6 глава – 20 часть “Война и Мир”
Кольцо жизни, кольцо всех жизней – я смотрю на него.
Руки ваши образуют кольцо, и приговор вынесен.
В судный день на закате, когда угасает история.
О мир! Голова его пожирает ноги, его колени касаются носа.
О люди! Обитающие на земле в ожидании, когда же небо обрушится.
Вчера обращается в завтра, а завтра переходит во вчера.
Кому даровано будет вечное счастье с милостью свыше–
И пустотой, обрывающей существование?
Я думала, что Фонд преувеличивает правду. Но ты, ты...
Вы сошли с ума, доктор? Потому что я убила мистера Карла?
... Я думала, это убийство сделает вас счастливой.
Счастливой? С какой стати я должна быть счастлива?
Потому что он был хвастливым человеком, его идеи расходились с вашими, и он способствовал репрессиям этой эпохи. Бюрократ, которого вы ненавидите больше всего.
Он обращался с нами как с пятнами на стене, которые нужно стыдливо прикрывать. И он был из тех, кто кладёт в карман золотую фольгу сразу, как только завидит её.
Общество гибнет из-за таких лицемеров. Не считаете, что нам следует провести операцию по их отсеиванию?
В её словах, как бы безумно они ни звучали, чувствуется тёплая искренность.
Я не знала, что ты так воспримешь мои слова.
Я глубоко сожалею, что когда-либо говорила тебе об этом...
Почему? Почему вы так жестоки ко мне?
Это вы сказали, что все болеют и умирают, хоть и делают вид, что с ними всё в порядке. Только источник болезней кроется не в нас самих, а в той извращённой эпохе, в которой мы живём.
Радикальная операция – единственный способ удалить эту уродливую опухоль…
А ещё именно вы посоветовали мне перестать подавлять и принять свои желания. Мы должны вернуть мир в то царство свободы, коим он некогда был, где каждый будет счастлив...
Разве это не ваши слова? Или я неверно их поняла?
Почему вы не смотрите на меня? Неужели я совершила столь ужасную ошибку, что вы не хотите меня больше видеть?
Пожалуйста, ответьте мне, умоляю вас. Вы мой единственный друг и тот, кем я дорожу больше всего на свете...
Доктор, что я сделала не так? Почему вы не хотите меня простить?
Каменное лицо Какании ничуть не дрогнуло.
Изольда резко начинает задыхаться.
Это потому, что... Я слишком глупа, чтобы понять ваши слова?
Или потому, что я тоже заражена неизлечимой опухолью?
Если это так, пожалуйста, помогите мне... Возьмите меня за руку, прикоснитесь к моему лицу, обнимите меня и поговорите со мной по душам, как вы делали это раньше.
Изольда медленно подходит к ней.
Она протягивает руку к мимолётному кусочку её одеяния.
... Я разглядела себя в вашей мечте, будто смотрелась в зеркало.
В сумерках, когда состоялся тот самый разговор, я впервые в жизни увидела солнце.
Ваша мечта наполнила мою пустую жизнь смыслом. Вы спасли меня от существования в качестве простого обречённого сосуда.
Настолько прекрасная, что, думая о ней, я забывала, какой уродливой я была.
Я просто пытаюсь осуществить вашу мечту.
… Я никогда не думала, что ты пойдёшь на преступление из-за моих слов.
Преступление? Вы имеете в виду то, что я сейчас делаю? Вам не нравится?
Она с тревогой подаётся вперёд, боясь что-то упустить.
Фонду известна вся правда, но они ничего нам не говорят.
Вот почему мы должны обнародовать всё, что они скрывают... Новости, истерию, беспорядки, хаос. Так мне сказали в Манусе.
Это не соответствует вашей мечте? Я неправильно её истолковала?
Что? Какой чуши они тебе наговорили?
Хе-хе... Они указали мне путь к спасению, доктор.
Они дали мне возможность спасти тех, кто вам дорог, мир – спасти вашу мечту.
Пространства под сценой оказывается неожиданно много.
Огромные реквизиты заполняют заднюю площадку, их тени окрашивают пол в чёрный и белый.
Так под сценой образуется ещё одна сцена.
В воздухе витает знакомый запах, заставляющий Маркус потереть нос.
*кашляет* Я уже когда-то чувствовала этот запах...
Добро пожаловать, Анжелотти и незнакомая леди из Фонда.
Добро пожаловать на скромное начало нашего нового мира.
