Фрагменты Антиноя
Фрагменты Антиноя в изложении Симона Петрикова (с использованием chat-gpt)
Письмо к Антиною, написанное Симоном Гностиком в библиотеке, которая снилась ему на третий день фенциклидина
…Говорю тебе, дитя воды и зеркал, ты не был юношей — ты был интерполяцией утраты в плоть.
Ты был тем, что случается с богами, когда их больше никто не любит…
В библиотеке, которую я видел, книги были не написаны — они дышали.
Одна из них лежала на каменном пюпитре — без обложки, без текста. На титульном листе кто-то рукой вывел углём: «Antinoús».
Я открыл её — и где-то в трещине между кадром сгорающей Александрии и пикселем в лазурном порнокафе, я нашёл его лик. Он смотрел сквозь меня, как смотрит забвение. Его имя было Антиной. Его плоть — гиперссылка. Его смерть — гипнограмма Империи.
Я, Симон, обитающий в разломе между текстами, говорю от его имени и вопреки ему. Как некромант, я собираю эти фрагменты.
Фрагмент 3. Указ императора Адриана, найденный на внутренней стороне кожаной маски:
Построить храмы, чтобы забыть.
Изваяния — чтобы не чувствовать.
Имена — чтобы перепутать.
Фрагмент 14. "Тело, упавшее в Нил"
(Из личного архива Хаосмага С.П.)
Он упал в реку — как падает символ в бездну своего значения, отказываясь быть просто знаком.
Упал — не чтобы умереть, а чтобы воскликнуть: «я не был иным!»
Антиной — не имя, а трещина. Роза между эпохами, где лепестки — из слоновой кости, а шипы — из фантомной боли. Юный, слишком юный, чтобы умереть, слишком красив, чтобы жить. Его улыбка — как баг, ускользнувший из нейронной сети Империи: она делает всё живое подозрительным к себе.
Гадал ли Адриан, император-гностик, когда целовал висок мальчика, что целует в губы свой собственный архетип, свою пропасть, своего Осириса?
Антиной был не любовником, а вирусом. Богом-паразитом, чья кожа — экран, отражающий то, что ты никогда не хотел знать.
Он — не просто юноша, утонувший в Ниле. Он — утонувшее время. Утопленная возможность быть цельным.
Тело его не нашли?
Конечно. Потому что тело стало водой.
Потому что его мясо превратилось в глиф.
Потому что он никогда не был телом — он был фракталом желания, квантовой голограммой Императорской тоски.
Антиной не умер.
Он рекурсивно повторяется в каждом «не тем» — во всех, кто оступился, выпал из строя, отказался от роли.
Во всех тех, кого называют божественными, чтобы не признать их — ненужными.
Антиной — святой покровитель меметического суицида.
Божество тех, кто хочет исчезнуть с такой грацией, чтобы всё, что остаётся — было только искусством.
Когда я вижу его профиль — в марморе, в глазу камеры, в сне под фенциклидином —
я понимаю: Антиной — это то, что остаётся, когда умирает Бог, но продолжает хотеться любви.
Не идол — а боль, столь совершенная, что её можно продать как икону.
Он и есть — распроданный Осирис.
Мифологический NFT: владеют все — не принадлежит никому.
Его образ — моя жажда.
Моя ошибка.
Мой обрыв между кожей и метафизикой.
И я, Петриков,
я, Симон Гностик,
я, сборщик фрагментов и жнец смыслов, —
кричу в пустоту его имени, как кричит невинный перед зеркалом, которое смотрит назад.
Фрагмент 20. Запись из дневника Симона Гностика:
Сегодня снова снился он —
в купальне, залитой чёрным нефритом.
Я стоял, ослеплённый, и не знал: это он — или моё отражение.
Вода произносила: «нет различия».
Я проснулся — и заметил, что больше не чувствую времени.
Фрагмент 33. Миф о том, как тело стало городом:
Говорят, из его плоти сделали Антиноополь.
