Красная точка. 37
До сих пор До Хансо пачкал руки только ради себя.
Он подавлял странные порывы, заложенные в нем от рождения — снова и снова, пока они не достигали критической точки. И только иногда приходилось выпускать их наружу. Иначе казалось, что он просто сойдет с ума.
Охотился ли он на животных, на людей или на трупы — причина всегда была одна.
Даже ему самому эта причина казалась жалкой.
Никто не мог оправдать подобные действия. В лучшем случае его поведение объяснили бы как импульсивное — для удовлетворения желаний. И сам он никогда особо не отрицал этого.
Но сегодня его эгоистичные поступки получили совершенно иное значение.
Абсолютно оправданное действие… Кан Джунсон и До Хансо защищали друг друга.
Грязное желание полностью преобразилось, превратившись во что-то новое.
Он посмотрел на Кан Джунсона, который придал новую цель не только его действиям, но и всему его существованию.
Просто произнес имя вслух, а сердце уже затрепетало.
Он обхватил ладонями щеки Джунсона, в глазах которого читался вопрос.
— Если бы ситуация была как вчера, но умирать пришлось бы не тебе, а мне. Что бы ты сделал?
Взгляд Джунсона слегка дрогнул. После секундного колебания он все же дал тот ответ, который Хансо хотел услышать.
Хотя он и ожидал таких слов, но услышать вживую было настолько волнующе, что по спине пробежала дрожь. В паху разлилась тяжесть, а в груди возникло волнение.
— То есть, если бы мне грозила смерть, ты бы спас?
На этот раз ответ прозвучал без колебаний:
Хансо не мог увидеть собственное выражение лица. И не знал, какое нужно сделать.
Человек, благодаря которому все действия обрели абсолютный смысл.
Человек, готовый запачкать руки, чтобы спасти его.
…он также не смог сдержать желание.
Обхватив лицо Джунсона ладонями, он прижался к его губам. Это было совсем не похоже на тот раз, когда он помогал справиться с гипервентиляцией.
Когда все его ненормальные желания направлялись на Кан Джунсона, они будто превращались во что-то совершенно иное.
Хансо проник языком глубоко в чужой рот. Отыскав маленький комочек в растерянном дыхании, он нежно провел по нему, словно успокаивая. Когда напряженный язык Джунсона дрогнул и расслабился, Хансо тут же обвился вокруг. Сжал так сильно, что тот вздрогнул от неожиданности. Затем игриво ослабил хватку, а когда вновь поймал — потянул еще настойчивее.
Пока Джунсон ерзал в объятиях, Хансо крепко прижимал его к себе — держал за затылок одной рукой, чтобы тот не мог отвернуться и сбежать. Он чувствовал, как небольшая голова постепенно согревается в ладони.
В следующее мгновение Хансо уже поглаживал языком его нёбо. От нежной щекотки тело в руках вздрагивало — в ответ на каждое движение. Самым кончиком языка он нежно обвел круг, затем скользнул от основания горла до задней поверхности верхних зубов. Среди прерывистого дыхания послышался приятный стон.
Чтобы вытянуть больше таких звуков, он нежно коснулся безвольно лежащего языка. Тот испуганно вздрогнул, и Хансо тут же принялся играться с ним, беспорядочно двигаясь в чужом рту. Поглаживая скользкую поверхность, он задевал нежную ярко-красную часть под ним — и каждый раз Джунсон неизменно издавал новые звуки.
Видя такую явную реакцию, Хансо продолжал ласкать его язык — с умилением и нежностью, будто играл с чем-то очень милым.
Он скользил дальше, почти доставая до горла, а затем отступал обратно — и они медленно касались друг друга.
В какой-то момент его язык задел чужие зубы. Исследуя верхний и нижний ряды, Хансо отметил, что они такие же аккуратные и красивые, как и сам Кан Джунсон.
«Было бы неплохо, если бы он укусил».
Он представил, как эти ровные зубы раздавят его язык, и хлынет кровь. Эта мысль была настолько возбуждающей, что по спине пробежала дрожь. Рот Джунсона, полный его крови… Внизу живота приятно потянуло.
Немного повернув голову, он еще сильнее вдавил свои губы. Язык проник глубже, достигнув горла. В таком маленьком рту было легко добраться до этого места.
Он дразняще провел по нежным стенкам, и губы Джунсона испуганно дернулись. До этого его руки просто беспомощно подрагивали в тесных объятьях, но теперь несмело легли на чужую спину. Не решаясь использовать ногти, Джунсон лишь слегка гладил мягкими подушечками пальцев, словно царапая. Если бы на Хансо была одежда, он бы, наверное, вцепился в нее обеими руками.
Хансо наслаждался этими хриплыми стонами. Хотелось выпить их все до последнего, вместе с дыханием.
