«Глазами Клиента»: история личной психотерапии специалистки в области ментального здоровья (выпуск 2)
Представляем второй материал рубрики «Глазами Клиента»! В рамках рубрики мы рассказываем истории личной психотерапии специалистов в области ментального здоровья. Каждый (-ая) из них делится своим опытом и переживаниями.
Важный смысл проекта для нас — приоткрыть завесу психотерапии, помочь соприкоснуться с клиентским опытом и нормализовать терапевтический процесс.
Отзывов о неприятном опыте множество, но подробных историй результативной терапии — единицы. Мы вынесем на свет такие истории и развенчаем часть мифов о психотерапии.
Сегодня в интервью будет представлена история личной психотерапии психологини Дарьи Яшкиной.
Дисклеймер: имена указываются только с согласия интервьюируемых, материал доходит до публикации только после полного одобрения рассказчика.
Кураторки рубрики:
Алевтина Яковлева, транс-френдли схема-терапевтка;
Наталья Орлова, СДВГ-информированная АСТ-терапевтка.
История Дарьи
TW: Упоминание суицидальных мыслей, насилия, селфхарма.
Моя личная терапия началась в 14 лет. Меня мучило одиночество, безысходность и суицидальные мысли. Я фантазировала, какой будет реакция моей мамы после моей смерти, будет ли она чувствовать хоть что-то. Я хотела порезать ножом вены, но так и не решилась. В тот момент я поняла, что нужно себя спасать, иначе попытка может в следующий раз оказаться удачной. Тогда я попросила маму найти мне терапевтку.
Первой моей терапевткой стала мамина знакомая, знавшая меня с детства. Я работала с ней четыре года. Наша с ней работа была очень разной: мы то стояли на месте, то резко двигались вперед, иногда монотонно изучали один и тот же вопрос. И под конец четвертого года мне стало все меньше хотеться ходить на встречи, а прежний контакт стал расплываться. Как я поняла позже, с одной стороны, в нашей работе было слишком много личного контекста, все-таки она была маминой знакомой. А с другой стороны, мы просто перестали двигаться дальше. Я получила от этого опыта все, что могла.
Самое главное, что дала мне эта терапевтка — знания, надежду и новую цель. В 17 лет уже нужно было выбирать, куда поступать и меня осенило. Я пришла к этой психологине на сессию и спросила: а можно как вы, помогать другим? Она ответила, что уверена, у меня должно получиться.
Потребность в терапии не пропала, и вторая терапевтка была знакомая первой терапевтки. Наверное, с неё начались скитания по специалистам. Она очень много и долго молчала, медленно думала и медленно задавала вопросы, что меня ужасно раздражало. Казалось, что ей поддержка нужна была больше, чем мне самой. Спустя три месяца работы с ней, я написала с просьбой сделать временный перерыв из-за большой нагрузки в универе. Увы, ответа так и не последовало, она перестала выходить на связь совсем. Мне было очень больно, потерянно и непонятно. После нее мне полюбилась шутка, что твой настоящий терапевт захочет тебя убить.
Следом наступил маленький период «дымного» психоаналитика. Он принимал в жилом доме. В маленькой, невероятно серой, прокуренной квартире с кожаной кушеткой. Он всё время молчал в тишине, и никак на меня не реагировал. Я должна была лежать и говорить, а он почти всегда молчал. Это ужасно напрягало. На третьей встрече я так разволновалась, что просто бросила ему деньги и убежала. Всё ещё нервно смеюсь с этой балабановщины и благодарна за пример того, как работать не надо.
Затем было время голодных студенческих игр — мне 19 лет, и я искала бесплатные варианты психологической помощи. Я обратилась на телефон доверия, потому что моя бабушка устраивала бурные истерики из-за любых моих запахов. Крема и дезодоранты были в нашем доме под запретом. Меня словно вообще существовать не должно было. Однако операторка телефона доверия сказала мне, что это норма, и я должна терпеть. Мол я нахожусь на чужой территории и нужно соответствовать правилам либо переезжать. Из-за такого разговора я только сильнее себя начала винить.
После этого мне было сложно снова набрать номер телефона доверия. Но я решилась и попала на мужчину, который мне очень помог, я попросила созваниваться именно с ним. Он колебался и объяснял, но я была готова уцепиться за этот шанс. Мы проработали так достаточно долго, непостоянство контакта очень усложняло терапевтический разговор и в конце концов терапевт просто стал перенаправлять мои звонки на других операторов. Было очень тяжело, ощущение, что меня снова бросили. Я поняла, что телефон доверия — это действительно таблетка от головной боли, но причину мигрени ей не вылечишь.
Моим предпоследним испытанием стал психолог из московского центра бесплатной психологической помощи. Записи там приходилось ждать месяцами. Психолог, был, скорее всего, в начале своего терапевтического пути. Наша работа шла вязко, он отрицал ухудшение моего состояния, хотя мне очевидно было плохо. После этого я научилась больше доверять себе и полагаться на собственные ощущения.
В особенно тяжелый период моей жизни я попала в клинику неврозов с диагнозом «генерализованное тревожное расстройство». Меня лечили медикаментами. Вот только никто не объяснил мне, зачем после выписки и дальше продолжать пить таблетки. Я их принимала не регулярно и в конце концов бросила.
Потом была другая отличная клиника и диагноз «рекуррентное депрессивное расстройство». Там мне объяснили смысл медикаментозного лечения, который теряется, если курс прерывать. Наконец, лечение начало помогать.
Уже с этим багажом я нашла нынешнюю свою терапевтку. С ней я чувствую себя спокойно. Ощущаю, что она рядом со мной и могу рассказать что угодно. Даже то, что обо мне не знает никто другой, и она не осудит. Я чувствую, как выросла с ней от неуклюжего шуганного подростка в уверенную, цельную и любящую себя женщину.
В процессе терапии я очень поменялась. Изначально чувствовала себя «Франкенштейном»: моя личность была собрана из требований моей семьи. Я была полностью убеждена, что никогда себя полюбить не смогу. Сейчас живу с собой в хороших отношениях.
Глядя на свой длительный опыт поисков, я не жалею о нем. Как говорит моя супервизорка: «Опыт — это кладбище, ты оставляешь там воспоминания. Кладешь на могилку цветы, можешь навещать иногда. Но, в целом, они совсем тебе не мешают».
Недавно мне диагностировали КПТСР. Тогда я мысленно послала психиатрию к черту. На меня начали сыпаться вьетнамские флешбеки о моем детстве: о том, как меня били, на меня орали, избивали ремнем. До сих пор меня во снах расстреливают, отрубают ноги, убивают. Пришлось расклеивать по дому листики «со мной все хорошо», «я не сумасшедшая», «всё окей». Снова собирать себя. Но понимаю, что мы с моей терапевткой и с этим дерьмом справимся.
Будучи сама терапевткой уже не первый год, я давно ношу под сердцем фразу «гори, чтобы светить». Хороший психолог сможет дать вам чувство тепла, возможность отогреться от накопленной боли и научит вас самих светить.
Материал подготовлен медиапроектом «Чистые Когниции». Копирование без ссылки на источник запрещено. Поддержите проект, подписавшись на наш Патреон (для карт, выпущенных не в России) или на Бусти (для российских карт), и получите доступ к эксклюзивным бонусам.
Наши каналы:
— наш сайт
— Психологические Консультации от Чистых Когниций (доказательная психологическая помощь)