Дневник сталкера. Глава 4
— Это просто ужас! — бормотал я.
— Мне нужно вернуться в аудиторию. Я что-то забыл.
Я вернулся в аудиторию, но на моём месте ничего не было. Обшарил всё вокруг, но блокнот как сквозь землю провалился.
Хуже быть просто не могло. В блокноте же написано моё имя…
Пустая парта казалась мне знаком неминуемой гибели.
Я постоял ещё немного, словно парализованный, а потом медленно побрёл к выходу. Ким Чжэхёна уже и след простыл.
Я спускался по лестнице, раздумывая, что же мне делать, когда услышал знакомый голос:
Я поднял голову и увидел Чу Квона, который стоял и смотрел прямо на меня.
Голос Чу Квона был мне знаком, но я никогда не слышал, чтобы он называл меня по имени.
Я не мог встретиться с ним взглядом и, чувствуя себя преступником, подошёл ближе.
— Точно, Рю Чонха, — проговорил он, словно убеждаясь в чём-то.
— А ты чего вернулся? Ты же уже ушёл, — почему он спрашивает? И почему именно сейчас?
Все мои чувства обострились, я был словно оголённый нерв.
— Я… я вещь одну искал… — еле выдавил я из себя.
Чу Квон смотрел на меня сверху вниз. Я не мог поднять на него глаза. Он выпустил клуб дыма.
От его тихого вопроса по спине пробежали мурашки.
— Нет… Эм… ладно, я, пожалуй, пойду, — пробормотал я, не глядя на него. Развернувшись, я поспешил прочь, желая лишь одного — провалиться сквозь землю.
Какова вероятность, что Чу Квон видел мой блокнот?
Я стал лихорадочно прокручивать в голове разные варианты. И пришёл к ужасающему выводу, что именно Чу Квон и Чхве Кёнвон, скорее всего, подняли мой блокнот.
Они сидели ближе всех ко мне и знали, что я всегда сажусь на одно и то же место. К тому же, теперь мы были в одной команде.
— Что же делать… — бесконечно повторял я.
Я привык подписывать все свои вещи — кисти, фартук, тетради, краски. Эта привычка осталась ещё со времён подготовки к поступлению в университет. Конечно же, в блокноте тоже было моё имя. Я просто не мог сделать вид, что это чужая вещь.
«Неужели он его прочитал? Может, и нет… Но тогда зачем он меня остановил? Мы же только что виделись на собрании… И даже если блокнот у него, вряд ли он успел всё прочитать…»
Но даже если он не брал блокнот, всё равно было плохо. Рано или поздно слухи обо мне разойдутся. И тогда меня не только геем назовут, но и извращенцем-сталкером.
— Чонха, что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? — спросила Пэ Юрим, когда я вошёл в мастерскую.
Я лишь покачал головой. У меня не было сил даже разговаривать. Я уже и у лаборанта спросил, но блокнот так и не нашёлся.
Куда же он делся? Даже конец света не казался мне таким страшным…
Меня словно парализовало отчаяние. Я испытывал нечто похожее в средней школе, когда стал свидетелем одного случая. Тогда я учился в седьмом классе. Одного парня, которого я даже не знал, вынудили признаться в своей гомосексуальности.
Родители и учителя, пронюхавшие об этом, советовали всем держаться от него подальше. Все вздохнули с облегчением, когда он не выдержал и перевёлся в другую школу.
После этого я никому не рассказывал о своей ориентации и собирался скрывать её до конца жизни.
Но теперь, когда я потерял блокнот, все мои старания пошли прахом.
Я не мог сосредоточиться на учёбе, так как был слишком поглощён своей проблемой.
Я сидел перед мольбертом и бессмысленно смотрел на холст. Фон был вымышленным, я придумал его сам, но на переднем плане красовалась спина Чу Квона.
Если кто-то нашёл мой блокнот. Если он узнал, кто его владелец… Скорее всего, он поймёт, что на картине изображён Чу Квон.
— Чонха! А ты чего в рабочей одежде не переоделся? И чего ты так задумался?
— Точно, ты в порядке? Или у тебя что-то случилось, когда ты ходил обратно в аудиторию?
