Вселение закончилось. 31
Мамины закуски были невероятно вкусными. До Еджун никогда бы не смог приготовить такое, даже если бы умер и воскрес. Как бы ни было обидно, но пришлось признать — кулинарные способности действительно не передаются по наследству.
К тому же он ведь даже не был их настоящим сыном... Хотя у него и остались смутные воспоминания о том, как в детстве неумело учился готовить, подражая родителям.
Чон Сахён с улыбкой наблюдал за молча евшим До Еджуном и пододвинул к нему часть закусок. В результате перед До Еджуном остались только те, которые он любил больше всего. Впрочем, он даже не заметил этого, увлеченный тем, как бы получше положить кимчи на жареный тофу.
— Большое спасибо за еду. Было очень вкусно, — поблагодарил Чон Сахён и поднялся на второй этаж, чтобы поблагодарить родителей До Еджуна.
Родители наотрез отказались от помощи Чон Сахёна и выпроводили их обоих из ресторана. До Еджун, которого так внезапно отправили домой, оглянулся на ресторан и заворчал:
— Когда я сам хотел уйти, не пускали...
— Они волновались за тебя. У тебя же проблемы с памятью.
До Еджун резко повернул голову, услышав эти слова Чон Сахёна.
«Да что он заладил с этой памятью? Разве он не притворялся из-за того, что я сбежал?»
Но самым непонятным было то, что... внешне он действительно казался искренне убежденным в этой потере памяти. До Еджун пристально смотрел на него, и Чон Сахён лукаво спросил:
— Почему ты так мило смотришь? Хм... Может, поцелуешь?
До Еджун в панике огляделся по сторонам, боясь, что кто-то мог услышать. Даже если была ночь, говорить такое посреди оживленной улицы — просто безумие.
— Не хочешь — не надо. Я понимаю. Хён ведь ещё не помнит, что у нас была такая возвышенная и трепетная любовь...
— А, оговорился. У нас была горячая и страстная любовь в постели?
До Еджун крепко зажмурился. А затем процедил сквозь стиснутые зубы:
— Давай останемся на первом варианте…
Пусть будет возвышенная или что там... Его голос звучал обессиленно и измученно*.
— Хорошо, — сказал Чон Сахён и весело улыбнулся.
*От Сани. Сначала Сахён говорит про драматичную любовь, как в дорамах. А затем якобы оговаривается и называет их отношения горячими/сексуальными. Фактически он предлагает Еджуну выбрать, какие же у них были отношения перед потерей памяти. И да, тут нет варианта без любви.
— Готово. В следующий раз будь осторожнее.
Чон Сахён тщательно обработал царапину на тыльной стороне ладони До Еджуна и наклеил откуда-то взявшийся милый пластырь.
— ...Обязательно было клеить именно этот?
До Еджун слегка поморщился, глядя на желтый пластырь с нарисованным котом.
— Нет… не то чтобы не нравится.
До Еджун посмотрел на Бори, которая разлеглась на подоконнике — выглядела точь-в-точь как буханка хлеба. Она казалась такой спокойной и расслабленной, словно забыла о том, как царапала его недавно.
— Когда ты успел подружиться с Бори?
— С Бори? На прошлых праздниках.
Что же такого случилось на тех праздниках? Как он умудрился сделать так, что родители и Бори приняли его как нечто само собой разумеющееся?
До Еджуну эти праздники казались ящиком Пандоры. Словно там скрывалось что-то, чего он не должен был знать. У него было мрачное предчувствие, что после того, как он узнает правду, уже не сможет вернуться к прежней жизни.
— Кстати, посылки сегодня не приходили? — спросил Чон Сахён, оглядываясь по сторонам.
И правда, днем же была какая-то посылка.
— Подумал, что это для мамы, и оставил у ее комнаты…
Не успел он договорить, как Чон Сахён встал и принес коробку.
— Бори, — позвал Чон Сахён, и кошка приоткрыла глаза.
До Еджун не смог сдержать любопытство и придвинулся ближе к Чон Сахёну. Тот разрезал скотч и открыл коробку, а внутри...
— Да. Мама и папа почти весь день проводят в ресторане. Они волнуются, что Бори скучает дома одна, поэтому я заказал камеру.
До Еджун слышал о таких камерах, но видел впервые, поэтому был очень заинтригован. Он с горящими глазами схватил инструкцию из коробки.
— Ого, тут есть распознавание движения через ИИ! О, и даже можно разговаривать через динамик? Вау, как круто!
