Я состою из кусочков других людей

Все началось с того, что я забрала у младшего брата веснушки. Помню, как мы играли на старом вытертом ковре в большой комнате, которая совмещала в себе нашу общую с родителями спальню и гостиную. Желтый скошенный прямоугольник окна отпечатался на теплых крашеных досках пола, захватив ковер самым краешком. Пылинки завораживающе медленно перемещались в широком луче теплого летнего солнца. Брат повернулся ко мне, луч мягко зацепил его лицо, заставив все эти маленькие рыжие точки сделаться больше и ярче. Брат поморщился и пискляво чихнул. Тут-то я их и забрала.

Взрослые говорили - смотрите, как забавно. Раньше они были у него, теперь у нее. И складывали руки на груди, рассуждая, как быстро растут и меняются дети. Но я то знала, что это я их забрала. Мне нравились его смешные рассыпные коричневые пятнышки на лице. Он выглядел таким забавным с ними. И его всегда трепали за щечки. Я хотела так же.

Когда осенние листья перестали собираться в красивые букеты и начали шуршать под резиновыми сапогами, я увидела браслет. Это был браслет часов на взрослом мужчине. Затрудняюсь сейчас определить его возраст. Для ребенка все люди делятся на детей, взрослых и стариков. Браслет был особенным. Я никогда таких не видела: засушенные листочки и цветы под прозрачными выпуклыми стеклянными подушечками в металлических рамках. Воздух загустел в моих легких и отказался выходить наружу от одного взгляда на него. Это было настоящее сокровище. И оно было мне необходимо. Пару дней спустя я нашла его в пыли на дороге через два дома от нашего.

Затем были роли на праздниках в детском саду, какие-то вещицы, которые мама привозила из командировок и отдавала мне, коллекция фантиков соседского мальчика, билеты на карусели в парке.

Когда я, получив в подарок непомерно большой красный ранец, пошла в школу, мы переехали в новую трехкомнатную квартиру. Нам с братом выделили отдельную комнату и купили новые кровати, непривычно большие. Самое замечательное, что было в них - каркас с высокими, тугими, выкрашенными бордовой краской пружинами. Я устроила там склад того, что получала от родителей и прочих немногочисленных родственников. Я растягивалась на прохладном полу под своей кроватью и разглядывала разложенные между витками пружин вещи. Некоторые задерживались там недолго - жевательные конфеты, нуга с орехами в прозрачной обертке, леденцы на палочках, в которые можно было свистеть. Другие оставались дольше - маленькие куколки в коротких платьицах, игрушки из киндер-сюрпризов, коллекция картонок, вырезанных из упаковок от шоколадок.

Когда я немного подросла, стала брать у родителей деньги. Не просить, а просто брать. Они не замечали. Оказалось, что это тоже неплохой способ получить желаемое. Правда, очень ограниченный.

Вещи довольно быстро мне наскучили. Нет, точнее не так. Я до сих пор их люблю. У меня даже сохранилась привычка аккуратно раскладывать их и перебирать иногда - платья, туфли, книги. Но с вещами была одна проблема - я всегда боялась, что меня поймают, узнают, что я вор, что я присвоила себе целую кучу того, на что не имела право. И мне стало интересно, что я могу взять без последствий.

Я начала подолгу рассматривать лица. Мама одергивала меня, когда замечала, что в автобусе я неотрывно таращусь на какую-нибудь печальную старушку, но мне было все равно. Они буквально гипнотизировали меня - чужие лица. Ровная бархатная кожа, мелкие морщинки у карих веселых глаз, опущенные без привычки улыбаться уголки рта, глубокий розовый шрам на подбородке, огромная уродливая родинка на носу, широкие поры под слоем косметики - я любила и красоту, и уродство, замечала признаки раздражения, усталости, хороших новостей или безразличия.

Оказалось, что все люди смеются по-разному. И ходят, и взмахивают руками, хватаясь за поручни, когда автобус вдруг резко тормозит на остановке. А еще они по-разному объясняют друг другу одинаковые вещи. Я заметила, например, что все мамы хотят, чтобы их дети вели себя тихо в автобусе (автобус вообще прекрасное место для наблюдения). Пап это почему-то волнует меньше.

- Ты мне обещала купить робота! Обещала, обещала, обещала!
- А ну заткнись сейчас же, или выставлю тебя из автобуса, пойдешь пешком! Уже все люди на тебя смотрят!

- Дай мне ветровку! Быстро, я сказала!
- Замолчи, я сказала! Ты что слепая? Мы в автобусе, ветровка тебе сейчас не нужна!

- Мама, смотри, там в другом автобусе мальчик из моего садика. Это Миша - Домников! Мии-шааа!
- Не кричи так громко, котенок, он тебя все равно не слышит.
Мииша! Доомников!

Жаль, что ни у кого не нашлось способности говорить так, чтобы другие понимали. Я бы взяла себе такую. Зато у одной мамы я нашла способность не кричать на собственного ребенка. Я подумала, что у детей, конечно, не бывает своих детей, но когда я вырасту, она мне обязательно пригодится. Пока я спрятала ее подальше. Главное - не забыть где.

