120 BPM
Часть 1
Ночной вызов
Вызов в 5 ночи. От громкого сигнала заболела голова.
Как-то не повезло в этот раз. Обычно вызывают ночью раз в месяц, когда нужно успокоить нажравшихся дешевым бухлом рабочих. Пустяковое дело, только вставать со стула не хочется.
Взяв недопитое эспрессо и ломтик бутерброда с холодильника, я окликнул напарника. Он уже немного очухался и начал приходить в себя, ну, а я пока подкреплялся и входил в курс дела.
В итоге, мы пошли в служебную машину.
По рации сообщили: что-то произошло в стриптиз клубе «Адская роза».
Я завел машину, и она потихоньку начала двигаться с места.
От одиноких улиц и светящийся огней неимоверно хотелось спать. Голоса по рации также действовали как некая чудесная колыбель.
Помогал не засыпать лишь дорожный адреналин. Глаза успевали прочитывать названия на вывесках, а руки прикипели к рулю.
И вот, неоновая вывеска, даже парочку.
Я остановил машину на парковке среди дорогих иномарок, словно черный уродливый гусь.
Я отрапортовал, что мы прибыли на место посадки и устало посмотрел на напарника.
«Мне лень. Я сюда довез тебя, а дело проведешь ты»
«Черт бы тебя побрал, водила. У меня ведь тоже права есть»
«Значит надо было первым садится. Шустрее, дело ждёт»
Напарник не спеша вышел с машины, громко закрыл двери и потопал ко входу.
Наверняка произошла драка между 2 задирами, которых уже разняли охранники и осталось лишь формально составить протокол. Не люблю бумажки.
Кстати, о охранниках. У входа не было ни одного вышибалы. Может быть драка еще происходит? Странно.
Пару минут и еще ничего не слышно. Должно быть лёгкое дело. Я вышел с машины и закурил.
Вдруг, взорвалась часть клуба с восточной стороны. Отлетела часть стены и пару труб.
Я побежал внутрь клуба, а точнее туда, что от него осталось.
Я чуть не поскользнулся на какой-то воде на ступеньках, благо ступеньки имели возле себя за что подержаться. Измазал руки в чем-то, но да черт с ним. Нужно найти напарника.
На выходе, у двери в клуб снизу, я понял, что произошло. Напарник меня больше не волновал.
Черт возьми, это должна была быть еще одна ничтожная рутинна смена, где я бы проебывал впустую свое время.
В такой ситуации нужно немедленно вызвать подкрепление по протоколу, что я и сделал.
Я вышел обратно на улицу, чтобы не трогать улики и вдохнул чистой грудью. Это меня не спасло, и я все равно вырвал на тротуар.
Часть 2
Котел рутины
Мои ступни болели от очередного рутинного дня.
На улице стояли черные строгие фонари, которые как будто говорили, что нечего шастать вечером по району, освещая путь слабым желтым ели теплым светом.
Но я не мог не шастать. Каждый день я должен был ходить на кружки, на которые меня записали родители. Их было настолько много, что хватало на всю неделю, а каждый день нужно было делать еще домашнее задание на следующий день. Сам я ходил в школу, уже в старших классах. Но слово родителей было безоговорочным. Если я не буду ходить на кружки, то я отупею, а так у меня будет «светлое» будущее.
Светлое, как эти чертовы фонари. Но мне нравилась вечерняя романтика.
Чем-то меня увлекали ночные улицы, укутанные притягивающей, мистической тьмой.
В этом была своя загадка, изюминка. Ты плаваешь в своих мыслях, мысли плавают в твоей голове, тебя никто не трогает.
Даже сейчас я все это продумываю в своей голове. Между занятиями, естественно. Чтобы было не так рутинно и сложно, я воспринимал это, как квест. Нужно пойти в одно место, в другое, в третье. Такая геймификация отвлекала от самого процесса, я даже использовал кое-какой метод, чтобы время на самих занятиях — кружках быстрее проходило.
Я бы его назвал «Архимедова временная петля». Если знаете, что такое Архимедов винт или Архимедова спираль, то вы быстро поймете о чем я.
Суть в том, чтобы подумать про нежелательное событие: вы представляете себе, как оно закончится и «запечатлите» этот момент в будущем. Процесс петли начался: время проходит и петля сама по себе начинает затягиваться. Но если вы начинаете думать о конце или самом процессе этого события, то вы становитесь наблюдателем, а значит «замедляете» действие петли. В общем, этот психологический метод мне много раз помогал коротать неинтересные кружки.
А таких было много. Что больше меня раздражало — глупые школьники, может быть такие же, как и я. А может быть и нет. Все были такие разные — и такие же одинаковые. Их всех объединяло то — что у них было время на все. Некоторые хвастались, что они прогуливают школу, а некоторые первый раз выпили крепкий алкоголь с папиной заначки и затеяли тусовку. В какой-то степени, я даже им завидовал. У меня не было такого, не было свободы.
Единственный, с кем я общался — парниша Захар. Я уже не помню, как с ним познакомился, довольно-таки давно общаюсь. Наверное, познакомились еще в детстве, а детские воспоминания еще как забываются. В общем, не важно. Я не чувствовал какой-то наигранной искренности, дебильного детского энтузиазма в делах, которые не принесут ничего полезного, которая исходила от бесчисленного количества этих же детишек в кружках и в школе. Такое ощущение, что мое сознание облили серым маслом и заставили вариться в этом котле из социума.
Меня буквально рвало от этих людей. Я не мог ничего с этим сделать. У семьи не было денег на личного репетитора, поэтому я ходил на кружки. Ходил на кружки, потому что у меня не было какого-то особенного хобби — я все равно слонялся бы по двору или тратил время в интернете. Годами накапливалась эта мизантропия, но я был слишком трусом, чтобы как-то себя проявить и дать отпор взрослым. Еще ко всему прочему, мой молодой организм имел безумную реакцию и все еще детское восприятие, поэтому время шло медленно.
Каждый прокол, чавканье, идиотские недомысли, сказанные вслух, конченные насмешки, обсуждение погоды и прочие легкие, бесполезные для общения темы, пацанские цитатки, а также расточительные соцактивности меня донимали каждый день. Каждый день ты слушаешь одно и то же, каждый день ты думаешь о том, как бы это все побыстрее закончилось. Я очень надеялся, что после конца кружков я этих людей не встречу никогда в жизни. Это будущие старушки-консьержи, которые не имеют амбиций и просрали свою жизнь. Конечно, не все люди такие, но мой юношеский максимализм совсем не позволял воспринимать таких людей, как нечто настолько хорошее, чтобы перебить те все мысли о том, с каким контингентом я общаюсь (хоть и не напрямую).
И вот, наконец-то, я подхожу к знакомому подъезду. Сыроватый, закуренный, обоссаный, но родной. Снимаю обувь, иду в ванную и смываю с себя все дерьмо, которое накопилось за день. Если бы только это помогло по-настоящему.
И вот, опять прозвенел будильник.
Новый день — старая рутина. Громкий сигнал разбудил меня от сладкого, интересного сна, который укутал меня хоть какими-то надеждами не бессмысленности.
Часть 3
Вор
Мальчик в серой куртке медленно подошёл и начал раскладывать продукты. Набралось 2 маленьких пакета. После того, как мальчик оплатил еду, он осторожно вышел с магазина.
Возле сломанной детской площадки, во дворах, этого мальчика нагнал другой мальчик.
«Слушай, я видел, что ты сделал в магазине!» — крикнул второй мальчик. Его слова были неразборчивы, а дыхание — сбитое.
«И что же?» — не оборачиваясь и не останавливаясь сказал мальчик в серой куртке.
«Я видел, как ты что-то положил под куртку! Что-то украл!»
Действительно, походка первого мальчика была немного странной, как будто он чуть-чуть прихрамывал.
«Нет, ты что-то перепутал.» — отрезал парень с 2 пакетами и ускорил шаг.
Второй мальчик ускорил темп, подбежал и дернул за эту серую куртку. Она вся была пошарпанная, местами зашитая.
«Отвали, говорю» — крикнул первый мальчик и отдернул куртку обратно.
Но второй мальчик не собирался сдаваться и уходить.
Он оббежал «подозреваемого» и резко расстегнул серую куртку спереди. Все получилось настолько резко, что оторвался клочек куртки.
Во дворе, в тенях высаженных подряд ясеней, кроме 2 мальчиков никого не было.
На асфальт посыпался набор продуктов: хлеб, масло и красная икра, а также коробка конфет.
«Прости. Я не хотел порвать твою куртку. Но я был прав, ты действительно что-то украл!»
Эмоции на лице вора сменились с уверенности на отчаяние.
