on air pt.4
Минги откидывается в кресле, покачиваясь из стороны в сторону, и вздыхает. Настроение странное, до запланированного стрима еще десять минут, а он уже на иголках. Они тоненькими лезвиями покалывают шею, лопатки, плечи и даже мизинцы на руках, не позволяют даже сидеть на месте.
Придет ли тот анонимный донатер? Устроит ли подобное в этот раз? Раскроется ли в чате или хотя бы в тех же донатах? Почему это так занимает мысли с того самого дня - простая человеческая непереносимость неизвестности или что-то больше? Но что? Минги заинтригован от макушки до кончиков пальцев так, что едва не вибрирует. Кем вообще нужно быть, чтобы так запросто сотворить с ним подобное?
Он поднимается с жалобно скрипнувшего кресла, проходит босыми ногами по голому полу и открывает окно. Шум вечернего города затекает в комнату, разливаясь по паркету приятной прохладой, и Сон ежится. Суета за стеклом привычна до стабильности и немного успокаивает слиянием звуков, цветов и запахов. Он наполняет легкие и глубоко выдыхает. Закрывает плотные шторы.
В первые минуты не происходит ничего необычного - он улыбается, томно и соблазнительно, как полагается на таких мероприятиях; здоровается, шутит, наблюдает. Никнеймы комментаторов в основном знакомые, те, что чаще всего пишут и смотрят не только здесь, но и в других соцсетях; те, что с ним с самого начала и те, что совсем недавно, но очень активно. Сегодня он на удивление внимательно вчитывается в чат, отвечает почти на все, на что может, будто только по одной манере письма старается вычислить нужного человека.
Зачем? Вопрос остается без внятного ответа. Нужно и все.
Но вдруг плотную пелену мыслей рассеивает звук уведомления. Ощущение телефона в пальцах возвращает к реальности и отчего-то резкой стрелой осознания пронзает от виска до виска. Какой же глупостью он занимается который день, гадая о происхождении и существе неизвестного. Меры нужно принимать куда более существенные. Только позже. Не сейчас.
Он быстро тапает по экрану, будто на автомате, наизусть зная все кнопки.
— Ребята~а, — тянет он, едва не присвистывая, когда отрывается от телефона. — Сейчас будем смотреть вкусняшечку. Какую? Узнаете. Я сам еще не видел, настолько свежая.
Парой кликов он запускает в небольшом окошке в правом нижнем уголке видео так, чтобы видно было и ему, и зрителям, но ставит на паузу раньше, чем оно успевает начаться. На пару мгновений пропадает за кадром под звук открывающегося ящичка и достает всего пару вещей, которые пригодятся чуть позже.
— Вы готовы, дети? — усмехается он, облизывая пересохшие от предвкушения губы. Даже удивительно, как всего одно уведомление о вышедшем видео так быстро переключило его внимание, будто поманило конфеткой дошкольника. Но пока он смотрит его, все остальное имеет мало значения. — Поехали.
На экране, в мягком розовом свете, на белом покрывале, в окружении привычных подушек и плюшевых игрушек лежит изящное, полуобнаженное тело юноши. Утонченное, легкое, бледное, будто сотканное из паутины и росы или…как мягкое суфле или пудинг. Полупрозрачная розоватая кожа кажется наощупь совсем нежной и немного прохладной, будто из стекла, изгибы - пленительными, а весь он, точно создание фей, только тоненьких эфирных крыльев и не хватает промеж этих острых лопаток.
