Новелла "Double A. Папочки-альфы и четверо их детей". Глава 1.
Мужчина заканчивал университет в Линьюане, но после вернулся в Чэньань, где основал своё дело, и с тех пор много лет не бывал здесь.
В университете Y год назад сменился ректор, кампус перенесли на новое место, и теперь всё внутри выглядело свежо и сияло новизной, разительно отличаясь от прежних времён. В начале весны глицинии, обвивавшие низкие арки, цвели нежно и изящно, а вдали набухали светло-зелёные почки; всё это смешивалось с шумными и оживлёнными голосами веселящихся студентов.
Се Чжэн, постучав пачкой о ладонь, выбил одну сигарету, зажал её в зубах и пробормотал неразборчиво:
— Блять, какие же они энергичные.
Его друг Сун Цинъюань бросил на него взгляд:
— Не выражайся, — а потом добавил, — И не кури.
Уголок губ Се Чжэна дрогнул в улыбке. Дорогая зажигалка, сделанная на заказ, описала изящный круг на его пальце, но зажигать сигарету он так и не стал.
Черты мужчины были до резкости выразительными, будто высеченными резцом, а насмешливое выражение лица сочетало в себе порочную обаятельность и откровенную свирепость.
Стояла такая жара, что он снял чёрный пиджак и перекинул его через руку. Серебристо-серый галстук был засунут в карман чёрной рубашки, которая довольно плотно облегала грудь, подчёркивая мускулатуру, а закатанные рукава обнажали смуглые предплечья с проступающими венами.
Се Чжэну был тридцать один год, то есть почти на десять лет больше, чем типичному студенту, да и аура от него исходила совершенно иная. Если бы требовалось подобрать сравнение, он скорее походил на главаря мафии из гонконгских боевиков — такого, что с пистолетом за поясом в любую секунду готов перевернуть стол.
Студенты в своей жизни редко сталкивались с кем-то, настолько похожим на бандита, и, вероятно, все решили, что Се Чжэн пришёл кого-то поджидать с недобрыми намерениями. Они либо обходили арку с глициниями по широкой дуге, либо, если уклониться было нельзя, опускали головы, краснели и ускоряли шаг, опасаясь привлечь его внимание.
Се Чжэн отлично знал, что его боятся. Когда один из студентов поравнялся с ним, он нарочно спросил, чтобы подразнить:
В последние годы, после того как были изобретены ошейники-ингибиторы для омег, практически все омеги перестали делать инъекции и перешли на ношение разноцветных аксессуаров.
На студенте, которого Се Чжэн напугал, ошейника не было, и, если судить по его росту и телосложению, он, скорее всего, был альфой.
Се Чжэн тоже был альфой. Обычно между альфами не существует такого абсолютного подавления, как у альф по отношению к омегам, но студент, к которому обратился Се Чжэн, резко побледнел, и у него мгновенно выступил пот.
Сун Цинъюань был в полном отчаянии:
— Сейчас придёт охрана и вышвырнет нас обоих, вот тогда ты и порадуешься.
— Сколько ещё идти до твоего дома?
— Просто пройти через кампус и всё. Только не забудь, что обещал: после моего отъезда ты будешь как следует ухаживать за моими цветами.
— Знаю, — слова Се Чжэна либо пугали, либо были совершенно несерьёзными. — Буду ухаживать за ними, как за собственными предками.
Сделав небольшую паузу, он добавил, обращаясь к Сун Цинъюаню:
К тридцати одному году, если ты всё ещё одинок, вопросы поиска партнёра, женитьбы и рождения детей неизбежно выходят на первый план. Родители Се Чжэна придерживались довольно традиционных взглядов и говорили:
— Ты не можешь всю жизнь прожить один. Хорошо бы иметь рядом того, кто будет с тобой, когда ты болеешь.
Се Чжэн никогда не отличался сдержанностью в речи и мог огрызнуться даже на родителей:
— У меня есть деньги. Я найму сиделок, чтобы они чистили мне яблоки, кормили меня с ложки и танцевали на шесте.
Родители в ответ объявили ему бойкот и три недели игнорировали, словно воздух, но на этом всё не закончилось. Они начали организовывать для Се Чжэна встречи с потенциальными партнёрами. Омеги, юноши и девушки, через день приглашались в кофейню у дома, где они смотрели на Се Чжэна застенчиво и робко. Мужчина раздражённо покусывал сигарету и думал, что так продолжаться не может.
Он знал, почему старики так внезапно загорелись желанием его женить: месяц назад сын их друга, с семьёй которого они были очень близки, женился. Свадьба была шумной и пышной, молодые стояли вместе, по указанию ведущего целовались, выглядели счастливыми и радостными.
