Большой разговор с Женей Машковым — промоутером System 108: про «Сисю», семью и деньги
На вечеринки Жени Машкова не врывалась полиция, и у него нет репутации бойца андеграунда. Вне зависимости от реальной бухгалтерии его лейбла System 108, он ассоциируется с успешным успехом, а в его промоутерской методике есть такие извращенные изобретения, до которых додуматься могли только дети хозрасчета 1980-х. Например, он работает букером у артиста, который помогает ему с пиаром, и кажется готов партнерить свои вечеринки со всеми вплоть до производителей удобрений.
Машков может раздражать тем, что вроде взялся из ниоткуда и теперь везде. Он снимается в лощенном хаус-клипе Cream Soda (правда «в эпизодах»), продает на вечеринки в ресторане Blanс недешевые билеты в тысячах штук, устраивает слэм на танцполе Medium в клубе Mutabor, а открытый им вместе с White Studios диско-клуб «Радуга» возрождает дворцовый дух «Солянки» и едва ли не больше похож на старый «Симачев», чем новый. Мы поговорили с ним, чтобы разобраться, кто есть и зачем нужен Машков.
Это интервью было взято и опубликовано в марте 2021 года.
Холодно в Москве. Ты подштанники носишь?
Не бережешь себя или какая-то детская травма?
Мне не нравятся подштанники носить. Я большую часть времени провожу в заведениях и на тачке езжу. В детстве не бесило, а вот за красные колготы было стыдно, потому что девчонки в них ходили.
Давай с детства продолжим: ты с какого города?
Я из Саратова, папа — водитель, мама — бухгалтер в воинской части. У нас были обеспеченные родственники — тетя главным бухгалтером работала в индустрии связи, но в нашей семье бабок не было. Иногда родители на работу ходили пешком, потому что на трамвай не хватало. Я эти лютые времена помню. Плюс я из самого ужасного района — Солнечный. У меня половина одноклассников умерло — кто-то от передоза барбитурой, кого-то зарезали.
Родители все вкладывали в меня, и я в детстве занимался спортом — ходил в секцию карате. У меня времени шляться по подъездам не было, хотя я расстраивался. Школа в Солнечном — это постоянные драки, приставания, унижение слабых, но так как я был спортивный, ко мне никто не приставал. Наблюдал за тем, как щемят, иногда и толпой, и однажды мне стало жутко жалко чувака. Вступился и отхватил лютейших пиздюлей: не прикольно, когда тебя вчетвером бьют.
Как-то мне рассказали, что если смешать одни таблетки с другими и чуть нагреть, будет дым. Я на истории свернул их в кулечек, взял в руку, а оказалось, достаточно тепла руки, и кулек нагрелся. Чую, дымится, и ничего лучше не придумал, как кинуть под училку. Задымило весь класс, всех эвакуировали. Училка мне тогда сказала фразу, которая у меня, пиздец, как осела в голове. Она сказала, что я такой же, как и все: «Либо умрешь скоро, либо будешь работать грузчиком, как твои родители, и ни хуя не достигнешь». Может тогда я понял, что мне надо кому-то что-то доказать.
В Солнечном у тебя не было друзей?
Мне дико не нравился этот социум и я не понимал, как выбраться. Классе в 5-ом тетя нарулила путевку в лагерь «Березка», который оказался мажорным — там были самые богатые дети города, которые сейчас живут в Москве. Я сразу охуел от того, что есть такой мир. У меня появилось много подруг, новых друзей, и я просил у тети, чтобы меня отправляли туда не на смену, а на все лето. Из-за коммуникабельности и, скажем так, шкодности, у меня появилась своя бригада. Мы кайфовали, тусовались, проводили КВН. Дискотека была нашим любимым занятием.
Что за музыку вы слушали? В детстве логичным образом дети объединяются в субкультуры…
В школе все слушали «Руки Вверх!» и прочее говно, а я любил рок типа «Мумий Тролль», «Агату Кристи». Наверное, с них и «Наутилуса» начались мои первые шаги к техно. Еще мне нравился «Сектор Газа»: я закрывался в комнате, делал тихо, чтобы мама не слышала матерные частушки.
