Выродок. Глава 9
— Как вы могли так ловко обмануть меня? Если бы я не проверила, вы бы до конца делали вид, что ничего не произошло?
Руки госпожи И так сильно дрожали, сжимая кулаки, что председатель Чхве прижал пальцы к вискам. Он изо всех сил старался скрыть это от жены, но недооценил женскую интуицию. В итоге она лично съездила в храм, всё проверила и узнала, что сын пропал.
— Успокойся. Его ищут повсюду, скоро позвонят.
Похоже, она вспомнила прошлое — лицо приняло тревожное выражение. Председатель Чхве понимал её, но был уверен, что это невозможно. Кто кого тут мог похитить? Жена до сих пор считала Вонджуна тем же добрым и чувствительным малышом.
«Если бы она знала правду, упала бы в обморок», — подумал он.
С трудом уговорив жену не обращаться в полицию, он попросил сотрудника проводить её до спальни. Она шла, пошатываясь — видимо, совсем обессилела. Сердце председателя Чхве, безумно любящего жену, почернело от страданий.
Куда же делся этот чертов сын? Сначала он думал, что тот специально бесит отца из-за разговоров о браке, но чем больше проходило времени, тем сильнее росло беспокойство.
Как ни крути, он поздний ребенок, которого они баловали. Конечно, из-за этого его характер стал странным, но он всё равно оставался любимым сыном. В отчаянии председатель потянулся за сигаретой, и тут вошел директор И*. В руках у него была папка с документами.
*От Сани. Да, тут у всех фамилия «И»… Это жутко неудобно, но я не стала исправлять. И нет, директор и жена председателя — не родственники. В Корее женщины часто сохраняют свою девичью фамилию после замужества, поэтому жена председателя Чхве упоминается как госпожа И, хотя официально является частью семьи Чхве.
— Господин председатель. Мы нашли его.
Председатель Чхве резко встал:
Директор И положил папку на стол так, чтобы председатель мог видеть. На всякий случай они проверили, не поступало ли в службу спасения звонков из той местности — и внезапно наткнулись на запись за тот день. Описание внешности совпадало. Затем проверили камеры нужной больницы и обнаружили Чхве Вонджуна.
— Когда его привезли, у него была амнезия. Он ничего не помнил, поэтому опекуном записали человека, который его нашел.
Председатель Чхве с недоумением переспросил:
— Да. Говорят, он не помнил ни имени, ни возраста. Лечащий врач сказал, что он считал себя маленьким ребенком.
— Хх… — председатель Чхве с недоверием рухнул в кресло. Он думал, что амнезия бывает только в драмах.
— В документах есть данные человека, который его нашел.
Председатель Чхве взял документы. Тем временем директор И продолжил объяснять:
— Ким Иым. 28 лет. Окончил Полицейский университет, сейчас работает во 2-ой следственной группе по тяжким преступлениям западного отделения полиции.
Председатель Чхве нахмурился, глядя через очки:
— Они вместе приехали в Сеул и сейчас живут в одной квартире. Если к нему вернулась память, то это можно узнать только при личной встрече.
— Если память вернулась, с чего бы ему до сих пор там оставаться?
Лицо председателя Чхве стало холодным, когда он изучал документы. Он усмехнулся с недоверием. В личных данных Ким Иыма были указаны родственники — все, кроме матери, работали в полиции. Старший брат был полицейским, а потом стал прокурором. И тут имя отца показалось знакомым. Покопавшись в памяти, председатель Чхве скривился.
Ещё бы не знать. Это было 40 лет назад, когда председатель Чхве был бандитом. Тогда за деньги можно было решить что угодно. Полицейские и прокуроры закрывали глаза на всё, если им подкинуть немного денег. Но один упрямо цеплялся за председателя Чхве, в итоге довел дело до суда и посадил его. Это был Ким Чхунсам.
— И надо же было связаться именно с его сыном.
— Что будем делать, председатель?
Председатель Чхве затушил сигарету в пепельнице и отбросил папку:
— Немедленно привезите его. От связи с этой проклятой семейкой ничего хорошего не будет.
Выйдя из душа, Иым достал из холодильника пиво и сок. Налил сок в стакан и протянул Вонджуну.
Щелк — он открыл банку, и когда поднялась пена, быстро поднес ко рту. Затем осушил всю банку без остановки. Услышав звук «бульк-бульк», Вонджун прищурился.
— Ёнсик-сси, вы хотели что-то сказать?