Невестка была очень способной, они с мужем хорошо дополняли друг друга, сыну стало намного легче, и у него появилось время часто бывать у родителей.
Выслушав хвастовство, родители не на шутку позавидовали.
Се Чжэн попросту не верил, что семейная жизнь способна оставаться идеальной до конца — мелкие бытовые проблемы и повседневные заботы не могут вечно доставлять удовольствие. Теперь мужчина только и ждал, когда у этой новобрачной пары случится какой-нибудь конфликт, чтобы остудить пыл своих родителей, но до тех пор он не желал больше слушать назойливые упрёки, да и переехать жить отдельно было проблематично, ведь родители могли проверить его расходы. Как раз в это время Сун Цинъюань, преподававший в Линьюане, собрался в отпуск и искал человека, который присмотрел бы за его цветами. Он предложил Се Чжэну пожить у него, чтобы спрятаться от родителей, и мужчина согласился.
— Не за что благодарить. Мы столько лет дружим, не стоит церемоний, — помолчав, он с любопытством спросил, — Действительно настолько против? Ни разу не думал найти кого-нибудь?
Раздался щелчок — крышка зажигалки открылась и закрылась. Се Чжэн всё же прикурил сигарету, что был у него во рту. Его лицо окутало дымом, поэтому Сун Цинъюань мог разглядеть лишь насмешливую ухмылку в уголке его губ:
— Не беспокойся обо мне, побеспокойся лучше о себе. Пока в отпуске, походи по больницам, сначала вылечи свою импотенцию.
Сун Цинъюань с долей досады поправил его:
— ...Это генетическое нарушение сенсорной интеграции феромонов.
Се Чжэн громко и вызывающе рассмеялся.
По университетскому кампусу разнёсся звук электронного звонка — должно быть, сигнал к обеденному перерыву. Студенты, полные юношеского задора и аппетита, потоком хлынули из учебных корпусов; все они были так молоды. Сун Цинъюань был преподавателем на факультете скульптуры. Студентов там было немного, но он также вёл занятия и у других групп по специальности. Как раз в этот момент из корпуса выходили студенты, изучающие искусство.
Группа студентов, на одежде которых остались невысохшие следы краски, увидев Сун Цинъюаня, весело и оживлённо поздоровались:
Стоя с сигаретой в зубах Се Чжэн подумал, что у студентов художественной специальности хороший вкус — все до одного были одеты красиво.
Сун Цинъюань в общении со студентами вёл себя вполне по-учительски:
— Пары закончились? Скорее идите обедать. Только не бегите и не прыгайте.
Студенты что-то пробормотали в знак согласия и, обойдя Сун Цинъюаня, двинулись дальше, там они и заметили Се Чжэна под аркой с глициниями. Смех и разговоры мгновенно стихли, студенты сбились в кучу и поспешно ретировались, и только пройдя мимо Се Чжэна, они снова принялись смеяться и болтать.
В кармане брюк альфы завибрировал телефон. Достав его, он увидел, что звонит один из его ассистентов. К Сун Цинъюаню подошла новая группа студентов поздороваться, и, похоже, их разговор мог затянуться, поэтому Се Чжэн ответил на звонок:
Ассистент быстро отчитал ему о работе, проделанной утром. По логике вещей, какой же ассистент станет звонить боссу во время обеденного перерыва для отчёта о работе? Но Се Чжэн был другим. Мужчина не был тем руководителем, кто позволяет подчинённым действовать самостоятельно; он предпочитал держать всё в своих руках, сохраняя абсолютный контроль.
Порыв свежего ветра пронёсся мимо, с верхних ветвей осыпались мелкие лепестки глициний, усеяв голову Се Чжэна, но альфа не счёл это романтичным. Он цыкнул, зажал телефон между ухом и плечом, упёрся локтями в перила позади, нахмурился и поднял взгляд на цветы.
Се Чжэн взглянул на Сун Цинъюаня, студенты вокруг него уже почти разошлись, и ответил ассистенту:
Он уже собрался оттолкнуться от перил, как вдруг услышал возглас друга:
Голос, отозвавшийся издалека, был таким же ясным и свежим, как и подувший ветер:
Се Чжэн искоса посмотрел в ту сторону. Трое студентов-юношей, направлявшихся по противоположной стороне дороги, услышав зов Сун Цинъюаня, подошли. На шеях ни у кого из них не было ошейников — вероятно, все трое были альфами.
Парень в центре был особенно заметен: высокий, в ярко-жёлтой куртке и джинсах, со светлой кожей и необычайно красивыми чертами лица. Его улыбка была по-настоящему лучезарной, а прищуренные глаза казались невероятно послушными.
