Р. Н. Белоглазов, С. Н. Осиповский. Политика правительства генерала П. Н. Врангеля по отношению к крымским татарам
Библиографическое описание: Белоглазов, Р. Н. Политика правительства генерала П.Н. Врангеля по отношению к крымским татарам / Р. Н. Белоглазов, С. Н. Осиповский // Вопросы истории. 2022. № 3 (2). С. 4-14.
Аннотация. Статья посвящена политике правительства генерала П. Н. Врангеля по отношению к крымским татарам весной — осенью 1920 г., когда командование Вооруженных сил Юга России в Крыму попыталось при помощи умеренных реформ привлечь на свою сторону основные слои населения, а также национальные меньшинства. Установлено, что политический курс в отношении мусульман полуострова, предполагавший ограниченное самоуправление в культурно- религиозной сфере, имел конъюнктурный характер и не получил поддержки среди большинства крымских татар, объединенных национально- демократическим движением, руководящие структуры которого были настроены против белых и являлись активными участниками социально- политических процессов в регионе.
Ключевые слова: крымские татары, Гражданская война, национальный вопрос, правительство Юга России, Милли фирка.
В ходе Гражданской войны в России национальный вопрос был одной из главных политических проблем. На Крымском полуострове политика по отношению к национальным меньшинствам приобретала особое значение в связи с многонациональным составом населения региона. Среди жителей Крыма одним из наиболее многочисленных и политически организованных было крымско- татарское со общество. Весной — осенью 1920 г., когда Крым стал главной территориальной базой для продолжения борьбы с красными, руководство Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) было вынуждено считаться с этим и приняло ряд мер с целью расположить к себе крымских татар ради усиления военно- экономического потенциала и жизнеспособности своего режима.
Избрание в апреле 1920 г. главнокомандующим ВСЮР генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля ознаменовало новый этап в истории Гражданской войны, связанный с попытками белых, учитывая прошлые ошибки, привлечь на свою сторону основные социальные группы и слои населения. В связи с этим декларировалась разработка нового курса внутренней политики, направленного на создание на подконтрольной территории такой административно-экономической модели государственного устройства, которая могла успешно конкурировать с Советской Россией.
Генерал П. Н. Врангель сохранил единоличную диктатуру как форму правления, сосредоточив в своих руках полноту военной и гражданской власти. Правительственный аппарат (Совет при главнокомандующем, с августа 1920 г. — правительство Юга России) был подвергнут кадровым и организационным изменениям, что было связано в том числе с реализацией задекларированных политических инициатив: проведение аграрной реформы в пользу среднего и зажиточного крестьянства, демократизация местного самоуправления, сотрудничество с общественностью, создание антибольшевистской коалиции с участием всех заинтересованных сил, независимо от их национальной принадлежности и политической ориентации. Одним из главных стал тезис о необходимости пересмотреть подходы к вопросу о будущем национально- государственном устройстве, которые при генерале А. И. Деникине рассматривались преимущественно в контексте необходимости восстановления жесткой централизации в соответствии с лозунгом о единой и неделимой России.
Применительно к Крыму национальная проблематика приобрела особую остроту в связи с фактором этнополитической мобилизации крымских татар, которые составляли 25% населения полуострова (около 200 тыс. чел.). В частности, в годы Революции 1917 г. и Гражданской войны крымско- татарское национальное движение заявило о себе как о хорошо организованной политической силе, главным субъектом которой со временем стала партия Милли фирка, консолидировавшая сторонников на основе требований создания широкой политической автономии. При этом е е активисты проводили в Крыму агитацию против мобилизационных мероприятий Белой армии, что практически блокировало попытки привлечь крымских татар в ряды вооруженных сил и способствовало организации среди них повстанческого сопротивления в труднодоступной горно-лесной местности.
Учитывая негативное отношение крымско- татарских националистов к белым и их подрывные акции против ВСЮР, генерал- губернатор Таврической губернии Н. Н. Шиллинг летом 1919 г. запретил деятельность структур национального самоуправления — Курултая (парламента) и Директории (правительства). Некоторые лидеры этих организаций были подвергнуты арестам, их печатный орган — газета «Миллет» закрыта, Милли фирка перешла на нелегальное положение.
