Доклад М.Х. Султан-Галиева народному комиссару по делам национальностей И.В. Сталину о положении в Крыму (14 апреля 1921 г.)

Народному комиссару по делам национальностей тов.Сталину

Копию в ЦК РКП(б).

Доклад

б[ывшего] члена коллегии Наркомнаца Султан-Галиева (1) о положении в Крыму

Постановлением коллегии Наркомнаца и Оргбюро ЦК партии я был ко­мандирован в Крым в качестве представителя от Наркомнаца. В Крыму я находился около 1 1/2 месяца (с 13 февраля по 29 марта) и за это время дос­таточно хорошо ознакомился с постановкой партийной и советской работы в Крыму. И партийная, и советская работа в Крыму поставлены крайне не­нормально, если Центр не обратит на это свое внимание и не примет сроч­ных и решительных мер к исправлению допущенных по отношению к Кры­му ошибок и к устранению наблюдающихся там ненормальностей, то через несколько месяцев Советская Россия опять может очутиться перед фактом потери Крыма. Эта мысль моя разделяется и большинством самих крым­ских работников.

1. Партийная работа

а) Общая

Организованно-планомерной работы в Крыму не видно. Как и все ос­тальное, партийная работа там носит кустарнический характер. Объясняет­ся это, с одной стороны, непостоянным, "текучим" и неудовлетворительным составом областкома (2), а с другой - слабостью и деморализованностью всей партийной организации в целом.

Вначале секретарем областкома была тов. Самойлова (Землячка) (3) – край­не нервная и больная женщина, отрицавшая в своей работе какую бы то ни было систему убеждения и оставившая по себе почти у всех работников па­мять "Аракчеевских времен". Не нужное ни к чему нервничание, слишком повышенный тон в разговоре со всеми почти товарищами, чрезмерная тре­бовательность там, где нельзя было ее предъявлять, ее незаслуженные ре­прессии ко всем тем, кто имел хотя бы небольшую смелость "сметь свое суждение иметь" или просто "не понравился" ей своей внешностью, - со­ставляли отличительную черту ее "работы". Высылка партийных работни­ков из Крыма обратно на север, особенно после постановления Оргбюро ЦК партии о направлении партийных работников в Крым только с разрешени­ем ЦК, приняла эпидемический характер. "Высылались" все без разбора, кто бы то ни был, и не единицами, а целыми пачками - десятками и сотня­ми. Такая терроризация организации дала самые отрицательные результа­ты. В бытность тов. Самойловой в Крыму буквально все работники дрожали перед ней, не смея ослушаться ее хотя бы самых глупых или ошибочных распоряжений. Но стоило ей удалиться из пределов Крыма, как почти вся организация "восстала" против нее, и это "восстание" вылилось в самую ненормальную форму. Отрицательное отношение подавляющего большинст­ва организации, обвинение всего Центра в "бюрократическом централизме" выставлением в противовес этому голоса "демократического централизма", доходящий порой до резкости антагонизм между "центровиками" и "местными" - вот реальные последствия диктаторства тов.Самойловой. В крайность "демократических централистов", как и следовало ожидать, там естественно возникла и противоположная группа сторонников "бюрократического централизма", которые на официальных собраниях, за­щищая мысль о преждевременности введения в Крыму, как в оккупированной стране (?!), принципов пролетарской демократии, доходили до тако­го абсурда, что восхваляла "красных Аракчеевых" (Вишневский - на общем предвыборном собрании Симферопольской организации). Несмотря на то, что группа эта составляет очевидное меньшинство в организации, руковод­ство партийной работой в Крыму фактически продолжает оставаться в ее руках.

После отъезда тов. Самойловой ее заменил член Реввоенсовета 4-й армии тов. Лиде, замещавший также до приезда из Центра тов. Полякова (4) долж­ность председателя Крымревкома (после Бела Куна (5)). Тов. Лиде – больной психически, сильно утомившийся и нуждающийся в отдыхе работник. У него парализованы оба плеча и одна нога, и он с большим трудом двигает­ся. Исследовавшие его недавно врачи утверждают, что переутомление его организма достигло крийних пределов и что если он не будет лечиться, то через несколько месяцев может сойти с ума. Ясно, что требовать от такого работника умелого руководства партийной работой было нельзя. Он пошел по пути т. Самойловой, правда, временами с некоторыми ослаблениями, но это "ослабление" носило непостоянный характер и лишь раздражало орга­низацию, вызывая в ней внутренние трения. Непостоянность эта, между прочим, сказывалась в непрочности позиции областкома в вопросе област­ной партконференции. Настроение организации требовало созыва областной конференции. Но ее не созывали, выставляя мотив некристаллизованности организации. Тем не менее, через некоторое время областком объявил со­зыв конференции. Но когда на местах в укомы стали приходить работники, настроенные оппозиционно к областкому, то последний отменил областную конференцию от имени ЦК партии, и в настоящее время Крымская органи­зация имеет выборные укомы и райкомы на местах и "назначенский" обла­стком в Центре (6). Недавно на заседании ответственных работников Симфе­ропольской организации опять был поднят вопрос о созыве областной кон­ференции, и было решено созвать ее к 1-3 мая. Но с приездом Акулова (7) (назначен из Центра секретарем областкома) конференция опять отложена до неопределенного времени. Ясно, что, кроме раздражения и недовольства, все это ничего другого в партийную среду не вносит, и, тем более, если принять во внимание последовавшие после приезда из центра тов. Полякова и Акулова отзывы из Крыма некоторых местных работников (отзываются члены ревкома Гавен (8), Измаил Фирдевс (9) и член областкома Бабахан) поль­зовавшихся гораздо большим авторитетом среди местных работников и на­селения, чем все остальные.