Его походка и осанка были удивительно лёгкими, напоминая движения проворной кошки.
Когда парень в жёлтой куртке приблизился, Сун Цинъюань достал из сумки ключ и протянул ему:
— Ключ от мастерской, забыл тебе отдать. Как раз собирался найти кого-нибудь, чтобы передать, а мы неожиданно встретились.
— Хорошо, — парень взял ключ, и его тон был весьма приятным. — Учитель, только не забудьте, что сегодня вечером у нас ужин со всей группой.
Сун Цинъюань добавил ещё пару напутственных слов:
Парень что-то ответил и пошёл дальше. Когда юноша проходил мимо, Се Чжэн выпустил струйку дыма, поднёс руку ко рту, достал сигарету с зазубринами от зубов на фильтре и, зажав тлеющий кончик между пальцами, потушил его.
Все трое парней, проходя мимо, разом притихли. Парень в жёлтой куртке, кажется, мельком взглянул на него, его кроссовок зацепился за выпирающий кирпич, юноша внезапно споткнулся и резко полетел вперёд.
Он споткнулся как раз в направлении Се Чжэна, но тот не шелохнулся, просто стоял, прислонившись к ограде, и даже не подумал его поддержать. Мужчина выпустил дым и сквозь белую дымку уставился в небо.
К счастью, стоявший справа от парня подхватил его:
Парень, казалось, даже развеселился, фыркнув со смехом:
Выбросив окурок в мусорный бак, Се Чжэн подошёл к Сун Цинъюаню:
— Ага. Лу Лу. Фамилия — как слово «дорога», имя — «олень». Я же говорил тебе, что у меня в группе есть очень одарённый студент, так это он.
Се Чжэн вспомнил, как Лу Лу чуть не упал только что.
Сун Цинъюань не покупал жильё, а снимал квартиру в жилом комплексе недалеко от задних ворот университета — так было удобнее ходить на пары.
Семнадцатый этаж, просторно и чисто. Как только мужчина вошёл, заметил, что повсюду пышно зеленели цветы и растения. Се Чжэн прислонился к стене и слушал, как друг рассказывает о методах ухода за этими растениями.
Среди зелени стояли самые разные скульптуры — из гипса, резные по дереву, из бумаги. Се Чжэн разглядывал одну из гипсовых статуй, и Сун Цинъюань сказал ему:
Полутораметровая гипсовая статуя изображала мужчину, покрытого прозрачной фатой. Полупрозрачная гипсовая ткань выглядела невероятно мягкой, плотно облегая кожу и прорисовывая твёрдые черты лица мужчины.
— Невероятно одухотворённо. Текстура просто великолепна.
Се Чжэн небрежно положил локоть, обнажая часть своей татуировки, на макушку гипсовой статуи, не проявляя ни малейшего интереса к произведению, которое учитель Сун так расхваливал, и лениво улыбнулся.
Телефон Сун Цинъюаня завибрировал. Он взглянул на экран и усмехнулся. Се Чжэн, видя двусмысленную улыбку друга, спросил:
— В чём дело? Вторая половинка?
Сун Цинъюань тут же сунул телефон под нос Се Чжэна:
«24 Художественное оформление, Ван Чучу»: Учитель Сун, а тот парень в чёрном костюме, что был сегодня с тобой, кто это? Он тоже преподаватель из нашего университета? Или твой друг?
Зловещая аура Се Чжэна пугала, но в то же время и притягивала. Всегда находились те, кто, зная об опасности, бросались к нему, словно мотыльки на огонь, но Се Чжэн не интересовался никем из них, кем бы они ни были, он всегда отвергал всех.
На этот раз всё повторилось: Се Чжэн улыбался широко и открыто, но слова его прозвучали безжалостно:
Сун Цинъюань убрал телефон и с некоторым любопытством спросил:
— Так какой же тип тебе в итоге нравится?
— ...А тот молодой актёр, что за тобой ухаживал, разве не красавец? Прямо небожитель, но тебе и он не понравился.
Се Чжэн нахмурился и усмехнулся. Мужчина не лгал — ему действительно нравились красивые, однако его личное определение «красивого» отличалось от вкусов большинства альф.
В силу генетических особенностей омеги после дифференциации становились всё более нежными, их черты — плавными, текучими, как вода, а Се Чжэну, напротив, нравились более резкие, мужественные черты. Для него тонкая талия не шла ни в какое сравнение с выступающими венами на тыльной стороне ладони или с чёткими линиями запястий. У Се Чжэна не было разрушительных наклонностей — вместо этого им двигало желание покорять.
Первый день в старшей школе, подрался в переулке с одним парнем.