Крымские татары принимали участие в сопротивлении против белых, в том числе в рядах большевистского подполья. Так, с января по март 1920 г. на полуострове действовала татарская секция (мусульманское бюро, около 15 чел.) при нелегальном Крымском областном коми тете РКП(б) во главе с М. Рефатовым. Контрразведке ВСЮР удалось разоблачить и частично арестовать эту группу, шестеро членов которой по решению военно-полевого суда были приговорены к смертной казни, а четверо — к каторжным работам (1).
Вместе с тем руководство белых в Крыму попыталось восстано вить прежнюю систему взаимодействия с мусульманским меньшинством полуострова с опорой на лояльные социальные группы — помещиков- землевладельцев (мурзаков) и верхушку духовенства. Для этого были восстановлены Таврическое магометанское духовное правление (муфтиат) и Временная особая комиссия о вакуфах (вакуфная комиссия), ликвидированные политическим руководством национального движения крымских татар еще в 1917 г. во время создания новых органов самоуправления (Курултай, Директория). Во главе муфтиата и вакуфной комиссии были поставлены представители крымско- татарского дворянства — Селямет Мурза Кипчакский (С. Кипчакский) и Муса Мурза Тайганский (М. Тайганский) (2).
Подобная стратегия не учитывала новых общественно- политических реалий, вызванных национально-демократическим подъемом в годы революции и Гражданской войны. Воссозданные структуры под эгидой мурзаков ассоциировались с периодом самодержавия и не пользовались авторитетом среди основной массы крымских татар, которые продолжали ориентироваться на поддержку партии Милли фирка.
Весной 1920 г. командование ВСЮР, несмотря на громкие полити ческие декларации о новом курсе генерала П. Н. Врангеля, было вынуждено решать в первую очередь вопросы восстановления боеспособности воинских подразделений и обеспечения армии необходимыми ресурсами для организации наступления в пределы материковой Северной Таврии. В связи с этим приоритетной становилась проблема мобилизации сил и средств, которыми располагал Крымский полуостров, обладавший во всех отношениях ограниченным потенциалом.
В условиях постоянной военной опасности из-за возможного вторжения в Крым красных врангелевская администрация предприняла попытку заручиться поддержкой со стороны крымских татар, которые, учитывая их относительную многочисленность в регионе, представляли интерес в плане мобилизационного контингента для армии, а также поставок все го необходимого для её материального обеспечения.
Первыми шагами правительства генерала П. Н. Врангеля, по кото рым можно было судить об изменениях в подходах к крымско- татарскому вопросу, стало появление новых национальных периодических изданий. В апреле 1920 г. стала выходить ежедневная газета «Крымские мусульмане» (в конце мая была перерегистрирована как «Голос крымских мусульман», редактор О. Мурасов) (3), которая существовала за счет государственных субсидий и фактически выполняла роль официального издания, ориентированного на популяризацию политики белых среди крымских татар. В начале мая 1920 г. был зарегистрирован литературный журнал «Зеленый остров» (редактор А. Одобаш), негласно финансируемый Милли фирка (4).
Сложившаяся ситуация требовала от командования ВСЮР принятия решений, которые могли нивелировать недоверие со стороны мусульманского населения и главное — способствовать его боле е широкому привлечению к восстановлению боеспособности армии. В связи с этим актуальным считался вопрос о возможности предоставления крымским татарам определенных уступок в сфере национального самоуправления, что могло расположить их к белому режиму. Для решения этой задачи в Симферополе под эгидой Таврического губернатора Ф. П. Перлика было запланировано на 16 мая 1920 г. проведение Всекрымского съезда крымско-татарских представителей.
Отбор делегатов для участия в работе съезда проводился через выборы от сельских обществ, которые утвердили на своих собраниях всего 44 чел. По данным вице- губернатора Таврической губернии К. И. Карпова, по идейно- политической ориентации они делились на следующие группы: 16 — сторонники националистов (курултайцы), 5 — крайне левые, 8 — умеренные, 6 — правые. Общественно- политические предпочтения девяти делегатов были неизвестны (5).
