Без геройства
– Ноу, мистер Хоули, это последняя цена, делать эту работу за меньшие деньги я не буду, – Лёша знал, что разговаривает не с редактором отдела местечковой американской газеты, а большими шишками из Госдепа, которые наверняка невозмутимо слушают эту беседу в своих вашингтонских кабинетах. Это нужно им, и они заплатят. Пешка Хоули перезвонит.
И он, конечно, перезвонил – буквально через пять минут. Снова сбивал цену, но уже без надрыва, скорее для проформы. Закончил же предсказуемо:
– Алекс, вы выкручиваете нам руки, потому что вы монополист.
– Да, мистер Хоули, я монополист.
– Тогда проверьте ваш счёт в криптовалюте.
– Сейчас я переведу его обратно. Я буду работать только при полной предоплате.
– Вы не оставляете нам выбора. Проверьте счёт ещё раз.
Дело было верное. Свой человек в полиции сообщил, что задержана целая банда, устроившая врезку в трубу, да не в ту – вместо солярочной пробурили нефтяную. Когда поняли свою ошибку, оставили всё как есть и смылись. Место же – самое перспективное, пойма. Значит, велика вероятность, что будет утечка, и нефть выплеснется в реку. Пяток фото нефтяного пятна – и международный скандал готов. А если удастся полудохлую, измазанную чёрным птичку сфотографировать – все мировые медиа будут носиться с этой картинкой и кричать, как опасна планете российская нефть.
Лёша передал информацию своему заокеанскому редактору, тот на удивление быстро нашёл свежие спутниковые снимки – ну да, «маленький человек из маленькой газеты», как любил канючить Хоули – ага, верим, почти верим. Разлив был, и американцы спешили его зафиксировать во всех подробностях.
Лёша считал себя героем и красавцем. Да, неприяятный, вислогубый, со свинячьими глазками, зажатыми между низким, покатым лбом неандертальца и рыхлыми пузырями щёк, до неприличия пузатый, но – красавчик. Потому что всегда умудрялся ходить по краю, пакостить неимоверно, но ни разу не быть пойманным за руку. Вторым своим достоинством Лёша считал беспринципность – деньги не пахнут. Это позволяло ему неплохо обеспечивать себя теми самыми гнусно пованивающими деньгами.
Вот и сейчас информационная диверсия против своей же страны позволит ему закрыть ипотеку за очередную однушку в Ховрино. Поэтому Лёша, студнем колыхаясь в своём внедорожнике, нёсся к точке с указанными американцами координатами.
А на месте растерялся – и оно, и не оно. Вот, свежая земля, целая поляна – здесь явно копали. Следы тяжёлой техники – протекторы «Уралов» продавили колеи к самой речке. Но где нефть-то? Где дохлые кряквы со слипшимися перьями? Хоть бы пяток карасей кверху пузом в заводи плавал – ничего же.
Лёша поднял тяжёлый гексакоптер и посмотрел на окрестности сверху. Пролетел на пару километров вниз по реке – ничего. Кроме следов «Уралов», изрезавших зелень поймы, и предъявить нечего. А этого мало для скандала.
«Деньги на счету, – рассуждал Лёша, выезжая по просёлку к шоссе, – место я честно отфотографировал. Будет Хоули скафнить – отошлю к условиям сделки, они исполнены. А что нефти нет – не моя проблема. Я её не обещал, это они сами со своих спутников её увидели. Обидятся, прервут сотрудничество? Да ладно, где они второго такого найдут?»
Уже проезжая по тихим улочкам ближайшего райцентра, Лёша краем глаза заметил что-то необычное и среагировал мгновенно. Нет, никаких полицейских разворотов с визгом шин – чинно проехал пару кварталов, свернул и вернулся совсем другой дорогой.
Да, не ошибся. У кафе – здоровенный грузовик с какой-то сложной штуковиной вместо кузова. Лёша торопливо, но тщательно подготовился – навесил направленный микрофон на камеру в барсетке, включил запись на маленьком, но чутком диктофоне в нагрудном кармане и даже на телефоне – на всякий случай. И, во всеоружии, вошел в кафе.
Двоих работяг в знакомой униформе заметил сразу, поставил барсетку с камерой на ближайший к ним столик, подошел к стойке, заказал котлету и компот, рассчитался наличкой, вернулся к столу и стал прислушиваться.
– Дядь Федь, – спрашивал моложавый, осанистый мужчина у седовласого здоровяка, похожего на ветерана вольной борьбы, – а как в первый раз-то?
– Никто не знал, как – первый он и есть первый. Это сейчас электроника всё видит и мгновенно перекрывает, а тогда пока сообразили и среагировали вылилось – мама не горюй. И вот представь: по Даугаве на Ригу идёт мазутная волна. Если дойдёт – кранты, город без воды останется надолго. А последствия разгребать – годами. Про речную живность даже не говорю.
Сейчас умеем и всем обеспечены, а тогда же ничего же не было, не были готовы мы. Вот, стоим с голыми руками и смотрим, как чернота на Ригу ползёт.
– Дядь Федь, что-то я про рижский случай ничего не читал.
– И не прочитаешь, всё засекречено было – это ж 70-е, Советский Союз. Нас когда наградили медалями за ликвидацию аварии, то тоже секретно, под расписку о неразглашении. Тогда так было.
И вся нынешняя аварийная служба тогда зародилась. В принципе, все нынешние технологии ЛАРН тогда и изобрели. Вот что бы ты делал, если отнять у тебя технику и материалы? Как бы выкручивался?
– Н-незнаю, – растерялся младший.
– И мы не знали. Думали и тут же делали. Первое – остановить пятно. Значит, нужен бон – поверхность реки перегородить. Чем? Нужны длинные тросы и какой-то плавучий сорбент. Где взять?
И вот, самовольно, без спросу – а как спросить, мобильной связи не было то – рубили провода, обесточивали целые районы – деревни, городки, хутора. Повезло, хлеб уже убрали – тюки соломы забирали с полей, приматывали к проводам. Вот тебе и боновое заграждение. Одна нитка, вторая, третья, четвёртая – большую часть мазута остановили.
Как его собрать? Чем? И во что? Вычерпывали вёдрами, вручную. Тара – всё, что в лодку уместится. Замазученную солому – тоже в лодку, вилами. Три дня – битва с переменным успехом, без сна, без еды, без курева – насквозь все мазутом пропитаны, спичкой не чиркнешь.
Потом уже спокойнее, без геройства – с пятичасовым перерывом на сон и обед. Через неделю даже помылись. Но, конечно, идеально всё не зачистили – долго ещё потом последствия устраняли.
Сейчас – видишь как, примчались, сорбирующие боны кинули, скиммером собрали, диспергентом зачистили, бионетиком шлифанули – всё, ни следа. А на берегу уже тоже всё привели в порядок, замазученный грунт вывезли, годной землёй заменили. Весь вред природе – что пошумели мы, птичек-мышек распугали. А тогда… Тогда…
Лёша, для проформы поковырявший свою котлету – он любил поесть, но поесть не в провинциальном кафе – поднялся и грузно поплёлся к выходу. По дороге домой, злой на весь свет, кипятился: «Насобачились! Техника, видишь ли, у них. Да еще и землю меняют. Бесит! А этот – «без геройства», ага, по двадцать часов в мазуте не геройство ему. Тоже бесит! И эти тупицы самонадеянные со своими шпионскими спутниками – всё медведей в России на улицах ищут. А Россия-то уже не та. Блин, отправлю им запись – пусть локти покусают».