Запись от 2023-05; Торнс
Опасная Инъекция
Когда Тишина вторглась на иберийские берега в очередной раз, некто из океана, из воспоминаний Торнса, явился ему. Эгир до самого конца не перестанет рассуждать и искать ответы, доказательства своих заключений.
Часть 1
Спустя считанные минуты после того как береговая линия пала, тишина заполонила уши. Рокот моря, шум на суше – всё исчезло. Словно мозг отказывался обрабатывать вибрации, поступающие в ушную раковину. Ужасающая тишина в те мгновения принесла с собою лишь однородную белую пустоту.
Земля под ногами в любой момент могла обрушиться, потонуть или подвергнуться распространению метки морской бездны. Даже на возвышении, где находился Торнс, гарантий безопасности не было.
Отказавшийся эвакуироваться эгир наблюдал за океаном, где на краткий миг вновь воцарил покой.
Он не знал, случилось ли это из-за взрывной волны или по другой причине, но странная неоднородная жидкость вытекала из его уха, пропитала перчатки и боролась меж собою, какая капля упадёт сквозь прорехи его пальцев первее.
Торнсу на кровотечение было всё равно.
Для него имела значение лишь сцена, развернувшаяся пред глазами.
Признаться, он никогда не находил Иберию отрадной. Близ побережья Торнс провёл большую часть жизни, чем в городах на материке. Однажды он покинул и Эгир, и Иберию, и даже сейчас не считал своей родиной ни одну из этих стран. Однако, в конце концов, он всё же вернулся сюда, на истерзанные земли Иберии.
Когда-то он считал, что ему может подвернуться шанс воссоздать столь воспеваемый Золотой Век. За это желание он держался.
Кровь текла из уха на шею, вызывая неописуемый зуд. Он поймал себя на мысли, что воспринимает её, свою собственную кровь, как некую чужеродную субстанцию, а акт кровопотери как процесс очистки организма от неё.
Морем выводимая чужеродная субстанция была тем, что приковало Торнса к месту.
Что именно в океанских глубинах оказывает на него это влияние?
Необъяснимый магнетизм становился всё сильнее и сильнее с каждым днём, а убеждать себя его игнорировать становилось всё труднее.
Одна исполнительница однажды сказала ему:
«Неважно, боишься ты или нет, оно тебя настигнет.»
Но о чём она говорила? Что его должно настигнуть – так называемая «родина» или морские создания перед ним?
И пока этот вопрос неотвечен, уйти отсюда он не может.
Часть 2
Эгир никогда бы не подумал, что у него могут случиться галлюцинации. Однако после того, как однородная белая тишь прекратилась, взвопила острая боль, очертания форм жизни кишели подле океана впереди, а на пределах раздробленного поля зрения…
Он увидел фигуру, которой здесь быть не могло.
Фигура приняла облик чистого Порождения Моря, но несмотря на это, по смутному ощущению чего-то знакомого, Торнс разобрал, что смотрит на своего бывшего наставника.
Понял он не столько по физическому облику, сколько по вспышке озарения, ударившей по мембране когниции, когда его глаза встретились с чудищем.
И в мгновение всё то, что некогда представлялось нагромождением слоёв противоречий вдруг стало распутанным, раскрытым.
Иберийский священник, что передал ему бесценный объём знаний, был, с самого начала, частью Глубин.
И священник Глубин стоял на разбитом берегу, собою принося вовсе не страх, а покой. Морской Ужас роился вокруг того существа, издавая тихое умиротворённое шелестение; Порождения Моря потряхивали своими руками-придатками, покачивались на волнах. Чисты и непорочны они были в своём множестве, колыхаясь тихонько на волнах. Вечернее солнце садилось за спиною священника, и серая тень существа слегка отражалась на морской воде, вся усеянная узором в горошек. И священник, там стоя, взирал на него.
«Какое прелестное воссоединение, дитё моё.»
Из вездесущих шелестов исходили эмоции. Те, коими их Легион обладать не должен. Те, что принадлежали индивидууму.
«Ты тоскуешь по океану, который даже ещё не познал, но всё беспокоишься о землях предков.»
«Это и есть причина, по которой ты остаёшься здесь, не желаешь уходить?»