«Черт, меня тетя убьет за то, что опять куртку порвал» — и мальчик начал собирать упавшие продукты. «Ну, чего ты от меня хочешь? Сдашь меня в тюрьму?»
«Благородный» парень замешкался. «Зачем ты украл? Ты не мог просто купить?»
«У моей тети сегодня день рождения. Я хотел сделать ей что-то приятное, хоть даже и таким способом»
«Нельзя красть. Нужно было попросить денег у родителей или копить со своих»
«Деньги, которые я потратил на эти 2 сумки — мои личные. Мне не хватило, поэтому я решил так поступить. Так может ты мне поможешь? Ты мне-то куртку порвал»
«Почему ты не мог пойти и купить это все с родителями?» — все еще недоверчиво спросил второй мальчик.
Мальчик в порванной серой куртке почти собрал все с асфальта и закинул в пакеты.
«Ты идиот. Хоть ты и действовал с лучших побуждений, но красть — уже не хорошо.»
«Я никогда не ел ничего вкусного. Моя тетя всегда ухаживала за мной, давала мне пропитание и жилье, а я ничего не мог ей дать взамен. Пусть хоть порадуется на день рождения и мы хоть раз покушаем что-то безумно вкусное»
Второй парниша все ещё был в замешательстве. Не было толком понятно, что делать, нужно было последовать или по морали, или по закону. Но ни то, ни то ни казалось ему единственно верным.
«Я Захар, а ты?» — ответил мальчик в серой куртке.
Второй мальчик назвал свое имя и решил прогуляться до его дома.
Захар рассказал, что не так с его семьей, но казалось, что другой мальчик все равно его не понимает, хоть и пытается.
Солнце начало заходить за зенит.
Еще один теплый, обыденный день.
Часть 4
Ламповые вечера
Тихими, прохладными вечерами, я любил сделать чай и сидеть за компом. Иногда меня выкрикивал со двора Захар, чтобы погулять, но чаще всего сидел дома, после того, как сделал домашку и занятия по кружкам.
Хотелось просто отдохнуть. Раньше, я читал много книг, почти все художественные. У каждого автора был свой стиль, но я человек больше прагматичный и практичный, поэтому не сильно обращал внимание на стилистику и некую творческую подпись авторов. Что мне больше всего нравилось — зрить в корень, то есть вычленять некий смысл, который автор заложил в свое произведение.
Тем не менее, на книги у меня времени не оставалось. Я не хотел загружать мозг чем-то еще, потому что и так потреблял много информации. В итоге, все что ты делаешь в свободное время, это сидишь и листаешь ленту в соцсетях.
Имея выраженную логику и неплохие аналитические способности, мне нравилось «выслеживать» человека — смотреть кто он такой по графу знакомств, на что подписан, чем интересуется, где был и тд.
Не сказал бы, что нетсталкинг был по мне, я не маньяк, но мне было интересно, как развивается один и тот же человек на протяжении нескольких лет.
Одно из венцов человеческой культуры — были так называемые кулстори. Да, это не полное произведение, не профессиональное, не всегда имеющие даже значение, но все они имели какую-то харизму, шарм голоса народа, а точнее, таких же мелких людей, как и я.
Очень часто затрагивалась романтика, отношения парней и девушек. У меня, по понятным причинам, девушки не было.
Иногда хотелось, чтобы сделать что-то пакостное, что-то плохое, а потом это исправить напоказ, то есть чтобы это выглядело, как будто ты спас тяночку от чего-то. Так сказать доблестный защитник, ага.
Без понятия, как люди общаются между собой. Как им не надоедает одно и то же.
Как может не разочаровывать человек, который при знакомстве с тобой говорит про погоду?
Хотя наверное это мне не о чем говорить.
Знаете, о чем я еще любил почитать?
Именно те истории, где выигрывает справедливость. Некий аттракцион для эмоций и души, когда впадаешь в туман боли и отчаяния из-за того, что одни позволяют себе слишком многое и переходят границы дозволенного, когда те люди, которые заслужили благо — его не получают. Но ситуация выравнивается и «быдло получает по заслугам». Мое гипертрофированное чувство справедливости всегда кормилось этим дерьмом и я ничего не мог с этим поделать.
Некое пламя внутри меня обдает внутренние органы, тепло расплывается по телу и агрессия повелевает мной: мне самому хотелось бы разделаться с уебками, которые задели пиксельных ненастоящих выдуманных персонажей, хотя, конечно, в жизни наверное я тот еще трус.
Что ж, сидеть целый день так я не мог: меня корили родители за то, что я сижу без дела и заставляли помогать в разных делах. Я не мог сопротивляться, у меня не было аргументов против. В целом, я им даже благодарен за то, что мне не нужно умирать от голода и что у меня есть одежда.
Правда, меня настораживает, откуда родители берут на это деньги. Раньше, будучи ребенком, я этого не понимал совсем, а сейчас не могу объяснить происходящее. Возможно, это уже другая история.
Часть 5
Общество
В классе сидели самые обычные школьники. Некоторые дурачились, некоторые слушали учителя. Их всех, включая учителя, объединяло одно — они все были предсказуемы. Каждый день, поерзывая на стуле от скукоты, я тщательно наблюдал за другими, потому что было нечего делать. Мальчишки обсуждали типичные мальчишские беседы, а девочки — типичные девочные беседы. Приходит учитель, орет на нас, что мы ничего не сделали — типичный бесполезный монолог, «ритуал» учителя.
Каждого из учеников можно было разбить по архетипам поведения. Одни были задиры, вторые скучные нудящие терпилы, третьи попадали в вечные передряги. Каждый день рутина, каждый день смешки над несмешными, очевидными вещами. Мое чувство юмора изуродовалось каждый день, я никогда не смеялся над тем, над чем смеялись другие дети. Меня тошнило от общения этих засранцев. Но я не мог пойти сам против толпы. Не мог отказаться от системы. Это просто было невозможно.
Я всегда был странным. Поэтому был один. Родился один и жил один.
После школы я пошел домой, сменил одежду, взял другие учебники и пошел на курсы.
День был каким-то тяжелым… Я вернулся домой и вместо того, чтобы пойти на курсы дальше, я просто отрубился. Мое тело не выдержало таких нагрузок, такого морального террора над человеком.
Не буду рассказывать, как меня отругали родители, как наорали и какие наказания применили.
Важно то, что меня не хотели видеть в своем доме. Я должен был уйти. Но куда? Мне некуда идти.
Мне ничего не оставалось, как пройтись по этажу и пойти наверх, на самую последнюю лестничную клетку. Тут был закурено, витал древний советский запах и запах от сигарет и еще чего-то. Я бездумно пялился на лампу, которая то и дело, что потрескивала своим искусственно мрачно белым цветом. Лампа, клетка, лифт…
Я начал плакать, как маленькая девочка, от того, что я трус, что я не мог постоять за себя. В своих мыслях я был Богом, я мог созидать и критиковать. Но на самом деле все что я могу — это исполнять приказы других и молча наблюдать, куда катится моя жизнь. Сквозь слезы виднелся белый нечеловеческий цвет, как будто открывал мне глаза на происходящее. Но я все еще был слеп.
Через пару часов я устал и пошел обратно в квартиру. Родители были обижены на меня, но завтра новый день, а значит новые бессмысленные занятия, новый круг.
Часть 6
Апатия
Я стал постепенно деградировать. Я бессмысленно листал новостную ленту, ничего не происходило…
В своих переписках я навязывался — я был хорошим мальчиком, всегда пытался задавать интересные темы для обсуждений. С некоторыми было весело, с некоторыми не очень. В интернете найдешь всегда себе собеседника, куда больше возможностей и пространства, чем если бы общаться с обычными людьми с твоего района.
Иногда никого не хотелось видеть. Ни переписываться. В таких случаях я выходил на улицу и уходил в вечер. На улице было бессмысленно сидеть. Но в этом был свой шарм. Наблюдать за осенней, холодной погодой, наслаждаться красно-зелеными переливающимися деревьями. Иногда я находил Захара и мы вместе обсуждали интересующие нас темы. День за днем, час за часом.
Будний день. Шел ливень. С зонтом и принадлежностями я побежал по лужам и разбитым дорогам. Зонт не сильно помогал — ветер был сильнее. Это как-то идиотично, что ты не можешь воспользоваться зонтом в непогоду, потому что его сдувает.
Вот и подъезд. Этот кружок был не в школе или комплексе, а всего лишь в обычной квартире, которую переоборудовали под учебные классы. После успешного звонка в домофон и синтетичного «ПИИП» я побежал внутрь и зашел в помещение. Далее открыл зонт, оставил его сохнуть, наряду с другими и пошел учится.
