Майор Расти Брэдли. Львы Кандагара.3
Войны можно вести оружием, но выигрывают их люди.
-ГЕНЕРАЛ ДЖОРДЖ С. ПАТТОН, МЛАДШИЙ.
Возвращаясь в бытовку для инструктажа группы, я увидел "Бабу Олю"[1] - тот самый грузовик, который я использовал в Афганистане в 2005 году. Брайан, мой сержант по связи, дал ей это имя.
У нас с этим грузовиком была тяжелая история. Она не раз получала пули и осколки, и я быстро сопоставил некоторые из ее боевых шрамов со своими. Медленно и плавно я провел рукой по ее капоту. Я посмотрел на пулевое отверстие чуть ниже лобового стекла. За год до этого моя группа попала в засаду у границы с Пакистаном. Я заметил дыру только после боя. Я достал свой шарпи и повторил выцветшие слова "СКУЧАЛА ПО МНЕ СУКА"[2], которые я написал тогда в память об еще одном близком столкновении.
Для меня "Баба Оля" символизировала американскую силу. Она была большой, мощной и надежной. В своем брюхе она несла в бой лучших воинов Америки. На ее антеннах развевался американский флаг размером три на пять футов, чтобы враги могли видеть, кто идет за ними. Она была силой, с которой нужно было считаться, и моим уютным одеялом.
Когда я возвращался в бытовку, один из боевых капитанов из ТОС остановил меня. Группа, которую мы заменяли, прибыла из Кандагара, чтобы забрать нас и сопроводить обратно на базу. Шеф, командир другой группы SF, вышел на слепящий солнечный свет. Он выглядел грубым, усталым. Мы вместе проходили OCS почти десять лет назад и поменялись местами на той же самой базе в начале года. Прошедшая ротация была тяжелой для него и его группы. Они потеряли двух хороших людей в долине за городом. Я видел, что потеря его товарищей по группе сказалась на нем.
"Шеф, мне очень жаль слышать о твоих ребятах", - сказал я.
"Спасибо", - сказал он, опустив взгляд. Слезы навернулись ему на глаза.
Ему нужна была передышка. Я нутром чуял, что на этом задании Шефу подсунули сэндвич с дерьмом. Мы договорились встретиться позже, чтобы спланировать возвращение колонны на базу.
Пока я получал сводку новостей, Билл взял командование на себя. Он отправил часть группы забрать медицинское оборудование и боеприпасы и осмотреть наши грузовики. Остальные сгрузили поддоны с самолета, а Билл отправился на встречу со встроенными тактическими инструкторами (ETT), которые будут прикреплены к группе. Я встретил его в их штабе.
В основном солдаты Национальной гвардии, ETT провели весь свой срок в качестве инструкторов подразделений афганской армии. Инструкторы помогали планировать миссии, следили за тем, чтобы у афганцев были необходимые материалы, и служили связующим звеном между афганцами и их западными партнерами.
В штаб-квартире ETT на стене безвкусной фанерной стены висел огромный плакат с изображением группы поддержки "Dallas Cowboys": белые жилеты, обтягивающие шорты, большие, э-э-э, улыбки. Я приостановился, чтобы полюбоваться техасской работой, а затем громко постучал в деревянную дверь. "Входите", - крикнул кто-то из задней комнаты.
Билл сел на один из трех потрепанных диванов, расположенных подковой вокруг телевизора в центре комнаты.
"Сэр, - сказал он, - это Крис и Шон. Они будут прикреплены к нам на время этой командировки к нашему подразделению ANA".
Оба мужчины служили в Национальной гвардии штата Орегон и не отличались друг от друга. Огромный рост Шона в шесть футов три дюйма делал его больше похожим на лесоруба, чем на солдата. Я мог представить его в красно-черной фланелевой рубашке и шерстяной шапочке, размахивающим топором. Его напарник, Крис, был меньше ростом и выглядел маленьким рядом с ним, но у Криса был вид абсолютной сосредоточенности. У меня сразу возникло ощущение, что он точно знает, что делает.