б) Работа среди татар и национальных меньшинств

Слабо поставлена работа и среди национальных меньшинств, особенно среди татар. В Симферополе, этом центре Крыма, имеется всего лишь де­сятка три коммунистов татар, а на местах их еще меньше. Например, вся татарская секция Севастопольской организации, включающая в себя и Бах­чисарайский район, со сплошным татарским населением, состоит из 12-14 человек кандидатов в члены партии и не имеет ни одного действительного члена. Объясняется это, с одной стороны, общим деморализованным со­стоянием всей Крымской организации в целом, а с другой - отсутствием партийных сил из Среды самого местного населения и их несплоченностью и неорганизованностью: интригующие между собой общие работники втя­гивают в свои интриги и татарских работников, стремясь создать среди них своих "сторонников". В частности, одной из главных причин слабости пар­тийной работы среди татар является, как на это указывают и сами татар­ские работники, отсутствие у областкома какой бы то ни было позиции в определении социальной базы, опираясь на которую татарские работники могли бы вести работу. Татарские работники вначале определили свои позиции в этом отношении. Они как временную меру предложили организа­цию в татарских селениях комбедов (10), как единственное первоначальное средство расслоения татарской деревни, тем более таковые стихийно возни­кали с первых дней прихода советской власти в Крым. Но областком поче­му-то не согласился с этим, перенес вопрос на рассмотрение центра, а отту­да все еще нет ответа. Таким образом, работа по расслоению татарской де­ревни в начале же развалилась, создав тем самым еще большие затруднения для татарских коммунистов в их работе.

II. Советская работа

Ненормальное состояние партийной организации в Крыму отразилось и на состоянии советской работы. Но в развитии советской работы, помимо этой причины, были еще другие специфические условия, которые породили ненормальность ее постановки.

Первой и очень крупной ошибкой в этом отношении явилось слишком широкое применение в Крыму красного террора. По отзывам самих крым­ских работников, число расстрелянных врангелевских офицеров достигает во всем Крыму от 20 до 25 тысяч. Указывают, что в одном лишь Симферо­поле расстреляно до 12 000. Народная молва превозносит эту цифру для всего Крыма до 70 000. Действительно ли это так, проверить мне не уда­лось (11).

Самое скверное, что было в этом терроре, так это то, что среди расстре­лянных попадало очень много рабочих элементов и лиц, отставших от Врангеля с искренним и твердым решением честно служить Советской вла­сти. Особенно большую неразборчивость в этом отношении проявили чрез­вычайные органы на местах. Почти нет семейства, где бы кто-нибудь не по­страдал от этих расстрелов: у того расстрелян отец, у этого брат, у третьего сын и т.д.

Но что особенно обращает на себя в этих расстрелах, так это то, что рас­стрелы проводились не в одиночку, а целыми партиями, по нескольку де­сятков человек вместе. Расстреливаемых раздевали донага и выстраивали перед вооруженными отрядами. Указывают, что при такой "системе" рас­стрелов некоторым из осужденных удавалось бежать в горы. Ясно, что по­явление их в голом виде почти в сумасшедшем состоянии в деревнях про­изводило самое отрицательное впечатление на крестьян. Они их прятали у себя, кормили и направляли дальше в горы. Насколько все соответствует действительности, трудно сказать, но это утверждают почти все централь­ные и местные работники.

Такой бесшабашный и жестокий террор оставил неизгладимо тяжелую реакцию в сознании крымского населения. У всех чувствуется какой-то сильный, чисто животный страх перед советскими работниками, какое-то недоверие и глубоко скрытая злоба.

Второе, что создало ненормальные условия в Крыму, - это его экономи­ческое обескровливание, искусственно данное Южным фронтом. После за­воевания Крыма на этой маленькой территории перебывало целых 6 армий: Первая и Вторая конные армии Буденного, армия Махно, Шестая и Чет­вертая и еще какие-то из армий (12). Все они питались за счет Крыма, и каж­дая из них, покидая Крым, увозила с собой очень большое количество «трофейных продуктов», а также лошадей и т.д. Отдельные красноармей­ские отряды занимались грабежами, и никто их не мог остановить. (Это подтвердил мне и Лиде). Характерно, что в Симферополе, где в мирное время проживало не более 80 000 населения, в настоящее время в связи с пребыванием там 4-й армии число живущих в городе достигает 200 000 че­ловек. Ясно, что все это вместе взятое создает ужасный экономический кризис во всем Крыму. Продовольственное положение ухудшается изо дня в день. Весь Южный район (потребляющий), населенный преимущественно татарским населением, в настоящее время буквально голодает. Хлеб дают лишь советским служащим, а остальное население как в городах, так и в деревнях абсолютно ничего не получает. В татарских деревнях наблюдают­ся уже случаи голодной смерти. Особенно усиливается детская смертность. На областной конференции женщин Востока делегатки-татарки указывали, что татарские дети "мрут как мухи".

Третье, что дезорганизует правильную работу Советской власти, - это обилие чрезвычайных органов. На маленькой территории Крыма существу­ет 3 органа по борьбе с контрреволюцией: особый отдел 4-й армии, Крым. ЧК и особый отдел морского ведомства (вместо бывшей морской царской охранки) (13), действующий на протяжении 50-ти верст береговой полосы. Помимо них, на местах существуют еще уездные политотделы, которые ве­дут параллельную работу в этой же области. Никакого разграничения их компетенций на деле не существует. Каждый действует по своему усмотре­нию. В результате этого, между прочим, в деревнях, особенно татарских, очень часты всякие аресты, облавы и т.д. В особом отделе Морведа, между прочим, работают бывшие врангелевские стражники. В этом признался сам начальник этого отдела. Мотив - исполнительность в работе. Между тем в деревнях, где мне пришлось бывать, определенно указывали, что этот кадр сотрудников особого отдела свое служебное положение использует в целях пресечения всякой возможности уличения их в преступных действиях про­тив Советской власти, совершенных ими при Врангеле, и для этого произ­водит изоляцию "контрреволюционеров", тех, кто знает за ними эти пре­ступления. В этом же направлении работают, как указывают в своих заяв­лениях представители татар, и состоящие сотрудниками особых отделов греки, особенно на южном побережье Крыма, где живут выходцы из Турции. Свое положение они используют в целях сведения личных счетов "национальной вражды" с татарами и турками и, путем ложных доносов на них и симуляцией их контрреволюционности, добиваются посылки на них карательных отрядов и экспедиций. Характерно при этом то, что, несмотря на манифест советской власти в Крыму во второй ее период об амнистии та­тарских националистов-курултаевцев - за выступление их против советской власти в прошлом, последние в этот период почему-то все еще преследуют­ся. Преследуют даже тех, кто при Врангеле активно боролся с ним и под­держивал красно-зеленых. Так, например, преследуется видный левый курултаевец Чапчакчи (14), приговоренный Врангелем за агитацию против него к расстрелу. Преследование его началось после того, как он официально об­ратился ко мне с просьбой защитить арестованных татарских крестьян. Пе­ред отъездом моим из Крыма я узнал, что, боясь дальнейших преследова­ний, Чапчакчи скрылся неизвестно куда.

