Вселение закончилось. 32
Чон Сахён смотрел на До Еджуна с явным ожиданием.
— У нас же была возвышенная и трепетная любовь. Ты сам это сказал, зачем теперь разочаровываешь? — спросил он.
В одно мгновение на его лице появилось обиженное выражение. До Еджун застонал:
— Я правда не могу, это так неловко.
— Почему? Раньше же ты легко это делал.
— Когда это я...! Нет, не в этом дело... Может, прежний я и делал так... Но нынешний я... не могу…
До Еджун сначала вспылил, но, увидев, как мрачнеет лицо Чон Сахёна, тут же понизил голос:
— Дай мне время морально подготовиться.
— ...Я должен сказать прямо сейчас?
— Да. Точно скажи, сколько тебе нужно?
До Еджун задумался и показал три пальца.
Три секунды — это всё равно что ничего. Он же не стометровку бежит...
На самом деле До Еджун думал о 3 годах. Он понимал, что это бессовестно долгий срок, но ничего не мог поделать.
У него просто язык не поворачивался.
Как он может произнести такое слово своим ртом...!
Ха, от одной мысли об этом мурашки бежали по коже.
Но при этом он не мог нагло просить три года после того, как Чон Сахён милостиво предложил три часа.
До Еджун скрепя сердце согласился на три часа.
Проблема была в том, что сейчас они собирались спать, а трех часов До Еджуну было более чем достаточно, чтобы уснуть.
Так наступил рассвет, и когда До Еджун уже полностью погрузился в сон, Чон Сахён начал осторожно его будить. У него не было ни малейшего намерения давать поблажки. Он знал — если хоть раз позволить До Еджуну так увильнуть, тот и дальше будет пытаться избежать этого любым способом.
Нужно было с самого начала дать ему понять. С того момента, как он сбежал сюда, время уступок закончилось.
— Ммм… — До Еджун недовольно поерзал, пытаясь увернуться от руки Чон Сахёна.
— ...Угу, — послушно ответил До Еджун. Было очевидно, что он совершенно не осознает, что слышит и что говорит.
До Еджун продолжал мычать одно и то же, как растянутая пленка. Это едва ли можно было назвать словами — скорее, просто горловой звук.
До Еджун неуклюже попытался повторить за Чон Сахёном. Тот медленно произнес:
Глаза До Еджуна приоткрылись, и их взгляды встретились. Чон Сахён нежно провел большим пальцем по его векам. Словно принимая его прикосновение, До Еджун медленно закрыл и открыл глаза.
Раньше он терпеть не мог прикосновения, а теперь так естественно позволял касаться себя. На губах Чон Сахёна появилась улыбка.
— Я люблю тебя, — прошептал Чон Сахён, и До Еджун моргнул.
Наконец услышав желанные слова, Чон Сахён не удержался и глубоко поцеловал До Еджуна. Из-за этого тот частично проснулся и подумал:
При этом он наполовину смирился, думая, что это скоро закончится, и позволил себе расслабиться. До Еджун совершенно не помнил, что сказал.
В тот же день До Еджун почувствовал, что что-то не так. Как раз после того, как Чон Сахён вернулся с работы.
— Ты правда будешь приходить и на выходных?
По какой-то непонятной причине Чон Сахён перестал отвечать, если До Еджун не называл его «дорогим».
«Неужели он так протестует из-за того, что я вчера уснул?»
До Еджун помахал рукой перед лицом Чон Сахёна. Тот просто пристально смотрел на него сверху вниз.
Видя его упрямо сжатые губы, До Еджун с трудом выдавил из себя:
— Да, буду приходить и на выходных.
Как только До Еджун произнес это слово, Чон Сахён тут же ответил, словно только этого и ждал. До Еджун был в шаге от помешательства. Он бы с удовольствием стукнул Чон Сахёна по лбу, будь у него такая возможность.
— Почему ты так зациклился на этом слове? — возмутился До Еджун.
— Ты же вчера ночью хорошо справился, а теперь строишь из себя недотрогу.
— Вчера ночью назвал меня «дорогим» и сказал, что любишь.
До Еджун в ужасе замотал головой. Он был железно уверен, что такого не могло быть.