Мои одногруппники, заметив моё странное поведение, стали беспокоиться. Я понимал, что нужно что-то ответить, но вместо этого лишь тяжело вздохнул.
— Ну ты чего, из-за проекта так расстроился?
— Да отличная работа, чего ты? Думаю, преподаватель скажет тебе только немного деталей доработать.
— Точно. Такой необычный ракурс.
Одногруппники, держа в руках кисти, столпились вокруг меня.
— …Это я просто так нарисовал, не для проекта, — на самом деле, я просто не мог его представить.
— Да брось ты! Отличная работа!
— Эй, Ким Чжэхён, убери свою кисть! Ты заляпал Чонха краской.
Я посмотрел вниз и увидел пятно от краски на своей одежде. Пятно было тёмным, так что не очень заметным, но я всё равно не мог оставаться в обычной одежде.
Я направился к шкафчику в углу мастерской, чтобы переодеться в рабочую одежду. По пути я услышал голоса Пэ Юрим и Ким Чжэхёна:
— Чонха, если тебе плохо, скажи, я тебе таблетки дам.
— Если ему плохо, нужно сказать ему идти домой, а не таблетки давать.
— Нечестно будет, если мы одни будем в мастерской торчать. Пусть страдает вместе с нами.
— Ну и характер у тебя, Пэ Юрим.
— Это у тебя характер не сахар.
— Ой, ну вы дети! И вообще, я вполне себе милый.
— …В мире много разных представлений о красоте. Уважай мнение своей матери…
— Что ты там говоришь, Пэ Юрим?
— Отойди, дай мне сфотографировать мастерскую.
— Я завтра начну делать эскизы, давай завтра и сфотографируем.
Я переоделся и вернулся к одногруппникам, которые продолжали пререкаться, но моё настроение не улучшилось.
Я потёр лоб, пытаясь справиться с головной болью, и уставился на Чу Квона на холсте.
На следующий день я пришёл на лекцию с мешками под глазами. Я не смог сомкнуть глаз всю ночь из-за потерянного блокнота. Мы с Пэ Юрим оставались в мастерской допоздна, но я так ничего и не нарисовал.
Я не мог решить, стоит ли продолжать рисовать Чу Квона.
Наверное, нужно было начать новую работу, но у меня просто не было на это сил.
Потому что сегодня у нас снова была встреча по поводу группового проекта. А это значило, что я снова увижу Чу Квона.
— Привет, Чонха! Ты рано пришёл! — весело поздоровалась Син Чжие, входя в пустую аудиторию. В отличие от неё, я выглядел ужасно.
Мне хотелось бежать без оглядки. Или вообще бросить этот дурацкий курс.
— Слушай… — тихо обратился я к Син Чжие, которая доставала из сумки подготовленные материалы.
Я хотел спросить, не видела ли она блокнот на парте. Но в этот момент дверь аудитории распахнулась.
— Привет! О, вы уже здесь? Мы, кажется, опоздали.
В аудиторию ворвались Чхве Кёнвон и Чу Квон. Я инстинктивно вжался в стул, опустив голову.
— Мы тоже только что пришли. Брр, как сегодня холодно! — сказала Син Чжие.
— Это потому, что ты тонко оделся. А ты чего без куртки? Опять в баскет играл с утра?
Они беседовали, словно старые друзья, а я сидел и молчал. Я и так был не из общительных, но из-за происшествия с блокнотом вообще замкнулся в себе.
Я молча ждал, когда же они, наконец, перейдут к делу, когда Чу Квон начал доставать материалы для собрания из рюкзака.
Я услышал глухой стук — он положил на парту распечатки и книгу. Мой взгляд невольно устремился к его вещам.
И тут у меня перехватило дыхание. Моё сердце буквально упало в пятки.
На стопке бумаг, которую достал Чу Квон, лежал мой блокнот!
Мои мысли словно остановились.
— Что? Хочешь что-то сказать? — Чу Квон поднял голову, заметив мой взгляд. Он смотрел прямо на меня, приподняв бровь.
Его лицо и голос были точно такими же, как в тот день в баре, когда он разговаривал с гопниками:
«Чего надо? Бля, язык проглотил?»