Он лежит на животе так, что голова не попадает в кадр, лишь хрупкие плечи упираются в черные рамки вокруг. Сон привык, хотя интерес и здесь зудел до неприличия, но лицо молодой человек никогда и нигде не показывал, а зрители, насколько он мог судить, вполне это решение уважали и уважают. Ноги же его затянуты в полосатые, нежных цветов чулки, руки - в такие же перчатки, а еще есть трусики…
Минги тяжело сглатывает, поглаживая свой дрогнувший член сквозь ткань домашних штанов. По венам разрядами тока пробегает возбуждение, скапливаясь там, внизу. Тонкие бледные пальчики парня на экране сами сминают молочные бедра и ягодицы, продавливают пальцами неглубокие ямки, гладят, позволяя любоваться, немного растягивают в стороны, а после отпускают. Нежная плоть сходится обратно и даже будто идет волнами от того, насколько упругая. Сон прикрывает глаза всего на миг, чтобы иметь возможноть спокойно вдохнуть. Невозможный. А юноша на видео уже мягко поводит задом, раскачивает из стороны в сторону, будто призывно, прежде чем перевернуться.
У Минги даже пальцы на ногах поджимаются, когда зефирное тело плавными движениями оказывается на спине. Он похож на греческого бога, когда лежит так, немного под наклоном, сведя вместе колени, а из-под ткани трусиков на животе…
— О, Боги.., — вздыхает Ги, прикрывая глаза ладонью и запрокидывая голову. Пальцами чувствует жар собственных щек. — Нет, вы видели? Видели?
Парнишка устраивается так, что на его животе покоится не скрытая бельем, блестящая красноватая головка небольшого члена. Сон видел его сотни раз, а все равно всегда умирает, как в первый, от необъяснимого желания заласкать обоих. И аккуратный член, и его сахарного хозяина. В такие моменты Минги кажется, что он абсолютный гей до мозга костей.
— Ребята, я не вывожу такой контент..
Короткие пальчики ловко стягивают розовую полосочку трусиков и даже тот жест, которым отправляют их за рамки кадра, оказывается до костей пропитан такой грацией, какой Сону видеть никогда не приходилось. Будто что-то в нем, в его крови, настолько истинно аристократическое, что даже такую мелочь превращает в искусство.
Минги не может отвести глаз - от плавно разведенных бедер, от рук, по ним мазнувших до самой нежной дырочки. Она будоражаще сжимается, будто чувствует его тяжелый взгляд, чуть до того как короткие пальчики растирают по коже блестящую влагу смазки. Неторопливо и тщательно. Тот добавляет еще немного прямо из тюбика и у Минги земля уходит из-под кресла от сорвавшегося на голос вздоха при погружении в нутро сразу двух пальцев. Разумеется, он растянут достаточно, чтобы сразу принять что-то крупнее, но это обязательная часть представления.
И Сон ведется на нее, как ведется на выгнутую спинку и затвердевшие розовые соски, с которыми играют пальцы другой руки. Запускает собственную ладонь в штаны, под которыми нет даже белья и прикусывает полную губу. Член уже напряженно стоит, прижимаясь к низу живота и Минги стягивает одежду вниз, приподнимает вверх край футболки и открывает его виду камеры. Головка поблескивает от выступившего предэякулята, а он с шумным выдохом растирает его по ней пальцем.
Вздохи становятся тяжелее с каждым новым погруженным в мягкое тело пальцем. Юноша на экране сдавленно стонет от чувствительных прикосновений к самому себе, а Минги сносит крышу каждый раз от мысли, как бы тот раскрылся, если бы касания были чужими. Свои ведь всегда отличаются предсказуемостью и хочешь-не хочешь, а ощущения притупляют.
— О, черт.., — выдыхает он, чувствуя, как сердце вздрагивает, когда в кадре появляется прозрачный фаллоимитатор, наверное, больше среднего размера, а пальцы с характерным хлюпом покидают тело.
Хрупкие ладошки в сравнении с игрушкой выглядят даже меньше, чем есть на самом деле. Минги не удерживается от того, чтобы водить по члену своей, чужим в такт, и представлять, представлять…
Но недолго. Внезапно жалобный всхлип вырывает его из пелены пошлых мыслей, только чтобы с силой швырнуть в нее еще глубже. Он, кажется, даже не дышит, когда наблюдает за тем, как прозрачная силиконовая головка уже растягивает разработанную мышцу входа и медленно погружается внутрь целиком.