Обилие чрезвычайных органов при их нецентрализованности и при от­сутствии какой бы то ни было серьезной работы рождает лишь почву для контрреволюции. Характерным в этом отношении является следующий пример. Ко мне в Симферополь приезжает представитель от 2-х населенных татарами волостей Красноаремейского уезда (бывш. Ялтинского) с пригово­рами от сельчан о необходимости освобождения арестованных особым отде­лом Морведа татарских крестьян. Татары ручаются, что они арестованы по ложному доносу и никогда ни в каких политических организациях не уча­ствовали. Я посылаю телеграмму в Севастополь с просьбой приостановить суд над арестованными до моего приезда и, объезжая южное побережье Крыма, заезжаю в особый отдел Морведа. Мне там указывают, будто рас­крыт монархический заговор и что татары, за которых ходатайствуют ял­тинцы, имели связь с заговорщиками. Узнаю также еще одну подробность, что, несмотря на то, что следствие по этому делу еще не было закончено, подозреваемые в заговоре были уже расстреляны.

Все это крайне терроризирует местное население. В южных районах, как мне указывают в своем докладе инструкторы и организаторы представи­тельства Наркомнаца, татарское население, опасаясь арестов и облав, ночу­ет вне дома - у соседей или в соседних деревнях. Многие уходят в горы и присоединяются там к зеленым. В некоторых селениях до половины насе­ления уже ушло в горы.

Что же касается самих чрезвычайных органов и их сотрудников, то они чувствуют себя совершенно безнаказанными. Незаконные реквизиции, конфискации и изъятия стали обычными явлениями. Характерен следую­щий случай. После Х-го съезда партии и после опубликования в местной печати всех речей, статей и принятых съездом постановлений об уступках крестьянству, в один прекрасный день особый отдел 4-й армии (15) произво­дил разгон городского базара в Симферополе. Разгон производился самым бесшабашным и хулиганским образом. Поднимают стрельбу, публику ло­вят, все у нее отбирают, вплоть до обручальных колец. И никто об этом не предупреждается: ни областком, ни ревком. Поднимается шум, гам... И только после этого, слишком уж "ощутительного", выступления особого от­дела на заседании ответственных работников открыто ставится вопрос о не­нормальности постановки советской работы в Крыму.

Одним из неправильных действий Советской власти в Крыму, лишь дезорганизовавших правильную ее постановку, было также так называемое изъятие излишков у буржуазии. Возникнув и начавшись в центре (Симферополь), оно быстро перекинулось затем в провинцию и в некоторых местах превратилось в хроническую болезнь. Проводилось оно страшно не­организованно и напоминало собой скорее грабеж, чем "изъятие". Отбирали буквально все - оставляли лишь пару белья. Мне самому пришлось быть свидетелем такого "изъятия" в г. Алупке. Все партийные и советские работ­ники были заняты этой работой. Учреждения не работали. "Изъятие" про­изводилось вооруженными отрядами красноармейцев. Красноармейцы по­чему-то все были пьяны. Когда мы обратились к председателю Ревкома с вопросом, почему это так, то он объяснил, что вино "это очень плохое", "никудышное" и что красноармейцы едва ли от него опьянеют. Проходя вечером мимо казармы, мы невольно стали наблюдателями следующей кар­тины: командир отряда, весь красный от вина, отдавал какие-то бессвязные приказы красноармейцам. Те не слушались и перебранивались. "Ты сам во как выпил, а нам всего лишь по две кружки досталось", - укоризненно и возбужденно говорили ему красноармейцы. Как мы потом выяснили, они требовали себе еще по стакану вина.

Распределение изъятых вещей произведено также неорганизованно. На­пример, в Симферополе татарская беднота, несмотря на свою страшную нужду (женщины ходят в мешках, босые и полуголые), абсолютно ничего не получила. А между тем среди татар очень много произведено изъятий излишков, вплоть до подушек и одеял, служащих им вместо мебели.

Красная здравница

Еще до поездки в Крым я находил, что объявление Крыма красной здравницей до ее политического самоопределения было ошибочным. Необ­ходимо было декларировать сначала автономность Крыма с тем, чтобы он сам потом, по своей инициативе, объявил себя здравницей. Посетив Крым, я еще больше убедился в этом. Организация красной здравницы происхо­дила и происходит при таких ненормальных условиях, что все это пред­приятие может очень легко рухнуть. Как известно, все южное побережье Крыма, где организуются курорты, в продовольственном отношении явля­ется потребляющим районом. Там производят лишь табак и фрукты. Насе­ление на 90 % состоит из малоземельных татар, для которых в старое время буржуазные курорты являлись в некотором отношении источником за­работка (проводничество, сдача квартир, сбыт табаку, вина и фруктов). Ор­ганизуя курорты, необходимо было в первую голову обеспечить продоволь­ствием местное население. Но их не только не обеспечили, а напротив, про­извели у них самих "изъятие излишков": табаку, вина, муки и т.д. Приво­зить со стороны продовольствие им не разрешалось: всюду были расставле­ны заградительные отряды (16). В результате этого получился полный кон­траст в положении местного туземного населения, с одной стороны, и со­ветских служащих и курортных больных, с другой: "питающиеся" курорт­ные больные и советские служащие и буквально голодающие и умирающие от голодной смерти и туберкулеза туземцы - табаководы и садоводы.