Желая услышать больше, Хансо толкался в горло Джунсона, словно совершая фрикции. Даже при сильных толчках кончик языка мог достичь только входа. Но и этого было достаточно — каждое прикосновение вызывало сдавленные всхлипы. Будь у него язык подлиннее, он мог бы услышать и более захлебывающиеся стоны.
Медленно вытаскивая язык, Хансо старательно вылизывал влажные следы по краям губ Джунсона. Провел снизу вверх и собрал дорожку, что стекала до подбородка. А затем начал посасывать мягкие красные губы, словно это был сладкий фрукт.
Если произнесешь его в такой момент, я не смогу тебя отпустить».
Казалось, поцелуй только закончился — но тут же начался новый. Жесткий и глубокий, он не давал даже нормально вздохнуть и полностью лишил Джунсона сил.
В итоге его тело совсем обмякло, будто он получил еще одну дозу анестезии. Рука, которой он слабо хлопал Хансо по спине, теперь безвольно повисла и лишь слегка дрожала.
— Ты… ублюдок… Ха… что… ты творишь… — с трудом произнес Джунсон сквозь распухшие от поцелуев губы.
Он настолько запыхался и обессилел, что не мог даже закончить это предложение.
Хансо смотрел, как тот прильнул к его груди — с полуприкрытыми глазами и тяжелым дыханием.
— Нравишься до смерти, Джунсон-а.
Покрасневшее от поцелуев лицо казалось таким соблазнительным… Хансо впервые понял, насколько аппетитно может выглядеть нежная белая кожа, покрытая румянцем — такая непохожая на его собственную.
Он не осмелился вонзить зубы, как зомби. Вместо этого начал прижиматься губами к разным местам на раскрасневшемся лице. Видимо, было щекотно — Джунсон вздрагивал при каждом прикосновении и тихонько постанывал, хотя это даже не были настоящие поцелуи.
Нравишься настолько, что хочется убить».
Хансо нежно потерся губами о его губы, словно флиртуя.
Джунсон бессознательно задыхался, будто околдованный поцелуем. Но сейчас будто внезапно очнулся и отвернул голову. Щеки пылали румянцем, а влажные глаза заметно трепетали.
Хансо не смог сдержать порыв — повернул его лицо к себе и поцеловал в мило дрожащие веки. Его вдруг охватило дикое желание проглотить Джунсона целиком и коснуться языком каждой части тела, вплоть до глазных яблок.
Может, это была расплата за то, что он постоянно сдерживал свои желания?
Его возбужденный член сильно дернулся в штанах, словно умоляя выпустить наружу.
Смотря растерянным взглядом, Джунсон попытался толкнуть его в крепкую грудь — но так и не смог отодвинуть. Руки Хансо, обнимавшие его спину, тоже не сдвинулись ни на миллиметр.
Джунсон был в полном замешательстве. Внезапные, удушающие поцелуи, а потом еще и эти щекочущие прикосновения*, которых он не получал даже от родителей.
*От Сани. В оригинале 뽀뽀세례 (попо-сэре) — это такие невинные прикосновения, как ливень, осыпающие все лицо. Обычно так целуют родители детей — в лобик, например.
Хансо все больше хотелось съесть Джунсона, чье лицо сейчас было гораздо более расслабленным и уязвимым, чем обычно. Хотя, конечно, он бы предпочел, чтобы тот «съел» его «нижнюю часть».
В этот момент он внезапно осознал.
В нем бушевала похоть, которой раньше никогда не было.
До этого момента он искал только временные способы для усмирения импульсов. Но теперь всё стало наоборот: сексуальное желание к Джунсону было сложно контролировать. Его переполняло что-то новое — такое сильное, будто сердце вот-вот разорвется. Этот новый импульс напоминал о себе снова и снова.
Если он поддастся своей жажде, то может сломать Кан Джунсона — до такой степени, что тот не сможет даже встать. Казалось, Хансо будет так безжалостно трахать, что тому придется лишь беспомощно лежать под ним и плакать.
В таком случае Джунсон наверняка попытается сбежать, даже если придется ползти.
Возможно, от страха он спрячется где-нибудь поглубже.
Подавляя жар внизу живота, Хансо прижался губами к его голове.
Он крепко обнял Джунсона, не давая пошевелиться, и потерся горячими губами о его шею.
«Когда поймет, что защитить его могу лишь я, он не сможет сбежать. Что бы я ни делал».
Губы Хансо растянулись в длинной улыбке.
«Тогда я сожру его. С головы до кончиков пальцев… уничтожу всего целиком… растворю в себе без остатка».
🥨 Кинуть Сане на трубочку со сгущенкой можно прямо здесь, в донатах телетайпа. А еще есть бусти~