В университет сам поступил? Или помогла тетя?
Передо мной стоял выбор — пойти на модную специальность типа экономиста или юриста, либо получить техническое образование. Я не любил физику, но тетя сказала, что с физикой можешь пойти и юристом, и финансистом. Поступил на физфак в Саратовский университет, хотя мне не хватило немного баллов на бюджет, и я пошел на коммерцию. Жуткие 1990-е ушли, и в целом как-то наруливались бабки. Плюс, учитывая участие в квновском движе, я решил, что смогу работать в клубах, и пошел арт-директором в клуб «Солнечный удар». Делал расписание диджеев за 5000 р. в неделю, что было больше, чем зарплата у мамы.
Откуда вообще предрасположенность к клубу и музыке как к форме отдыха?
Я в 6-7 лет понял почему-то, что буду петь. В голове возникло, что это моя дорога, я буду на сцене, и все будут на меня смотреть. В университете собрал команду КВН — у физфака всегда была самая сильная. Работа кстати была больше дискотечная — не клубная; мне было 18, иногда я подменял ведущего и проводил конкурсы какие-нибудь типа «мокрая майка» или кто больше выпьет… Главное, что меня местный диджей научил сводить, и я попал в снобско-диджейскую банду. Тогда в Саратове было 3-4 клуба, и диджеи между собой умничали: «А у меня лучше звук. А мы круче артистов возим...». Перезнакомился с тусовкой клуба «Акварель», стал заказывать пиратские диски с музыкой, копаться в артистах. Дальше меня позвали в команду фестиваля Volgaopen, которые возили D Pulse и всю московскую виниловую тусовку во главе с Кубиковым и Санчесом. Взяли промоутером и 10% от проданных билетов оставалось у меня.
Клуб «Солнечный удар», фотографии из интернета
Через «вконтактик»; я просто садился и писал всем подряд: «Чуваки, у меня есть билеты на Volgaopen». Они стоили, может, рублей 300 — смешные деньги. А я продавал по 300-400 штук. Хотя мечтал, конечно, чтобы ребята меня услышали, и взяли подиджеить к себе.
И все это параллельно с физтехом в университете. Ты хорошо учился?
На первом курсе я охуел, потому было много физики, много математики, которые не могли мне в голову залезть из-за слабой школы. Однокурсники знали материал с 11 класса, а мне въезжать было адово сложно. Меня почти отчислили с первого курса за несданный матанализ. В какой-то момент, стиснув зубы, я взял дополнительные занятия, просидел дома несколько недель, и сдал этот экзамен злосчастный. Потом пошло легко, потому что я понял, как работает сдача экзаменов, что нужно преподавателям, как проще предметы изучать.
У тебя были какие-то амбиции в рамках образования? Хотел чего-то достичь или просто закончить?
У меня был факультет Нано- и биомедицинских технологий и управления качеством. По факту специальность «менеджер». Примерно тогда появилась стандартизация-сертификация, и крупные компании только вводили их в практику. На 4-5 курсе рассказывали, как управлять компаниями, и я был уверен, что без работы не останусь. Но меня не столько специальность мотивировала, сколько университет, который тогда входил в топ России, — мне люто нравилось учиться. Образование шло параллельно ночной жизнью, в которой этапным стало знакомство с Алексеем Колесниковым. Он открыл клуб «Нега» — типо «Дягилев», только в Саратове, — и все туда ходили.
Фотография 2012-2014 гг. из фейсбука и вконтакте Жени Машкова
И там ты сделал первую вечеринку?
Не там, но вокруг. Где-то в 2006-2007-м я встретил своего друга из лагеря, папа у него дантист, уважаемые люди. Друг любил музон, и мы с ним замутили вечеринку «Шумиха», которая дала понять, что не надо мне ни к кому липнуть, я могу сам делать вечеринки. С первой вечеринкой мы собрали лучших людей в городе и играли то, что нравилось.