В назначенный день в Симферополь смогли приехать только 20 чел., так как часть делегатов предпочла остаться из- за опасения грабежей на дорогах в условиях высокого уровня преступности, а также по причине отсутствия гужевого транспорта, реквизированного для нужд армии (6). На съезде также присутствовало несколько специально приглашенных лиц: исполняющий обязанности крымского муфтия С. Кипчакский, председатель вакуфной комиссии М. Тайганский, редактор газеты «Крымские мусульмане» О. Мурасов, а также близкий к Милли фирка популярный общественный деятель Асан Сабри Айвазов (А. Айвазов).
Съезд открыл генерал П. Н. Врангель, которой изложил свое видение того, как должны развиваться отношения крымских татар с белым режимом. В частности, он отметил: «Надеюсь, что в ближайшие дни наша армия будет расширять и увеличивать свою территорию. Для пополнения армии я обязан провести мобилизацию. Сегодня я отдал приказ о моби лизации лошадей для нужд артиллерии и кавалерии. Оказывая помощь в мобилизации людей и лошадей, крымские татары докажут, насколько они будут защищать общее российское дело. Я близко знаю татар и надеюсь, что вы окажете нужную поддержку» (7).
Вместе с тем П. Н. Врангель определил тот формат, в рамках которого крымские татары могли рассчитывать на уступки со стороны правительства, заявив следующе е: «Стремясь, в частности, навстречу удовлетворению культурно- просветительских, духовно- религиозных и некоторых экономических нужд татарского населения, я наметил ряд мер и желал бы предварительно выслушать ваши соображения по вопросам, намеченным в программе съезда» (8).
Для работы была предложена повестка из двух главных вопросов: создание новой административной структуры для крымских татар по регулированию сфер, связанных с религиозной жизнью, распоряжением вакуфной собственностью и национально- культурным развитием, и формирование необходимой для этого нормативно- правовой базы (9).
Во исполнение намеченной программы были созданы три комиссии для разработки проектов нормативных актов по реформированию национального самоуправления в соответствии с указанными направлениями. Предложенный правительством формат фактически был одним из вари антов создания культурно- национальной автономии для крымских татар, среди которых со ответствующие лозунги и требования пользовались большой популярностью после Февральской революции 1917 г.
Некоторые делегаты (представители так называемых курултайцев — Х. Чапчакчи, М. Куртиев) пытались выйти за рамки повестки, предлагая обсудить вопрос о необходимости восстановления работы Курултая и национальной Директории. Однако эти инициативы не нашли поддержки среди консервативно и умеренно настроенных участников съезда, исключавших подобный вариант развития событий по предварительному согласованию с врангелевской администрацией (10).
Показательной в этом отношении стала оценка сложившейся расстановки сил на съезде непосредственного участника событий А. Айвазова, который заявил представителям правительства: «Мне здесь нечего делать, я приехал на татарский съезд, а не на съезд дворянства и духовенства мусульман. Генерал совершенно проигнорировал татарский народ, по-видимому, он признает только мурзаков и мулл. Если так, [то] пусть они пополняют ряды генерала. Я не являюсь представителем татар, но я принадлежу к ним. В Крыму живет татарский народ вместе с други ми народностями. А генерал и его единомышленники не признают этого. Поэтому мне здесь нечего делать» (11).
21 мая 1920 г. съезд провел последнее (третье) пленарное заседание, на котором губернатор Д. П. Перлик, подводя итоги, отметил, что предложения, подготовленные в комиссиях, не отвечали первоначально утвержденной повестке. Однако генерал П. Н. Врангель признал, что со ответствующие инициативы и пожелания крымских татар могут быть учтены при подготовке законопроектов по национальному самоуправле нию в пределах сферы компетенции, установленной его администрацией. При этом было признано необходимым сформировать специальную группу в составе назначенных правительством лиц и нескольких делегатов для доработки некоторых вопросов (12).
