Дневник сталкера. Глава 112
Я поспешно кивнул. Было обидно, что моя тревога и чувство вины никак не выражались внешне.
— Да, конечно. Прости. Я правда пришел сюда только из-за корпоратива. Знаю, это может выглядеть странно…
У меня не было такого опыта — объяснять ситуацию любимому человеку. Поэтому у меня никак не получалось рассказать все так, чтобы он не волновался.
Но я очень хотел, чтобы Чу Квон понял — я стараюсь изо всех сил.
— Да. Надо было сказать. Я думал, что начальник поведет меня в обычный ресторан… Даже не подумал, что нужно тебе об этом рассказать.
— И потом, честно говоря, мы не были в таком положении, чтобы… свободно общаться. Но все равно, прости, что не сказал заранее. Я был неправ.
— Этот мудак-начальник с самого начала мне не понравился.
— Н-но он не такой уж плохой человек…
— Ты что, сейчас защищаешь его передо мной? — зловеще процедил Чу Квон, жуя фильтр сигареты.
Глядя на него, я начал понимать, почему начальник называл его хулиганом и бандитом. Мне он не казался страшным, но любой другой на моем месте точно бы испугался.
— К тебе там никто не приставал?
Я знал, что такой ответ вряд ли его успокоит.
Для Чу Квона это место выглядело как настоящий гей-бар. Даже я бы взбесился, если бы увидел его пьющим в месте, где обнимаются парни.
Пусть я и не знал, куда иду… Но то, что я оказался в таком месте, не разорвав наши отношения — моя ошибка. Меня жгло изнутри от мысли, что я снова и снова разочаровываю его.
Чу Квон задумчиво склонил голову. Его черные глаза долго изучали мое лицо, словно пытаясь определить, говорю ли я правду.
Наконец он вынул зажатую между губ сигарету и глубоко вздохнул. Потом взъерошил волосы рукой, в которой держал сигарету.
— Последнее время я не понимаю, о чем ты думаешь. Иногда кажется, что ты просто играешь со мной.
— Я слишком сильно тебя люблю, поэтому у меня возникают такие мысли*.
*От Сани. В корейской культуре проводится прямая связь между силой любви и ревностью/иррациональными мыслями. Фраза «я так тебя люблю, что думаю странные вещи» — распространенный троп. И говоря об «играх», Квон намекает на манипуляцию чувствами. Что-то вроде: «Я так сильно в тебя влюблен, что начинаю иррационально ревновать и думать, что ты играешь со мной, хотя понимаю, что это не так». Короче, это очень сильное признание в любви по-корейски)
Я почувствовал, будто получил удар по затылку.
Играю с Чу Квоном? Я? Это абсурд.
Хотелось возразить, что это не так, что это невозможно.
Я же так сильно люблю тебя... Настолько, что не могу это скрывать. Постоянно слежу за тобой, рисую в своем блокноте, просматриваю твои соцсети перед сном, изучаю каждый пост.
Если кто-то и должен беспокоиться, так это я. Как Чу Квон мог сказать такие безумные слова?
Но если подумать — это именно я заставил его так думать. В этот момент чувство вины за прошлые ошибки стало невыносимым. К тому же он застал меня сегодня в этом баре — достаточная причина для его плохого настроения.
Было стыдно, что я продолжал делать глупости, в то время как он всегда был таким добрым со мной. Перед ним я всегда чувствовал себя таким ничтожным.
Это я был недостаточно хорош. Волноваться должен был я, а не он. Было грустно и тяжело, что Чу Квон не понимает эту очевидную истину*.
*От Сани. В корейской культуре есть идея о «достойности» и балансе в отношениях. Чонха чувствует, что Квон «выше» его по социальному положению, уверенности и опыту. Поэтому считает, что именно он должен «беспокоиться» о сохранении отношений. Когда Квон сам начинает беспокоиться, это нарушает привычную для Чонха иерархию, где он видит себя «недостаточно хорошим».
Я почувствовал жар в груди и с трудом сглотнул. Горло сдавило — я с трудом мог говорить.
— Э-это мои первые отношения… Я не умею… Если ты так чувствуешь, мне правда очень жаль, Квон-а. Но... это совсем не то, что ты думаешь.
— Честно говоря… я даже не уверен, что действительно нравлюсь тебе.
— Н-нравишься! Ты мне очень нравишься. Нет, больше, чем нравишься… Я… я…
Мой голос становился все тише.