Конечно, это была самая дорогая тусовка Саратова. Самый клевый пипл собрали, самый крутой звук ставили — грубо говоря, выпендривались. Когда я был уже на полпути к Москве, со мной связался Колесников и пригласил арт-директором в его новый клуб On Air. Я говорю: «Чел, я уже в столице». Он говорит: «Ну, давай ты будешь каждые выходные прилететь». Я согласился, и как-то завязалось, что я работал в Москве, а параллельно курировал саратовский клуб.
Нужно было бабки зарабатывать, у меня было образование, и я выбрал три компании, в которых хотел работать, — Procter & Gamble, Ernst & Young и третья какая-то из консалтинга. Везде отправил резюме, причем мне было по фигу, какая вакансия: видел на HeadHunter, что требуется менеджер по продажам, и отправлял, понимая, что будет рост. Прикол в том, что у меня был отвратительный английский, заявки помогала писать моя девушка. Зато у меня было техническое образование и плюс уже тогда я нормально залазил в душу — умел убедить. Сдал тест в Procter & Gamble, и меня туда взяли.
Я был менеджером по продажам косметики Wella чудесные 1,5 года. Получилась 60-70 тысяч рублей, но была куча бонусов за то, что я делал план по продажам. Надо было ездить к директорам магазинов и салонов, но втюхивать ничего не приходилось: Wella все знают.
Клуб Discoteque на «Арме» мне тогда нравился. Я смотрел на их артистов, писал диджею Даниле, который им управлял, дескать, чувак, хочу быть у тебя в команде, миксы ему слал — он меня люто сливал. На «Крышу мира» меня сперва не пускали, потому что я выглядел, как пиздюк. С каким-то хуем запустили однажды — ну, прикольно, но ничего особенного я там не увидел. Меня больше впечатляли огромные пространства, чем эта богемная тусовка. Был на «Арме», кайфанул от происходящего. Наташе Абель тоже миксы присылал. Да всем слал, пытаясь обратить на себя внимание. В итоге, потихоньку начал забивать на московские тусовки, потому что осознал, что никуда не пробиться, все своими шайками шарятся. С другой стороны, понимал, что «проктер» засасывает с головой.
Тренинги — пиздец! Чуть ли не каждый день, и хочешь не хочешь, но работаешь с утра до ночи. Меня и повышали, и видны были перспективы карьерные.
Когда бонусы, если размазать, то 200 в месяц. Плюс еще корпоративная тачка под жопой, корпоративная карта, которой ты можешь оплачивать встречи, страховка, отпуски, спортклубы — полный фарш. Я уже снимал студию на Динамо, но понял, что если я сейчас впишусь, то жизнь одна, и хуй вытащусь. Решил, найду какую-то самую хуевую работу, связанную с рестораном и клубами, и сольюсь — посмотрим, что выйдет. Вместо этого мне неожиданно предложили пойти в нефтегазовую компанию заниматься тендерами и предложили зарплату, от которой глаза на лоб вылезли.
А не надо было понимать, хотя естественно, я разобрался в индустрии. Мы занимались проектированием крупных объектов для «Лукойла», «Роснефти» и так далее. Была большая команда проектировщиков и я ее, грубо говоря, продавал. Целый год проработал, выиграв до хрена тендеров, заработав компании кучу денег, и снова начал задумываться, на хуя я это делаю. Опять деньги впереди планеты всей…
Параллельно я занимался нашим саратовским клубом, и за счет того, что звал играть туда московских диджеев, меня начали потихоньку приглашать по принципу «ты мне — я тебе». Мы крепко сдружились с Гео Топуридзе, который Geju сейчас. После его поездки в Саратов играли вместе с ним в GIPSY в маленьком зале, когда на большом была попса, и я понял, что надо вписываться в тусовку Techno-GIPSY. Познакомился с Рустамом Мирзоевым, остальными ребятами — естественно, меня, как обычно, отшивали, но Руст что-то во мне увидел, и поставил поиграть на в одной из воскресений.
В жизни любого уважающего себя рейвера есть момент, когда его вскрыло.
