«Русский доктор»: первый президент Гавайских островов
История человека, который сумел одновременно поссориться и с Россией, и с Соединенными Штатами.
Американцам очень нравились Гавайи. Вернее, сахарный тростник, для выращивания которого острова идеально подходили. Поэтому история единого и относительно независимого Гавайского королевства оказалась недолгой. Образовалось оно в начале XIX века, но уже в 1893-м году группа авантюристов из Штатов свергла последнюю королеву – Лилиуокалани. Еще через пять лет США аннексировали Гавайи, а в 1900 году президент Мак-Кинли подписал «Гавайский органический акт». Согласно этому документу на островах появились губернатор, назначаемый американцами, а также выборный двухпалатный Законодательный орган Территории Гавайи, состоявший из Палаты представителей и Сената.
На островах прошли выборы и главой Сената (с титулом президента) стал человек, которого местные звали Каука Лукини. То есть «русский доктор».
Непростой судьбы человек. Белорусы считают его своим – была даже в одном тамошнем издании статья «Зямляк Лукашэнкi – прэзiдэнт на Гаваях». Родом наш герой – из Могилева. Что ж, имеют право, конечно, но мы поверим островитянам: русский – так русский. Тем более, что в империи с этим всегда непросто – он ведь еще и польский дворянин, этот вечный скиталец.
Народник
Николай Константинович Судзиловский (так на самом деле звали русского доктора) родился в Могилеве в 1850 году. Род знатный, но совершенно обедневший, - родителям Николая пришлось перебраться к родственникам в Самарскую губернию, там и прошло его детство. Когда мальчику исполнилось пятнадцать, он вернулся на родину и поступил в Могилевскую гимназию, которую через три года закончил с отличием. Дальше – юридический факультет Петербургского университета.
Не проучился и года: столица волновалась, новые университетские правила лишили студентов многих свобод, молодежь протестовала, организовывая беспорядки. Первокурсник Судзиловский – среди заводил. Итогом – перевод на медицинский факультет Киевского университета: в других вузах участникам протестов учиться запретили.
В общем, в медицину он пришел, получается, случайно (хотя доктором стал хорошим, скажу сразу). И антиправительственная деятельность привлекала его куда больше, чем учеба. В Киеве Судзиловский подружился с Владимиром Дебогорием-Мокриевичем (это тоже в будущем известный революционер-народник). Вместе они организовали «Американский кружок» - собирались эмигрировать и создать в свободной заокеанской республике социалистическую сельскохозяйственную коммуну.
Друзья даже отправились в Штаты, но добрались только до Швейцарии, там познакомились с Михаилом Бакуниным, и, вдохновившись его радикальными идеями, вернулись в Киев. Бакунин будущее видел просто: он считал, что народ от природы бунтарь, и надо только подтолкнуть крестьян к восстанию, а дальше они уже сами сметут ненавистный царизм, после чего на освобожденной территории чудесным образом возникнет конфедерация свободных общин.
Планы меняются – вместо «Американского кружка» теперь «Киевская коммуна», база для хождения в народ. Дебогорий-Мокриевич под видом красильщика ходит по деревням и пытается агитировать крестьян. Без успеха. Народ, как показала практика, - не такой уж и бунтарь, и сметать ненавистный царизм не особенно рвется (может быть, «Север» расскажет еще чуть подобнее о некоторых приключениях народников).
Судзиловский раздавал запрещенные книги крестьянам в Херсонской губернии, затем, сообразив, что полиция его вычислила и дело попахивает арестом, перебрался в Самарскую губернию, туда, где жил ребенком. Работал конторщиком в Покровской слободе (теперь это город Энгельс), читал фабричным Чернышевского и Маркса. Революции опять не получилось, и он уехал в город Николаевск (ныне Пугачев). В Николаевске в больнице работал Александр Кадьян – выдающийся врач и один из идеологов «хождения в народ» в приволжских краях. Судзиловский стал у него фельдшером. И попытался взбунтовать заключенных в здешней тюрьме. Снова без успеха. Тем временем арестовали Кадьяна, Судзиловскому пришлось бежать, он скрывался сначала в Нижнем, а потом в Москве, но в 1875 вынужден был эмигрировать: полиция работала эффективно, переловили почти всех его товарищей, его арест тоже был вопросом времени.
Эмигрант
Женева, затем Лондон. Путь для тогдашних русских политических эмигрантов довольно обычный. В Лондоне Судзиловский работал в больнице, там же познакомился с Карлом Марксом. Однако в Англии не задержался, перебрался в Румынию, в университете Бухареста закончил наконец образование и защитил диссертацию (по специальности он – хирург, и, между прочим, автор нескольких работ по медицине, для своего времени важных). Писал статьи в газете Петра Лаврова «Вперед!», переправлял в Россию нелегальную литературу и сильно раздражал румынскую полицию. В 1880-м его арестовали в первый раз, но выпустили. В 1881-м Судзиловский и еще несколько русских эмигрантов решили отметить десятилетие Парижской коммуны. Формально это был вечер в память об убитом в России императоре Александре Втором, однако власти такая маскировка не убедила.
