on air pt.1
Окошко в правом нижнем углу наконец подает признаки жизни. Безмолвная чернота его обретает светлые, приятные глазу краски и очертания, оживает плавностью движений и, в конце концов, обретает голос.
Темные глаза прячутся за длинными ресницами, аккуратные мягкие губы растягиваются в улыбке, обнажая ряды белоснежных зубов — Хонджун сразу обращает внимание на чат и смеется привычно очаровательно. Этот звук вызывает еще большее оживление. Реакция на его появления всегда незамедлительна и схожа, но он каждый раз смущается, розовеет щеками в тон бледному освещению и поросячьего цвета огромной худи на хрупких плечах.
— Привет-привет, хорошие, — воркует он в микрофон, поправляя тот пальчиками, и улыбается уже в камеру. Машет ладошкой и прикрывает глаза от довольства. — Слышно меня?
— Слышно, — отзывается нарочито низко и сладко Минги, все это время лишь подпиравший подбородок рукой и бессовестно наблюдавший за другом. — Меня поприветствовать не хочешь, м?
Хонджун вскидывает взгляд, точно мог бы увидеть говорящего и на экране видно, как он регулирует громкость прямо на наушниках.
— А ты не относишься к хорошим? — изгибает он брови и взгляд становится наигранно удивленным. Большие, глубокие, кофейные глаза отражают кучу разной подсветки вокруг него россыпью бликов.
— А я, может, отдельно хочу, — фыркает Сон, закатывая глаза, но глаза его неизменно приковываются обратно к монитору, потому что он следит за чатом. И за Хонджуном, конечно.
Лицо Минги в один миг вытягивается от удивления еще сильнее, чем обычно. Он переваривает внезапную выходку пару секунд и забавно чуть наклоняет голову, глядя прямо в камеру, отчего Ким прыскает со смеху и прячет лицо за ладонями.
— Прости, — смеется он приглушенно, отгорожденный от микрофона. — Ту мач?
— Нет, знаешь, — Сон приходит в себя, сбрасывая мысли с виска, и улыбается в ответ. Пожимает плечами. — Мне нравится такое. Властные парни, типа. Погавкать для тебя?
— Минги! — вспыхивает, не выдержав, Ким, и тут же заливается краской. От звука мягкого, бархатистого смеха в наушниках, окутывающего его будто тяжелым одеялом, что еще пахнет свежестью после стирки.
— Это играть давай, мы тут для этого вообще-то, —фыркает Хонджун, обмахивая горящие щеки ладошками.
— Блин, а я думал ты просто позвал на нашу свиданку еще кучу народа…
— Да понял, понял я. Выживание, да?
— Именно оно. С тобой вообще все переходит в такой режим, — лицо Кима в камере окрашивается в цвет экрана загрузки, а потом вспыхивает теплым светом игры. Глаза бегают, внимательно изучая то, что монитор отобразил - зрителям эфира же этого не видно - только то, что стримит Минги.
— Ты преувеличиваешь, — тот закатывает глаза и за его голосом слышится тихое клацание свитчей механической клавиатуры. — И вообще, это тебе в прошлый раз волк жопу откусил. Хотя, кто бы на его месте удержался…
— Ты будешь спать на улице. С волками. Можешь попробовать укусить одного из них, хотя, наверное, они примут тебя за своего…
Минги же пораженно вздыхает и театрально утрировано хватается за грудь, изображая крайнюю степень силы ранения прямо в мягкое сердце. Чат, по наблюдению, не отказался бы и от такого, что уж говорить об укусах за зад, пока «Хонджун» на экране игры вовсе скрылся из виду и пришлось спешно его догонять.
— Эй, вы там, — Сон мгновенно отвлекается на комментарии, забывая о нанесенной обиде, но не забывая об остроугольных человечках. Хмыкает весьма самодовольно и только пухлые губы растягивает в плотоядной улыбке. — Потерпите до завтра. Будет вам и то, и это…Кстати, ты придешь?
— Я похож на извращенца? — отзывается Хонджун, но заметно смущается.
Минги не знает точно, смотрит ли друг его «другие» стримы, потому что в процессе как-то не до слежки за каждым поименно, а на прямые вопросы тот никогда не отвечает. Стесняется признаться в том, что смотрит, или в банальной незаинтересованности? Минги ведь и не обиделся бы. Хотя на гетеро Ким походит меньше, чем Минги на балерину; скорее, больше на девственника, даже в его возрасте - но, может, в том то и оно? Но разве девственники не смотрят порно?
В любом случае, от ответов Хонджун всегда уходит и отшучивается, а Сон и не допытывает больше. Так, подначивает иногда, но не более, чем в рамках разумного, просто посмотреть на реакцию. И, может, однажды все же расколоть этот орешек.
Но Ким только умело переводит тему, отвечая на комментарии и втягивая в это Минги, а тот послушно ведется. Слушает чужое щебетание в наушниках со светящимися ушками, улыбается, клацает и вставляет свои шуточки, от которых милый человек на другом конце связи смущенно смеется или даже язвит в ответ. И пусть они стали играть вместе не так уж давно, но это уже стало привычным - комфорт, который дарят подобные вечера и сладковатое послевкусие тепла в груди после прощаний.
Когда огни мониторов и процессора гаснут, последний остается остывать; вся подстветка оказывается выключена и в темную комнату просачивается прохладный ночной воздух, расстелившийся по голому полу. В ушах все еще звучат эффекты из игры, чужой голос и собственный? слившись в единый приглушенный звон. Минги не открывает штор и даже не переодевается - вот плюс сидеть сразу в домашнем - просто падает на расправленную постель и зарывается носом в свежее постельное. Оно еще даже немного хрустит под тяжестью его конечностей.
Он едва не засыпает прямо так, чувствуя странное, но приятное обволакивающее умиротворение, но в последний момент будто вырывается на поверхность сна, понимая, что оставил телефон на столе и мог пропустить уведомление. Приходится подняться. А, падая обратно, он успевает зайти в небезызвестный чат.