Я же спортсменом был, и мне это было чуждо. Думал, только уебаны и конченные употребляют. Видел, как в подъезде на лестничной клетке чел отъезжает со шприцом. Мне казалось, это жутко.
Еще наверное и учительница вместо того, чтобы объяснить разницу между социальной наркоманией и клубной культурой, добавила масла в огонь?
Ага, подымила и добавила! Вскрыв произошел в суперсознательном возрасте, когда года в 23 года я полетел на Ибицу со взрослыми друзьями. Мы ходили по ибицианским клубам с этими невероятными лайнапами, я смотрел на товарищей и и думал «Фу, на фиг вы это делаете». И как-то неожиданно мне стало интересно: раз идем на Ричи Хотина, то там я попробую. Честно говоря, испугался…
Потому что была эта учительница…
Да-да. Вернувшись, я просто закопал эту память подальше вглубь. У меня куча работы, куча дел, и мне вообще нельзя смотреть в ту сторону, поэтому пару лет я занимался исключительно своей музыкой. Мы писали ее в огромном количестве с моим коллегой Пашей Афанасьевым.
Все, что написано до Москвы, — детские игрушки. Мы юзали VST-плагины и прочую хуйню, а в Москве я уже открыл для себя синтезаторы и драм-машины и охуел — вот в чем прикол! Понял, что звук синтезируется здесь, у драм-машин есть история, начал разбираться, читать много книг, встретил главреда Mixmag и издательства «Белое яблоко» Илью Воронина. Он, кстати, в меня поверил как в чувака, который не просто за деньгами пришел. Большое спасибо ему за въезд в движ, но меня по-прежнему никто не принимал, не воспринимал как персонажа. Я решил набрать себе максимальное количество диджей-сетов в Москве — играл музон во всяких барчиках вплоть до «Чайханы» в Митино. На этих сетах я отслушивал материал, который мог на нормальных площадках играть. Я просто не болел большой идеей; возможно, не верил в себя. Тогда я думал о деньгах, читал книжки и общался с Ворониным. Летал на Ибицу и охуевал. Мне, конечно, хотелось играть там и, конечно, тянуло по ту сторону индустрии, но не получилась, и хуй с ним! Короче, в какой-то момент меня заебло, что я попращайничаю. Я подумал: чувак, ты пишешь музон — давай ты сделаешь лейбл, будешь его издавать, и что-нибудь случится. В то же время я познакомился с Боймом и Севой Щербаковым, который тонул в клубе «Ванильный ниндзя». Он был готов на любого промоутера, который приведет ему людей, а я был тем самым любым промоутером. Даже не промоутером, а чуваком, который разошлет кучу приглашений, потому что я это делал уже в Саратове. Первая вечеринка System 108 была в «Ванильном Ниндзя».
108 — это же священное число в буддизме?
После Ибицы меня перекрыло — солнце, свастики, все дела...
Машков показывает татуировку со старым логотипом System 108
Ничего общего с нацизмом — просто сильный знак. Свастики во всех религиях же присутствуют как защитный символ солнца. И первый логотип System 108 вырос из нее. Я гуглил всякую хуйню, понимая, что хочу название с числом, как у Arma 17. И такой типа: а у свастики есть цифра? Начинаю читать про 108, что типа у Шивы 108 имен, и вообще это так глубоко, это ведическое число, и от Солнца до Земли 108 световых лет, и еще 54+54=108 — есть ведь Studio 54. У меня 9 августа день рождения и получается 908 и 1+8=9. И я такой типа «Вау». Будет 108. А слово «система» возникло из одного из ее определений — субъективная модель реальности. Но важно понимать, что я никогда не думал о фашизме и какой-то структуризации — просто люблю разглядывать символизм и графически интересные штуки.
Итак, у тебя был лейбл и «Ванильный Ниндзя»?
Я захотел крохотный мирок, потому что заебался попрошайничать, — лучше буду делать свои вечеринки, сам на них играть, платить себе. «Ниндзя» умирал, зато появился клуб «Конструктор», где я предложил делать вечеринки System 108. В тот момент возникло затишье, GIPSY закрылся, Arma закрылась — я понял, что если сейчас сделаю вечеринку с нормальным привозом, то у людей просто нет вариантов не прийти. Мы с Боймом возили туда артистов ибицинаской волны типа Ника Фанчулли и Стива Лауэра; выбирали так, чтобы диджеи собирали, и чтобы нам нравился их музон.