Ясно, что при таком положении местное население как к самим курор­там, так и к больным, кроме вражды, ничего не может питать. Но не луч­ше обстоит дело и с больными. Более или менее твердой продовольственной базы для курортов не было создано. Все, что могло обслуживать курорты, как, например, громадные запасы сгущеного молока и прочих доставшихся от Врангеля продуктов, - почему-то было вывезено из Крыма. Жиров со­вершенно не было. Больным в ненормальной дозе отпускается вино. Среди них замечается обратная тяга на север. Очевидно, угнетающе влияет на них окружающая атмосфера. В последние дни в Ялте наблюдался случай, когда больные собирали список желающих уехать обратно в Россию. Таковых на­бралось до 200 человек. Дальнейшую подписку удалось прекратить лишь благодаря вмешательству органов ЧК. Административный персонал управ­ления курортами набран почти исключительно из спецов. Партийных крайне мало. Контрреволюция может свить там себе очень удобное гнездо. Взаимоотношения между курортным управлением и местной властью как в центре Крыма, так и на местах установились крайне ненормальные. Цуки-сты (работники Центрального управления курортами) (17) смотрят на местные органы как-то свысока: все советские органы в Крыму в их глазах являют­ся лишь побочными органами по обслуживанию Цука и курортов. А мест­ные органы только лишь нервничают от этого, на южном берегу Цук забрал себе все лучшие помещения. Все дачи и гостиницы находятся в его руках, и 90% их пустует в ожидании прибытия новой партии больных. В Ялте, где в старое время помещалось до 80-100 тыс. народу и даже больше, а сей­час живет не более 10-15 тыс. человек, уже "кризис в помещениях". Поче­му-то курортное управление и местные советские учреждения помещаются в лучших гостиницах, а приезжая публика остается на улице (например, я вместе с членом Крымревкома по приезде в Ялту не мог найти себе кварти­ры в течение 5-6 часов и добился ее лишь при вмешательстве особого отде­ла). Благодаря такому "кризису" татарские школы в Ялте ютятся где-то на краю города в маленьких лачужках, где обучается до 60-70 человек детей.

В организации курортов есть еще одна ненормальная сторона, вызываю­щая отрицательное отношение к ним местного населения. Это то, что при разверстке больных интересы местного крымского населения почти совер­шенно не учтены. Крыму предоставлено всего лишь 150-200 мест: 20 мест ревкому, 30 мест областкому, а остальные - профсоюзам. Ввиду же того, что местное туземное население почти не обслуживается профсоюзами, оно лишено возможности пройти на курорты по всем этим учреждениям. И за получением права на поступление в санатории местное население должно приезжать в Москву, к т.Семашко (18). Между тем коренное население Крыма - татары, и именно на южном побережье Крыма, почти на 70-80 % зараже­но туберкулезом и нуждается в санаторном лечении не меньше рабочих се­вера.

Национальный вопрос

Национальный вопрос в Крыму в основном сводится к правильному раз­решению ряда специфических социально-экономических и культурно-просветительных нужд основного населения Крыма - татар, обусловленных целым радом исторических причин. Одной из таких нужд, и самой основ­ной, является, безусловно, земельный вопрос. Татарское крестьянство, осо­бенно на юге и на крайнем севере, малоземельно. На южном берегу нет ни одного селения, где бы землепользование татар хотя бы немножко прибли­жалось к норме. Все лучшие земли забраны были там под усадьбы помещи­ков и царских холопов. Недостаток земельной площади татары пополняли арендой помещичьих земель. В настоящее время все эти земли находятся в руках Южсовхоза (19), который подчиняется непосредственно Центру и абсо­лютно не считается с местной властью и интересами местного населения. Таким образом, татары в настоящее время фактически лишены права обра­ботки этих земель. Но Южсовхоз, не довольствуясь одними лишь поме­щичьими землями, накладывает свои руки и на те земли, которые издавна принадлежали туземцам и обрабатывались самими туземцами. Сделано это очень просто: все виноградники, не менее одной десятины, были объявлены национализированными.

Что же касается советских хозяйств, то они представляют печальную

картину. Во главе их сидят в большинстве случаев бывшие управляющие помещичьими усадьбами и имениями (переменили лишь место жительства), зараженные до мозга костей духом старого колонизаторства. Организация же совхозов произошла непланомерно, анархически. Всякий, кому не лень (исключая, конечно, забитое и бесправное татарское население), захватывал усадьбы и поместья и объявлял себя совхозом.

Добрая половина захваченных таким образом земель, если не больше,
была лишена обработки, и вся плодовая культура южного берега Крыма об­речена на гибель. Характерным примером бесцеремонного захвата земель у татарских крестьян может служить факт отнятия последних 70-ти десятин земли у населения Ай-Василь (20) (близ Ялты) ялтинским муниципалитетом. Земля эта служила табачной плантацией, а сейчас на ней посеяли ячмень.

Совхозы беспризорны. Проезжая по усадьбе б. графа Воронцова-Дашкова, я был свидетелем, как в роскошном парке (принадлежит 3-м хозяевам: совхозу, наробразу (21) и еще кому-то) ценные южные культурные растения уничтожались пасущейся тут же безнаказанно коровой заведующего хозяйством (б[ывший] управляющий имением у Воронцова-Дашкова).

Следующим вопросом, интересующим татарское население, является на­родное образование. Внешне для этого как будто сделано все: заведование наробразом поручено татарину, для татар создан специальный орган - та­тарский п/отдел с органическими отделами. Но, в действительности, почти ничего не сделано, так как у наробразов отнята всякая возможность интен­сивной и организованно-планомерной работы в этой области. 90% помеще­ний наробраза занято под военные учреждения, казармы и лазареты. Един­ственное культурное учреждение татар - татарская учительская семинария -закрыто, так как помещение ее занято под какую-то воинскую команду. Сам наробраз и его учреждения ютятся в маленьких помещениях. Особенно плачевны в этом отношении учреждения, обслуживающие татарское насе­ление. Например, татарская драматическая студия помещается в одной грязной комнате, которая одновременно служит и общежитием для курсан­тов. Курсанты же и преподаватели со дня открытия студии в течение двух-трех месяцев не получали ни жалованьи, ни пайков, и добрая половина их разбежалась. Единственная сила, которая широко может быть использована в культурно-просветительской работе среди татар, - это татарская интелли­генция. Между тем попытки наробраза к привлечению на работу татарской интеллигенции остаются безуспешными: единицы идут, а масса стоит в стороне, так как они привлекли к себе исключительное внимание чрезвы­чайных органов. Отстранению татар от участия в культурно-просветительской работе, как видно, способствует и неудачный подбор в наробразе русских работников, которые все еще не освободились от своих русофикационных взглядов на татар. Так, например, заместитель заведую­щего наробраза тов.Смолин (партийный) в отсутствии из Симферополя за­ведующего наробразом делает официальное предписание татарскому отделу о том, чтобы на совещании учителей-татар доклады делались обязательно на русском языке. Он это ставит непременным условием разрешения созыва указанного совещания. Ясно, что такое распоряжение по отношению к крымским татарам, среди которых грамотных по-русски не больше 10-12%, вызывает лишь вполне законный протест, так как в Крыму даже при ца­ризме русский язык не был обязательным для татар.

