August 8

6 глава – 23 часть “Гензель и Гретель”

Брат, сестра и злая ведьма.


Маркус:

...

Маркус всё так же держит Хофманн за руку.

Слёзы капля за каплей пропитывают записку.

В результате чего по ней растекаются чернила.

Беспорядочные мысли в её голове успокаиваются, а громкие звуки биения её сердца постепенно затихают.

В этот момент её сопровождают только горе и смятение.

Маркус:

Мадам Хофманн сохраняла спокойствие до самого конца. Почему? Смерть ей была совсем не страшна?

Нет. Я же читала её страх по дрожащим пальцам…

Но она всем своим видом старалась не показывать его. Она знала, что это испугало бы меня...

...

Коммуникатор:

Повторяю.

Внезапно из коммуникатора доносится голос.

Коммуникатор:

Начинается обратный 24-часовой отчёт перед «Штормом». Всем сотрудникам незамедлительно вернуться в штаб-квартиру.

Повторяю. Начинается обратный 24-часовой отчёт перед «Штормом».

Пи-ип.

Хофманн, говорит Земмельвайс. Ты должна уйти. Это последняя возможность.

... Ты же знаешь, мы не станем ждать, если ты её упустишь.

Маркус одной рукой выключает коммуникатор.

Маркус:

... Грядёт «Шторм», доктор.

Пойдёмте со мной в штаб-квартиру. Вы можете занять место мадам Хофманн в убежище.

Какания:

...

В ответ доктор не издаёт ни звука.

Она просто вскидывает голову и смотрит на несуществующий купол.

Затем она заговорила, будто обращаясь с мольбой к богам.

Какания:

Царь Мидас охотился по лесу в поисках Силена, мудрейшего сатира, спутника бога вина.

“Что самое ценное и привлекательное для мужчины?” — спросил царь.

В ответ Сатир рассмеялся. “Дети бед и несчастий! Вы просите ответа, который не хотите услышать”.

“И то, что ценнее всего, тебе недоступно: никогда не рождаться, никогда не существовать и быть никем!”

“Но у тебя есть кое-что наиболее ценное: умереть, и поскорее”.

Какания закрывает лицо, и сквозь пальцы из неё вырывается пронзительный смех.

Вскоре его сменяют слёзы.

Какания:

Мне всё равно, смогу ли я пережить «Шторм».

Мой конец... уже наступил.

Маркус:

Доктор...

Какания:

Лучше я умру здесь, чем проведу остаток жизни в попытках убежать от «Шторма».

Отправляйтесь в безопасное место, мисс Маркус. У меня ещё остались дела.

Жаль, что нам не удастся стать коллегами.

Она решительно разворачивается, ни разу не оглянувшись.

Но юная ученица не останавливает её.

Она думает о чём-то более важном.

Маркус:

“В поисках Силена в лесу...”

Неужели Теофиль писал поэму в таком же страдании и безысходности?

Тогда почему он назвал свою последнюю картину «Спасением»?

Он поджёг все свои работы, но почему оставил без внимания эту? И эта странная манера рисовать...

Её мысли стали яснее, чем когда-либо ранее.

В них бушуют чувство вины, безумие, самобичевание, ненависть, сжигающая всё вокруг.

Прошлое, что некогда заполняло эту страницу, теперь покинуло её.

Теперь никто не будет принимать за неё решения.

Маркус:

Генрих сказал, что он показал путь к спасению и привёл «всех вас» к Спасительнице...

Спасение... спасение... Может быть...

“Что меня действительно пугало, так это возможность умереть в неведении, а не то, что жизнь может оказаться под угрозой.”

Она закрывает глаза.

Вся информация, которую она читала в прошлом, вместе с бурлящей от зелья кровью, сходится перед её глазами.

Маркус:

“Если мне это удастся, я смогу предотвратить смерть того, кто владеет подсказками”.

“Даже если я умру, я всё равно настрою Каканию против Изольды”.

Так вот каким был ваш план, мадам?..

“Меня пугало не то, что жизнь может оказаться под угрозой, а возможность умереть в неведении”.

Теперь я знаю, что делать.

Она широко открывает глаза и окликает фигуру, которая уже почти ушла.

Маркус:

Доктор, подождите! Должен быть другой способ!

Но Какания не слушает. Она уже всё решила.

Маркус:

... Не погружайтесь во тьму!

Какания:

—!

Уходящая фигура замешкалась. На лице Маркус отражается небывалая решимость.

Маркус:

Не позволяйте безумию или отчаянию взять верх, доктор.

Это ещё не конец. Моя миссия не завершена!..

Она тянет руку в карман, заглушая маленький аппарат, бешено сигнализирующего об эвакуации.

Маркус:

Есть ещё один способ положить всему конец...

Но сделать это можем только мы с вами!


Улицу озаряет пламя, сменяя зарево погасших электрических фонарей.

Люди, охваченные бешеной истерией, нападают друг на друга.

Улица напоминает взорвавшуюся пороховую бочку.

Незабудка:

По милости Спасительницы эта эпоха завершится к лету 1914-го года.

Националисты, интернационалисты, арканисты, рационалисты, прогрессисты, консерваторы, фанатики, сторонние наблюдатели...

Каждый из них предаётся страстям, твёрдо веря в то, что именно их идеалы есть составляющая этого мира.

Кто бы подумал, что столь прогрессивная и разумная эпоха закончится варварской войной?

Но в конце концов они, подобно пыли, будут сметены и забыты временем.

Только истинно верующие переживут конец.

Изольда:

...

Незабудка:

Но я должен с сожалением напомнить вам...

Что, несмотря на все ваши заслуги, убийство одного из наших является нарушением правил.

Я доложу об этом Спасительнице.

Изольда:

...

Её улыбка остаётся безупречной и в то же время пустой.

Изольда:

Могу я ненадолго покинуть вас, мистер Незабудка?

Хочу окинуть взглядом этот город в последний раз.

Незабудка:

... Делайте что хотите.

Незабудка скучающе уходит.

Он давно устал от этой сводящей с ума беседы.

Изольда в одиночестве стоит посреди улицы.

Люди вокруг неё празднуют, танцуют, высвобождая то, что подавляли внутри себя, и обретая первозданные страсти.

Но для неё всё это не имеет значения.

Она просто ждёт.

Ждёт, когда упадёт небо.

Изольда:

Доктор!

Какания:

... Я всё обдумала и решила, Изольда.

Ты была права. Я присоединюсь к вам.

Изольда:

…!

Я так долго, так долго ждала, когда же услышу эти слова...

Потому что знаю, что именно этого вы хотите. Теперь, наконец, я смогу осуществить вашу мечту...

Я...

Какания протягивает платок.

Она вытирает слёзы радости, выступившие на глаза.

Какания:

Прежде чем мы уйдём, я бы хотела в последний раз прогуляться по этому миру.

Не желаешь составить мне компанию и прогуляться до моей клиники?

· следующая часть ·