А твой музон на лейбле продавался или раздавался?
Да ни хрена он не продавался. Я делал тиражи по 100-200 экземпляров, терял деньги, потому что хуево шарил в индустрии. Но лейбл оказался на втором плане, потому что мне безумно нравилось организовывать вечеринки. Я познакомился с ребятами, которые стали True Live Crew, и с ними понял важность световых инсталляций, оформления клубов, как светить по умному.
Дальше был привоз Gesaffelstein в Space?
Как-то я играл в Тель-Авиве в клубе, было нормально народу, и вдруг в 3 часа по щелчку пальцев люди исчезают. Спрашиваю у чуваков «What the fuck?» Они говорят, в соседнем клубе выступает Gesaffelstein. Я такой: кто это? На тот момент это была вспышка, но «трушные» ребята его уже знали. Пошел в этот клуб, а там очередь жуткая, полный солд-аут, не попасть никак. Вернулся, стал выяснять, сколько он стоит — 1000 евро. Хватаю Бойма за руку и говорю, что нужен Gesaffelstein! Ему в агентстве ответили 30 тысяч. Я охуел, потому что с такими цифрами еще не связывался. Начал искать чувака, который впишется в эту авантюру, и им оказался Миша Данилов, у которого открылся Space тогда. Помню, как мне было страшно говорить с ним, потому что я не был уверен, но сказал, что гарантирую солдаут. Страх пропал, когда мы дропнули первую партию билетов, и она разлетелась за секунду. 2000 билетов во втором дропе разошлись за два дня. С True Live Crew придумали классную инсталляцию — 7-метровый глаз, Степан Новиков помог его подсветить, в общем это была вечеринка, с которой о нас начали писать. Мне сейчас неудобно, потому что я тогда был амбициозным мальчишкой, схватившем волну хайпа, — хотелось говорить, что это все я. Но Миша Данилов сделал больше для индустрии, чем многие другие, и без него успеха не случилось бы.
Фрагмент сета Gesaffelstain в Space в 2016 г.
Как сейчас формально устроена System 108? У вас есть юрлицо с группой учредителей, разделение долей?
Такого нет, хотя к этому идет. Есть мой партнер Арсений Насонов, который был в свое время арт-директором «Штакеншнайдера», и позволил мне сильно разгрузиться, потому что раньше всем занимался я. Был Бойм, который писал письма агентам, букингом занимался, был Адамов; на первом этапе помогал Илья Воронин. Ковязин сейчас курирует лейбл, не давая издавать нам хуйню, — он очень серьезный саунд-инженер и, помимо идеи, требует, чтобы в треках был звук, как у Depeche Mode. Володя Амлинский из adidas недавно подключился к команде — с ним мы познакомились на фоне наших ивентов в магазине adidas на Кузнецком мосту. И еще Никита, который DJ Chronic Preview.
Ты работаешь в индустрии, которая занимается созданием условий для отдыха. Люди на рейвах попускаются, сознательно опрокидывают себя в хаос, и неизбежно, что процессе много хаоса предается организаторам. Существует огромное количество рисков, мы знаем случаи закрытия фестивалей и кассовых разрывов, когда гонорары артистам платят годами. Определенная методикаработы есть у Signal, Mutabor, у Volks, мне интересно — какая у System 108? Потому что может быть вы не самая знаменитая вечеринка, но производите впечатление самой эффективной.
Наверное, это все-таки мое образование и работа в Procter & Gamble, — у меня все в порядке с самоорганизацией. Просыпаюсь не позже 10 утра, хожу на спорт. В команде сейчас я менеджер, который обеспечивает соблюдение сроков. Мое единственное секретное оружие — это Арсений, он четкий чувак, человек-табличка. Он, блять, может сделать сайт; может, блять, взломать все, что угодно; схантить кого угодно. Арсений — мозг, и я не знаю, какая я бы без него была «Система». Я паровоз, он машинист.