Чтобы дать более или менее наглядную картину ненормальной постанов­ки народного образования среди татар, достаточно привести следующие цифры о школьном образовании татар. На 1035 школ I-й ступени и 78 II-й ступени для всего Крыма на долю татар приходится всего 312 школ I-й ступени и ни одной II-й ступени. И это при наличии татарского населения Крыма более чем 45% (22). При этом несоответствие между процентом уча­щихся-татар и процентом общего количества татарского населения полу­чается колоссальное. Так, в Джанкойском уезде, где татарское население исчисляется в 24 %, число учащихся татар в школах 1-й ступени достигает всего лишь 4-5-ти %, в Симферопольском уезде это отношение выражается в цифрах 15/42, в Евпаторийском - 9/40, в Феодоссийском 10/37 и т.д.

Также плачевно обстоит, как показало обследование, среди татар и дело народного здравия. В татарских селениях Крыма нет ни одной больницы, ни одной лечебницы, ни одной амбулатории. Из татар на весь Крым имеет­ся всего лишь 2-3 человека медицинского персонала. Правда, 99 % всех этих ненормальностей являются наследием прошлого, но вся беда в том, что Советская власть в Крыму не принимает, да и не может принять при теперешнем своем состоянии, необходимых радикальных мер к их устране­нию и исправлению.

Насколько далеки руководители партийного и советского стротельства в Крыму от понимания политики Центра в национальном вопросе, можно су­дить по целому ряду, быть может, и мелких, на первый взгляд, но значи­тельных по своим последствиям, их действий в этой области. Так, напри­мер, когда я явился к тов. Лиде и заявил ему о необходимости организации в Крыму представительства Наркомнаца, то им было указано, что создание каких бы то ни было отделов по делам национальностей в Крыму он счита­ет лишним, и поэтому мне было предложено заняться лишь партийной ра­ботой среди татар. Формальное разрешение на организацию представитель­ства я добился через областком лишь спустя две недели после своего приез­да в Крым, и то лишь после приезда туда тов.Полякова. В течение полутора месяцев не удавалось найти квартиры для представительства. Представи­тельству пришлось работать сначала при татарском областном бюро (23), а за­тем при татарском женском клубе. Характерен еще один случай. Во время съезда председателей уездных, районных и сельских ревкомов Крыма я предложил татарским работникам использовать прибывших на съезд пред­седателей ревкомов татарских селений для обсуждения с ними вопросов поднятия политического самосознания татарских масс и вообще работы среди них. Вначале они не соглашались, говоря, что областком не разрешит им этого. Но потом согласились. Тем не менее секретарь областкома не раз­решил этого из опасения, что после доклада о национальной политике Со­ветской власти (предполагается мой доклад) татары могут поднять вопрос о Крымской республике. Лишь после вторичного настояния было "разрешено" оставить татарских делегатов на один день после съезда. (На татарскиХ работников ревкома (Фирдевс, Идрисов, Меметов) и областкома (Дерен-Айерлы) (24) смотрят как на "мебель"). С их голосом стали считаться лишь в последнее время с приездом тов.Полякова и с усилением бандитиз­ма в населенной татарами горной полосе. В общем отношении советских работников к татарам, за некоторым лишь исключением, чувствуется ка­кая-то отчужденность и недоверие, чувствуется боязнь проявления у них широкой самоинициативности в активном участии в государственной жиз­ни. Этим, очевидно, объясняется расформирование в Крыму отдельного та­тарского красноармейского батальона из добровольцев, сформированного в свое время в гор.Бугуруслане по приказу Реввоенсовета республики для на­правления на Польский фронт. Батальон этот участвовал в боях с Вранге­лем, а также принимал активное участие в ликвидации махновщины, но тем не менее его расформировали, а красноармейцам и комсоставу объяс­нили, что мера эта проводится по приказу Центра. Между тем батальон этот мог быть использован как самое хорошее средство для агитации и для привлечения крымских татар в Красную Армию. Такая же участь постигла и отряд зеленоармейцев из местных татар, действовавших в тылу у Вранге­ля. Этот отряд держали голодным в продолжение нескольких месяцев, об­манывая их всяческими обещаниями. Видя, что ничего не выходит, зелено-армейцы разбрелись, кто куда, а часть, говорят, ушла обратно в горы (информация члена областкома Дерен-Ойрлы).

III. Заключение

а) Общее политическое положение Крыма

Как партийная, так и советская работа поставлены в Крыму ненормаль­но. Ненормальность эта увеличивается обилием чрезвычайных органов по борьбе с контрреволюцией, а также центральных гражданских органов, лишь дезорганизующих работу местной власти (Цук, Южсовхоз, Внешторг и т.д.) Национальный вопрос в корне разрешен неправильно. Неправильно разрешен и земельный, а также продовольственный вопросы. Местное ту­земное население обижено во всех отношениях. Татарское население видит полный контраст между тем, что оно ожидало от Советской власти при Врангеле и что она преподнесла ему в действительности: 1) при буржуазно-капиталистическом строе татары имели возможность аренды помещичьих земель и на этом зарабатывали себе кусок хлеба; при советском же строе их малоземельность лишь усилилась; 2) в старое время крымские татары име­ли свои национальные войсковые части: татарские кавалерийские эскадро­ны в Симферополе и Бахчисарае, охраняющие Крым, помещались в луч­ших казармах; Советская власть ликвидировала не только национальные войсковые части, но даже испытанные в боях татарские интернациональ­ные красноармейские части из добровольцев; 3) в старое время буржуазные курорты давали татарам средства к существованию, а красная здравница не только ничего не дает, но косвенно отбирает у них последние средства к существованию; 4) при буржуазном строе татарское население пользовалось свободой передвижения, а в настоящее время оно лишено такой возможно­сти, так как стеснено особыми отделами; 5) при старом режиме татары по­требляющих районов имели возможность свободного обмена производимых ими продуктов на хлеб и мануфуктуру - Советская власть отняла у них все запасы вина, табаку и фруктов, а взамен ничего не дала. Вот голые факты, на которых строят свое суждение о Советской власти крымские татары. Все это в сознании татарского населения преломляется как проявление органи­зованной, но скрытой колонизационной политики Советской власти, порожденной ее недоверием к Востоку, как к стране мелкобуржуазной стихии, и преследующей цели полной экономической и политической деморализа­ции турко-татар, как авангарда неизбежных в будущем наступательных волн освободительного движения колоний. Советская власть и коммунизм является новой формой европейского империализма, основанной на отрица­нии права частной собственности, а потому еще более могущественной и грозной, чем раньше, - вот та ядовитая мысль, которая отравляет насквозь сознание умирающих от голода и вымирающих от туберкулеза крымских татар. Отзыв из Крыма таких работников, как Гавен и Фирдевс с заменой их "левыми" в национальном вопросе Акуловым должно лишь усилить это их настроение. И не удивительно, после всего сказанного, что татарское на­селение, так радостно встретившее Советскую власть (об этом отзываются буквально все работники), в настоящее время уже настраивается против нас, передавая свое настроение через приезжающих из Турции турецких судоходов и в Анатолию (25). Оно бежит в горы, ища там спасения, и попада­ет там в руки бывших врангелевских офицеров. Бандитизм в горах изо дня в день усиливается. Нападения на советских работников учащаются. Еще больше они должны усиливаться сейчас, с наступлением тепла.