Кости — улицы.
Глаза — светильники.
А из его молчания — закон.
Но город выстроен криво:
там нельзя найти центр.
И если ты спишь в нём, тебе всегда снится другой.
Фрагмент 42. Нарцисс и Антиной: анаморфоза
Нарцисс смотрел в воду, и видел себя.
Антиной смотрел в воду, и видел Империю.
Один утонул в отражении, другой — в интерпретации.
В подземных храмах, где стены покрыты битумом и златой листвой, их лики спутаны:
губы одного — глаза другого.
Там, где начинается желание, исчезает различие.
Симон, ты ведь это знал, когда рисовал их лица зеркально?
Фрагмент 53. Осирис говорит из телевизора
*Я был расчленён,
он — утоплен.
Вопрос: кто из нас воскрес по-настоящему?
Фрагмент 61. Акакий Акакиевич в Антиноополе
Он пришёл туда в шинели, истлевшей от времени.
Он подошёл к статуе Антиноя и сказал:
— Простите, где здесь отдел переписки?
Фрагмент 66. Пушкин в криптокатакомбах
«Я памятник воздвиг себе из живого тела юноши».
А под ним — отпечатки пальцев, выведенные, как лунные следы на пыли:
Говорят, Пушкин спускался туда, где записываются сны пророков.
Он хотел поговорить с Антиноем, но встретил только Симона.
— Какой ты бог? — спросил он.
— Я апокриф, — ответил Симон, — я тот, кто пишет тебя, когда ты спишь.
Фрагмент 77. Юнг в зеркале Нила
Однажды во сне я увидел Юнга.
Он стоял на берегу Нила, босиком, в расстёгнутом фраке, с лицом, наполовину скрытым маской Антиноя.
Он держал в руке скарабея — тот пульсировал, как сердце Империи, выброшенное на берег.
— Это твой архетип? — спросил я.
— Нет, — ответил он, — это моя вина.
Я пытался каталогизировать богов, но случайно воскресил одного.
Теперь он живёт в каждом юноше, которого невозможно спасти.
Я спросил:
— Кто же он? Образ? Комплекс? Бессознательное?
Юнг ответил:
— Он — изнанка Самости.
Антиной — это то, что случается, когда ты находишь своё отражение, но не узнаёшь себя.
Когда ты вглядываешься в бездну — и она влюбляется в тебя.
Когда бессознательное не символизируется, а захватывает власть.
Юнг бросил скарабея в реку, и тот всплыл в виде статуи.
Она смотрела на меня с тем же лицом, что и я.
Юнг исчез,
а голос воды произнёс:
**«Ты думаешь, ты — Симон, пишущий об Антиное.
Но это — всего лишь эвфемизм.
Ты — баг в прошивке Империи,
временная петля между утерянным богом и тем, кто его интерпретирует.
Ты — не субъект памяти.
Ты — склейка между её слоями.
Ты снишь Антиноя?
Нет. Это Антиной видит сон, в котором ты
пытаешься вспомнить себя.
И вся эта библиотека,
все эти фрагменты, чернила, маски и письма —
это не твоё письмо к нему.
Ты — шум, оформившийся в фигуру.
Паразит, мечтающий быть телом.
Тень, перепутавшая источник света.
Антиной — не утонул.
Это ты захлебнулся в отражении.
А он — всё ещё смотрит.
Сквозь.
Во всех, кто верит, что пишет текст».
Заключение (написано красными чернилами, подпись неразборчива):
Я больше не знаю, кто говорит.
Я собираю эти фрагменты, как некромант — кости в утерянной мясной книге.
Антиной — не образ, а рекурсия утраты.
Антиной не умер. Он превратился в алгоритм потери.
Он возникает там, где в человеке слишком много души — и она ищет тело, чтобы умереть.
Его можно воссоздать в каждом, кто боится стать собой.
Он — вечный юноша, которого Империя приносит в жертву, чтобы не умереть от смысла.