Вселение закончилось. 107
Устроившись в объятиях Чон Сахёна, До Еджун уже больше часа не мог пошевелиться. Голос пропал, а сам он то и дело проваливался в полудрему.
И каждый раз, приоткрывая глаза, он неизменно встречался взглядом с Чон Сахёном, который наблюдал за ним.
— Хочешь спать? Все время засыпаешь и просыпаешься.
До Еджун медленно моргнул, будто отвечая. Чон Сахён убрал влажные от холодного пота пряди и нежно поцеловал в лоб несколько раз.
Хотя До Еджун, казалось, не понимал происходящего, но стоило ему ненадолго прикрыть глаза, как Чон Сахён слышал его болезненные стоны. Это было настоящей пыткой. Капельница почти опустела. Видимо, события того дня оказались слишком шокирующими — До Еджун отключился еще в машине и долго боролся с жаром.
Со временем цвет лица стал лучше, но ему по-прежнему было сложно прийти в себя — на губах блуждала рассеянная улыбка. При этом он, похоже, совсем не осознавал, что улыбается.
Глядя на мягко изогнутые уголки глаз, Чон Сахён не выдержал и снова чмокнул его несколько раз.
— Температура немного спала. Но врач сказал, что иммунитет ослаблен, так что пока придется полежать.
Веки До Еджуна медленно опустились. «И отвечает хорошо таким способом», — подумал Чон Сахён. Ему казалось почти невероятным, что человек старше него может выглядеть настолько мило.
— Но поесть все-таки нужно, иначе не сможешь принять лекарства. Я подготовил рисовую кашу*.
*От Сани. В оригинале 미음 — жидкая рисовая каша, которую специально готовят для больных и выздоравливающих. Блюдо легко усваивается и считается идеальном для восстановления сил. А еще в корейской культуре приготовление такой каши — знак особой заботы.
Он немного разогрел остывшую кашу и вернулся. До Еджун бессильно дернул рукой, пытаясь взять ложку. Заметив это, Чон Сахён сам взял прибор.
Несмотря на состояние полной беспомощности, До Еджуну, похоже, было довольно стыдно открывать рот, чтобы его кормили. Он упрямо сжал губы.
— Не нужно тратить силы впустую.
Как только голос Чон Сахёна стал тише, До Еджун поспешно открыл рот. Раньше он бы испугался, что тот вдруг выйдет из себя, но сейчас он просто не хотел, чтобы Чон Сахён расстраивался.
Подавая ложку за ложкой, Чон Сахён щедро хвалил его. Обычно так трепетно даже с малышами не разговаривают…
— Все съел. Айго*, какой хороший. Умница!
Когда тарелка опустела, Чон Сахён взъерошил его волосы. Казалось, он вот-вот прилепит ему поощрительную наклейку*.
*От Сани. Одна сноска для двух звездочек выше. 1) 아이고 (aigo) — это междометие для выражения умиления, сочувствия, удивления и так далее. Все зависит от контекста. Обычно его тянут: айго~. 2) В Корее есть практика: детям в школе и детсаде дают красочные наклейки в качестве поощрения за хорошее поведение, успехи в учебе или выполнение заданий.
Благодаря заботливому уходу состояние До Еджуна с каждым днем становилось все лучше. Единственная проблема заключалась в том, что голос никак не возвращался. Прошла уже целая неделя после того, как спала температура, но говорить он по-прежнему не мог.
Видимо, связки серьезно перенапряглись — при любой попытке заговорить из горла выходил лишь шипящий свист. Пытаясь выдавить хоть что-то, До Еджун нахмурился и сел на кровати.
Поскольку он не мог произнести ни слова, для общения приходилось напрямую обращаться к Чон Сахёну. В этот момент тот как раз складывал постиранное белье, поэтому До Еджун подошел и легонько похлопал его по плечу.
До Еджун в очередной задумался, как сообщить о возвращении воспоминаний. Пытаться жестикулировать, размахивая руками и ногами, было довольно бесполезно — он уже пробовал. А писать на бумаге… Это казалось каким-то неполноценным способом, который вряд ли сможет передать всю полноту его чувств. Он хотел произнести это сам. Вслух.
Опустившись на корточки перед Чон Сахёном, До Еджун напряженно открывал и закрывал рот, но не получалось издать ни звука. В отчаянии он глубоко вздохнул, и Чон Сахён потянул его за руку. Покачнувшись, До Еджун оказался в теплых объятиях.
— Не нужно заставлять себя. Ты же повредишь горло.
Чон Сахён погладил его спине, и тело в его руках тут же расслабилось.
После этого До Еджун начал стараться еще сильнее. Каждый раз, когда он пытался что-то сказать, Чон Сахён доставал витаминку и клал ему в рот. До Еджуну оставалось лишь с досадой жевать ее.
С каждым днем хотелось сказать все больше и больше, но он не мог даже пискнуть. Это было так несправедливо, что становилось обидно. Однажды, пока Чон Сахён мыл клубнику на кухне, До Еджун с недовольным видом переключал каналы телевизора.
