Является ли мораль терапевтичной?

Каждый год, к концу лета, в домах по всей стране разыгрывается семейный ритуал. Родители помогают своим детям, которые собираются в колледж, погрузить багаж в машины, а затем прощаются с удаляющимся автомобилем с надеждами, молитвами и пожеланиями в своих сердцах. Родители надеются, что их дети сделают мудрый, безопасный и нравственный выбор, и что у них будет необходимая для этого поддержка. «Надеюсь, она/он не попадет в плохую компанию», — может думать родитель. «Пожалуйста, сынок, держись подальше от наркотиков», — может прошептать себе мать. Этот распространенный ритуал предполагает, что хотя молодые люди свободны в выборе своего собственного жизненного пути, каждый из родителей знает, что правильный моральный выбор требует психосоциальной поддержки.

В работе «Терапия за пределами добра и зла» (2022), Джеймс Мамфорд рассказал историю о своём пребывании в стационарном психиатрическом отделении и знакомстве с Терапией Принятия и Ответственности или «ACT», а также с ценностями — мудрыми и нравственными направлениями жизни, которые мы добровольно выбираем. Бывшего преподавателя этики в высших учебных заведениях — г-на Мамфорда, смутил упор, который в ACT делают на личный выбор. Для него это звучало как поощрение «морального релятивизма*» (* принцип, согласно которому не существует абсолютного добра и зла, и есть отрицание обязательных нравственных норм и объективного критерия нравственности), который навредил бы пациентам. Он утверждал, что отношение к ценностям как к выбору было бы «катастрофическим», поскольку оно «в конечном итоге изгоняет разум».

Также Джеймс нашёл время в больнице, чтобы увидеть, что он построил свою карьеру в ущерб общению со своими детьми. К нему пришло осознание, что хотя он и жил в соответствии со своими ценностями, и его карьера идёт хорошо, ценности, которым он следует, не совсем верны. Он почувствовал, что сбился с пути.

Он не связывал эти осознания и этот личный прогресс с терапией (хотя это отражает процессы, которые мы наблюдаем в ACT каждый день). Вместо этого он пришел к выводу, что ACT подводит пациентов, которым необходимо встретиться лицом к лицу с моральной истиной, и что «любая психология, которая будет терапевтически полезна, и которая поможет людям личностно вырасти и снова стать хорошими, поможет человеку признать его ценности и считаться с ними — с правдой — с теми ценностями, с которыми мы, возможно, никогда не встречались в упражнениях.

В этом году Терапии Принятия и Ответственности исполняется сорок лет. Я разработал этот подход в 1982 году, после того, как сам успешно вылечил паническое расстройство, применив его основные идеи. За прошедшие десятилетия ACT, возможно, стал наиболее широко исследуемым и распространенным методом психологического вмешательства со времен когнитивно-поведенческой терапии. С более чем 940 рандомизированными испытаниями, миллионами книг практически на всех известных языках и бесплатным распространением Всемирной организацией здравоохранения материалов самопомощи на многих языках на заявленном основании, что АСТ хорош для «всех, кто испытывает стресс, где бы они ни жили и в каких бы обстоятельствах они ни находились», среди других признаков культурного влияния.

Одной из сильных сторон ACT является то, что этот подход отстаивает центральную роль выбора ценностей в функционировании человека. Являясь частью системы здравоохранения, АСТ избегает указывать пациентам, какими должны быть их ценности. Однако идея выбора ценностей сама по себе не должна вызывать беспокойства, поскольку каждая крупная духовная и религиозная традиция признаёт, что человеку, в конечном итоге, необходимо утвердить своё собственное жизненное направление, даже если священные писания и традиции обеспечивают руководство для этого выбора.

ACT согласуется с интуитивной мудростью родителей: хороший нравственный выбор требует психосоциальной поддержки. Разница в том, что четыре десятилетия науки определяют, что именно представляют собой эти вспомогательные навыки: в совокупности они называются «психологической гибкостью». Как показывает новый систематический обзор в Behavior Research and Therapy, эти навыки представляют собой наименьший набор процессов, которые, как известно, приносят наибольшую пользу в большинстве областей, которые может предложить любая наука о поведении. Они настолько полезны для морального выбора, что ACT был принят военными священниками США в качестве одного из трёх научно обоснованных методов вмешательства, которым обучают капелланов, занимающихся психиатрией.

Психологическая гибкость означает открытость для переживаний (эмоций, ощущений, воспоминаний) и внимательное осознание текущих мыслей, не принимая их автоматически за истину в буквальном смысле. Это означает способность выбирать, к каким мыслям прислушаться, а к каким — нет, а также способность направлять внимание гибким, плавным и произвольным образом, замечая то, что вы замечаете, исходя из более духовного или перспективного самоощущения, которое связывает вас в общем сознании с осознанием других. Эти четыре процесса — эмпирическая открытость, когнитивная гибкость, гибкость внимания, социально связанное перспективное ощущение себя — закладывают основу для выбора ценностей, потому что мы причиняем боль там, где нам небезразлично, и если мы заняты защитой своей «персоны» (маски), и убегаем от собственного опыта, то мы не можем делать сложный выбор в отношении своих настоящих ценностей. Наконец, в дополнение к выбору ценностей, психологическая гибкость требует от людей создания привычек, основанных на ценностях, что важно, потому что ценности без действия — пусты.