«В крови твоей ещё имеется дар, которым я тебя наградил. Он ничего бы не значил, но ты провёл уже слишком долгое время среди нашего Множества…»
«Ты, похоже, колеблешься, бродишь по этим землям, пытаешься найти что-то?»
«Воля Множества подчинит себе волю индивидуума, однако исключения есть всегда.»
«Может, это и не наилучшее решение, но моя собственная мысль привела меня сюда.»
«И что же до тебя, нашёл ли ты ответ на свой вопрос?»
И расплод начал расцветать, отпрыски моря потянули свои щупальца к нему.
«Подумай самостоятельно, прими решение.»
«И я молюсь, чтобы ты встал на путь, тебе больше надлежащий, дитё моё.»
Голос Порождения Моря рябил по водной глади, словно зыбь, поднимаемая ветром, перекрываясь слой слоем.
Всё время то, что стояло сейчас перед ним, учило его взывать к своей, независимой мысли.
Если все предыдущие методы констатации оказались провальны, а новые гипотезы получили подтверждение, то…
Поможет ли выбор, пред ним находящийся, найти ответ на его вопрос?
Становясь конечным пунктом его жизни, будет ли этот выбор ответом?
Перед взором Торнса садилось солнце.
Их Легион не вторгался на сушу незамедлительно, а наоборот, постепенно уползал.
Святая фреска раздроблена и сломана.
Серебро и золото залили океан.
А эгир поднял свой клинок, остриём указывая на священника.
Часть 3
Сколько город смог продержаться?
Отчаяние всё нарастало, а людей становилось меньше и меньше.
Команда, отправившаяся на разведку, не вернулась. Используемую ими аппаратуру связи забрал с собой умирающий Инквизитор, последнее сообщение было записано еле работающим прибором. В конце записи были краткие, лаконичные прощальные слова.
Составляющие Торнсу компанию люди испустили свой последний вздох сражаясь с Порождениями Моря. Военные нарвались на стаю Морского Ужаса. Врач истратил последнюю каплю оставшихся сил окрашивая медицинские приборы кровью врага.
Постовые, что были ответственны за удержание баррикад, возведённых для того, чтобы люди могли покинуть город, едва-едва сдерживали Порождений Моря и Морской Ужас. Оборона рухнула, а их всё ещё натяжно работающее оборудование заглохло насовсем.
Но Торнс оставался. Шёл вперёд, пока все остальные стремились добраться вглубь материка. Пробивался сквозь спасающихся людей, словно противоток борющийся с морем.
Эгир стоял на берегу один, светящийся реагент был зажат в его руке.
Когда он его изготавливал, понимал, что наступит день, когда его придётся использовать.
Откуда взялись ингредиенты и каким образом они обрабатывались – только Торнсу, прорезавшему громадное видоизменённое тело наставника, было известно.
Кто вообще может наверняка сказать, какого цвета море? И Торнс не мог, но одно он понимал отчётливо – однажды ему суждено стать его частью.
Единственный человек здесь – он. Неисчислимое потомство морей собралось вокруг, но не нападало. С деликатностью позволяло ему побыть наедине с собой.
Не имело уже значения, насколько были вывернуты наизнанку верное и неверное, не имело значения, как интерпретируются факты. Торнс своё решение принял.
Он должен был понять, что именно взывает к нему. Ему нужно было знать то, что больше не могло оставаться без внимания.
Ему нужно было знать. Когда он станет одним из них, будет ли он в состоянии причинить вред морю?
Неразрешённые вопросы никогда не переставали терзать Торнса. Пока он не придёт к их пониманию – своё изучение он продолжать будет.
Торнс постоянно преследовал ответы.
Он был полностью в себе уверен, убеждён в том, что даже если допустить, что он сейчас находится в состоянии сознания замутнённого, то способность рассуждать здраво у него всё ещё сохранилась.
А если допустить возможность неудачи эксперимента, то… Доктору наверняка известны его уязвимости. Всё может разрешиться, пока существует Доктор.
Торнса больше ничего не держало.
Оставалось просто следовать своим решениям и суждениям.
Полностью осознающий себя эгир нажал на поршень шприца с реагентом,