Несмотря на предпринятые командованием ВСЮР усилия по сближению с крымскими татарами, отчуждение и враждебность в отношениях с ними оставались неизменными. Исходя из того, что белые категорически не желали идти навстречу запросам демократического крыла национального движения в вопросах расширения политической автономии, сторонники Милли фирка объявили врангелевские инициативы не отвечавшими интересам народа и развернули агитацию по бойкотированию любых начинаний, связанных с их реализацией.
Разочаровавшись в проектах генерала П. Н. Врангеля по крымско-татарскому вопросу, руководство партии продолжило курс на сотрудничество с коммунистами, рассматривая их как союзников в борьбе против белых. Так, еще в апреле 1920 г. националисты провели переговоры с эмиссарами большевиков с целью начать ко ординацию действий и раз работать совместные агитационные материалы против режима военной диктатуры. В свою очередь, местная подпольная организация РКП(б) приняла решение усилить развитие контактов с Милли фирка как с одним из потенциальных союзников (13).
Позиция руководства крымско- татарского национального движения (курултайцев) по отношению к ВСЮР была хорошо известна врангелевской администрации, которая в связи с этим продолжила преследование его ли деров и активистов, вынужденных оставаться на нелегальном положении.
После начала военных действий в Северной Таврии белым удалось выйти за пределы Крымского полуострова, что в определенной степе ни уменьшило остроту ограничений, связанных с недостатком ресурсов и мобилизационного контингента. Кроме того, правительство П. Н. Врангеля сконцентрировало внимание на популяризации и осуществлении За кона о земле от 25 мая 1920 г., на который возлагало большие надежды в отношении расширения социальной базы Белого движения. На этом фоне политические аспекты крымско-татарского вопроса, связанные с разработкой законопроекта о культурно-национальной автономии, временно утратили актуальность.
Вместе с тем перед органами исполнительной власти была поставлена задача принять меры по дальнейшему развитию системы образования и просвещения крымских татар. В частности, по указанию отдела народного образования правительства Юга России инспектор народных училищ И.И. Зорин приступил к разработке проекта реформы крымско- татарских начальных училищ, направленной на боле е полный учет этнокультурной самобытности мусульманского населения Крыма в учебном процессе, прежде всего в языковой сфере (14). Рассматривались также на правления по введению преподавания крымско-татарского языка в некоторых гимназиях и средних учебных заведениях.
По инициативе представителей крымско- татарской общественности, а также вакуфной комиссии перед правительством неоднократно ставился вопрос о необходимости зарегистрировать и включить в про грамму государственного финансирования учебные заведения (симферопольские мужская и женская учительские семинарии, Бахчисарайская художественно- промышленная школа), созданные явочным порядком по инициативе структур национального движения (Курултай) еще в 1917— 1918 гг. (15) Кроме того, в материальной помощи нуждались начальные конфессиональные школы (мектебе), которые традиционно содержались за счет вакуфного хозяйственного комплекса, переживавшего спад производительности в условиях общего экономического кризиса.
Уполномоченные чиновники неоднократно заявляли о готовности рассмотреть эти вопросы в положительном ключе, декларировали разработку и подготовку к принятию со ответствующих нормативно- правовых актов. Реформы в области образования могли расположить крымских татар в пользу режима генерала П. Н. Врангеля. Однако в условиях экономического упадка на фоне Гражданской войны было проблематично обеспечить стабильное финансирование существующих национальных учебных заведений. Например, из-за отсутствия средств было закрыто старейшее в Крыму «Зинджерлы медресе» (16).
В июне 1920 г. генерал П. Н. Врангель отправил в отставку не пользовавшегося популярностью среди крымских татар исполняющего обязанности муфтия Крыма С. Кипчакского. Кроме данной уступки обществен ному мнению, других шагов в отношении мусульман правительство Юга России в течение нескольких месяцев не предпринимало. Неопределенность ситуации с назначением нового муфтия и отсутствие сдвигов в реализации задекларированной реформы по созданию татарской автономии вынудили представителей крымско- татарских кругов направить в августе 1920 г. к главнокомандующему в Севастополь специальную делегацию во главе с бывшим государственным контролером крымского краевого правительства Мустафой Мурзой Кипчакским (М. Кипчакский) для обсуждения сложившейся ситуации (17).