Когда вернулся, зонта уже не было. Точнее был, но у этого какая-то была маленькая ручка, а цвет совпадает. Я молча посмотрел на охранника. Но… Ничего не предпринял и пошел на домой. Я просто не захотел с ним общаться.
Прошло несколько дней. Меня все волновал тот случай. Дожди все шли и шли, а я ходил с тем же зонтом, но поменьше. Моя рука была велика для ручки и мне всегда было неудобно. Неудобно было сказать охраннику и расспросить его, неудобно было предъявить претензию, неудобно было быть неудобным для других. Но теперь за эту непроявленную силу духа приходится платить мне неудобством ношения зонта.
Не то, чтобы зонт мне был сильно нужен. Мне нравился дождь. Запах сырости земли возвращал к жизни интерес, красил ее серо-зелеными красками. Но заболеть не хотелось. Ведь заболеть означало пропускать занятия, что недопустимо, а даже если бы вдруг случилось этакое, то пришлось бы после выздоровления доучивать то, что пропустил.
Каждую ночь, перед сном, я молил бога, хоть знал, что его нет, чтобы я умер. Чтобы я умер, без боли, чтобы это было случайно. Я не хотел убивать самого себя, мне надоела эта бесконечная возня. Всего лишь один несчастный случай. Ведь таких много. Зачем мне что-то делать, что-то учить, тратить на что-то время? Это была гонка за ничем, за пустыми обещаниями и пустыми знаниями. Мне говорили, что все в жизни пригодится, что не бывает ничего бесполезного. Мое сердце переполняли отчаяние и апатия. Я переставал мыслить, как прежде. Мне хотелось беззаботно умереть, не иметь дел на завтра, послезавтра, не иметь мысли в голове, что мне нужно себя заставлять что-то делать, потому что так сказали другие или потому что на через день мне нужны будет сделать домашнее задание. Домашнее задание… Бессмысленная заучка материала, один за другим. Каждый раз заучиваешь, каждый раз забываешь старый, каждый раз освобождаешь память для нового. Голова идет кругом. Нет, я просто хотел, чтобы лифт, в котором я еду вниз каждый день, всего один, один раз сорвался и упал. Или нет, чтобы меня взорвали вместе с этой проклятой школой, или чтобы на меня упал провод и зажарит меня до тла. Или взорвется газ, или маршрутка, в которой я еду, попадет в аварию. Но это никогда не произойдет. Потому что я всего лишь обычный человек. И проживу обычную жизнь.
Часть 7
Выгорание
В тот день я опаздывал на занятие. Сон был плохим, да и спал я мало, поэтому не было энергии и мотивации бежать и мчаться, чтобы успеть вовремя. Вдалеке, за несколько пару сотен метров до того самого подъезда я заметил знакомые очертания и краски. Это был такой же зонт, как и у меня!
Я окликнул человека, закричав «стой!». Догнал лишь буквально перед входом в здание.
Передо мной стояла девочка, ниже меня ростом, в маске, с карамельными волосами. Ее глаза были скрыты волосами, а золотистая кожа поблескивала на лучиках света.
Так я познакомился с Дианой. Девочка была на первый вид нормальная, но как я понял, что-то было не так. Изначально всю мистику источала маска, но я, будучи из культурной семьи, не решился спросить сразу, что не так с ее лицом. Мне некогда было общаться, поэтому я поменялся с ней зонтиками и побежал в здание.
Вы может подумали, что это будет особенным днем. Нет. Все как всегда.
Мое состояние хуже прежнего. Атмосфера Морфея окутывала меня, сил становилось все меньше. Да, у меня началась бессонница. Начала болеть голова.
То самое чувство, когда знаний становится настолько много, что не удерживаются в голове и приходится, неосознанно, ими жертвовать. Воздух становится все более душным, задания, которые казались легкими, становятся такими, что их читаешь, и не понимаешь, начинаешь задумываться, как их действительно решить, хотя вывод и решение совсем близко, тут перед носом.
Я не буду врать. Я не супергерой, не гений своего дела. Я проспал. Проспал свое дело. Когда я очнулся, было слишком поздно что-то предпринять. Мой организм был на нуле. Я не мог больше симулировать учебу и притворяться умным. Я был таким, как все, я лишь делал вид, что был умным.
Мой организм отказался от все этого. Он не был повторять эту дичь, не был готов истощаться ради чего-то непонятного, да и идеи у меня не было. Идеи за которую я смог бы умереть.
Меня обманули. Я делал все дела не по своей прихоти, возможно я бы сказал, что меня заставляли, но это не было так: я был просто слишком наивен. Слишком наивен, чтобы возразить, зато слишком глуп, чтобы делать бесполезную работу, которая мне, глубоко в душе, не нравится.
Что мне может вообще нравится? Я запутался. Я устал. Моя жизнь тратится на бег, на бег дел, которые мне не нужны, мое личное эго умерло, я перестал существовать как личность, я был лишь пешкой в системе обучения, которая ничему не обучилась.
Меня это подтолкнуло к мысли, что я должен изменится. Без инерции, без смены своего характера я буду топтаться на месте, буду таким же задротом, буду марионеткой.
Завтра. Нет, сегодня. Черт, меняться надо прямо сейчас. Осознание дало мне сил, но я должен осуществить толчок, должен перестать быть тем, кем был до этого.
Часть 8
Социальное потребление
Несколько шуток, хоть и дебильных, как мне казалось, но действенных, в школе. Ребята чутка хихикали и мне это казалось победой. Победой в том, что я не чудак, что я такой же, как и другие, даже могу быть не последним в лицах других.
Время делало свое. Я начинал понимать, что на самом деле, я себя накручивал, и что каждый человек имеет свою изюминку. Да, возможно было сложно и трудно понять, но у каждого была своя ноша, был своей характер, была своя искра, которая стыкалась с другими. Мне казалось, что общение было довольно посредственное, но я все же замечал особенности каждого человека. Мне было интересно наблюдать на реплики и ответы каждого человека, исследовать этакий натурализм.
Надо мной начали подшучивать, что я был нелюдимый, но я отнекивался и не реагировал на это. Я не верил до конца в абсолютный интерес людей ко мне, как и в то, что эти самые личности, то есть школьники, могут из себя вообще представлять, хотя через пару лет, а может даже больше, большинство станет полноценными ячейками общества в классическом его понимании.
Я перестал ходить на некоторые кружки, на те, которые мне особо не нравились. Я начал высыпаться. Начал прикидываться крысой, начал оправдываться перед родителями, но они особо не замечали проблемы, как будто они не следили вообще. Мне это было на руку. Мое здоровье, мое сознание, восстановилось. Я начал получать ощущение, что я стал важным, что я стал действительно сильным харизматичным человеком, который мог постоять за себя. Ложь ли это? Как же это смешно. Как же это абсурдно, если бы вы знали, что будет дальше. Но время берет свое.
В один момент, я опять встретился с Дианой. Меня начало мучить, начал мучить вопрос, почему, что с ее лицом? Почему она носит маску? Я нашел ее в соцсетях и сделал первый шаг. Мне легко было находить общий язык с человеком и я перешел на ее тему.
Оказалось, что ее тело, ее лицо, изуродовал отец. Ему все сходило с рук, ведь он был шишкой с МВД. Органы уничтожили его человечность, даже его собственная дочь стала его жертвой, не говоря о жене. Мне было истинно жаль ее, но моей эмпатии было недостаточно. Что я в итоге мог бы сделать? Лишь льстить и лгать языком, ничего более. Мне стало тошно от себя. Тошно от несправедливости.
Почему одни гуляют и имеют все, а другие пахают, как животные и ели выживают в этом мире? Вы считаете это нормально? Человек, который не имел ни единой мозоли, ни единой раны, не единого стресса, имеет все. Имеет то, на что тебе лично потребовалось бы пару десятков лет. Красивая и модная одежда, первоклассная еда, куча и еще больше свободного времени, развлечения, цена которых пойдет твоей семье в копеечку. Я делал под музыку разные задания и смотрел в окно. Видел этих наглецов, как они гуляют, поют и радуются жизни. А я, все что мог сделать — это завидовать. Я начал себя уничтожать изнутри.
Часть 9
Прекрасное чувство
Скука начала убивать меня. Все кружки, все активности, учеба, общение с ребятами — стало симуляцией. Мой энтузиазм умирал с каждой секундой, я чувствовал, как терял интерес к жизни, к тому, что делаю. Мой мозг ночью посылал мне сигналы, я начал сам себя переубеждать в том, что все бессмысленно, что я ничтожество, которое следует зову толпы.