Правда, в последнее время после объезда мною и татарскими работника­ми ревкома южного района и сделанного нами доклада на соединенном за­седании областкома с ревкомом принято ряд решений, направленных к ис­правлению допущенных по отношению к татарам ошибок: о централизации борьбы с контрреволюцией с управлением особого отдела Морведа; о повто­рении манифеста об амнистии бывших курултаевцев за их прошлые пре­ступления; о необходимости обследования земельной нужды татарских кре­стьян, о запрещении изъятия излишков и т.д. Но все эти решения пока ос­таются на бумаге, и нет твердой уверенности в том, что меры эти в скором времени и до конца будут проведены в жизнь.

б) Какие меры необходимо принять по отношению к Крыму

Рассеять сгущенную атмосферу Крыма и установить там нормальное по­ложение, по моему глубокому убеждению, могут лишь следующие меры:

1) декларирование Крыма автономной Советской Социалистической Рес­публикой с Конституцией, соответствующей Конституции Дагестана и Гор­ской Республики (26);

2) немедленное проведение, и без всяких уклонений, по отношению к Крыму тех уступок, которые проводятся по отношению к Грузии (27);

3) немедленно удовлетворить земельную нужду татарского малоземель­ного крестьянства за счет бывших помещичьих земель на юге и за счет ко­лонистов (28) на севере;

4) усилить областком партии татарскими работниками; тов.Дерен-Ойрлы, включенный в состав областкома, очень молод и не годится для ру­ководства партийной работы в областном масштабе; я бы выставил членов Крымревкома т.т. Фирдевса и Меметова;

5) назначить председателем Крымревкома до созыва учредительного съезда Советов Крыма татарина; тов.Полякову можно поручить ведение партийной работы; из местных татарских работников на должность предсе­дателя Крымревкома соответствует тов.Фирдевс, тем более, что он в первый период Советской власти в Крыму состоял секретарем Крымской организа­ции и в совершенстве знаком с условиями Крыма;

6) отозвать из Крыма тов.Акулова и ряд других товарищей, проявивших
в своей прошлой работе в областях с мусульманским населением лишь
вредную для классового расслоения татар политику "крайней левизны" в национальном вопросе;

7) провести срочную мобилизацию татарских работников, владеющих крымским наречием, для направления их на партийную работу в Крым;

8) централизовать борьбу с контрреволюцией во всекрымском масштабе с передачей всех функции в этой области Крымчека и упразднить совершен­но оставшееся наследие царизма - особый отдел Морведа;

9_ начать постепенную разгрузку Крыма от Красной Армии, разрешив татарам формировать отдельные красноармейские части с передачей им за­щиты Крыма от внутренних и внешних падений;

10) оставить тов.Гавена и Фирдевса в Крыму; из всех работников тов.Гавен единственный работник, знакомый с историей развития Совет­ской власти в Крыму и способный восстановить там нормальное положение; он имеет довольно большой авторитет как среди партийных, так и беспар­тийных масс, кроме того, страдает туберкулезом легких и конечностей и нуждается в крымском воздухе.

14/IV-[19]21 г. г. Москва

б[ывший] член коллегии Наркомнаца: Султан-Галиев

Примечания от С.А. Усова (c сокращениями).

1. Султан-Галиев Мирсаид Хайдаргалиевич (1892-1940).

По профессии журналист, участник национально-демократического движения в Поволжье (Казань), после Октябрьской революции 1917 г. член Центральной мусульманской военной коллегии, член Центрального бюро коммунистических организаций народов при ЦК РКП(б), член коллегии Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР. Во время пребы­вания в Крыму организовал представительство Наркомнаца, в котором работали видные пред­ставители татарской интеллигенции. Являлся членом татарского бюро при обкоме партии. На­стойчиво проводил мысль о создании в Крыму автономной республики по территориальному принципу. После 1923 г. неоднократно арестовывался по обвинению в антипартийной дея­тельности и национализме. Расстрелян. Реабилитирован посмертно.

2. Областком – Крымский областной комитет РКП(б). Образован вновь при вступлении Красной Армии в Крым в ноябре 1920 г. До января 1921 г. его секретарем была Р.Землячка (Самойлова). Сменивший ее И.Акулов занимал этот пост до ноября 1921 г.

3. Самойлова (Землячка, Залкинд) Розалия Самойловна (1876-1947).

В революционном движении с 90-х гг. XIX в. До 1917 года на подпольной работе, подвер­галась арестам. В годы гражданской войны начальник политотделов 8-й и 13-й армий. С но­ября 1920 г. секретарь Крымского обкома партии. По собственному признанию (в письме сек­ретарю ЦК РКП(б) Н.Крестинскому), назначена на этот пост вопреки личному желанию. <...> В январе 1921 г. отозвана в распоряжение ЦК РКП(б). В после­дующие годы находилась на партийной и государственной работе.

4. Поляков Михаил Харитонович (1884-?).

Профессиональный партийный работник. До прибытия в Крым занимал пост председателя Челябинского губисполкома. С февраля 1921 г. председатель ревкома Крыма. Выступал за соз­дание в Крыму автономной области, отстаивал жесткую линию по отношению к "зеленым", требовал продления срока продовольственной разверстки после решения X съезда РКП(б) о замене ее продовольственным налогом. В декабре 1921 г. отозван в ЦК РКП(б).

5. Кун Бела (1886-1939).

Венгерский революционер. По профессии журналист. В Россию попал в 1916 г. в качестве военнопленного. В партию большевиков вступил в 1917 г. Являлся одним из руководителей Венгерской советской республики в 1919 г. С 1920 года - в Советской России, член реввоенсо­вета Южного фронта. В ноябре того же года становится председателем Крымского ревкома. <...> С 1921 года Бела Кун находился на партийной работе на Урале, в ЦК ВЛКСМ, в Коминтерне. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.