— Что за чушь! Тебе, наверное, приснилось. Я точно такого не делал!
Когда Чон Сахён снова замолчал. До Еджун глубоко выдохнул, пытаясь сдержать гнев. А затем с вызовом сказал:
— Ладно, дорогой. Дорогой, тоже мне*! Тебе точно всё приснилось. Клянусь, я такого не делал!
*От Сани. В оригинале тут грубая фраза 여보 같은 놈, где 놈 (ном) — пренебрежительное обращение к мужчине. Еджун пытается показать свое недовольство хотя бы так. Буквальный перевод: «тип/мужик, который как ёбо».
Нет, ну правда, это уже слишком. Как он мог сказать Чон Сахёну, что тот «дорогой» или что он его любит...!
До Еджун был в таком шоке, что готов был упасть в обморок. Но Чон Сахён тем же невозмутимым тоном твердо сказал:
— Дорогой, ты правда так сказал.
— Не может быть! Сколько ни думаю, я точно не говорил дорогому таких вещей! Может, дорогому просто показалось?
— Дорогой так сказал, а теперь отпирается… Мне обидно.
— Ох, этот дорогой просто с ума сводит…
Посреди этой безумной перепалки дверь вдруг открылась — мама принесла фрукты. Услышав их разговор, она в ужасе бросила: «О господи...» и тут же закрыла дверь.
До Еджун рухнул лицом в матрас. От отдачи его голова стукнулась с глухим звуком. Закрыв лицо руками, он пробормотал:
Чон Сахён сидел в своем кабинете и то и дело фыркал от смеха, просматривая рабочие документы.
Стоявший рядом секретарь Ким Джунхван был в растерянности. Совсем недавно на еженедельном совещании атмосфера вокруг Чон Сахёна была настолько холодной и резкой, что к нему было страшно даже обратиться. Тогда он решил, что на сегодня с работой покончено, но...
Поэтому он в спешке купил дорогой кофе и принес ему. Чон Сахён небрежно велел поставить его на стол, а сам продолжал смотреть в монитор ноутбука и загадочно посмеиваться.
Ким Джунхван, думая, что тот смотрит на что-то забавное, тихонько зашел за его стол.
Но увидев на экране только рабочие отчеты, он тихо вернулся на свое место.
Похоже, господин директор немного не в себе. Он и раньше был слегка сумасшедшим, но... В последнее время его безумие словно приняло другое направление.
Раньше он был определенно похож на социопата, а теперь будто страдал манией...
В любом случае, это пугало одинаково. Ким Джунхван, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, уставился в окно. Из-за сильного смога даже горы, которые обычно виднелись вдалеке, были затянуты серой дымкой.
Ким Джунхван демонстративно кашлянул, но Чон Сахён даже не шелохнулся.
— Эм... Господин директор? У вас что-то хорошее случилось? — не выдержав, спросил Ким Джунхван.
Чон Сахён наконец повернулся к нему:
Ким Джунхван задал вопрос, а в ответ получил встречный вопрос. Он растерянно ответил:
— Значит, наверное, так и есть.
Что это вообще за ответ? Чон Сахён говорил о своем настроении так, будто оно было чужое.
— Не стойте здесь просто так, а то ноги устанут. Можете идти.
Хоть он и выразился вежливо, но это явно был приказ. У секретаря и правда не было никаких дел, поэтому он поклонился и вышел из кабинета. Чон Сахён отпил кофе, который принес Ким Джунхван.
Похоже, «инцидент с дорогим» стал для До Еджуна настоящим потрясением — он отчаянно пытался не называть Чон Сахёна этим словом. И, конечно же, Чон Сахён изо всех сил старался заставить его произнести его.
На самом деле истинный смысл давно потерялся. Для До Еджуна это была битва за гордость, а для Чон Сахёна — просто развлечение, способ подразнить его. В действительности эти обращения не имели особого значения. Чон Сахён искренне наслаждался тем, как До Еджун мучается.
Когда тот, всем своим видом показывая недовольство, стискивал зубы и звал его так — Чон Сахён испытывал необъяснимое удовольствие. Настолько сильное, что хотелось тут же его укусить.