Вселение закончилось. 22
После того, как Чон Сахён скрылся в ванной, До Еджун не сводил глаз с входной двери.
Может, уйти? Вот прямо сейчас?
Каждая клеточка его мозга начала вести ожесточенную борьбу. Главный вопрос был в том, сможет ли он остаться в живых, если уйдет.
Чон Сахён определенно сказал ему ждать. И остаться на ночь. Это звучало как предложение, но на самом деле было приказом.
К тому же, он уже достаточно разозлил его своими действиями, так что дальше провоцировать было опасно.
До сих пор Чон Сахён ни разу по-настоящему не злился на До Еджуна. Но он знал по роману, что бывает, когда тот действительно злится.
— ...Пожалуй, лучше послушно остаться, — пришел он к предварительному решению.
Можно сказать, что решение было принято ещё раньше — ведь он ни разу не двинулся с места после ухода Чон Сахёна.
До Еджун со вздохом поднялся и направился в спальню, бесцельно оглядываясь по сторонам.
Он открыл несколько ящиков и разглядел дорогие предметы интерьера, на которые раньше только мельком бросал взгляд.
Конечно, по таким поверхностным вещам невозможно было узнать Чон Сахёна. Ведь его жизнь была выстроена как идеальная картина.
До Еджун быстро потерял интерес и сел на кровать.
— Ты... что это? — он застыл, увидев вышедшего из душа Чон Сахёна.
На нем была точно такая же пижама, как у До Еджуна.
Он посмотрел на себя. Потом снова на Чон Сахёна. Переводя взгляд туда-сюда, он тихо пробормотал:
*От Сани. В оригинале используется слово «미친» (мичин) — одно из самых распространенных корейских ругательств. Буквально означает «сумасшедший», но в современном языке часто используется как восклицание удивления или возмущения, примерно как русское «псих» или «чокнутый». Это слово настолько часто используется в повседневной речи, что уже практически потеряло свою оскорбительную составляющую и стало языковым клише для выражения эмоций.
Значит, когда он говорил, что купил новую пижаму и просил переодеться — всё было ради этого момента.
— ...Да, — смирился До Еджун после недолгого шока.
В конце концов, ему же не придется выходить на улицу в этой одежде, так что, наверное, всё в порядке.
Когда Чон Сахён предложил остаться на ночь, До Еджун как-то не подумал об одной важной детали: в квартире была только одна кровать.
Конечно, она была размера «king-size», так что двум взрослым мужчинам хватило бы места, но...
— Спать вместе... не рановато?..
Он хотел спросить, не странно ли это — спать вместе, но резко передумал. Потому что увидел, как каменеет лицо Чон Сахёна.
Инстинкт самосохранения До Еджуна сработал мгновенно.
— Тогда! Тогда я был пьяный...
— Раз уже спали один раз, почему не можем второй?
До Еджун хотел решительно возразить, что это совсем другое, но, посмотрев в глаза Чон Сахёна, понял, что уже поздно его убеждать.
Он решил выбраться из спальни другим способом. Но Чон Сахён оказался быстрее — просто обхватил его за талию.
— А-а-а! — оказавшись в чужих объятьях, До Еджун испуганно вскрикнул.
Его тело безвольно, до обидного легко поддалось, и он внезапно очутился между ног Чон Сахёна.
Если бы он откинулся назад, то прижался бы прямо к его груди, поэтому До Еджун сидел с неестественно прямой спиной, словно деревянный.
Тогда Чон Сахён сам наклонился вперед и прижался к нему. Уткнувшись носом в его шею, он глубоко вдохнул.
— От хёна пахнет так же, как от меня.
— ...Ну, мы же одним и тем же мылись, — ответил До Еджун, почти задыхаясь. Голос Чон Сахёна отдавался вибрацией по всему телу.
— А? А... ну... запах и правда приятный.
— Да? Значит, ты всегда думал, что от меня хорошо пахнет?
Не было смысла лгать, поэтому До Еджун ответил честно. У Чон Сахёна действительно был врожденный вкус во всём.
О его приятном запахе часто упоминалось в романе, и это было первое, что интуитивно чувствовалось при встрече с ним в этом мире.
— Подарю тебе такой же набор. Тогда от нас всегда будет одинаково пахнуть.
— ...Мне кажется, мне не подойдет.
До Еджун особо не задумывался о том, как от него пахнет. Покупая средства для душа или парфюм, он просто выбирал те, от которых не болела голова.
