о сноненавидении

думал, мол, если пересяду на стул с кресла, то прогоню себя тем самым на кровать или хотя бы диван, чтобы засыпать… мдаа. я думал, что с человеком, который вот до такой степени точно исследует тёму, можно спорить? я думал, что я себя не переиграю? что я себя не уничтожу? я себя уничтожу!

стал лучше относиться к Мерло-Понти:

In the passivity lectures, Merleau-Ponty in fact goes so far as to say sleep is “conduct” or even an “act.”

Зильберман, «Приближающие рассуждения между тремя лицами о модальной методологии и сумме метафизик» (см. отрывки в начале Генезиса значения в философии индуизма, полн. в приложении к Избр. тр. Пятигорского):

Не люблю спать. ⟨…⟩ Видно, во сне есть нечто, мешаю­щее превращению его в привычку культурного человека. Улегшись с чувством неестественной неловкости, думаю. Мир течет сквозь, и постепенно его существование переходит в бытие. Мир осмысливается, бытийствует, и в этом есть лишь одна беззаботная радость. ⟨…⟩ Итак, перевожу сознание в бытие, занят этим. И так — до тех пор, пока потихоньку, само собой, утомление не смазывает все различия, и сон приходит, не услеженный мною. Сновидений не вижу почти никогда. ⟨…⟩
Наверное, сон — это творчество по замыслу (зачатию). Я не люблю творчества в его естестве неведомых первообразных, оно неприятно мне. Так же и сон. ⟨…⟩
Но вот мысль: ведь не вечно же мне обдумывать мир. Я умру. Эта мысль подымает в душе ликование. Сознание собственной смерти, смертности — исток неискоренимой уверенности: раз я умру, раз не буду обдумывать мир далее, переводя его существование в бытие — значит, в тот миг произойдет с миром нечто такое, что далее он сумеет бытийствовать один, без меня. А это значит, что в нем уже теперь есть нечто, не впустую осмысливаемое. И это нечто — то самое «все», которое необходимо оста­вить, как оно есть. И мои ночные обдумывания (в этом всем), и нелюбовь ко сну — не праздны. Они реальны. ⟨…⟩ Жизнь исполнена бытия. Душа полна радости. Это по­тому, что мир феноменален собственной силой реальности. Его удел — свобода, вне психологии и онтологии. ⟨…⟩ Значит, я спокойно могу уснуть, утомленный, и завтра проснусь радостный.

творчество мутная затея (то ли дело вторчество), потому что вот не станет тебя, а кто продолжит, кто подхватит. не так заботит забота, сколько печет опека. куда проще приниматься за что-то, сознавая, что ты вполне себе заменяем (на чем и основана вменяемость) в этой великой интерцессии бытия, что имеется FTA-возможность не явиться на трибунал опыта. ну а что, у нас тут страшный суд каждую неделю.

вот что интересно, так это происхождение опций. тело по М.-П. — способность пребывания в теле. не столько раздражает тавтология (тело… в теле), бросающаяся в глаза, сколько прячущаяся-без-палева на еще более видном месте: способность как мольероидный термин, вроде «снотворного начала» морфия, и как буквально пособничество, пособие, по себе. по себе, не по себе — вот спасибо, что подсобили и пустили в подсобку, possest на дорожку в своей possession, пока есть possibility, а после нас хоть потом, можно пасть-пропасть.

а где наша не пропадала. а она пропадала везде, если сон = fail to appear, в таком случае кинематограф — это действительно сновидения, что круто: правдивость живописи переходит в кинематографичность жизни, а мир по крайней мере перестает быть театром.

если б он еще перестал быть трешовым шапито, цены бы ему не было.
а пока работаем с тем, что имеем, и под тем, что есть.

сны мне тоже редко снятся, но вот когда из-за смерти Л.Б. подсел на габапентин (дедушка лирики, абсолютно беспонтовый в плане торча, его так-то в основном пьют либо из-за нейропатических болей, либо сломавшие позвоночник персоны, не желающие доставать героин или морфий; ну так морфий хер достанешь, а героин и правда не то), оценил всю прелесть гипнагогических галлюцинаций, мы с ней там еще виделись какое-то время, довольно длительное. с полгода, что ли. сейчас я уже не знаю, как связаться.