6. С момента установления Советской власти в Крыму в ноябре 1920 г. созыв областной партийной конференции неоднократно переносился по разным причинам. Руководство пар­тийной работой в Крыму осуществлял не избранный, а назначенный реввоенсоветом Южного фронта областной комитет в главе с Р.Землячкой (Самойловой). После отзыва ее из Крыма ЦК РКП(б) не сразу определился с новой кандидатурой на пост сектераря обкома партии. В конце концов выбор пал на И.Акулова, работавшего в Оренбурге и, как предполагалось, зна­комого с национальными проблемами. И.Акулов прибыл в Крым лишь в конце марта. В обла­стном комитете он застал острые противоречия по таким злободневным вопросам, как зе­мельный, продовольственный, об отношении к "зеленым" повстанцам и, наконец, о создании автономной республики в Крыму. Было принято решение запросить официальное мнение ЦК РКП(б), для чего в апреле в Москву командировали члена обкома партии А.Лиде. Одновре­менно на более поздний срок переносилась партийная конференция. Она состоялась во вто­рой половине мая 1921 г.

7. Акулов Иван Алексеевич (1888-1937).

Профессиональный революционер. Член партии большевиков с 1907 г. Неоднократно аре­стовывался. После Октябрьской революции 1917 г. находился на партийной работе в Екате­ринбурге, Челябинске, Вятке, Оренбурге. По решению ЦК РКП(б) в марте 1921 г. был на­правлен в Крым секретарем обкома партии. Считал несвоевременным создание в Крыму авто­номной республики, выступал за "силовые" меры в отношении "зеленых" повстанцев, не­охотно шел на переговоры и компромиссы. Настаивал перед ЦК РКП(б) на отзыве из Крыма несогласных с его политической линией Ю.Гавена, И.Бабахана, И.Фирдевса, С.Меметова и др. В ноябре 1921 г. отозван ЦК РКП(б) из Крыма. В последующие годы вел партийную и профсоюзную работу на Украине. Прокурор СССР, секретарь ЦИК СССР. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.

8. Гавен Юрий Петрович (Дауман Д.Э.).

Профессиональный революционер. Неоднократно арестовывался, ссылался в Сибирь. Вскоре после февральской революции 1917 г. направлен ЦК большевиков на работу в Крым. Один из руководителей советских республик в Крыму 1918 и 1919 гг. С ноября 1920 г. член крымского ревкома. Выступал против массового террора, комбедов, за создание на полуостро­ве автономной республики в составе РСФСР. Пользовался доверием татарской национальной интеллигенции. С ноября 1921 г. председатель ЦИК Крымской АССР. В 1924 г. отозван ЦК РКП(б) в Москву, работал в Госплане СССР. Длительное время болел тяжелой формой тубер­кулеза. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.

9. Фирдевс Измаил Керимович (1888-1937).

По профессии учитель. Владел французским, немецким, турецким, итальянским языками. За пропаганду националистических идей преследовался царскими властями и был вынужден покинуть Крым. В мае 1917 г. в Москве вступил в партию большевиков. Активный участник установления советской власти в Крыму. Входил в состав советских правительств в Крыму в 1918 и 1919 гг., а затем находился на партийной и советской работе в Казани, где близко по­знакомился с М. Султан-Галиевым. С ноября 1920 - снова в Крыму: зав. отделом народного образования, член ревкома, член Областного татарского бюро. Являлся неформальным лиде­ром среди коммунистов-татар. В правительстве Крымской АССР, за создание которой он вы­ступал, стал народным комиссаром юстиции. После ареста и исключения из партии в 1923 г. М. Султан-Галиев был освобожден от занимаемой должности, а впоследствии по решению ЦК ВКП(б) отозван из Крыма. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.

10. Вопрос о создании комитетов бедноты в Крыму был поднят в декабре 1920 г. по ини­циативе И.Фирдевса, считавшего, что этот шаг ускорит классовое расслоение среди татарского крестьянства. Однако, благодаря Ю.Гавену, вопрос перенесли на рассмотрение ЦК РКП(б). После X съезда партии (март 1921 г.) вопрос о комбедах утратил свою актуальность, и в Кры­му к нему более не возвращались.

11. Сведения о масштабах террора в Крыму стали циркулировать по Москве уже зимой 1921 г. За рубежом об этом стало широко известно после выхода в 1923 году книги историка-эмигранта С. Мельгунова "Красный террор в России", основанной на свидетельствах очевид­цев. Исследования последних лет позволяют во многом восстановить картину трагедии. Оче­видно, что имело место политическое решение высшего руководства большевиков. <...> Пик массовых расстрелов военнослужащих армии Врангеля пришелся на ноябрь-декабрь 1920 г. Последующая волна репрессий охватила бывших служащих гражданской администрации при Врангеле, представителей буржуазных слоев, сложившихся в Крыму к концу гражданской войны, обвиняемое в контрреволюции местное крестьянство и т.д. <...>

12. В составе Южного фронта в ноябре 1920 г. в Крым вступили войска 1-й и 2-й конных армий, а также 4-й, 6-й и 13-й армий. Кроме того, по соглашению между командованием Южного фронта (М. Фрунзе) и Махно небольшая группировка последнего (до 5 тыс. человек) приняла участие в боях за Крым. В связи с многочисленными фактами неуправляемости мах­новцев, творивших бесчинства и грабежи, в отношении их были приняты жесткие меры.

13. Речь идет об особом отделе Морских сил Черного и Азовского морей. В этот период его возглавлял В. Чернобровый. Деятельность особого отдела флота распространялась практи­чески на все побережье. Часто проводились карательные экспедиции в горной части Крыма против "зеленых", что болезненно воспринималось местным татарским населением. М. Султан-Галиев допускает неточность, утверждая, что в особых отделах сохранился тот же состав, какой был при старом режиме. В действительности же, они формировались заново, на классовой основе. Однако в первое время надзирателями в местах заключения остались лица, служившие еще при Врангеле. Это обстоятельство вызывало многочисленные протесты пар­тийных и советских работников, бывших партизан и подпольщиков.