Как вы друг друга организуете, ведь люди ссорятся часто, потому что подвержены нервическим состояниям?
Во-первых, у нас есть внутреннее правила, что мы не торчим во время работы. Конечно, можно напиться, накуролесить, все с этим сталкивались, но глобально мы всегда держим в уме, что ответственны за большое количество людей, мы на виду, и занимаемся этим, не потому что нам хочется повисеть на бэке, а с полным осознанием цели. У нас, практически, нет конфликтов. Самый максимум, — я напился в субботу, в понедельник ужасное настроение: кажется, все проебанно, выебываюсь. Во вторник меня отпускает: все заебись, все работает. Мне, кстати, один из сигаретных партнеров сказал, что если взять мою организованность и распределить между всеми промоутерами в индустрии, то получится здоровый бизнес. Потому что я слишком организованный, а они слишком распиздяи. Я отвечаю на все звонки, 24/7 на телефоне, и это одна из моих проблем. Когда я потерял телефон, Ковязин пошутил, что типа невозможно — это все равно, если я потеряю Roland 303-й.
Все равно не понимаю, какая у вас структура.
Три года назад мы заебались делать вечеринки в минус или работать в ноль, когда есть огромный бюджет, а зарабатываешь ничего. Или продаешь тачку, — а я, кстати, продал тачку, благодаря мероприятию, куда пришло 2000 человек вместо 7000. В общем, мы сели и проанализировали эти минусы. Поняли, что благодаря тому, что возим эти безумные дорогие имена, у нас появился вкус, и возникло много классных музыкантов вокруг. Что бы нам не вести их дела, не заняться artist management? Например, Bejenec чувствуют нашу заботу: когда он прилетел в первый раз играть в Москву два года назад, я заплатил ему 100 долларов, — мы так договорились, — и я сказал ему, что он не должен играть за такие деньги. Сейчас он с нами в команде, и я не хочу, чтобы он играл где-либо меньше, чем за 1000 евро, включая наши вечеринки. Филипп Горбачев много помогает нам по международным коммуникациям, в том числе ведет международный пиар нашего лейбла. Он меня постоянно пушит, Филипп вообще крутейший менеджер, большой ему респект за то, что он делает.
Получается, что с одной стороны ты занимаешься букингом Горбачева, а с другой — он ведет ваш пиар. Как вы друг другу зарплату платите?
Это неосознанно случилось. System 108 — больше семья, и каждому не впадлу заниматься чем-то еще. У нас нет понятия «зарплата» — у каждого свои интересы. В целом «Система» — сложный организм с честным внутренним распределением ролей и вознаграждений.
В русском языке сложилась специфическая манера коммуницировать техно-вечеринки — принято повествовать очень холодного и серьезно, используя слова вроде «инпринт». А вы «Систему» зовете «Сися»! Многих это раздражает, хотя я понимаю, что любой, даже негативный отклик привлекает внимание. Как вы изобрели эту «сисю» свою, и не боитесь, что она может вылиться в поток «бугага», который невозможно будет контролировать?
С «сисей» хрень придумал Рустам Мирзоев, который до сих пор требует от меня фит. Началось не оттуда — какое-то время назад Саша Ус позвал меня на презентацию нового логотипа «Силы Света». Я пришел с вопросом «а на хуя?». Он говорит: «Чел, у меня такая тема, я же человек искусства, для меня важно самому себе делать ребрендинг, который на новую аудиторию меня выводит». Я такой: «Чего, блять! Тоже так хочу!». Я не скрываю того, что все пиздатые идеи подрезал.
Скриншот из телеграма System 108
А кроме Руста тебе не предъявлял никто за это?