у меня, конечно, есть доска уиджа и всё такое, и Карла-то Дю-Преля я вслед за Фехнером хочу изучить, чтоб понять, откуда в очередной раз все списал Фрейд как один человек мог написать Oneirokritikon. Der Traum vom Standtpunkt des transcendentalen Idealismus («Онейрокритикон. Сновидение как отправная точка трансцендентального идеализма», 1868), Der Kampf ums Dasein am Himmel («Борьбу за существование на небе», 1874; 3-е изд. Entwickelungsgeschichte des Weltalls, 1882, букв. developmental history всемира), Die Planetenbewohner und die Nebularhypothese («Планетяне и небулярная гипотеза», 1880), Die Philosophie der Mystik (nuff said, 1885), «Исследования в области оккультных наук» (Studien aus dem Gebiete der Geheimwissenschaften, 1890–1; гехайм, ребят!), «Магия как естественная наука» (Die Magie als Naturwissenschaft, 1899), но…

во-первых, это и так ясно — примерно так же, как Кант все свое написал, типа на каждую «Всеобщую естественную историю и теорию неба» найдутся «Грезы духовидца…», че уж там; я и сам своего рода Naturwissenschaftle(hre)r, прости господи (опять к Шеллингу увлекся Фихте). во-вторых, у меня этим вашим автоматическим письмом написана примерно половина всего, просто я — впоследствии или даже в процессе, не отходя от кассы, куя пирожки, пока печет, — тексты еще и редактирую (работа правителя). так что если бы какие-то сообщения были, то они бы и так были, ну или будут. в-третьих, жизнь и так уже чересчур походит на косплей одного мистического долбоеба в трауре и при этом на угаре, надо, наверно, сокращать. сокращения… схватки… ой всё. у вас воды отошли. нееет это стратегическое отступление. жить не ту жить, тужимся. упал-отжался, не служил, ужимки-прыжки, в цирке смеется, цок-цок-цок, скачет, всем Мф.8:24 в этом чате.

почему Фехнер. Фехнер, который кроме «Что такое философия?» угодил в курс и книгу о Лейбнице как продолжатель линии дифференциального бессознательного и связал пресловутую интенсивность ощущения с натуральным логарифмом интенсивности раздражителя (т.н. психофизический закон, мишень первой главы «Опыта о непосредственных данных сознания» Бергсона), в «Книжице о смерти» наиболее четко изложил идею «после смерти отоспимся», только с точностью до наоборот:

вдруг мы еще не родились? что если мы уже умерли? а не может ли помимо сна, бодрствования, сна и бодрствования вперемежку, сна и бодрствования вперемешку (different/ciation, так сказать) — живых, мертвых и тех, что ушли в море — быть кого-то и чего-то еще? если снится явь, но вроде как искусственная, что такое искусственный сон? и что тогда сон без сновидений?

если сновидение — это сеанс, опера или шоу, короче, (от)свет и/или umbra (penumbra, antumbra) на стене утробницы-пещеры (кинозала, театра), а то и черепной коробки (indi-drama-different/ciation, так сказать), что это за «мир» за их пределами, без/вне сновидений, и мир ли это вообще, раз это вроде должна быть еще более глубокая, не вне–, а внутри-пещерная пещера? или, наоборот, vécu за занавесками век очей, вроде как раскавыченное и увековеченное, тоже лишь часть сцены?

HALF LIGHT – ὁ Ἡράκλειτός φησι τοῖς ἐγρηγορόσιν ἕνα καὶ κοινὸν κόσμον εἶναι τῶν δὲ κοιμωμένων ἕκαστον εἰς ἴδιον ἀποστρέφεσθαι: “τοῦ λόγου δ' ἐόντος ξυνοῦ ζώουσιν οἱ πολλοὶ ὡς ἰδίαν ἔχοντες φρόνησιν”.

ALL Is it τὰ ὅλα? Or is it ὅλογραμμα? τὰ ὅλα?… ὅλογραμμα? τὰ ὅλα?… ὅλογραμμα?

мерный шелест волн прибрежных. в склепе плескалось, погребли погребать, а над селом вселенной после грозы и так уже зависла гробница [радуга (диалект.)]: кто in the first place задал спектральную дилемму и порешил, дескать, что луч светотени вообще есть нечто отдельное от стенкамерного царства-между, среды или души, что это vécu в вакууме — а точнее, что это именно светотень, оптический Нарцисс, волна/частица фотон, а не шум или голос с безмолвием, акустическое Эхо, волна/квазичастица фонон?

ступенчатый лидер молнии, раскаты грома; и сказал под фанеру, и увидел фанерон. дребезжание — son будильника — вторгается в сон (чей? да «его», son…), но сам будильник преображается во что-то еще. хорошо, что это не DIY-радиоприемник, а то бы запутались вконец. наступившая матросская тишина будто бы спрашивает: tu viens?