Но одно он знал точно — духи Чон Сахёна ему не подойдут.
Он был человеком, которому удобно в джинсах и худи, а Чон Сахён носил свитера и брюки.
Хотя после встречи с Чон Сахёном он, будучи старше, купил несколько свитеров, чтобы выглядеть взрослее.
А Чон Сахён, наоборот, купил несколько худи пастельных тонов.
Несколько раз они встречались, одетые в стиле друг друга, и каждый раз До Еджун отмечал...
Что Чон Сахёну идет абсолютно всё, а сам он выглядит так, будто надел чужую одежду.
— Что за глупости. Хёну очень идет.
— ...Ты даже если я мешок надену, скажешь, что идет.
Что касается До Еджуна, то Чон Сахён давно потерял всякую объективность. Не в силах возразить, он потёрся лицом о его шею, меняя тему разговора.
Но проблема была в том, что он перевел разговор в совершенно неправильное русло.
Не дождавшись ответа, Чон Сахён впился зубами в чужую шею.
От неожиданно сильного укуса До Еджун вздрогнул. По всему телу побежали мурашки. Не успел он оттолкнуть Чон Сахёна, как почувствовал на шее горячий язык.
— Псих...! Ты зачем лижешь! — в панике дернулся До Еджун.
Чон Сахён с ухмылкой отстранился.
— Просто интересно, какой ты на вкус.
Почему эти слова прозвучали так жутко?
Если тигр лижет тигра — это забота о сородиче, но если тигр лижет кролика — это уже охота.
До Еджун почувствовал себя добычей. В его голове билась одна мысль: «Меня съедят».
Он прикрыл шею руками, боясь, что снова укусят. Его отчаянный вид рассмешил Чон Сахёна. Рука медленно скользнула под пижамную рубашку До Еджуна.
Из горла До Еджуна вырвался странный звук. Он изо всех сил тянул чужое запястье от своей талии — но рука была такой сильной, что он мог только тихонько скулить.
— Живот болит? Почему скулишь, как больной щенок? — Чон Сахён воспользовался моментом, чтобы прижаться ещё ближе.
До Еджун отчаянно пытался оттолкнуть его руку, отрицательно мотая головой. Но Чон Сахён, не обращая внимания на его жалкие попытки, сказал:
— Ты знаешь, какая у тебя нежная кожа? Так приятно.
Услышав это, Чон Сахён резко развернул его лицом к себе. Неожиданно для себя они оказались сидящими друг напротив друга, и Чон Сахён схватил руку До Еджуна, засовывая её под свою одежду.
Почувствовав под ладонью твердые и гладкие мышцы, До Еджун в панике сжал кулак. Чон Сахён весело рассмеялся.
— Что такое? Хочешь меня ударить?
— Нечестно, что только я трогаю. Поэтому я позволю тебе тоже потрогать.
Это было совсем не нечестно, но Чон Сахён продолжал настаивать. Запястье начало болеть, и До Еджуну пришлось разжать кулак.
Он тут же ощутил под ладонью тепло кожи. Одновременно с этим четко почувствовал рельеф мышц.
«И имея такое, он говорит, что ему приятно трогать мой плоский живот?» — подумал он.
Поскольку у него самого никогда не было пресса, До Еджун впервые в жизни трогал такие мышцы. Возможно поэтому, сам того не осознавая, он начал водить пальцами по линиям между мышцами, очерчивая их.
Почему-то от этого они становились ещё тверже. Хватка на запястье ослабла, и Чон Сахён издал низкий звук.
До Еджун опомнился и отдернул руку.
— А, я просто потрогал, потому что интересно. У меня же таких нет, вот и… — начал он оправдываться, хотя его никто об этом не спрашивал.
Чон Сахён уткнулся лбом в его плечо и покачал головой. Его растрепанные волосы щекотали шею До Еджуна.
— А... хотел сделать приятно хёну, а в итоге приятно мне, — прошептал он.
До Еджун почувствовал, как волоски по всему телу встают дыбом.
Его тело начало напрягаться совсем по-другому.
Хотя раньше живот не болел, теперь внутри всё словно скручивалось.
Чон Сахён обхватил его затылок и нежно погладил. Совсем как гладят любимого щенка.
Рука До Еджуна всё ещё находилась под чужой рубашкой, хотя он и убрал ладонь с пресса.
Он только сейчас это осознал и попытался вытащить руку, но Чон Сахён остановил его. Подняв голову с плеча, он встретился взглядом с До Еджуном.