Я считаю, пользоваться чужими придумками — ничего такого! Мне тогда нравился мой логотип, но я подумал: ебаный нос, зачем мы живем этими стандартами? Пытаемся делать какой-то бренд, на хуя это вообще нужно, если нет развития, если нет удовлетворения от работы. Глобально превращать все в тупой бизнес не охота. И — подходим к «сисе» — я тогда подумал, что тоже сейчас должен переработать логотип, и вообще все нужно поменять. Обратился к Денису Башеву, который рисовал логотип «Силы Света». Нагрузил его своими идеями, он с ними ушел думать, а параллельно Рустик называл нас «Сисей». А давай «Сисей» и называться? Давай! Все поняли, что это самоирония, а не кринж. Вот в инстаграме «Радуги» огромное количество эмодзей в тексте, нарочито ужасные тексты...
Инстик «Радуги» ведет Ева Мирель — певица такая. У нас изначально был написан классический текст, а я говорю: чуваки, — все, никаких шаблонов! Давайте иронию в принесем! Ева стала блогером «Радуги», потому что приходила к нам на вечеринки и писала честные посты, как ей нравится. Я могу писать смешные постики в телеграмме, Сеня — пилить все, что угодно, но видеть как блогер… Мы этого не умеем. Мы ей решили написать — а вдруг...
Любимый вопрос: у нее зарплата-то есть? А кипиайки?
Да, у нее есть зарплата. Короче она вписалась, и все прикольно завязалось. Кипиайев нет, потому что она пришла в команду распиздяев с семейными ценностями, а от отчетности я устал еще в «Проктере». И смешно, что сегодня четверг, в субботу у нас вечеринка, а у меня нет сметы до сих пор, я не знаю затрат, то есть иногда мы действительно долбоебы. Может даже часто. Но я уверен в команде, и уверен, что они уверены во мне.
«Радуга» создавалась на волне интереса к гей- и более шире ЛГБТ-движухе…
Мы делали техно-вечеринки, рейвы и захотелось маленькую вечеринку на 200 человек: давайте будем играть диско-музон, пить шампанское и отрываться. Давайте сделаем для себя тусу. Первое название было «Easy», кстати, и где-то даже висит фотка с подписью «Easy. Начало». В какой-то момент пришло название «Радуга».
Но даже в Думе предлагали мороженное «Радуга» запретить из-за агитации за ЛГБТ-ценности. Ты за них?
Я, кстати, об этом не думал. У меня такое часто бывает, что я о чем-то не думаю, что лежит на поверхности. Мы хотели переодевалок, ни о каких гей-вечеринках речи не шло и сейчас не идет. Первая вечеринка была в «Level 2» — хотели 200 человек, пришло 600, и всем понравилось. Дальше мы переехали на веранду ресторана Blanc, познакомились с командой White Studios, которая им управляет, и оказалась очень теплой. В Blanc приходило по 1500-2000 человек — из маленького формата «Радуга» превратилась в большой.
У вас там пол полторы тысячи человек не бывает?
Нет, мы не пускаем столько. 300 человек в моменте — уже дышать нечем. И когда у нас была самая большая вечеринка «Сисич» была 2 января, мы поняли, сколько не надо людей. 700 человек — это полное безумие. Наш фейсконтрольщик Сережа Нестеренко круто вписался в команду, причём именно он, как, который понимает, какие люди нам точно не нужны.
Королева гастро-хипстерства Алена Ермакова страшно жаловалась, что каких-то пацанят Сережа унижал. Я пытался объяснить ей логику, почему это нужно, и вообще она не видела фейсконтрольщика по прозвищу Крейзисука. Но у нас многие фейсконтроль воспринимают, как пережиток эпохи, когда ты ко всем напрашивался, и тебя никуда не пускали...
Я Сережу могу понять: он иногда своими высказываниями, которые звучат, как кринж, отпугивает ненужных людей.
Что такое ненужные люди для тебя? Ты декламировал, что место для всех.
Я очень не хочу, чтобы в нашем заведении тыкали пальцем, что ты, блять, надел кожаную маску, или говорили «Ой, посмотри кто идет».
Да. И Сережа классно с ними справляется. Он иногда подхамливает, но если ему ответили шуткой, то он сразу бы и запустил. А если на хамство отвечаешь хамством, то будешь и внутри агрессивным.
Интервью: Филипп Миронов (Психо Daily)