Разглядывая устройство, До Еджун сам установил приложение на телефон.
— Давай, подключай скорее, — поторапливал Чон Сахён. Затем он встал, неловко улыбнувшись. — Куда поставим?
И правда, куда же ее поставить? До Еджун начал осматривать дом вместе с Чон Сахёном.
— Раз купили следить за Бори, может, поставим там, где она чаще всего бывает?
На лице Чон Сахёна тут же расцвела улыбка, словно он только этого и ждал.
— Что, что... в чем дело? Почему ты так...?
До Еджун почувствовал тревогу от этого выражения лица и засеменил следом за Чон Сахёном. Тот широко зашагал на второй этаж своими длинными ногами.
И распахнул дверь в комнату До Еджуна.
— Что? Ох, почему моя комната? Кхе, подожди! — запыхавшись, До Еджун еле поднялся по лестнице.
Когда он вошел в комнату, Чон Сахён уже нашел розетку и подключал камеру. Он прикрепил ее к стене над столом До Еджуна.
— Как ты и сказал, здесь Бори бывает чаще всего.
Возразить было нечего. Это была правда.
По какой-то непонятной причине Бори жила в комнате До Еджуна как в своей собственной. Иногда она пользовалась кошачьим домиком в гостиной на первом этаже, но большую часть времени проводила на втором этаже — на кровати в его комнате. И вот из-за необдуманных слов До Еджун внезапно оказался в комнате с камерой.
— Как-то не по себе, словно камера наблюдения…
— Мы же установили ее не чтобы следить за тобой, а чтобы наблюдать за Бори. Тебе не о чем беспокоиться.
Слова Чон Сахёна были убедительными. Ведь изначально не было цели следить за ним…
— ...Это да, — с неохотой согласился До Еджун, хоть и чувствовал себя неуютно.
Внезапно рядом появилась Бори, величественно прошла мимо них и запрыгнула на кровать.
— Видишь? — спросил Чон Сахён.
До Еджун вздохнул, глядя на ее привычные, даже слишком естественные движения.
— Она ложится на меня, когда я сплю.
Как и в тот первый раз, когда он приехал сюда — стоило До Еджуну задремать днем, как Бори непременно забиралась ему на грудь. Может, ей и правда было спокойнее прижиматься к нему, как говорил Чон Сахён...
В любом случае, после этого До Еджуну каждый раз снился кошмар, в котором его что-то давило.
— Ночью вместо Бори меня давишь ты...
— ...Нет, почему ты не можешь просто перестать меня давить? — возмущенно вопросил До Еджун.
Он чувствовал несправедливость от того, что его давят и днем и ночью. Но Чон Сахён не обратил внимания на его слова.
— Почему? Можешь отомстить. Думаю, это будет эффективнее яичного рулета.
Черт, так он знал? А До Еджун думал, что у него вкус отключился от усталости... Он отвел взгляд, притворяясь, что ничего не знает. И попытался сменить тему, тыкая в приложение для камеры:
— Ого, как интересно, — повторил за ним роботоподобный голос из динамика камеры.
Так До Еджун начал неловкое сожительство с Бори, камерой и Чон Сахёном.
В тот день прямо перед сном Чон Сахён тихо сказал:
— М…? — сонно ответил До Еджун. Его голос был таким тихим, что его едва можно было расслышать.
— Почему ты не называешь меня «дорогой»?
— Перед потерей памяти ты всегда так делал.
До Еджун отчаянно затаил дыхание, притворяясь спящим. Тогда Чон Сахён чмокнул его в губы. На мгновение спокойствие До Еджуна сильно пошатнулось, но он смог взять себя в руки.
Он пытался сохранять спокойствие, мысленно читая буддистские сутры, но поцелуи Чон Сахёна продолжались. В итоге До Еджун упустил момент, когда нужно было дышать:
— А кто просил притворяться спящим?
— ...Я не притворялся. Правда, случайно задремал. Честно.
Оправдание было неубедительным, но Чон Сахён кивнул — либо правда поверил, либо просто сделал вид.
— ...Что? — До Еджун старательно делал вид, что не понимает.
Чон Сахён, даже не фыркнув, любезно ответил:
Он преувеличенно четко произнес это слово, двигая губами, словно учил ребенка. Это явно было слово «дорогой»*.
*От Сани. Ну то есть «ёбо», с которым обращаются только к супругу/супруге и только в браке.