Чувства во мне, с другой стороны, начали просыпаться. Ведь я постоянно общался с Дианой. Наверное у каждого был такой ангел-хранитель, у каждого был человек, благодаря которому ты до сих пор не отчаявшийся в жизни. Ее пару искр, пару искр общения и интереса ко мне хватало, чтобы воскресить меня. Но самое важное, что я смог, я смог ее вызвать в реальный мир. Мне так надоели эти цифры, эти бесконечные сети, хотелось услышать ее смех, ее переживания, а не смайлик в конце сообщения.
Я был в себе уверенным. Но я переживал. Сильно переживал. Мы пошли в ее любимую кофейню и я ели-ели нашкрябал денег на ее любимый вид кофе, а себе не купил.
Ей не понравилось, что я ничего себе не заказал, поэтому она меня заставила выпить ее напиток. Клянусь, это был самый горячий, самый возбуждаючий и самый теплый для души напиток. Я себя никогда не чувствовал так хорошо. Наши мысли пересекались, соединялись и переплетались, создавали гармонию. Мы рассуждали, обсуждали и проводили хорошо время, смеша друг друга. Она жила в высотке и предложила мне прийти в ее дом, посмотреть с ее балкона.
Оказалось, что ее балкон — это не балкон ее квартиры. К сожалению, дома у нее мог бы кто-то быть, поэтому мы смотрели на виды с лестничной клетки — рядом был общественный балкон каждые полэтажа.
Начал дуть холодный ветер и Диана прислонилась ко мне. Ее тепло согревало меня, а я согревал ее. Это случилось внезапно, безрассудно. Ее сладкие губы впитались в мои. Все так? Я не думал о любви. Я думал о том, что труд и запутанность доконали меня. Вот она — жизнь успеха, моя первая любовь, первый поцелуй, первая девушка. Мне казалась эйфория. Балкон превратился в операционную: сладость губ окутали мой разум, мне казалось, что мне светят в глаза, что это все невозможно и я скоро проснусь, что я умирал, но теперь проснулся. В голове был дымок: я чувствовал, что у меня выросли крылья, что я смогу упасть — смогу планировать и подняться выше, чем был. Но все длилось недолго. Ее время вышло и ей пришлось уйти.
А я пошел на лестничную клетку. Присел на самой верхней ступеньке этажа. Обдумывал ситуацию. Обдумывал, правильно ли я сделал, правильно ли все это, да и что я делаю в целом.Из звуком гудел лишь лифт. Я думал о жизни, о том, насколько я с ней могу пробыть и как все будет дальше. Я просидел пару часов, но мои мысли вылетели из головы. Было темно и пришлось возвращаться домой. О, боги, это был действительно роковой день.
Часть 10
Беспокойство
Незаметно для меня начался снег. Улицы покрылись белой плевой, холод начал укутывать мое тело. Снежинки, как белые мотыльки, витали в воздухе, лавируя среди воздушных потоков. Чувствовалась зимняя безмятежность, долгота времени и размеренность. Люди сходили с дорожек и шли в подъезды, домой. Каждый вздох сотворял пар тепла, выходящего из рта, каждую секунду в лицо бил слабый, морозный шквал, который отрезвлял меня.
Я увидел фигуру Захара, еще не доходя до подъезда. Обычно он не гулял так поздно и я что-то заподозрил неладное. Я слишком устал от разговоров и просто хотел домой.
Захар меня остановил и рассказал, что видел моего отца недавно на улице. Это странно, ведь обычно папа приходит куда раньше, да и рано утром ведь на работу. Еще интересно было то, что он куда-то спешил и был очень встревожен. Это что-то было совсем неладное.
Мы пошли в направление, где последний раз Захар видел папу. Желтый свет фонарей освещал нашу ходьбу, но нигде не было ни души. Мы смотрели в окна людей, которые лениво выключали свет в своих комнатах, уже отходившие ко сну. В парадных тоже ничего.
Все было бесполезно. В итоге, мы решили пойти домой, потому что уже было очень поздно и холодно при этом. На обратном пути Захар мне что-то рассказывал, но я не слушал. Я был в своем потоке, я просто хотел домой.
Вдруг, проходя через очередной дом, я заметил свет в подвале его. Я указал Захару на это и мы решили подойти и посмотреть, что там, в окно. Сквозь толстое стекло просачивался свет, но ввиду грязи и снега ничего видно и слышно нормально не было.
Что ж, мы и так хотела возвращаться, так что было уговорено проверить что тут и вернуться обратно.
2 парня подошли к двери подъезда, но все тщетно — ничего не открывалось. Дом был старого образца, не хрущевка, поэтому от этого все было еще куда мистичнее.
Но он сам казался вполне обычным и не примечающемся. Среди этих всех окошек внизу, только 1 подвал был освещен. Сделав круг вокруг здания, я заметил, что есть еще одна дверь, не с стороны двора, а получается, что лицевая и та была открыта. 2 лестницы по бокам огромного холла вели к квартирам, а лестница вниз, по центру — на отдельную площадку. С этой площадки просматривался выход с другой стороны, если смотреть прямо, а по бокам видимо были те самые подвальные помещения. Тусклые лампы освещали дом изнутри, холодный порыв ветра иногда прогуливался с щелей.
Эта атмосфера навеяла мне тревогу. Я ничего не знал об этом доме, ничего не знал, куда идти и что мне делать, я и сам не понимал что делал. Но стоять на месте я тоже не мог — было слишком холодно. Уже оказавшись во мраке я понял, насколько была плоха идея сюда идти. Да, я мог вернуться, но ведь осталось так мало. Да и люди рядом, если вдруг что. В общем, решили идти каждый по 2 разные стороны. Я пошел налево, а Захар — направо.
Первый шаг во тьму всегда сделать сложно. За углом каждого поворота мозг дорисовывал хтонических чудовищ, призраков и прочую нечисть. Но, очевидно, такой швали в мире не существует. Да, хоть я не был трусом, но все равно сердце быстро стучало и я чувствовал каждый его стук.
Было сыро, темно, но не полностью тихо. Иногда была слышна метель сверху, пару раз пробегали крысы, да и я сам наступал на какие-то камни и шумел. К сожалению, никакого источника света я не находил. Главное было не забыть дорогу обратно, к холлу, чтобы пойти домой.
По стенам проходили разные трубы. Парень с телефоном в руках освещал путь перед собой, но все же не видел ничего дальше, словно перевозчик сияния плывет по реке тьмы.
Часть 11
Ничтожество
Я достаточно потратил тут времени. Но я понял в один момент, что заблудился. Бесконечный лабиринт из труб, сырости и телефонного слабого света начал гипнотизировать меня. Гул от моих шагов начал меня гипнотизировать, а капли, стекающие с щелей в потолке, добивали мою психику. Если раньше я аккуратно заглядывал за угол, чтобы посмотреть, что там, то сейчас я просто бегал по многочисленным коридорам.
Сбоку послышался чей-то визг. Меня полностью передернуло. Но, возможно, это был и ключ к тому, чтобы выбраться. Я пошел в ту сторону, откуда послышался вопль. Вскоре, я вышел к мне уже известной локации — тот самый холл, плохо освещенный местными желтоватыми лампочками. Тут меня осенило. Крик был слышен с другой стороны, с правой стороны. Той самой, куда шел Захар.
Черт! В голову начали идти ужасные мысли, вдруг он провалился куда-то под старыми трухлявыми досками и ранил ногу или попал к каким-то алкашам. Но у меня не было времени думать и бояться.
Я тяжело вздохнул и пошел в этот самый проход. После пары проходов до меня начал доносится какой-то шум. Подходя ближе, мне начались слышатся всхлипывания. Меня оторопело, но я зашел уже слишком далеко. Я пытался идти как можно тише, тише травы, ниже воды, но все равно предательский пол трещал в некоторых местах.
Наконец-то я увидел несколько лучей света и разговор баритонов. Я осторожно начал подсматривать из-за угла. За поворотом была освещена комната, причем двери были открыты нараспашку.
В комнате сидел мужчина средних лет, привязанный к стулу, с надетым на голову пакетом. Возле него стояли пару мужиков, некоторые из них одетые в балаклавы, а пару без них. Но проблема в том, что все они смотрели не на мужчину на стуле, а на парня, лежащего на полу. На него кричали, мол, где твои приспешники и как он нашел их. Но они не знали, что их специально не искали, что это всего лишь случай случаев.
Мне одежда мужчины после нескольких взглядов на него, стала знакома. Это был мой отец! Я не знаю, как он попал в это. Почему он тут находится? Адреналин начал насыщать мое тело, я практически перестал хотеть спать. Господи, я не верил своим глазам, клянусь. Я думал, что так может быть только в дебильных сериалах прошлых десятилетий.
Но не важно, что я думал. Лысому бандиту, лет под 45, надоел терпеть Захара. Со всей дури он вьебал его, беззащитного на полу, в челюсть. Маленькая струя крови потекла по полу. Бандиты начали метушится. Некоторые из них, в балаклавах, начали переминаться с ноги на ногу, им стало не по себе от того, что начал происходить.