И тут Минги тянется к смазке. Нехитрыми движениями распределяет ее, прохладную, по члену, а потом…
— Вы не можете меня осуждать, — усмехается он, сжимая в сильных пальцах собственную игрушку. Такой же прозрачный и силиконовый, но мастурбатор. Бугристый и ребристый внутри, почти имитирующий настоящее человечкое нутро, именно для таких «сессий». — Кто бы не хотел представить себя на месте того члена? Я хочу. И не скрываю. Блять..
Сон чуть заламывает брови и не сдерживает стона, когда свою горячую нежную головку проталкивает в узкие и прохладные стенки игрушки. Вместе с тем, как медленно вводит в себя резинового друга парнишка на видео. Иногда Минги жалеет о слишком развитой фантазии, которая быстро дорисовывает под пальцами другой руки ощущение тонкой талии, а по бокам - мягких бедер.
Они двигают руками почти синхронно, Минги старается не отставать и не задыхаться от тех ощущений, что обостряются его домыслами и иллюзиями. О том, как его член растягивает тесную обжигающую дырочку сахарного твинка, как изящное тело вьется в его руках и все свои эмоции, все удовольствие свое дарит лишь ему. Он не знает, как тот выглядит, но отчетливо представляет сладкие поцелуи и стоны из губ в губы. Тонкую кожу на вкус и наощупь. Запах, зефирно-ванильный, сливочно-клубничный.
Минги тихо шипит, прикусывая палец за костяшку, и щурится, когда темп становится достаточно быстрым, но не менее ритмичным. И вот в его воображении чужие упругие ягодицы со звонкими шлепками бьются о его бедра, чужая поясница выгибается под его пальцами, а под чужими - он сам. На молочных бедрах синяки от пальцев, на внутренней стороне метки губ и укусы, покрасневшие, но зализанные. Как на груди и шее, расцветают в фантазии. Зацелованные до боли губы распахиваются в беззвучных стонах, все чаще прерываясь всхлипами и почти вскриками. Они двигаются быстрее, резче, сбиваются с темпа, тонут в ощущениях. Друг в друге.
Он видит, пусть поплывшим, мутным от близящейся разврядки взглядом, как подрагивает рука юноши, теряя ритмичность фрикций. Уже даже не думает о том, что не попадает в них сам, уже не старается, уже не до того..
Его кроет чуть раньше. Прошибает током по позвоночнику, покалывающими разрядами концентрируется внизу и Сон выгибается в кресле, до упора натягивая на член игрушку. Белесое семя заполняет растянутую узость и виднеется сквозь прозрачные стенки. Он сдавленно стонет, мелко подрагивая всем телом, а после наконец блаженно обмякает. Когда потяжелевшие веки соизволят открыться, первое, что он видит - себя на экране монитора. Раскрасневшегося, с искусанной, потрескавшейся губой и тяжело вздымающейся грудью. Осоловелым и возбужденным взглядом.
Потом - лебединый стан, раскинутый на белом покрывале в розовом свете. На впалом животе следы оргазма, накрывшего от одного лишь проникновения - тот ведь совсем не прикоснулся к себе иначе. Насколько же он чувствительный внутри…
Парнишка подтягивает сползшую перчатку, чуть обнажившую черный контур тату. Никто никогда не видел ее полностью точно так же, как и лица неизвестного, но такого неземного его. Зато он открывает чудный вид, когда вынимает из себя фаллоимитатор. Растянутая немалым размером мышца сжимается, истекая смазкой от ее обилия, что было внутри. Минги мог бы кончить второй раз от одного только этого вида, если бы не был так заворожен. Он точно повернут на этом парне.
Дыхание медленно приходит в норму, когда видео заканчивается и пропадает из уголка экрана. Разум проясняется, а Минги не вспоминает о своем анониме вплоть до самого вечера следующего дня. Там все же вспоминает.