В новостях передавали срочное сообщение о скандале с Чон Чжэмином. На записи якобы от «информатора из близкого окружения» было видно, как тот оскорблял сотрудников в универмаге, аэропорту и отеле*. После этого последовала серия интервью с разными людьми, которые рассказывали о нем ужасные вещи.
*От Сани. Есть понятие 갑질 (gapjil) — злоупотребление властью по отношению к подчиненным или обслуживающему персоналу. Особенно остро реагируют на истории с «чеболями 3-го поколения» (3세). Внуки основателей корпораций росли в привилегированной среде, поэтому общество предъявляет к ним повышенные требования. Такие эпизоды вызывают сильный резонанс в СМИ и бьют по репутации корпораций. Нередко все заканчивается публичными извинениями и кадровыми перестановками.
Но это было не все. Далее появились сообщения о том, что он присвоил деньги компании. К тому же, всплыла информация о его прошлых преступлениях, связанных с кражами. Выпуск завершился словами о том, что после начала расследования Чон Чжэмин скрылся.
Чон Сахён, казалось, даже не слушал новости — он был полностью поглощен удалением хвостиков у клубники. Увидев его безмятежное лицо, До Еджун сразу понял, чьих это рук дело.
Он показал на экран и толкнул локтем Чон Сахёна в бок, словно спрашивая, видел ли тот новость. Чон Сахён неторопливо поднял голову.
Без каких-либо дополнительных объяснений. Чон Сахён отреагировал так, будто это было не его дело. Хотя, конечно, технически это действительно были чужие дела…
Услышав команду, До Еджун тут же подчинился. Сладкий сок клубники лег на язык. Жуя ягоду, он продолжал украдкой наблюдать за Чон Сахёном.
Ощущения были странными. Только что показали падение Чон Чжэмина по телевизору, а Чон Сахён сидит рядом и кормит его клубникой… Неужели вот так сейчас выглядит его жизнь?
Теперь это не какая-то история, которую можно уместить в несколько строчек. И сам он не второстепенный персонаж, которого можно использовать по своему усмотрению и выбросить. И они не находятся в книге, которая могла бы закончиться банальной фразой «и жили они долго и счастливо».
Перед ним была реальность. Есть и спать, смеяться и плакать, болтать и ссориться, жить сегодня и завтра, видеть, как течет время, взрослеть и постепенно стареть — вот что значит быть живым. Это и была настоящая жизнь.
В этот момент тиканье часов, что висели на стене гостиной, показалось особенно громким. Бум-бум — сердце внезапно стало биться быстрее, опережая этот размеренный такт.
— Чего улыбаешься? Вспомнил что-то забавное?
До Еджун поднял голову. Он совершенно не осознавал, что улыбается. Неуверенно прикоснувшись к своему лицу, он вдруг тихонько рассмеялся.
В прошлый раз он даже не помнил, кем именно был — знал лишь тот факт, что его звали Пэк Юмин. Более того, еще несколько месяцев назад Чон Сахён был для него самым страшным человеком, которого нужно было избегать любой ценой. Одна только мысль о том, что ему придется остаться с ним рядом, пугала До Еджуна настолько, что он хотел сбежать… Однако теперь это все казалось чем-то далеким, словно из другой реальности.
«Я и подумать не мог, что полюблю тебя».
Теперь он с трудом представлял свой день без Чон Сахёна. Пришлось признать: тот никогда не проигрывал. И в этот раз он тоже победил.
До Еджун обхватил ладонями его щеки. В глазах Чон Сахёна до сих пор читался вопрос, но До Еджун все равно не мог говорить, поэтому просто молча поцеловал его.
Он первым приоткрыл губы, и Чон Сахён тут же проник языком внутрь — словно только этого и ждал. И хоть поцелуй начался неожиданно, возбуждение быстро нарастало.
В итоге До Еджун откинулся на спинку дивана, а Чон Сахён навис сверху.
— Не хочу так поступать с больным человеком…
На эти слова До Еджун отрицательно покачал головой. Его тело полностью восстановилось, только голос никак не появлялся. Сегодня можно было дойти до конца.
Будто подгоняя Чон Сахёна, он потянул его за руку. Даже переплел их пальцы, чтобы тот не смог сбежать. Чон Сахён издал легкий смешок.
Мягкий шепот звучал как вежливый отказ. Словно говоря, что этого достаточно, он поцеловал До Еджуна в щеку и начал подниматься.
Столько дней не имея возможности сказать самые важные слова… Чувствуя, что больше не выдержит, До Еджун обхватил его талию ногами. На мгновение пошатнувшись, Чон Сахён чуть не упал на него сверху. К счастью, он успел выставить руки перед собой.
Когда его лицо вдруг оказалось прямо перед ним, До Еджун замер от неожиданности. Он не был готов к такому повороту, хотя сам по сути и притянул его.
— Опасно же, — мягко сказал Чон Сахён.
Если так продолжится, он точно снова уйдет. До Еджун поспешно открыл рот:
Этот надломленный звук вырвался из горла так неожиданно, будто прорвало плотину. Они застыли на месте, ошеломленно глядя друг на друга.
Следующая глава (18+) ⮕