Как и мне. Кровь застыла в жилах, я боялся шелохнуться. А я все наблюдал и наблюдал, не мог даже слова сказать, сделать хоть что-то. Я с ужасом смотрел, как избивают моего единственного, надеюсь, друга.
Через пару секунд, главный лысый, сказал заканчивать с обеими. Мое сердце начало биться чаще. Я не мог этого позволить. Но я боялся, боялся как последний трус хоть что-то предпринять. А пока я боялся, пока ожидал чего-то спасения, кто-то достал что-то похожее на гаечный ключ и ударил по лицу человека на стуле. От первого удара он проснулся, измученный, начал кричать, что все отдаст, что вернет все долги, что все сделает так, чтобы всем было хорошо. Но было хорошо только этим тварям в масках, которые били беззащитных людей.
Что значит фраза «я все отдам?». Что у папы было общего с этими высерами общества, с этими гандонами? Почему? Почему это все происходит? Почему я ничего не могу сделать, а лишь переминаю тяжелые от ужаса коленки? Я всего лишь наблюдал, как моих родных для меня людей убивают у меня на глазах.
Последний удар в голову добил папу, стонущего от боли. Мое сердце екнуло. Я хотел провалиться под землю, хотел убежать от ужаса, хотел чем-то помочь. Но я стоял и наблюдал. Наблюдал над тем, что моя жизнь становиться кошмаром.
Неосторожно, я потерял равновесие и сделал неаккуратный шаг в сторону и случайно попинал камень. Все глаза, все глаза в этой комнате направили взор на меня. Мое сердце начало стучаться быстрее, я понял, что дошел до пиздецовой точки.
Меня разбудил с ступора крик «Стой!» и мгновенная реакция этих чмошников. Нет, только не я, только не я, только не я, только не я!
Я резко повернулся и стал бежать, стал бежать, ради собственной жизни, ради того, чтобы не быть убитым, как собака. Мозг перестал думать. Единственное, что я щас хотел — это вернуться домой, выбраться из этого ада. Какое же это было все ошибкой. Ошибкой, ценой в мою разрушенную жизнь.
Часть 12
Бесхребетность
У меня начало сбиваться дыхание. Слезы незаметно начали просачиваться по моим щекам. Но вот, я уже в том самом проклятом холле, уже поднимаюсь вверх по лестнице. С коридоров слышны крики, ругань и даже глухие выстрелы с огнестрельного оружия. Мозг мне говорил, говорил, что, мол, ты понимаешь, что тебя убьют? Беги, беги, беги как маленький кролик, прячься, что есть сил или ты станешь мертвым, вечно спящим навсегда.
Знакомые дома, знакомые улицы, но меня интересовал путь, интересовало только то, как добраться до дома. Родная скамейка, родной домофон. Боковым зрением я видел, видел как фигуры уже были на краю моего дома.
Я немного выиграл времени, ведь бандиты не могли сразу зайти в дом. Лифт не работал, я начал подниматься по лестнице. Снизу послышался гул и выстрел. Блять!
Я начал задыхаться, буквально упал на площадку между этажами. У меня почти не было сил подниматься, я как собака, на четвереньках поднимался по ступенькам. Еще пару этажей.
Сзади я слышал вздохи мужиков, которые гнались за мной. И вот, я уже перед своей квартирой. Руки меня не слушались. Ключ от домофона было легко найти, но в связке ключей было пару ключей для верхнего и нижнего замка. Руки вспотели как не в себя.
Первый замок, поворот ключа, вторый замок, поворот ключа. Звуки начали слышаться на площадке, в ушах начал стоять звон «вот он»!
Быстро открыв двери, я также быстро машинально закрыл ее на замок. В глазке были видны эти упыри, эти уебки. Они заметили, где я живу.
Начали кричать на меня, начали требовать, чтобы я открыл двери.
Я упал на пол, почти без сознания. Меня колыхало, мне было горячо и также холодно. В глазах было темно, а сердце неимоверно быстро стучалось. Каждая клетка моего тела вопили о тревоге, а я был сам по себе.
И тут я понял, что я в ловушке. Я не могу выйти. Клаустрофобия пронизала мою душу, я почувствовал, почувствовал, что я всего лишь отсрочил свой конец. Я весь дрожал, решил помыть лицо.
Даже в ванной были слышны крики уродов, которые кричали с входа. Но что-то не сходилось. Что-то было не так. Окна?
Я подбежал к балкону, к окнам, но никого не увидел. Дома было слишком тихо. Как будто не было никого, кроме меня в квартире. Мурашки пошли по коже. Я забыл, забыл, что я привел уебков домой и теперь фактически они знают, где я живу.
Что хуже, я совсем забыл про маму. Я взял телефон и набрал ее. Вот родной голос, который не подозревает о трагедии, о том, что произошло. Вместо приветствия я начал тихо плакать, всего лишь посербывая дыхания и слезы. Я не мог сказать не единого слога. Я не мог объяснить, что произошло, не мог сказать даже простое «привет».
Бедная мать. Ее сын начал рыдать без причины в трубку, отчего ей стало совсем жутко.
«Не переживай, все будет хорошо. Я недалеко, скоро буду дома. Сейчас приду и ты мне все расскажешь».
Нет, не будет. Мозг в теле кричал на всю глотку: не иди сюда, прячься, только не приходи за мной. У меня не было рта, но я должен был кричать. Должен, но не смог.
Она бросила трубку. Я тут же позвонил еще раз. Если она придет, то она больше ничего никому не расскажет.
Блять. И я снова не смог. Рот предательски захлебнулся соплями с носоглотки, я опять начал пищать, ныть, рыдать, как последняя баба, как ебучая бездарная тряпка.
Надо что-то было делать. Я встал и начал ходить кругами, придумывая хоть какой-то план. В глазке уебки все также стояли у платформы. Никто из соседних квартир даже не захотел понять, что случилось.
Надо звонить в полицию. Я набрал номер и стал ждать. Вскоре, ответил уставший голос оператора. Но знаете что? Знаете что? Я снова начал рыдать. Как же я себя ненавижу. И тут произошло то, чего я боялся больше всего.
Я опять стал наблюдать. Стал наблюдать, в глазок, как услышал шаги женщины, подходящей с лестницы. Она спросила, что тут делают люди у ее квартиры. Ее лицо напряглось, когда на нее обернулись люди, одетые в маски и балаклавы. Они начали требовать, требовать открыть двери, чтобы поймать меня. Один уебок подошел к ней, захватил ее и подвел к двери.
«Ты же не хочешь, чтобы она умерла? Открой двери и мы все забудем».
Мать начала визжать и ей сразу же всыпали пощечину. Сказали заткнуться и молчать.
Очевидная ловушка. Что мне взять? Я быстро побежал на кухню и взял первую попавшуюся вещь. В правой руке оказалась скалка, что ж, подойдет.
Я отдышался и отдохнул, но как же было напряжно открывать двери. Была не была. Я резко открыл двери, чем сбил пару бандитов с ног и успел ударить скалкой того, кто взял в заложники мою маму, в ноги. Тот потерял контроль и мама смогла выплюнуть кляп в виде какой-то ткани.
Ее голос навсегда остался у меня в ушах. Я кинул скалку кому-то в лицо и побежал вниз.
Раздались маты, крики, ругань за спиной.
Я совсем не думал, что я делал. Сознание затуманилось, я лишь бежал.
Бежал, бежал, как можно дальше. Я не знал куда, не знал, что делать.
За спиной чувствовалась активная погоня. За мной бежала смерть и я ее натравил на своих близких. Левая нога, правая нога, левая нога, правая нога. Мое тело начало даже болеть, но я бежал, превозмогая свой организм.
Я побежал по мосту, к окраине города. Тут где-то должна была быть остановка. Но я забыл, что на дворе ночь, что никто не приедет. Так что мне пришлось бежать вне города, за границу домов и улиц.
Часть 13
Конец старой жизни
Я убежал в лес. Тут никого не было. Я хаотично бегал в рощу, заходя все глубже и глубже.
Пока не прибежал в абсолютную темноту. Меня никто бы не смог услышать. А даже если бы были бы люди, все равно всем было бы похуй. Никому до меня нет дела.
Слезы сами начали течь с моих глаз. Накатила бездонная грусть, схватила меня за шею и начала душить. Ненавижу себя. Я ничего не сделал. Я все что могу — только жалеться, критиковать, ныть. Я ничего не привношу. Я не имею никакого импакта в свою и чужую жизнь. Я лишь маленький винтик в этой сраной заржавевшей системе. Жизнь меня ненавидит. Более того, я ненавижу себя.
