольку все относительные замеры должны были бы соотноситься с абсолютным временем, лишь тогда между ними наблюдалось бы равенство. Однако «предположить это значило бы ввести произвольную гипотезу», следовательно, для каждого процесса течёт своё время и только измерив его часами можно соотнести время одного процесса с временем другого процесса. Эта «многоумная» сентенция напоминает обывательское восклицание по поводу услышанной исторической истины: «Откуда вам знать, вас же там не было». Так выглядит физический постулат о субъективности времени.

«Примитивное субъективное чувство течения времени позволяет нам упорядочить наши впечатления, судить о том, что одно событие происходит раньше, другое позднее. Но чтобы показать, что промежуток времени между двумя событиями равен десяти секундам, нужны часы. Благодаря применению часов понятие времени становится объективным. В качестве часов может быть использовано любое физическое явление, если только оно может быть повторено столько раз, сколько необходимо», — пишет Эйнштейн.

Если материалист приводит к общему знаменателю различные материальные процессы, например, процессы своей хозяйственной жизни к обороту Земли вокруг своей оси, то он очевидно сознаёт тот факт, что «совокупность» относительного, которое равно друг другу, указывает на наличие абсолютного. Эйнштейн мыслил точно так же, только от обратного, идеалистического, посыла, поэтому и отрицает равенство t и t1 в цитируемом мысленном эксперименте.

Объективное время, являясь чистым движением, в то же время не способно к изменению. Время может только увеличиваться.

Ни пространство, ни время не способны где-либо двигаться, как-либо изменятся. Они абсолютны, пространство — покой, время — чистое движение. С некоторым допущением можно сказать, что пространство движется во времени, в смысле существует вместе с настоящим моментом. Вчерашнего пространства, разумеется, уже быть не может. Пространство и время не способны к изменению, потому что лишены внутренних противоположностей. И у пространства и у времени форма полностью совпадает с содержанием.

Не больше смысла в идее, что материя в целом куда-то движется или развивается. Материя заполняет всё пространство бесконечным разнообразием своих форм. Все бесконечные по количеству и бесконечно разнообразные по качеству материальные объекты уже внутри себя в данный момент времени содержат потенциал к своему развитию в следующий момент времени. Одни формы материи прогрессируют, другие деградируют, но материя в целом остаётся неизменной, так как она бесконечна, не была создана и неуничтожима. Именно бесконечное прошлое материального мира гарантирует в каждый отдельный момент времени содержание потенциала к развитию и предрешает все последующие акты движения форм материи. Движение форм материи, в том числе в виде развития, обусловлены тем, что материя вещна, то есть корпускулярна, каждый материальный объект есть тождество противоположностей.

Таким образом, аргумент о том, что материализм должен развиваться путём примирения с выводами идеалистической физики, не состоятелен. «Новая физика» работает против сути материализма, которую, как истины наиболее общего порядка, необходимо защищать и принимать в качестве руководящих фундаментальных категорий, в качестве аксиом.

Во-вторых, оппоненты любят писать, что мы, дескать, путаем понятие материи и понятие вещества. Правда, если говорить о физике, то невещественная материя — это те самые явления, о действительно материалистической трактовке которых упоминается выше. Тогда они сразу превратятся в вещества, а вздор об отсутствии у частиц массы, искривлении пространства и замедлении времени будет отнесён к весьма забавным, но крайне позорным приёмам науки оглупления людей, которую по типу религиозного дурмана использовал эксплуататорский класс. Но у оппонентов ещё останется последний козырь — общество как особая форма материи.

Носит ли общество как форма материи вещной характер? И да, и нет. Электромагнитная форма движения в виде молнии, например, намного старее электромагнитной формы движения в виде мысли, но не исключено, что сегодня количественная характеристика этой второй формы существенно выше суммарной мощности молний в единицу времени. Место молний в земной природе миллионами лет не меняется. Форма электромагнитных процессов в мозгу меняется постоянно, в том числе и по своей интенсивности, объему и качеству решаемых задач реальной действительности. А уж если к этому присовокупить всю сумму электроэнергии, затрачиваемую на обеспечение работы ЭВМ, в том числе серверов, которые обеспечивают движение мысли в обществе, то ясно, что роль механического перемещения электронов в природе играет, с материалистической точки зрения, важнейшую роль в прогрессе человечества.

Однако при этом социальные взаимодействия, происходящие в обществе, нельзя называть механическими. Общество как форма материи отличается от других её форм, главным образом, наличием наряду с объективными формами отражения (сводимых к механике) субъективных форм отражения, называемых индивидуальным и общественным сознанием. В биологической основе мышления лежит физико-химический процесс работы мозга и нервной системы, в биологической основе труда лежит механистическое взаимодействие людей между собой и воздействие на тело природы, даже в биологической основе общения лежат механические колебания воздушной среды. И всё это вполне объяснимо с точки зрения механики. Однако при этом, комплексная сложность и единство всех физико-химических процессов существования общества выражается в появлении новой разновидности отражения — сознании. Поэтому все социальные взаимодействия, хотя и базируются на физико-химической основе, представляют собой те или иные продукты сознания.

Понятие общественного бытия, то есть того, что человечество объективно существует, при этом существует в известных природных условиях, и, вместе с тем, то, что люди живут в каждый момент времени каким-то определённым образом, при определённом способе воспроизводства общества, само собою предполагает, что люди — это живые организмы, а их воспроизводство — это система материальных процессов: репродукция, материальное и духовное производство. Это и составляет вещной характер общества как социальной формы материи. Поэтому генеральное положение марксизма, как науки об обществе, заключается в том, что общественное бытие первично.

Таким образом, общество, а также биологическая форма материи, то есть растительный и животный мир, не противоречат фундаментальному выводу диаматики о вещном характере всех форм материи.

Источник

____________________________

Уважаемые читатели! Заносите в закладки и изучайте наши издания:

I. Общественно-политический журнал «Прорыв»

II. Газета «Прорывист»

Наши соцсети: Телеграмм, ОК, ВК, Дзен

Наш рутуб-канал "Научный централизм"