Результатом состоявшейся встречи стало распоряжение П. Н. Врангеля об ускорении разработки положения о национальном самоуправлении и создание под эгидой нового Таврического губернатора С. Д. Тверского Особой комиссии для доработки со ответствующего законопроекта. В е е состав вошло 12 представителей мусульманского населения во главе с авторитетным среди крымских татар М. Кипчакским, в том числе пятеро участников майского съезда (18).
Подготовленный проект получил название «Временное положение о самоуправлении крымских татар в области духовно-религиозной, культурно- просветительной и по заведыванию вакуфами» (19). В соответствии с ним Таврическое магометанское духовное правление и Временная особая комиссия о вакуфах подлежали ликвидации. Одновременно с этим в Симферополе через процедуру двухэтапных выборов от мечетских приходов в городах и сельской местности планировалось создание специального представительного учреждения в составе 60 чел. (Совет по делам крымских татар) и его исполнительного органа (Управление делами крымских татар). В сферу компетенции новых структур передавались вопросы конфессионального образования, распоряжения вакуфными средствами и собственностью, регулирование деятельности религиозных общин.
Совет наделялся властными полномочиями по избранию муфтия и членов Управления делами крымских татар, составлению локальных нормативных актов, приобретению и управлению имуществом, назначению и отстранению от работы должностных лиц. Согласно этому проекту, председателем исполнительного органа становился Таврический муфтий. В городах и уездах аппарат самоуправления должны были представлять со ответствующие кадии (руководители конфессиональных судов) и их помощники.
Комиссия завершила работу над проектом в первой декаде сентября 1920 г. и направила его на рассмотрение правительства, рассчитывая на то, что документ будет утвержден и приобретет юридическую силу не позже чем через два месяца (20).
Штаб главнокомандующего пошел навстречу этим пожеланиям и подготовил проект необходимого приказа, датированный 8 октября 1920 г. Однако в процесс вмешались правительственные чиновники, предложившие продолжить доработку всех представленных материалов в Управлении земледелия и землеустройства и Управлении государственных имуществ. В течение октября 1920 г. правительство продолжило рассмотрение приоритетных вопросов по крымско-татарской проблема тике: утверждение законопроекта о самоуправлении, регистрация сим феропольских учительских семинарий и Бахчисарайской художественно- промышленной школы, реформа татарских начальных училищ (21). Однако высокопоставленные бюрократы находили поводы постоянно откладывать официальное окончательное решение. Последняя попытка была предпринята 12 ноября 1920 г. и завершилась в очередной раз безрезультатно (22).
Объяснение бюрократической волокиты заключалось в том, что на фоне кардинального ухудшения обстановки на фронте крымско-татарская проблематика окончательно утрачивала актуальность для высшего государственного аппарата в условиях, когда система управления фактически концентрировала усилия только на решении наиболее насущных вопросов подготовки к неизбежной и скорой эвакуации.
Политические декларации и обещания демагогического характера, адресованные крымским татарам, попытки разработать и принять законопроекты о самоуправлении и развитии национальной школы, которые фактически были заблокированы косными бюрократическими структурами, не могли оказать заметного влияния на изменение настроений крымских татар в пользу Белого движения в течение всего периода существования врангелевского режима.
Уход Милли фирка в радикальную оппозицию к белым, нежелание мусульман служить в рядах ВСЮР, различные формы противодействия с их стороны — все это привело к тому, что крымско-татарскому вопро су при П. Н. Врангеле были вынуждены уделять повышенное внимание силовые структуры в связи с необходимостью обеспечения стабильности и безопасности тыла воюющей армии. Красноречивым свидетельством тому является информационно- аналитическая записка «Обзор мусульманского движения по 1 октября 1920 года», подготовленная начальником Особого отдела (контрразведки) штаба главнокомандующего генерал-лейтенантом Е.К. Климовичем (23).
Руководитель врангелевской спецслужбы перед февральской революцией 1917 г. занимал должность директора Департамента полиции Российской империи и поэтому был хорошо осведомлен о развитии национального движения как крымских татар, так и других тюркских народов. Кроме того, для подготовки указанного обзора генерал Е.К. Климович использовал значительный фактологический материал и поступавшую по линии его ведомства оперативную информацию. При этом он сделал ряд обобщений, в которых попытался определить причины, в силу которых командованию белых так и не удалось добиться массовой лояльности со стороны крымских татар.