Я молча смотрел, как моих родителей убивают у меня на глазах. Ничего не сделал. Убежал, как последний трус.
И что, после этого я имею право себя назвать человеком? Я ебаное ничтожество, куда еще хуже, чем эти люди — роботы, которые подражают и дополняют систему. Я не смог ничего. Моя история на этом закончена.
Мне стало очень тяжело думать.
Слезы затекли за шиворот, голова сильно разболелась.
Дыхание стало прерываться. Я начал задыхаться и держаться за горло. Сил совсем не осталось и я упал на землю. Я извивался, как маленький щенок из-за испорченного мяса. Меня трусило, но я попытался встать обратно.
Внезапно, я почувствовал прилив сил. Меня как будто осенило тепло по моему телу, создало некую жаркую ауру.
В лесу пронесся крик и стук по дереву. И еще один, и ещё один.
Я себя решил не контролировать. Я себя постоянно контролировал.
Как же, днем все казалось таким прекрасным, я думал, что это будет лучший день в моей жизни. Но на самом деле все скатилось в дерьмо.
Я выбивал кору, что есть мочи. Во мне не осталось эмоции на горечь. Я хотел бить, и бить, и бить. Кулаки разьебались в кровь, но я продолжал.
За что? Почему я? Почему я не могу быть таким же, как и другие люди, пусть и обманут, но зато в счастье?
Моя миссия — показать, рассказать миру, что наши идеалы и идеи повели на ошибочную дорожку.
Но кто меня поймет? Люди, как скот. Их нужно выбивать и тренировать до полусмерти, чтобы у них что-то получилось.
Только единицы могут не страдать хуйней и действительно приносить пользу, и для себя, и для других.
Моя жизнь. Моя трусливая жизнь была разрушена. Какое у меня будущее? Я не могу даже вернуться домой. И я все думал о себе. В голову лез свет из комнаты и струйка крови, которая медленно текла с лежавшего на полу тела. В ушах стоял крики родных людей, в глазах была пелена.
Это бред. Это невозможно. Это лишь плохой сон, вот и все. Со мной не может быть такого. Такой пиздец бывает только в фантазиях ублюдков, но этого не может быть наяву.
Я так думал, да. Но в жизни все было иначе. А главное, что делать, не понятно.
Одиночество и холод зимы окутали меня. Захотелось есть и пить.
Я убил их. Убил родителей. Всего лишь наблюдал, смотрел за стенкой, как крыса. Опять полезли кадры, сцены, где над мужчиной на стуле занес руку ебучий уебок.
Машинально присев, я схватился за голову и начал рыдать. Я потерял все. Моя жизнь теперь никогда не будет прежней. Я убил себя и свою семью.
Часы самопорицания, часы бесконечной грусти и депрессии добили мой организм.
Я заснул у большого дуба, укрывшись одеялом снега и поломанной коры.
В голове остался легкий туман. Как же я наделся, что это просто худший кошмар в моих сновидениях.
Часть 14
Самый что есть мороз
Меня разбудило чувство боли на лбу и озноб по всему телу.
Видимо я чихнул и случайно ударился головой об ствол дерева, поэтому и проснулся.
Все конечности полностью отмерзли. Была глубокая ночь.
Сначала я удивился, где я нахожусь. Мне сильно хотелось есть и пить, к тому же, мне было очень холодно и я простыл. Холод проник в мой мозг, я не понимал, почему я сейчас не дома, почему меня не разбудил будильник.
Дом… Я начал вспоминать прошлый день. Сердце начало биться чаще, а и вовсе выбился из колеи.
Разные мысли и сцены начали лезть в голову. Что случилось с мамой? Кто эти люди? Почему они напали на меня и моих родных? Почему это случилось именно сегодня? И как мне жить дальше?
В мозгу прокручивалась пленка наблюдения в глазке. Какие-то люди, в балаклавах и темных одеждах что-то от меня хотели, стояли над душой.
Слайдшоу не заканчивалось на этом. Далее прокручивались сцены сраного подвала. Как в светлом луче света убивают человека на стуле, который является мой отец. Как я трусливо убегаю и теряю свою семью и гордость.
Ужаснейший бред начал распространяться по моей голове. Но еще было хуже физически. Хотя нет, я не мог сказать наверняка, но я понимал, что если я буду так и дальше лежать, то наверняка умру на месте.
На уровне подсознания я поднялся и начал искать что-то. Выбрал сторону и начал блуждать туда. По дороге взял снег и начал его глотать, перед этим согрев его в руке, напьюсь хотя бы так. Сил не было никаких. Но я продолжал идти. Вскоре, я увидел пару ягодных кустарников калины и можжевельника. На вкус они были отвратительны, все отдавало морозом и холодом, мои вкусовые чувства полностью притупились, но зато это хоть немного уменьшило голод. Но мне все еще было очень холодно, а тело слабело.
Мой рассудок, сконцентрировавшись на выживании, не зацикливался о ужасах того дня. Да и не было сил размышлять. Меня пробирала апатия и безразличие ко всему, я шел сквозь ветки, не чувствуя боли от наглых, колючих ветвей деревьев, а темнота и снег усиливала мою беспечность и так уже хуевое состояние.
В конце концов, через пару часов, у меня не стало сил. Я просто петлял прямо, в небытие, в темную и холодную ночь, без цели, без мотивации жить.
Я просто хотел умереть. Я упал и скрутился бочком. Жизнь уходила от меня.
Я начал вспоминать те самые, ужасные моменты. Погоня, кровь, страх и смерть. Я был настолько запуган, настолько истощен, что не мог даже плакать.
Я закрыл глаза и слышал гул морозного вихря. Я так легко сдался, даже совсем не борясь за свою жизнь. В голове у меня были бесконечные качели. То я сейчас смог бы встать и жить дальше, то я умру и ничего не сделаю. Но я никак не мог встать. Я мог лишь мечтать. У меня замерз рот, а я хотел кричать, кричать со всей боли и дури, хотел выразить все дерьмо, которое вошло в меня. Легкое оранжевое бельмо появилось на закрытых глазах, но я предпочел умереть и не стал их открывать. Бред захватил мой разум и я потерял сознание.
Часть 15
Лесник
Темнота. В ушах звучит вьюга. Я открываю глаза, но ничего не вижу. Мощный поток вихря бьет мне в глаза. Конечности задубели, я не могу сдвинуться. Я начинаю раскусывать зубами руку. Тонкая плоть поддается, кровь начинает литься по сосудам быстрее. На зубах вкус железа…
Место укуса начинает разгораться. Мне становится тепло. Вдруг, вокруг становится все стабильнее, далеко в лесу я вижу несколько темных силуэтов. Они начинают ко мне приближаться. От страха я замер, не мог пошевелится. Но боль разбудила меня, я сделал шаг в сторону. И побежал. Бежал по лесным белым от снега тропам, через упавшие бревна, минуя ветки и другие лесные опасности. Что-то гналось за мной, дышало в шею, я чувствовал энергию позади меня.
Холодный ветерок проходил по моему телу. Но мозг отключился, нужно было все лишь убежать. Меня посетило дежавю. Казалось, я бегал вечность. Дубы сменялись березками и каштанами, а вот уже забежал в еловый лес. Вдруг открылась поляна снизу от концовки леса и я побежал к ней. Одно неверное движение и я начал куда-то проваливаться. Мое тело начало затягивать трясина. Отчаявшись, я пытался выбраться резкими движениями, но все больше и больше проваливался в нее. Я начал задыхаться. Сквозь мутную воду и болото я последний раз заметил силуэты. Они как будто оценивали меня, осуждающе наблюдая за утопленником. Легкие горели, я умираю.
Дрожь. Я проснулся от сильного кашля. Мое тело время от времени просыпалось и трусило, иногда я замечал, как кто-то меня волочит на каком-то сооружении, а-ля санок. Но сделать я ничего не мог, я даже просто быть в сознании не мог, голова стала рандомным шумом старой доброй лампочки накаливания.
Меня приволокли в какую-то хижину или что-то в этом роде. Несколько картинок сознания спустя мне показывали, что я нахожусь в помещении и смотрю в потолок. Да, потолок был совсем близко! Я как будто мог дотронуться до него руками, не вставая. Тело посетило тепло, внутренние органы начали согреваться.
Прошло очень много времени, когда я встал на ноги. Оказалось, что меня приютил старый дед, который жил неподалеку. Как я узнал позже, он отгонял местных браконьеров, а в тот день искал капканы и случайно нашел меня. Позже я узнал, что он лесник и знает много чего о лечебных травах и в целом о природе. Благодаря ему я не умер и смог выжить.
Но что делать дальше? Жизнь казалась лимбом. Все было бессмысленным.