В этот момент Чу Квон выронил сигарету. Она покатилась по земле и остановилась у моей обуви. Я поспешно отвел взгляд.
Лицо горело от прилива крови. Казалось, оно вот-вот взорвется.
Как только я произнес это слово, сердце забилось как бешеное. Оно стучало так сильно, что вибрировало все тело. Я почти терял сознание.
— Нет, не кажется. Я люблю тебя, Квон-а.
Я злился на себя за то, что даже в такой важный момент не мог говорить связно.
Если бы я мог ясно и красноречиво объяснить, как сильно люблю его… И почему считал, что расставание — лучший вариант. Я был в отчаянии от того, что не мог показать ему все, что у меня на сердце.
И вместо всего этого я просто выпалил признание в любви. Я что, пьян? Так банально и неуклюже. Какой же я идиот.
Но эти слова продолжали вырываться сами собой.
Слезы уже заполнили глаза, размывая зрение, так что я не мог разглядеть выражение его лица. Я яростно вытер слезы тыльной стороной ладони.
— Ты… как ты можешь говорить такое в переулке за гей-баром?
— А… а где… надо было говорить?
— Хотя, пожалуй, это по-своему подходящее место.
Его голос был все таким же бесстрастным, хотя и немного растерянным. Я осторожно взял его за край рубашки.
Таким серьезным тоном просить о поцелуе — на первый взгляд, выглядело как угроза. Но для меня это прозвучало как последний шанс. Казалось, что он меня уже не простит.
В конце концов, я бы тоже разозлился, будь на его месте.
Вход в бар был ярко освещен вывеской. Но здесь, у парковки, было темно — свет от уличных фонарей почти не проникал в проулок. Но даже в таком безлюдном месте нас могли увидеть…
Я отбросил все лезущие в голову мысли.
Вместо того чтобы продолжать бесполезные колебания, я встал на цыпочки и с силой прижался к его губам.
Но вместо ожидаемого «чмок» мы столкнулись зубами.
Прикрыв губы, мы с удивлением посмотрели друг на друга.
Вслед за этим я почувствовал боль, которую однажды уже испытал в фотобудке.
— Я-я в порядке… Прости, тебе, наверное, больно.
Боже, как стыдно. Из-за смущения я даже боль почти не чувствовал.
Я сжал кулаки, разглядывая губу Чу Квона, на которой выступила капелька крови. В моей голове летали всевозможные ругательства, направленные на меня самого.
В отличие от меня, Чу Квон облизнул разбитую губу и слабо улыбнулся. А затем большим пальцем вытер кровь с моей губы.
— Все в порядке. Похоже, Чонха считает, что настоящий поцелуй должен быть с кровью…
— Нет… Нет, Квон-а. Просто не рассчитал силу. Ох, и почему я так сделал? Наверное, это из-за алкоголя.
Что это за разговоры, будто он жертва домашнего насилия? Хотелось сказать, чтобы он не говорил таких вещей.
Но он выглядел таким довольным, что я не хотел портить ему настроение. Словно и не было этой недавней ярости.
Я невольно поежился, когда он нежно коснулся моей губы.
— У тебя нет крови. К счастью, пострадал только я.
— В следующий раз буду осторожнее.
— Пф-ф, — он фыркнул, наблюдая за моим расстроенным лицом.
Увидев, как его губы растягиваются в улыбке, я приоткрыл рот и поднял взгляд.
Неприятное напряжение в груди сменилось теплым, щекочущим чувством. Неосознанно я повторил его выражение, и уголки моих губ дрогнули.
Его улыбка развеяла неловкость между нами — унесла, будто летний ночной ветерок.
Наши лица, напряженные с момента встречи в баре, полностью расслабились.
Приглушенная музыка из динамиков казалась мне биением моего сердца. Мягким и волнующим.
— Что же делать? Я уже хочу услышать это снова, Чонха-я.
Чу Квон положил руку мне на щеку и осторожно смахнул слезы с уголков глаз.
От него пахло летней ночью, табаком, немного потом и… теплым, приятным запахом самого Чу Квона.
— Повтори то, что сказал раньше.
Его голос казался особенно глубоким и низким сегодня. По коже пробежали мурашки — я просто не мог сдержать дрожь от всех этих чувств.
🥨 Кинуть Сане на трубочку со сгущенкой можно прямо здесь, в донатах телетайпа. А еще есть бусти~