14. Н. Чапчакчи Халил – видный деятель национально-демократического движения крымских татар. По профессии врач. Принимал активное участие в создании национальной партии "Милли-Фирка". При режиме Врангеля был приговорен к смертной казни, скрывался в под­полье. После установления советской власти в Крыму выполнял посреднические функции в переговорах между "зелеными" повстанцами и полномочной комиссией ВЦИК. Вместе с Ба-личем и Озенбашлы входил в состав делегации крымских татар, которая в сентябре 1921 г. по­сетила Москву, встречалась с Калининым, Сталиным, секретарем Ленина Горбуновым. С но­ября 1921 г. народный комиссар здравоохранения Крымской АССР. В конце 20-х годов был обвинен в национализме и сослан на Соловки. Реабилитирован посмертно.

15. В ноябре 1920 г. в Крыму находилось более 100 тысяч войск Красной Армии, продо­вольственное обеспечение которых осуществлялось преимущественно за счет местных ресур­сов.

16. Заградотряды – создавались из войсковых частей, органов ВЧК с целью нейтрализации в горном Крыму повстанческих отрядов "зеленых", состоявших из бывших военнослужащих армии Врангеля и татарских крестьян. Одновременно на заградотряды возлагалась обязанность содействовать продовольственным органам Крыма в проведении продразверстки. Деятельность заградотрядов нарушала традиционный товарообмен крымского крестьянства, в результате этого оно уже весной 1921 года страдало от голода.

17. ЦУКК – Центральное управление курортами Крыма. Образовано в декабре 1920 г. во главе с Д.И. Ульяновым, братом В.И. Ленина.

18. Семашко Николай Александрович (1874-1949). По профессии врач, в революционном движении с 90-х гг. XIX в. До 1917 года работал врачом, состоял на партийной работе, нахо­дился в эмиграции. С 1918 года народный комиссар здравоохранения РСФСР. Принимал уча­стие в организации Центрального управления курортами Крыма (ЦУКК). В ноябре-декабре 1920 г. и мае-июне 1921 г. лично изучал состояние курортов Крыма.

19. Южсовхоз – трест, осуществлявший руководство совхозами Крыма. К началу 1921 г. на основе частнособственнических земель и усадеб было создано около 1 000 совхозов. Тем са­мым татарское крестьянство не только не получило земли, но и утратило возможность тради­ционной аренды. Попытки властей вести хозяйство на основе принудительного труда в совхо­зах были одной из причин всплеска "зеленого" движения зимой-весной 1921 г. IV Крымская областная партийная конференция признала необходимым резко сократить (до 192) количест­во совхозов. К земельной реформе в Крыму приступили лишь летом 1921 г., после приезда из Москвы полномочной комиссии ВЦИК РСФСР.

20. Ай-Василь – деревня близ Ялты.

21. Наробраз – отдел народного образования революционного комитета Крыма, с ноября 1920 г. по май 1921 г. возглавлял И.Фирдевс.

22. Вопрос о численности крымских татар к 1921 г. был в центре острейших дискуссий в связи с постановкой вопроса о создании автономной республики. Данные переписей 1921 г. свидетельствовали, что крымские татары не превышали 26% населения. Однако видные пред­ставители татарской интеллигенции Б. Чобан-Заде, А. Озенбашлы, некоторые коммунисты-татары отстаивали теорию, согласно которой крымчаки, караимы, даже часть крымских греков и армян (?1) настолько "отатаризовались", что могут быть отнесены к крымским татарам. Та­ким необычным способом предпринимались попытки доказать преимущество крымских татар перед другими национальностями в Крыму и тем самым определить характер будущей авто­номии не как территориальный, а как национальный. Хотя М.Султан-Галиев не был сторонником создания в Крыму национальной автономии, однако в данном случае некритически использовал цифру - 45%, предложенную ему некоторыми представителями татарской интелли­генции, работавшими в представительстве Наркомнаца.

23. Татпартбюро – татарское бюро при Крымском областном комитете партии. Образовано в ноябре 1920 г. Работало на правах национальной секции при партийных комитетах. В 1921 г. татарское бюро возглавляли О. Дерен-Айерлы, К. Хамзин, И. Фирдевс. Основная задача татар­ского бюро при обкоме партии и аналогичных бюро на местах состояла в ведении агитацион­но-пропагандистской работы на родном языке. Однако стремление бюро к самостоятельности являлось причиной напряженных взаимоотношений между ним и обкомом партии.

24. Дерен-Айерлы Осман Абдул-Гани (1898-?).

По профессии печатник-наборщик. Владел турецким языком. Член партии большевиков с 1918 года. В годы гражданской войны участвовал в подпольной работе, участник партизан­ского движения в Крыму. После установления советской власти - член обкома партии, член КрымЦИК, председатель Совнаркома Крыма. В 1921 г. по решению ЦК ВКП(б) отозван из Крыма. В 1929 г. по сфабрикованному ГПУ обвинению в принадлежности к "султан-галиевской контрреволюционной организации" исключен из партии и репрессирован. Реаби­литирован посмертно.

25. Анатолия – провинция в Турции.

26. В начале 1921 г. ВЦИК декларировал образование в составе РСФСР автономных рес­публик - Дагестана и Горской республики. Многонациональные по составу, они создавались как территориальные, а не национальные автономии. М. Султан-Галиев очень точно и дально­видно оценил значение этого опыта при вопросе об автономии в своеобразных условиях Кры­ма.

27. Учитывая преобладание крестьянского мелкобуржуазного население в Грузии, предсе­датель Совнаркома В.И. Ленин требовал более осторожного, постепенного перехода к социа­листическим преобразованиям, недопущения какого-либо принуждения. Речь шла о немед­ленном наделении крестьян землей, сугубой осторожности и избирательности при определе­нии и сборе сельхозналога, отказе от попыток форсировать создание коллективных форм хо­зяйствования и т.д. М. Султан-Галиев обоснованно считал, что этот опыт применим в условиях Крыма.

28. Колонистами в Крыму считали, в первую очередь, потомков немецких переселенцев, занимавших наиболее плодородные земли в центральной части полуострова. В то же время лидеры татарской национальной интеллигенции в 1921 году называли колонистами крестьян с Украины, которые осели на севере Крыма в годы гражданской войны, и требовали их высыл­ки. Ревком Крыма решительно отклонил такую постановку вопроса, как провоцирующую национальные трения. Документ свидетельствует о том, что М. Султан-Галиев, по сути, солида­ризовался с однобокой позицией лидеров татарской национальной интеллигенции.