Рафтинг с продолжением
Хорст был среди компании упакованных бошей, но сильно выделялся. Они – смурные, крепкие, с тяжёлыми подбородками и бритыми затылками – только характерных касок не хватало, он – юркий, с шаром афрокудрей на голове, только светлых. И глаза быстрые, злые.
Схлестнулись мы с этой компашкой как в классической туристической байке, когда пьяные русские бьют немцев на отдыхе. Рафтинг, две группы. Немцы – в одинаковых дорогущих гидрокомбинезонах, спасжилетах, шлемах, увешанные гроздьями диковинного снаряжения. Мы – в футболках и шортах, в разномастных, видавших виды, порядком выцветших, бывших когда-то оранжевыми жилетах.
Заслышав русскую речь, самый маленький из них, этот самый лохматый Хорст, сделал стойку почище борзой на охоте. Тут же на своём что-то погыргыкал, и вся команда бошей вылупилась на нас – рассматривали без смущения, как неодушевлённый предмет.
Нам, собственно, без разницы, мы не для международного общения на горную речку приехали. Хотят смотреть – пусть смотрят. Но Хорст не успокоился. Всё своих дуболомов инструктировал. А те только что под козырёк не брали да каблуками не щёлкали – ну прямо отделение шутце перед унтер-ефрейтором. В общем, пришли они в полную боевую готовность – того и жди блицкрига.
Началось с мелких провокаций. Ну, там станет бош на пути и как бы задумается. Земляка в такой ситуации и подпихнуть не грех, по-свойски. Но к иностранцам мы – с полным нашим уважением и снисходительностью – если тормоз человек, то почему бы не дать ему оттормозиться до упора? Хорст злился, что мы не введемся, всё на новые выходки своих бойцов организовывал.
Наконец, осознав, что наше миролюбие не пробить, приказал атаковать. Но по мелочи. Пошли как бы случайные тычки, подножки. И это дело не заладилось – уронили мы пару немцев аккуратно. То есть, они как бы сами упали, а мы всей толпой бросились первую помощь оказывать, спасать, поднимать, отряхивать. С искренним сочувствием и чрезмерным рвением, от которого синяков оставалось больше, чем от самого падения.
Боевики призверели и уже готовы были в открытую на нас броситься, даже окрики Хорста не помогали. Но тут пора было стартовать. Немцы отчалили первыми, за ними мы – профи вперёд, любители сзади, так принято.
Они рванули как бешенные, мы выгребаем потихоньку. Дошли до белой воды, и на первом же бульнике немцы сделали «медного всадника», отстрелились все шестеро, плот – в оверкиль. А ниже – хорошее бурчало, за которым прижим в отвесную стену.
У меня аж волосы на спине дыбом встали от предвидения: вот, сейчас их по порогу помотает и об скалу размажет. И это не один я почувствовал, ибо не сговариваясь навалились и так выстрелили, что через мгновение уже совали свои вёсла в руки немцам. Четверых притянули, ухватились они за обвязку, а двоих таки понесло и приложило, с порогов выходили уже в отрубе.
Вариантов не было – только в воду. Иначе – никак. Я одно тело подхватил, товарищ – другое. И там не то что голову утопленника над поверхностью держать, только об одном думаешь – как бы бессознательную тушку об скалу не расплющило или в карман под ней не затащило. Но как-то справились – на адреналине. Поворот прошли, за верёвку рафта ухватились, немцев наших не растеряли.
Потом всех нас вытащили, этих начали откачивать. Как задышали – перешли к мелким повреждениям вроде вывихов и прочих переломов. Психологические травмы лечили в последнюю очередь классическим, но порицаемым способом – пили. Вместе с немцами. Я чокался левой – правая была в гипсе.
И тут вдруг Хорст, меньше всех пострадавший – он первым ухватился за обвязку – говорит почти без акцента:
– Почему ты прыгнул в воду? Я видел, ты не упал, ты прыгнул.
– Э-э-э… Что непонятного-то? Если б я не прыгнул, как минимум, одной рюмкой на этом столе было бы меньше.
– Но ведь ты видел, что мы – неприятели. Ты видел, что мы хотим вам навредить. И… и мы немцы. Вы с нами воевали.
– «Мы», – спокойно разжёвываю ему, – это «я и ещё кто-то». Я ни с кем не воевал. С тобой – точно.
– Но ведь вы, русские, воевали с немцами?
– Ещё раз и медленно: «мы» включает «я». А я не воевал. Но русские действительно воевали. Только с фашистами воевали, а не с немцами. А потом отстраивали Германию наравне с немцами. И моя бабка с твоими пленными соотечественниками последним куском хлеба делилась. А дед, вернувшись с войны без ноги, не мстил пленным, а, как он говорил «домики для немчиков строил». Потому как держать людей в казарме бесчеловечно.
– Нет, я типичный. Мы все получили прививку от нацизма, и судим людей по делам – по их персональным делам, а не по принадлежности к нации.
– Но как такое может быть? Ведь у вас там тоталитаризм!
Тут я заржал так, что сломанная в двух местах рука отозвалась ударом острой боли.
– О, мой наивный немецкий камрад, тебя обманули. Вот скажи, могу ли я приехать в Германию и открыть там бизнес?
– А ты можешь сделать это в России. Можно ли в Германии писать анонимные комментарии в Сети? Купить таблетки, которые десять лет принимаешь, без очередного посещения врача, очередь к которому на месяц? Заказать по почте витаминки? Получить копеечный перевод от друга и не заплатить с него налоги?
– Нет! Но… О каком бизнесе ты говоришь? У вас всё контролирует государство!
Я предусмотрительно придержал загипсованную руку и снова захохотал.
– Бедный, бедный обманутый немец! Приезжай в Россию, и ты узнаешь, что такое свобода. Ты за два дня откроешь компанию, за неделю снимешь производственные площади, за месяц – не за три года, как у вас – получишь лицензию, если она требуется, и начнёшь работать. Причём, сразу получишь налоговые льготы, а через год, если всё будет прозрачно, и государственные субсидии.
– Ты врёшь, врёшь! – ощерился лохматый Хорст.
Эту историю я рассказал своему другу, успешному российскому бизнесмену, выпускающему на паре своих заводов серьёзную электронную технику. Бизнес у него сложный, требующий миллиона лицензий и согласований, технологии тонкие, требующие высококлассных специалистов – как инженеров, так и рабочих. Но проект преуспевает, обгоняя тренды всей планеты. Рассказал в день годовщины присоединения Крыма, после того как мы вернулись с праздничного концерта.
Товарищ мой так заразился общей атмосферой торжества, что вёл себя на площади почти неприлично. Он вырвал флаги у каких-то солидных людей совершенно чиновничьего вида, и, размахивая ими, орал: «Рос-си-я! Рос-си-я!» Возрастные дядьки в костюмах, у которых отняли флаги, руками не размахивали, но клич подхватили.
– Ты что, успел приложиться? – шепнул я приятелю на ухо.
– Нет, – воскликнул он, – я пьян Россией, я пьян свободой!
После этого я и рассказал ему историю с бошами. Друг слушал в сосредоточенном молчании и когда я закончил, никак не стал комментировать – просто сидел молча, почёсывая лохматую, блондинистую голову.