Тебе это не кажется бесполезным? Сидеть тут, в трущобах, пока режут твоют семью? Меня овеяла буря. Я должен был что-то сделать.
Честно говоря, со временем, можно было выписать все грехи лесника, всю его историю, биографию, но мне это не очень интересно.
Хотите узнать, как было дальше?
Я узнал. Я узнал, что мою квартиру — мой дом, по начертанию, посетило то самое было. Пидорасы не знали, не знали, зачем они там нужны.
Моя злость, моя злость, просачивалась каждый каждый день. Мне кажется, я стал дьяволом. Я все продумал…. Ни капельки жалости к этим ублюдкам. Я стал сиротой, бездомный, ОНИ ОТНЯЛИ МОЮ ЖИЗНЬ!!!
Как вы, безжалостные твари, бесхребетные ублюдки, бессмысленные зооморфные существа, бесполезные уебки,. могли такое подумать?
Моя ненависть, моя ненависть, возрастала с каждым месяцем.
Я пахал на лесника, потому что знал, что я ему должен — каждый сруб деревьев, каждое завладение дичи было с особым энтузиазмом — я просто это НЕНАВИДЕЛ. я хотел побыстрее избавиться от этого образа жизни, я ХОТЕЛ ПОБЫСТРЕЕ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ДЕДА., но я должен исполнить свой долг.
Вы думаете я считал дни по календарю?
Я взял лопату и похоронил его с почестями, как положено, все-таки — он спас мне жизнь.
Но я должен был исполнить свой долг.
Эти ублюдки должны ублюдки должны были заплатить свою цену.
Я все помнил мой дом. Мой двор, моу гулянки.
Эти ублюдки ублюдки убили мое детство. Мое отрочество. Мое будущее.
Все что я взял с собой — футболку, штаны и этот гадостный топор.
Он пах тем самым сырым запахом.
СТАРЫМ ЗАПАХОМ, КОТОРОГО МНЕ НЕ ХВАТАЛО, КОТОРЫЙ У МЕНЯ ОТОБРАЛИ.
Я знал, где есть моя квартира.
Меня пропустила бабушка с подъезда с добротой или с испугом.
В конце концов, я позвонил в дверь.
Часть 16
Старое доброе ультранасилие
Мне открыл дверь довольно старый мужик. Не бритый алкаш.
Вы думаете, я начал ждать, разговаривать?
Моим первым движением было движением рукой.
Топор разрубил грудь мужика надвое. Его стоны, его плоть, его кровь читались с километра.
К нему побежал сразу его дружок — пирожок, который также отхватил пизды.
Мои глаза загорелись. Я никогда не видел этих людей, они захватили, заполнили мою власть, они — варвары.
Второму повезло меньше — его бедные ноги не могли ходить, по правде, они были уже заденеты старым добрым лезвием.
Тот лишь вскрикнул — «Господи, как больно…»
Последний ублюдок встал в ступоре…
Я зашел в ванную, лишь заглянув, что из моей квартиры приключилось…
Там, там была темная, черная накидка.
Последний ублюдок начал ублюдок начал плакать. Плакать от того, что я могу с ним сделать.
Я поставил его на коленки, начал рубить его пальцы.
Кровь сочилась из его рук, но он не отвечал, лишь когда начал рубать его тело, его грудь, он упал на пол и начал ныть. Его жизнь насколько ничтожная….
ТЫ же ДОЛЖЕН БЫЛ ПОНИМАТЬ, НА ЧТО ИДЕШЬ, ЧТО ТЕБЯ ЖДЕТ?
Тем не менее, я выпросил ответ.
В ванне была моя мать. В ней плавали кислота и ее останки…
Последний плакал, умолял ради своих божествов, ради своих родителей его пощадить…
Моя гордость была слишком велика.
Я спросил, что они еще с ней сделали.
На комоде лежали много презервативов, смазки и крови.
Она буквально была старая и шрамы были замечены по всему телу.
Возможно это меня и возмутило — возможно это и меня заставило зарубить последнего уебка.
ВЫ УБИЛИ И ИЗНАСИЛОВАЛИ МОЮ МАТЬ!
Перед смертью, ради быстрой быстрой смерти я так выманили у последнего уебока координаты того самого — того самого заказчика, который руководит б этой всей операцией.
Как вы думаете я пощадил пощадил последнего уебка?.
Ни одной, ни одной слезкин у меня не пошло.
Но вот слезы крови — я бы даже сказал кровища, литры, лужы крови — да, огромные озера крови…
Я наслаждался каждым СТОНОМ этого уебка.
Да, ОН БЫЛ МОЛОДЫМ — НО ОН ЭТО ЗАСЛУЖИЛ!
Он был тут: он должен был сдохнуть.
Это не должно было закончиться сейчас. Я должен идти дальше.
Блядские аристократы, мажоры, все сливки и дерьмо этого общества — были там.
Часть 17
Клуб будущего
Я ехал на трамвае. В квартире я нашел цепочку отца — последнее воспоминание.
Клянусь, я отомщу — я умру, но сделаю все, что возможно.
«Пускай исчезнут все государства мира
И в космосе черные сгинут дыры
Навстречу мне свои раздвинешь ноги
И все поняв, нам улыбнуться Боги»
Грустная музыка, по крайней для меня — шла с воспроизводителя радио водителя трамвая.
Люди — были грустные, кое-кто ехал с работы, с их бесполезный рутины, но разве что им нужно было кормить себя и свою семью.
Я понимал, и все это было ясно.
За пазухой был топор — в карманах лежали 2 ножа, и даже пистолет, заряженный.
Мне нужно было объяснять, что я должен был устроить?
Как будет, так и будет. Умру — так умру — зато не в мучениях, а в поле боя, с честью, завалив пару уебков…
Моя голова гудела от адреналина — вот я только приехал и сразу зарубил пару людей.
Но мне не хватало — моя жажда крови была велика.
Пару уебков слишком мало для такой мести.
Еще раз повторяю — моя жизнь уничтожена.
Значит я должен уничтожить жизнь КАЖДОГО, кто к этому причастен.
Артерии в моих руках вибрировали — кровь в них шла к моему сердцу — а кровь с него к моим рукам — я чувствовал себя Богом, который должен творить судьбу.
Я приказываю водителю меня высадить и ухожу в темную ночь.
Часть 18
Кровавое помешательство
Вот оно. Логово последних ублюдков.
Я подошел, попросил сигарету, но он отказался. Дохуя правильный, оказывается.
Я сделал вид, что повернулся и в ту же секунду достал нож и зарубил его в горло.
Клинок проник его плоть, разбрызгивая кровью.
Он не издал ни звука, я скинул его внутрь, в клуб.
На шум сразу на ступеньки подбежал другой охранник, в которого я кинул нож, прямо в ногу, из-за чего он упал.
Мой увесистый топор. Вечеринка шла полным ходом, причем настолько, что никто не услышал кри второго охранника.
Туловище, конечности, голова, все было раскромсано. Кровь заполнила весь объем вниз. Но мне было насрать.
При обыске, я нашел пару заряженных травматов, мне это обязательно пригодиться.
Я зашел в основное помещение. Играло диско восьмидесятых.
Дискошар вилял по верху помещения, аки ветер. Возможно, покажется, что мне нужно было расслабиться… Нет, в этом был свой шарм.
Шарм мести. На диване сидело пару мужчин, которые дрочили своими членами, своими купюрами на стрютптязерш неподалеку.
Я с ними начал беседовать, начал задавать вопросы своим ножом.
Сначала я спросил, как дела у их дерматологической, как у них дела с ортопедом, ну и что же с кардиологом.
Я достал травмат и начал шмалять по всем, никто не убежал с моего взора.
Я подбежал и начал резать всех конченных шмар, которые продали свое тело этих нищим.
Их языки, их кровь заводила меня, но не в том смысле, что я люблю резать людей — нет, вовсе нет, но меня одолевало чувство справедливости.
Чувство, что все эти люди — часть системы: которую я разрушу и уничтожу.
Кто-то вызвал пожарную сигнализацию — ладно, так будет даже лучше.
На меня полилась вода сверху, отрезвляя и надоедая мне.
Она как бы мне говорила: что я не совсем закончил, что я должен умываться в слезах, но пока я стою на ногах, я буду биться до конца.
У этого клуба был второй нижний этаж, куда я пошел.
Мужики встали — думали, что смогут продержаться. Пару ударов, разбитая челюсть, несколько ударов ножом: человек просил о помиловании.
Но да, мне ударили в челюсть. Я упал, кувыркнулся, и метнул последний нож прямо в голову, в глаз мужика.
Его крик надо было слышать. Он упал, сгорбился, кричал аки проклятый. Я подошел к нему, ударил по бокам, загнал этот нож глубже, достал его, отрезал его язык, чтобы не кричал.