Выбор психологически гибких ценностей редко бывает эгоистичным. Неверно рассматривать их как функциональный эквивалент фразы «делай, что хочешь, чувак». Внутри нашей собственной неуверенности в себе кажется, что это может быть так. Но что, если мы, как цельные люди, тяготеем к просоциальному благу? Что будет, если мы сойдем со своего пути и создадим условия, поощряющие человеческую свободу и мудрость? Что, если выбор ценностей, сделанный в контексте большей доброты к себе и когнитивной открытости, связи и сострадания к другим, способности обращать внимание на то, что важно, а также способности проявлять ценности в изменении поведения, по своей сути, вероятно, будет любящим и иметь мало общего с «моральным релятивизмом»? С чего бы это? Ну, возможно, потому, что социальные приматы, такие как мы, ведут себя именно так, когда эти процессы находятся в лучшем равновесии.

Я не хочу быть глупым оптимистом, но эта захватывающая возможность появляется снова и снова по мере того, как ACT осуществляется на практике.

Исторической задачей было связать науку с этической практикой, особенно из того крыла науки (как в случае с ACT), которое основано на прагматизме как философии науки. Философы опасаются, что прагматизм может скатиться к макиавеллизму* (пренебрежению нормами морали), но решение, которое ACT предлагает для себя как исследовательская традиция, состоит в том, чтобы применять процессы гибкости к самим ученым, публично и прозрачно декларировать научные ценности и цели априори. А потом дать людям проголосовать ногами. Решение, которое ACT предлагает своим пациентам, очень похоже. Разума и культуры недостаточно. Культурные «ценности» пересматриваются и воспринимаются ошибочными (например, рабство; интересно, можно ли будет со временем рассмотреть трудоголизм в современном мире так же). Причина важна, но даже дети понимают эмпирическую достоверность Гуфи с рогами на одном плече, довольно хорошо спорящего с Гуфи с нимбом на другом. Когда мы, как целостные личности, перестаем отрицать все аспекты того, кем мы являемся, чтобы участвовать в выборе направления нашей жизни — через разум, интуицию, эмоции, духовность, семейную историю, инкультурацию, телесное чувство, нашу природу как социальных организмов, опыт — мы более способны сделать мудрый выбор, который избегает барьеров нашей собственной неуверенности в себе или обманчивого нарциссизма.

Возьмем пример домашнего насилия. Давайте сосредоточимся на мужчинах, которые буквально бьют тех, кого любят.

Наиболее распространенным методом работы с виновниками домашнего насилия в США является модель Дулута. Во многих штатах групповое лечение по решению суда с использованием этой модели является доминирующей или даже исключительной альтернативой тюремному заключению. Основываясь на феминистской теории, группы модели Дулута учат мужчин, что их насилие исходит из социально поддерживаемых прав и гендерных предубеждений, и что мужчины используют насилие в отношениях для осуществления власти и контроля. Цель состоит в том, чтобы изменить отношение, ценности и поведение насильников.

Это очень близко к подходу г-на Мамфорда к системе здравоохранения (но не к его реальному опыту во время лечения). То, чему учат в модели Дулута, — это истина с большой буквы. Мужчины сталкиваются с суровой истиной, которая якобы исходит из объективных ценностей. То, что они делали, было неправильным и необъективным. Им нужно изменить своё отношение и, следовательно, своё поведение. Утверждение правильное — насилие в семье — это неправильно и предвзято, — но нам нужно посмотреть на фактическое воздействие терапии.

Подход ACT к домашнему насилию совершенно другой. К виновным относятся как к цельным людям, без попыток обвинить и пристыдить. Да, они совершали преступления, но, прежде чем объективировать и дегуманизировать их, помните, что очень часто они сами становились жертвами жестокого обращения в детстве. Протоколы ACT для этой ужасной проблемы ведут этих мужчин в ад их собственной истории, обучая гибкости, навыкам открытости, осведомленности и, наконец, вовлеченности и целеустремленности. Участникам не говорят, что ценить — в конечном итоге их просят занять свою собственную позицию, основанную на ценностях, как цельных людей, продвигая вперед другие процессы психологической гибкости.

И это работает?

В недавнем рандомизированном исследовании, сравнивавшем эффективность ACT и Дулут в работе с виновными в домашнем насилии, осужденными судом, и годичным последующим наблюдением, участники ACT совершили значительно меньше насильственных преступлений, ненасильственных преступлений и имели меньше проявлений межличностного насилия в глазах своих партнеров по сравнению с участникам Дулута. Второе исследование показало реальный прогресс в снижении уровня насилия, поскольку штат Айова принял модель ACT в качестве альтернативы Дулуту.

Проще говоря, если вы обеспечиваете психологическую поддержку, необходимую людям для принятия правильных моральных решений, они, как правило, так и делают. Говорить людям горькую правду? Это очень просто.

Нравственный выбор человека силен — давайте научимся его поддерживать. Бессистемное видение морального релятивизма и эгоизма — не единственный вариант — при условии, что мы также работаем над психосоциальной поддержкой, в которой мы все нуждаемся, чтобы сотрудничать, любить и заботиться.

Перевод: Илья Розов. Редакция: Мария Путилова, Ольга Кравченко.

Материал подготовлен медиапроектом «Чистые Когниции». Копирование без ссылки на источник запрещено. Поддержите проект, подписавшись на наш Патреон (для карт, выпущенных не в России) или на Бусти (для российских карт), и получите доступ к эксклюзивным бонусам.

Наши каналы:

— наш сайт

— мы в Telegram

— наш канал на YouTube

— Психологические Консультации от Чистых Когниций (доказательная психологическая помощь)