Врача и его жену (в скитаниях своих он успел обзавестись семьей) выслали в Константинополь. Турки собирались выдать революционера российским властям, и он сбежал в Болгарию. И потом метался по Европе – успел поработать врачом в Швейцарии, Австрии, Бельгии, Испании и Франции. Вернулся в Болгарию, где прожил два года (1885 – 1887), подружился с тамошним революционером Димитром Благоевым и даже оказался одним из создателей болгарской социал-демократической партии. А Благоев, кстати, успевший поучиться в Петербургском университете, - один из первых русских марксистов. Так вот все запутано и переплетено в этом тесном мирке профессиональных подпольщиков.
В 1887 году Судзиловский перебрался в США, получил американское гражданство и открыл медицинскую практику в Сан-Франциско. И развлекался травлей епископа Алеутского и Аляскинского Владимира, которого как раз тогда же прислали из России окормлять заокеанскую паству. Слал кляузы самому Победоносцеву, обвиняя иерарха во всех мыслимых грехах – вплоть до педофилии. Владимира в конце концов из Америки отозвали.
(Владимир – это просто для справки – прожил долгую жизнь, успел при большевиках посидеть в тюрьме, стал одним из персонажей ненаписанной картины Корина «Русь уходящая», о которой «Север» рассказывал, и умер в 1931 году в Москве нищим стариком.)
Судзиловский просился на родину – отказали. Познакомился с Джорджем Кеннаном, автором книги «Сибирь и ссылка», строил планы по организации побегов русских политкаторжан в США, однако дальше планов дело не пошло.
В 1892 году могилевский медик отправился на Гавайи.
Русский доктор
Купил кофейную плантацию (неожиданный для идейного социалиста поступок), лечил бесплатно местных – канаков, чем и завоевал их любовь. Канаки вымирали тогда от инфекций, завезенных европейцами, опытный врач для многих стал едва ли не посланцем небес. Но он бы не был самим собой, если бы только этим и ограничился. Судзиловский решил защищать канаков от американских колонизаторов. Проводил с аборигенами политические беседы, создал Партию самоуправления Гавайев, принял участие в первых выборах на островах и стал первым гавайским президентом. Сразу же взялся за радикальные реформы, но у владельцев тростниковых плантаций, которые всем на Гавайях заправляли, ожидаемо не нашел понимания и вынужден был, оставив пост, перебраться в Китай.
И это не случайный выбор: он собирался, сколотив небольшую армию из эмигрантов и наемников-китайцев, вторгнуться в Сибирь, чтобы освободить каторжан. Проект остался проектом, началась Русско-Японская война, и Судзиловский отправился в Японию.
Действовал он от имени американского Общества друзей русской свободы (это последователи Кеннана, которых ужаснула его книга о русской каторге). Но оценило потенциал профессионального революционера и японское правительство: ему предоставили доступ к военнопленным, он издавал газету «Россия и Япония», одним из сотрудников которой был матрос Новиков-Прибой, впоследствии – автор знаменитой «Цусимы».
Кстати, Кеннан, знакомый Судзиловскому по Штатам, во время войны тоже был в Японии и агитировал наших пленных против нашего же правительства. Однако непонятно, встречались ли в Токио русский доктор и американский журналист.
Когда в России начались волнения, названные впоследствии Первой русской революцией, Судзиловский изобрел еще один проект – просил предоставить ему отряд в сорок – шестьдесят тысяч вооруженных военнопленных, чтобы идти с ними через Сибирь на помощь восставшим в центральных губерниях. Обещал, что по дороге к его армии присоединятся части русской регулярной армии и прогрессивные представители пролетариата. Японцы, поразмыслив, проект отклонили (могли бы и принять, но реализовывать его собирались при помощи ЦК партии эсэров, и Азеф, еще не разоблаченный тогда провокатор, успел передать информацию о затее Судзиловского российским властям). И в это же время по запросу российского министерства иностранных дел доктора лишили американского гражданства – в Штатах симпатизировали тогда скорее Японии, чем России, однако к Судзиловскому после Гавайев у Америки были свои счеты.
Жил то в Японии, то в Китае, то на Филиппинах, лечил больных, открыл за время своих скитаний несколько новых островов. Большевики вспомнили о русском докторе, в СССР он числился персональным пенсионером, сотрудничал с Обществом политкаторжан, но на родину так и не вернулся. Не решался, ссылался на обязанности перед семьей, в 1931-м наконец собрался – и умер на вокзале в китайском городе Чунцин.
Выводов не будет, а к изысканиям подтолкнула меня отличная книга Ивана Куриллы «Заклятые друзья. История мнений, фантазий, контактов, взаимо(не)понимания России и США».