Я в лоб спросил обоих бойцов об их мнении о ситуации в Кандагаре. Они обменялись взглядами, прежде чем ответить. Я сразу понял, что будет сказано, но все равно выслушал: Боевиков Талибана в Кандагаре стало больше, они действуют практически в открытую, а наши партнеры по коалиции их не сдерживают. К этому времени все это стало звучать как заезженная пластинка.
В ту ночь мы наконец-то двинулись в путь. Моя группа будет действовать с той же огневой базы, что и во время нашей крайней командировки, поэтому мы знали маршрут, ну или нам так казалось. Сразу после наступления темноты мы проверили снаряжение, выстроили грузовики и направились к главным воротам, которые охранялись солдатами коалиции. Несколько солдат Афганской национальной армии ждали нас у массивного въезда в ворота. Помня нас по предыдущим командировкам, они выскочили из своих грузовиков с распростертыми руками, сияющими лицами и широкими улыбками. Через пару объятий и похлопываний по спине мы, наконец, были готовы выехать за ворота. Я был рад узнать, что доверие, которое мы установили с этими людьми, выдержало испытание временем. Впервые с момента нашего прибытия я чувствовал себя хорошо. Мы закрепили и зарядили все оружие, и колонна начала движение.
Команда Шефа шла впереди. Было очень приятно снова оказаться на воле. Поводок был снят. Но меня беспокоило, что маршрут вел нас на юг от города через район, который мы раньше старались избегать.
Я решил, что надо быть гибким. Это было шоу Шефа.
Главная дорога была спокойной, и на ней было очень мало транспорта. В отличие от Америки, в Афганистане темно, это кромешная тьма. Здесь очень мало улиц, не говоря уже о работающих фонарях. Лишь немногие дома или здания в городе имеют освещение, кроме очагов с кострами внутри. Даже в очках ночного видения я едва мог видеть дальше главной дороги.
Через три мили мы наткнулись на первый контрольно-пропускной пункт ANA, установленный на мосту, который пересекал широкое сухое русло реки. ANA соорудила два пулеметных гнезда из мешков с песком по обе стороны от переправы. Мы остановились, и из-за стены из мешков с песком вышел солдат ANA, подняв руки вверх. У него не было оружия, и он выглядел взволнованным. "Не продолжайте движение по дороге", - предупредил он нас.
"Фух, этот парень мог наложить в штаны или еще чего похуже, - сказал по рации один из бойцов команды Шефа.
По крайней мере, он не покинул свой пост, подумал я. Хоть какая-то дисциплина лучше, чем никакой". Афганский солдат рассказал Шефу, что примерно за час до этого темный грузовик Toyota Hilux подъехал с включенными фарами, ослепив его. Когда он приблизился, из него выскочили шесть человек с автоматами АК-47. Тыча дулами ему в лицо, они сказали, что дорога закрыта и они нападут на любого, кто не подчинится. Затем они отобрали у него винтовку, забрали немного денег из его кармана и загрузили грузовик боеприпасами.
Мы отключили фары и полностью положились на приборы ночного видения. Дорога, которую называли новой альтернативой проезду через центр Кандагара, вела нас на юг от города через трущобы, место для отбросов и бездомных, а теперь и убежище для боевиков Талибана. Это также был основной маршрут контрабанды наркотиков, и здесь нужно было соблюдать осторожность. Год назад мы ездили в этот район для раздачи медикаментов, и даже тогда нас предупредили, что нужно быть очень осторожными.
Колонна пробиралась через лабиринт дувалов. На разбитых грунтовых дорогах воняло нечистотами. Кучи мусора, некоторые глубиной в несколько футов, тянулись вдоль стен дувалов. Темные, неприметные переулки и улицы заставляли меня нервничать, учитывая распространенность террористов-смертников в Кандагаре. Мы слишком хорошо знали, как действуют террористы-смертники. Они прячутся в темных углах, за стенами, на улицах с оживленным движением и нападают, как трусы, убивая без разбора. Для них убить десятки невинных людей только ради того, чтобы ранить одного из нас, было приемлемо.