В указанном документе подтверждалось, что крымские мусульмане предпочитали держаться замкнуто, с определенной социальной отчужденностью и ориентировались в вопросах общественной жизни только на установки своих национальных лидеров. При этом они не скрывали негативного отношения к врангелевскому режиму, отказывались от со трудничества с его структурами, оказывая «систематическое пассивное сопротивление чинам администрации» (24).
Генерал Е. К. Климович считал причиной такого развития событий деятельность так называемых курултайцев — политического актива национального движения, которое в 1917—1919 гг. стало влиятельной общественной силой в регионе, опираясь на созданные структуры самоуправления (Курултай, Парламентское бюро, Директория). Катализаторами этих процессов послужили дезинтеграция единого Российского государства в условиях Гражданской войны и широкое распространение националистической пантюркистской пропаганды под влиянием этнически и культурно близкой крымским татарам Турции.
По данным контрразведки, турецкие эмиссары активизировали свою деятельность в Крыму в 1920 г. вследствие национально-освободительного подъема в Анатолии против оккупации со стороны стран Антанты. На полуостров они проникали под видом торговцев, используя для нелегальной высадки участок побережья между Судаком и Феодосией, занимались распространением агитационных материалов и покупали оружие в районе Карасубазара.
Начальник врангелевской спецслужбы попытался провести сравнительный анализ развития политических процессов в годы Гражданской войны среди тюркских народов Поволжья и Крыма и пришел к таким выводам: «Все усилия Советской власти привлечь вожаков татарского населения Приволжья к участию в коммунистическом движении встретили резкий отпор татарских вождей, не только не соблазнившихся посулами советских властителей, но начавших открытую борьбу с Советской властью — в Крыму одновременно, несмотря на противодействие русских властей, вспыхивает сепаратистское движение. <…>
Совершенно иное направление мусульманского движения в Крыму должно быть объяснено исключительно наличием зарубежных влияний, питаемых наблюдаемым распылением великого государства.
Это мнение находит подтверждение в том обстоятельстве, что расцвет наблюдающегося в Крыму панмусульманского движения совпадает с приходом в Крым немцев и установлением после крушения Турецкого фронта связей с Турцией.
Поэтому развивающееся в Крыму среди татар движение должно привлечь особое внимание власти для изыскания путей к его парализованию» (25).
Выводы генерала Е. К. Климовича свидетельствовали о том, что врангелевский курс по отношению к крымским татарам фактически провалился. Вместе с тем эти обобщения демонстрировали, что представители высшего командного звена были склонны объяснять их нелояльность преимущественно актуальностью внешнего турецкого фактора и связанной с этим популярностью идей пантюркизма. В этом прослеживалось влияние концептуальных подходов к объяснению причин национального движения тюркских народов, которые были характерны для административно-полицейского аппарата Российской империи.
Недооценка белыми внутренних социально-политических факторов привела к тому, что в своей политике по разрешению крымско-татарского вопроса они продолжали ориентироваться на дворянско-помещичьи круги, допуская уступки, которые не выходили за рамки создания ограниченной культурно-национальной автономии. Особенности социально-политической программы Белого движения не позволили его руководству привлечь основные группы населения, а также заручиться поддержкой со стороны национальных меньшинств, которые после революционных событий 1917 г. ожидали значительного расширения своих прав.
Большевики, окончательно взявшие Крым под контроль в начале 1920-х гг., попытались учесть новые политические тенденции, которые возникли в 1917—1920 гг. При создании Крымской АССР они сумели гибко использовать формат территориальной автономии для интеграции в новые государственные и общественные структуры крымских татар и представителей других национальностей, используя тактику коренизации властного и управленческого аппарата. При этом они нашли основу для широкого компромисса с лидерами Милли фирка, предоставив им ряд ключевых позиций в руководстве автономией. Такая модель доказала свою эффективность на определенном этапе, позволила постепенно вовлечь в русло советизации разно образное по этническому составу местное население и обеспечить общественно- политическую стабилизацию после Гражданской войны.