В школе мне сначала понравилось. Учительница младших классов оказалась очень доброй и внимательной. Я видела, что ее морщинки от улыбок, а не от грусти. Хотя от грусти немного тоже. Это потому, что у нее не было своих детей. И хоть мне нравились многие ее черты, но она сама отдавала так много, что забрать у нее что-то я не смогла. Мне даже захотелось что-то дать ей, но этого я не умела.

Однажды в мае я неожиданно узнала, что младшие классы закончились. Детей на районе было много и рядом с нашим домом построили новенькую, пахнущую штукатуркой школу. Меня перевели туда. Странно было видеть новых непривычных детей и разных учителей на каждом уроке, и переходить из класса в класс на переменах. Взрослые вечно все усложняют.

Там мне не понравилось, и я взяла у одного мальчика способность быть незаметной. Мальчика стали бить. Ну и пусть. Он все равно был какой-то неприятный. Как, впрочем, и остальные мои новые одноклассники.

Летом между седьмым и восьмым классами я прочитала одну книгу. Там мальчик нашел коробку спичек. Он зажигал одну, загадывал желание, и желание исполнялось. Я подумала, что магия требует ритуалов, поэтому придумала для себя особенный жест: я складывала большой и средний пальцы правой руки в колечко на манер балетного жеста и описывала небольшой круг у бедра по часовой стрелке. Я специально сделала этот жест скромным. Мне не хотелось, чтобы другие замечали его, он был только моим.

В восьмом к нам в класс пришла девочка, с которой я подружилась. Мне понравилась ее способность выделяться, и я взяла ее. Она, почему-то приживалась во мне долго и мучительно. Я как будто сто лет болела ветрянкой, и никак не могла выздороветь. Меня стали замечать, но это было плохое, злое внимание. Потом начались летние каникулы, и солнце выжгло во мне остатки заразы, оставив новую способность организма - нравится окружающим. В девятый класс я пришла в короткой юбке из искусственной кожи, черной блузке с кружевным верхом и мелированными волосами.

Учеба давалась мне не слишком хорошо. Не думаю, что дело было в способностях, скорее в отсутствии смысла. Как же, спросите вы? А поступление в вуз, работа, деньги? Но смыслы - штука относительная. И относительно тринадцатилетнего подростка ни в одном из этих слов его и близко не было.

В десятом я добавила себе способность хорошо учиться. Как бы это правильно описать? Конечно, я не выучила в один момент всю школьную программу. Это так не работает. Знания нельзя украсть. Это было, как швейцарский перочинный нож с кучей приемов, чтобы получать пятерки: сделать домашку по алгебре на перемене, подсмотреть в учебник по химии на контрольной, прочитать первый параграф главы по истории и вызываться первой, попросить маму перевести текст по немецкому. Я не получила медаль из-за тройки по истории в пятом классе. Странные порядки.

А еще я взяла у мамы истерики как способ реакции на конфликты. Не знаю, в какой момент это случилось, и я точно не хотела, но это был единственный способ для ребёнка бороться с рыдающим и повторяющим сквозь слезы взрослым "в кого ты такая?". Это осталось со мной навсегда.

Учеба в университете сделалась моим новым хобби, и я надолго потеряла интерес к тем маленьким сокровищам, которые собирала в себе все детсво. Она настолько увлекла меня, что я стала считать себя обычным человеком. Лекции, лабы, экзамены, парень из моей группы, выпускной, работа, другая работа. Свадьба. Развод.

Я очнулась через восемнадцать лет.

Мои тело и душа были изношены и пусты. Коллекция, которую я собирала, оказалась горстью монет в старой копилке - редкие экземпляры все еще имели ценность.

Мы взрослеем, и кажется, становимся мудрее и гибче. Но на самом деле мы костенеем в своем собственном представлении о себе. И сейчас мне кажется, что я отламываю и рассматриваю кусочки своего панциря.

Я отчаянно нуждалась в чем-то новом. В чем-то таком, что обычные люди приобретают, взрослея, естественным путем.

Все оказалось просто. На вечеринке мне подвернулся парень. Просто попался под руку. Без планов, ожиданий, взаимных претензий и прочей хрени, на которой держится брак. Тело помнило. Я даже повторила тот самый жест, что придумала в детстве: большой и средний пальцы правой руки в колечко, и круг у бедра по часовой стрелке. Я забрала способность разговаривать. Он, правда, умел разговаривать только о сексе, но и это для меня раньше было недостижимо.

У следующего я взяла кусочек представления о себе: мне важны в отношениях не просто проявления чувств и физический контакт, мне важны провокации. Жаль, что раньше я этого не понимала. Но я знаю, почему. Раньше на этом месте не было вакуума. Мне очень нужно было это понимание, и я оставила его себе. Но я забрала слишком много и все сломала.

Еще были способность разбираться в вине, любовь к австрийскому рислингу и односолодовому виски, несколько новых книг на моей полке, способность ценить жизнь в ее самых простых бытовых проявлениях и способность увидеть чувства и реакцию на происходящее в себе, понимание личных границ, важности и ценности разговоров и даже способность решиться на переезд в другой город.

Я не чувствую себя ни вором, ни плагиатором, ни агитатором за образы жизни.

Я состою из кусочков других людей. Я аккуратно собираю то, что взяла у них. Не знаю, давали ли они мне это сами, или я взяла, не спрашивая. Но я точно знаю, что и у кого.

Сейчас мне, пожалуй, не хватает кусочка спокойствия. И я ищу человека, который сможет мне его дать.