Вот он — пахан паханов. Отец шайки, глава мафии.
Он говорит, расслабившись: «ты хороший боец. ты нам пригодишься.».
Мой же ответ, зачем мне ему помогать, если НИКТО МНЕ НЕ СГОДИЛСЯ?.
Лысый полупокер начал чето пиздеть, но мне было похуй — я достал уже кровавый топор и кинул в этого уебка, в эту шваль.
Он совсем не ожидал такой выходки.
Эта боль, эта ненависть, кровавые глаза мне затуманили мой разум.
Тело мужчины превращалось в фарш — каждый удар мне удавался с тяжестью, но с приятной ноткой ублажения справедливости.
Его голову я завернул к себе вниз — к ногам: чтобы его нашли бесконечно сосущим свой член, а его руки я отрубил и повыкидывал в стороны.
Когда я отходил, меня посетила мысль, что этого всего мало.
Я взял глаза шлюх, нет, даже поотрубал яйца его колег — и засунул ему в глотку.
Истерия заполонила мой разум — я тут и умру и я это понимал.
Я взял зажигалку, начал жечь тела.
Пламя трупа зашло на ура. В помещении возвысился трупный запах.
Но это было далеко не все. По крайней мере, я довольно-таки получил — я пропустил пару ударов, пару увечий — с меня сочилась кровь.
Мой энтузиазм крови закончился — я упал на колени.
Это не должно было закончиться так: я начал уползать прочь.
Часть 19
Конец?
Зыбкий дым наполнил мои легкие.
Истекая кровью, превозмогая боль, я долез до двери подсобки.
Воздух стал слишком тяжелым: за дверью светило желтоватым цветом.
Стена служила хорошей опорой для спины, позволившая расслабить мышцы и уменьшить частоту дыхания.
Нет, но если все обдумать, то эта процессия, этот олл-ин стоит всего.
Никакой ублюдок не должен был быть помилован, никакая свинья не должна понести наказание, выйти из воды сухой.
Пучина мыслей имитировала мне, что, если бы это все не получилось: наглые ухмыляющиеся уебки пьют дорогой бурбон и играют в карты.
Но на лице не появилась та гримаса, то лицо, которое кипело ненавистью и гневом.
Читалась усталость и некая, не физическая боль в глазах.
Послышались звуки сирен и выбивания внешней двери в клубе.
Мне нужно умереть… Не хочу жить в коробке, не хочу ничего!
Тело аккуратно сползло вниз, у полу.
Яркий оранжевый, пламенный, хотя нет, больше рудой цвет загорелся у меня в глазах.
В ушах стоит звон, я пытаюсь понять, узнать, где я нахожусь.
Передо мной картина мелом: я лежу на грязном уже бело-красном кафеле, на который капает что-то с моей брови.
Пару плиток сдвинулось в бок и я увидел что-то бурое внизу.
Я только мечтал о смерти, о том, что сделал правильно, что мир заслуживает меня и тут же захотелось жить и выживать как никогда прежде.
Перебирая грязные плитки и кашляя, я отыскал лестницу вниз.
Ни минуты ожидания, я сразу прыгнул туда.
Ход шел в местные канализации.
Через пару десятков минут я выбрался наружу.
Часть 20
Везение или сила воли?
Я могу вдохнуть на полные легкие…
Я свободен. Но как только меня поймают — я труп. То, что я остался на свободе — чудо, и я обязан это обыграть.
Чувство свободы тебя опьяняет, делает безрассудным…
Не смотря на боли в теле, в ногах, я шел дальше, по улицам.
Мой путь освещали уличные фонари, каждый сантиметр моего пути…
Я проходил через кварталы, через множество дворов…
Вдруг, какая-то машина имела включенные фары, а водитель говорил по телефону.
Я постучал в дверь. Никакого ответа. Ну ладно.
Тогда я подошел слева, к двери шофера непосредственно и открыл двери. Мужчина средних лет, кучерявый, модный, видно деловой, возмутился, мол какой-то мужик его задел, бизнесмена, который потребовал его время, время в суету.
Он говорил по телефону, но я не мог различить, о чем он говорил.
Это было не важно, на самом деле. Я и не думал о последствиях. Всего лишь вышвырнул его как животное на улице, я заполучил фаэтон в моем распоряжении. Я закрыл двери и повернул ключ.
Машина завелась и была под моим началом.
Мне лишь оставалось нажать на педаль газа.
И знаете? Я не пожалел сил. Рванул, как японский тайфун, мне было нечего терять.
В моем мозгу играли мелодии, мелодии страшные, дьявольские.
Они поднимались по тембру, то понижались. Это были словно сатанинские горки. Мое восприятие затмил музыкальный азарт, азарт крови убитых людей, а также свежой петрикора улицы.
Мои легкие заполнили тополя, буки, а также каштаны и липы…
В этом воздухе было что-то сигаретное, что-то от махорки, что-то от табака, что-то дымное, что опьяняет разум….
Ритм меня заставлял двигаться дальше и дальше. Легкость бытия предсказывала мне победу и ночную жизнь…
Множество перекрестков мне давалось легко, а дороги были мне словно путеводителями.
Но вот незадача, в один прекрасный момент, я почувствовал себя смертным, что если меня поймают, то я окажусь в клетке, причем навсегда. Этот момент охарактеризовался тем, что бензин закончился и я остановился, к сожалению, нигде, как на мосте.
Вокруг влажный воздух, который манил меня. как последнюю сучку, который говорил мне, чтобы я буйствовал.
Мне не было смысла быть больше в машине, я просто вышел и начал продумывать ситуацию, которая была очень сложная. Моя жизнь под угрозой — одна ошибка и я в пожизненной тюрьме, в клетке, я умру.
Знаете, что? Я бы никогда на это не решился, но звук.
Звук вертолета, который последовал меня. Тут я понял, что дело хуже некуда. Я вырезал, истребил нищебродский, но скорее важный для власти сброд, хоть и ублюдков, но важных людей. На моих руках лежала полная повинна, я должен был ответить, но перед такими же ублюдками. Я был один.
И в моей голове зародилась безумная, бессмысленная мысль, но которая имела смысл на жизнь.
Я всего-лишь хотел выжить и не более.
Страх меня не одолевал, я прыгнул в водоручей щучкой, как полагается, а дальше поплыл по реке, по течению….
Было все хуже, как больше времени проходило.
Разве я чего-то добился? Я не был плохим человеком. Но разменял свою жизнь на жизнь многих плохих людей. Но это того не стоило… Мой плод, я, не понимали в каком я положении….
Прошло много часов, как меня пытались искать…
Моя жизнь была мстивой, я бы сказал, что она имела цель, но после, после столько стараний, я охладел.
Мое сердце не выдержало боли, я начал жалеть тех, кого уничтожил, чьи семьи остались без отца, без дохода, без ничего…
Они были ублюдками, но это было лишь подростковое оправдание тому, что было. Я начал ненавидеть себя.
Плач начался самим собой. В этой воде, в этой реке я хотел убить себя, но самозащита была сильнее всего, я хотел жить.
Часами я плакал, хотел себя утопить, но это слишком сильный, волевой поступок.
Большинство людей не способны на такое, чего уж я там, обычный человек, может сотворить с собой такое.
В итоге, пришлось плакать, в итоге пришлось смириться с своей херовой судьбой, судьбой убийцы, судьбой несчастного гражданина, с такой херней…
Течение меня прибило куда надо…. В конце концов, я был жив, со всеми возможностями, не инвалид и то хорошо…
Но мою душу, мое сознание что-то тревожило, что за мной что-то будет, что-то через несколько лет…
Я не могу сбежать с такой державы и жить нормально.
Моя жизнь в опасности и я осведомлен.
Бегите ко мне, суки. Каждый из вас умрет, во имя великой державы.
Каждый из вас будет уничтожен.
И я плюнул в этот ручей. Как же было тут противно находиться.
Все таки, ночной мир меня утихомирил и я заснул….
В ночных приключениях, я проснулся вновь и открыл глаза.
Солнце озаряло душу и давало надежду.
Я рассмеялся, я был полон надежд.
Осознание этого меня опять опьяняло, но я был строг с собой, нельзя было расслабляться на секунду.
Но как будто в этом был смысл.
Так было первый день, второй и так дальше. Меня никто не находил и я плыл по течению, как бревно.
В итоге итогов, я взошел на берег.
Грунт был словно сказкой, словно моим Нилом, я в блаженстве.
Мои мысли были очерчены, я понимал, что делать дальше.
Но, к сожалению, тут моя история резко обрывается.
Я не хочу делится своими мыслями с Космосом, сейчас я буду держать все при себе.