Таким образом, политика правительства генерала П.Н. Врангеля по отношению к крымским татарам была направлена на создание и нормативное закрепление культурно-национальной автономии, распространяв шейся преимущественно на области образования и духовно- религиозной жизни; предпринимались шаги по восстановлению национальной периодической печати. Этот политический курс можно считать продолжением имперской управленческой практики, когда национальным меньшинствам позволяли создавать институты самоуправления в конфессиональной и культурно- просветительской сферах с опорой на представителей дворянства, духовенства и чиновничества. При этом в условиях Гражданской войны белые действовали в Крыму исходя из конъюнктурных соображений, стремясь, прежде всего, использовать крымско- татарский мобилизационный потенциал в военных целях.
Программа представителей национал- демократических кругов, не легальной партии Милли фирка по созданию широкой автономии была неприемлема для врангелевского режима. В связи с этим руководство крымско- татарского национального движения считало необходимым оказывать сопротивление военной диктатуре белых и поэтому выступало за сближение с большевиками. Кроме того, на формирование общественных настроений крымских татар оказывал определенное влияние турецкий фактор, что, в свою очередь, могло способствовать усилению их нелояльного отношения к правительству Юга России, которое во многом продолжало восприниматься как преемник национальной политики Российской империи.
Примечания
(1). URL: http://publ.lib.ru/ARCHIVES/V/%27%27Voprosy_istorii%27%27/_%27%27Istorik- marksist%27%27_.html; Государственный архив Республики Крым (ГАРК), ф. 150, оп. 1, д. 68, л. 109.
(2). ЗАРУБИН А.Г., ЗАРУБИН В. Г. Из истории гражданской войны в Крыму. Симферополь. 2008, с. 523.
(3). БЕЛОГЛАЗОВ Р.Н. О крымско-татарских периодических изданиях 1920 г. — Проблемы политической истории Крыма. Вып. 1. Симферополь. 1996, с. 22—23.
(4). Последняя рукопись Сабри Айвазова. Дело партии «Милли фирка». Документы свидетельствуют. Т. 1. Симферополь. 2009, с. 77—78.
(5). ГАРК, ф. Р-2235, оп. 1, д. 351, л. 75.
(6). Мусульманский съезд. — Последние новости. 1920. 26 июня.
(7). URL: http://islamperspectives.org/rpi/items/show/10852
(9). URL: http://islamperspectives.org/rpi/items/show/10853
(10). ГАРК, ф. Р-2235, оп. 1, д. 351, л. 75.
(11). Последняя рукопись Сабри Айвазова…, с. 84.
(12). URL: http://islamperspectives.org/rpi/items/show/10853
(13). ЗАРУБИН А.Г., ЗАРУБИН В. Г. Ук. соч., с. 601.
(14). ИСХАКОВ С. М. Мусульманская политика П. Н. Врангеля. — Крым. Врангель. 1920 год. М. 2006, с. 190—191.
(15). ГАРК.Ф. Р-2235, оп.1, д. 150, л. 20.
(16). Судьба медресе. — Крестьянский путь. 1920. 23 октября.
(17). ГРИГОРЬЕВ (ГЕНКЕР) Татарский вопрос в Крыму. — Антанта и Врангель. М. — Пг. 1923, с. 237.
(18). Татарская автономия. — Последние новости. 1920. 24 сентября.
(19). ИСХАКОВ С. М. Ук. соч., с. 203.
(20). Татарская автономия. — Последние новости. 1920. 30 сентября.
(21). ИСХАКОВ С. М. Ук. соч., с. 199.
(22). ГАРК, ф. 150, оп. 1, д. 118, л. 73.
(23). «Изыскать пути к парализованию…»: Документы карательных органов Вооруженных сил Юга России и Крымской АССР о крымско- татарском движении 1920—1923 / Публ. и коммент. А. В. Ефимова и Р. Н. Белоглазова). — Москва- Крым: Историко- публицистический альманах. 2002. Вып. 4, с. 138—148.