На сцене он по-прежнему производит впечатление безобидного джентльмена.
Воа! Усыпляющие пули от Лапласа... Ты чуть не попала в меня, мисс! Я не могу пропустить тебя, не сейчас. Актриса главной роли пока занята.
Генрих жалуется, отпрыгивая в сторону от траектории полёта пули.
Занавес поднят, леди, и представление вот-вот начнётся. Почему бы не открыть свои сердца до того, как зажгутся огни?
Давайте как цивилизованные люди сядем и погов–воа!
Следующая пуля стреляет точно в цель, но воздух настолько застлан пылью и мешает обзору, что она уже успела переместиться, прежде чем снаряд попал в неё.
Не вижу смысла вести переговоры с террористом.
У тебя будет возможность поговорить с нашим специалистом после того, как я отвезу тебя в штаб-квартиру.
Террористом? Ты ранишь мои чувства!
Это потому, что я ношу маску Мануса? Потому что я раскрыл правду, которую вы скрывали? Или потому...
… что мы ускорили наступление «Шторма» и принудительно закончили эту эпоху раньше, чем ожидалось?
В ответ на его вопрос вспыхивает сияние арканного навыка.
Маркус поднимает руку, и свет лампы рассеивает тьму.
Позвольте мне помочь вам, мадам Хофманн!
Моя Анжелотти, почему вы на вражеской стороне? Вы же должны быть одной из нас.
Я – ваше «спасение» от истинных террористов мира!
Такое знакомое выражение задевает её слух, обжигая уши.
Такое обычное слово стало раздражающим.
Речь, произнесённая среди реквизита, продолжается.
Анжелотти с чемоданом, полным книг! Скажите, из всех книг, которые вы прочитали, и из всех тех документов, с которыми вы работали, хоть в одном из них...
… упоминается катастрофа, внезапно разразившаяся летом 1914-го года?
Бедствие 20-го века, что ни наесть настоящая история!
У вас такое доброе сердце, доктор, но вы не знаете правды. Как же вы вытерпите боль, когда узнаете?
Теофиль поджёг себя, Бен повесился, Эммануэль попал на железнодорожные пути...
Это всё случаи самоубийства в Вене? Все они контактировали с Манусом?
Изольда откидывает голову назад, сокрушённо смеясь.
Хе-хе, хахаха... Я вижу их, я слышу их, призраков грядущей истории свыше, преследующих город!
Головы, полные дыр! Головы, покрытые осколками! Пустые желудки! Даже призраков маленьких детей... Я вижу их всех! Города, разбомбленные до основания, и поезда, полные людей, идущие на верную смерть!
Он приближается, ПРИБЛИЖАЕТСЯ! К тому времени кишки, свисающие с деревьев, будут ярче любых цветов весной! Будут пули, шлемы, бинты! Хахаха!
Как бы я хотел, чтобы это была комедия, комедия, унёсшая жизни более десяти миллионов человек, комедия, в которой решили поучаствовать десятки правителей.
... Бен, мой дорогой друг... Он сыграл лучшую в истории Фантазию ля минор, но вернулся с поля боя без руки и ноги.
Он в деталях помнит тот день. Когда великодушный мистер Незабудка ступил на палубу, и все его вопросы заглушила куча толстых писем.
А Эммануэль. Его руки были созданы, чтобы писать стихи, но его отправили на фронт, и он рыл окопы до тех пор, пока не скончался от болезни.
Когда Эммануэль перестал рисовать? Он даже не мог вспомнить почерк своего старого друга... Воспоминания о нём стали расплывчатым.
И только его гнев остаётся прежним.
Наши руки предназначены, чтобы держать кисти, играть на пианино, писать рассказы... Но в них оказывается огнестрельное оружие, потому что вы, недалёкие лицемеры, продолжаете подстрекать их к насилию.
Мы уже поплатились за свои дары. Теперь мы вынуждены наблюдать, как наши талантливые друзья жертвуют собой ради «детских капризов».
Леди, вам всё это прекрасно известно... и вы всё равно называете нас террористами?
Пробыв в молчании и так немало времени, Хофманн выкашливает полный рот крови, привлекая к себе внимание.
Хофманн хватается за грудь, едва не падая на колени.
Её кожа смертельно бледна, и Маркус видит, как её холодное лицо кривится от боли и тревоги.
Генрих невозмутимо продолжает свою речь.
Настоящие террористы – это вы, человечество!
Именно вы развязали эту войну!
· следующая часть ·