Вонджун задумался. Может, тоже попросить пива? Но тогда тот заподозрит неладное. Если узнает, что память вернулась, сразу выгонит. На самом деле днем он хотел вернуться домой, но почему-то Ким Иым не выходил из головы.
Неужели привязался, хотя спали вместе всего несколько дней? Хотелось хотя бы увидеть его лицо напоследок и попрощаться. Но почему он не может честно признаться и продолжает изображать ребенка?
Похоже, вопрос был неожиданным — Иым заморгал. Вблизи кожа казалась ещё белее. Хотя он работает в полиции и должен часто бывать на улице — может, от природы такая? И глаза черные-черные. Как камни для игры в падук.
Пока Вонджун разглядывал его профиль, Иым наконец ответил:
— Просто интересно... У меня ведь тоже есть мама? — Чхве Вонджун опустил брови и сделал несчастное лицо. — А вдруг нет?
— А если у меня нет семьи, что тогда? Возьмете меня к себе?
Ким Иым моргал, приоткрыв рот. Было заметно, что он пытается подобрать слова, чтобы не ранить — это было мило и хотелось подразнить его ещё.
— Не бросайте меня. Хорошо? А то Ёнсик расстроится*.
*От Сани. Говорить о себе в третьем лице — частый приём «детской речи». Дети называют себя по имени вместо «я», и это считается милым.
Он протянул мизинец, но Ким Иым только смотрел. Давай же скорее. После уговоров тот нехотя сцепил мизинцы, и только когда они поставили печать и сделали копию, наконец отпустил*. Стало неловко, и Вонджун, стараясь не показывать этого, улыбнулся и отпил сок.
*От Сани. Особый ритуал для детей в Корее: сначала сцепляют мизинцы, затем соединяют большие пальцы (это «печать»), а потом делают движение, будто отрывают и прячут эту печать (это «копия»).
— Ты хочешь лечь пораньше? А мне ещё надо поработать, приду позже.
Вонджун сделал обиженное лицо:
— Без вас страшно, не могу уснуть. Погладьте меня. Пожалуйста?
Увидев умоляющее лицо, Ким Иым в итоге не смог отказать и позволил затащить себя в спальню. Вонджун лег и повернул голову, глядя на Иыма. Тот просто стоял, поэтому он взял его за руку и положил себе на грудь — тогда Иым нехотя начал похлопывать. Он ничего не говорил, но по лицу было видно: «И почему я должен этим заниматься?»
Вонджун внимательно разглядывал его лицо. Большие глаза с длинными трепещущими ресницами, прямой нос, пухлые губы. Красивый мужчина с правильными чертами лица — если долго смотреть, то даже казался милым.
Заметив пристальный взгляд, Ким Иым осторожно спросил:
Когда он спросил с грустным лицом, Ким Иым замялся, но постарался улыбнуться:
— Не то чтобы не люблю. Ёнсик-сси хороший.
— А когда память вернется, будете со мной играть?
— Ну... У Ёнсик-сси наверняка есть своя работа, откуда у нас будет время играть? К тому же вы ведь живете далеко отсюда.
— Я могу переехать поближе к дяде.
Видимо, решив, что это детская шутка, Ким Иым рассмеялся:
Затем он сказал, что пора спать, и укрыл одеялом до плеч. Вонджун прижался ещё ближе, пока тот похлопывал его по плечу. В нос ударил легкий запах. Ему стало так приятно, что он потерся лицом о плечо — Ким Иым напрягся всем телом. Вонджун с невинным выражением лица, будто ничего не понимает, обнял его за талию.
— Подождите, Ёнсик-сси. Это уже…
Когда Ким Иым попытался вырваться, Вонджун с силой притянул его к себе. А тело крепче, чем кажется. Ощупывая скрытую одеждой кожу и представляя её, он уткнулся лицом в грудь.
— От дяди так вкусно пахнет. Сладко.
В этот момент тело окаменело. Когда Иым оттолкнул его, мол, хватит, Вонджун продолжал упрямо цепляться, изображая наивного ребенка. Вскоре тот, похоже, сдался — вздохнул и расслабился, и тогда Вонджун со спокойной душой обнял его.
Как ни удивительно, на него вдруг навалилась сонливость. Закрывая глаза, Вонджун думал, как это странно.
Сколько бы таблеток он ни пил и что бы ни делал, не мог вылечить бессонницу, а здесь стоило закрыть глаза — и он засыпал. Но он не мог оставаться тут вечно. Всё-таки его собеседник — полицейский. Не говоря уже о том, что дома волнуются. Нужно возвращаться в компанию.
Конечно, очень жаль, что больше не получится дразнить этого зеленого копа.