Террористы обычно носили белую одежду и брили головы. В захваченных учебных пособиях "Аль-Каиды" говорится, что последователям разрешается нарушать все религиозные законы и предавать свои убеждения, чтобы добиться возможности напасть на нас. Для нашего врага свод правил - это то, что они придумывают на ходу. Неудивительно, что мои волосы седеют.
"Какого черта мы делаем, капитан?" Билл обратился по радиосвязи. "Это идеальное место для засады, да еще и с известной вражеской активностью".
"Сидите тихо, ребята, и посмотрим, как все сложится", - ответил я. Группа ненавидела подобные ситуации, когда они знали, что я просто стараюсь быть позитивным по радиосвязи. Мы все знали, что Билл был прав, когда беспокоился.
Мы повернули за глухой угол. Г-образная дорога была окружена глинобитными стенами на протяжении более 150 футов[3] с обеих сторон, а за стенами находился густой лесной массив - путь отхода для нападающих. Это было именно то место, которое я бы выбрал для засады. В свете наших фар и прожекторов подсветки приборов ночного видения группа из двадцати или около того мужчин, ожидавших за углом, выглядела как вербовочный плакат талибов, одетых в традиционные полностью черные тюрбаны и темно-оливковую одежду. Мы ехали так медленно и без включенных фар, что они не видели и не слышали нашего приближения. Сначала они выглядели озадаченными, но быстро поняли, что мы - военный конвой.
Некоторые тут же вскинули руки вверх, другие спрятали лица. Большинство просто стояли, ошеломленные. По радиосвязи прозвучал срочный сигнал о готовности к бою. Я не видел никакого оружия, но это не означало, что его там не было. Несколько талибов побежали в укрытие близлежащего оросительного арыка. Кто-то попросил разрешения открыть огонь. Я уже хотел согласиться, но прежде чем я успел ответить, солдат ANA спрыгнул с грузовика Ford Ranger и быстро вскинул свой АК, держа в руке фонарик. Выстрел попал талибу прямо в лицо, и он упал на пыльную дорогу. Солдат ANA крикнул талибам, чтобы они взяли свое оружие и сражались как мужчины. Талибы приседали или прятались, шипя и оскаливаясь, как гиены, скрежеща зубами и делая жесты руками в сторону афганских солдат. После всего времени, проведенного в стране, я не мог поверить в то, что видел - это было средневековье. Ненависть на их лицах невозможно было скрыть. Это был враг, которого мы все искали, вблизи и лично - и без оружия. Мы ничего не могли с этим поделать.
Талибы не двигались. Афганский солдат быстро обыскал нескольких более хорошо одетых мужчин, затем еще раз обругал их и запрыгнул обратно в грузовик. Те, кто был хорошо одет, скорее всего, были заместителями командиров или были связаны с теми, кто пользовался благосклонностью других командиров "Талибана". Более суровые на вид члены этой группы, вероятно, были только что привезены через пустыню или перевезены контрабандой через границу в багажнике автомобиля. Пока они были безоружны, мы не могли их трогать. Это было окончательное разочарование в законной борьбе с повстанцами.
Шеф отдал приказ, и колонна медленно двинулась дальше, в сторону города и прочь от группы талибов. Мне очень, очень хотелось двигаться быстрее, чтобы этот район остался позади как можно скорее.
Примерно через двадцать минут мы остановились. По радиосвязи связался оперативный дежурный и предупредил нас, что группа талибов, с которой мы столкнулись, теперь вооружена и в перехваченных радиопереговорах говорит о новом месте засады. Но мы были недалеко от огневой базы, и я снова начал чувствовать себя комфортно. Мы снова двинулись в путь и вскоре после этого сделали последний поворот к дому, к огневой базе Махолик.
Движение колонны преподало нам несколько уроков. Во-первых, талибы теперь открыто действовали в городе и ночью без страха. Во-вторых, их ряды пополнялись новыми людьми и припасами. В-третьих, они почти не боялись контрольно-пропускных пунктов ANA.
Но это также послужило для талибов собственным уроком. На поле боя вновь появился кто-то другой.
[1] Ole Girl
[2] MISSED ME BITCH
[3] 45,72 м.