Концепция богини Гекаты у Плутарха
Введение
Обширные знания Плутарха о древнем мире представляют собой важный справочник для современных литературных, исторических и культурологических исследований. В этой статье рассматривается концепция богини Гекаты, пересмотренная Плутархом. Как я покажу, именно это было отправной точкой для формирования и развития литературной традиции, связанной с этой богиней.
Впервые в греческой литературе Геката появляется в «Теогонии» Гесиода. Здесь она – Великая Богиня-Мать, обладающая властью над землей, морем и небом. [1] Она играет важную роль в элевсинском культе Деметры и Персефоны [2] и появляется в лирических произведениях, [3] а также аттических трагедиях [4] и комедиях. У некоторых элевсинских авторов [5] Геката проявляет широкий спектр сил. Особенно это заметно в греческих магических папирусах (PGM), [6] которые отражают ее связи со множеством других богов. Знакомство Плутарха с Гекатой произошло под влиянием этой традиции. Он сделал первый шаг к введению новых астральных атрибутов в характеристики богини.
В неоплатонических концепциях Геката отождествлялась с Anima Mundi, которая, согласно поздним философам, [7] провозгласила некоторые из Халдейских оракулов. [8] Эта литературная традиция объясняет, почему такие авторы как Ронан [9] выделяют по крайней мере три исторических этапа развития культа Гекаты: богиня-праматерь, покровительница магии, которая позже становится богиней Луны и, наконец, космическая богиня. Я рассмотрю 11 отрывков из «Моралий», в которых упоминается Геката, и подкреплю информацию, переданную Плутархом, дополнительными ссылками на богиню в греко-римской литературной традиции.
Геката в этих отрывках названа «хтония» (χθονία), [10] что означает «земная», и «урания» (οὐρανία) - «небесная». [11] Первый эпитет соответствует изначальной земной природе Гекаты, а позже – ее связи с подземным миром. [12] В ритуальном контексте Геката хтонична, поскольку люди ходят на перекрестки (обычное поклонение) и поскольку богиню рассматривают как предводительницу блуждающих духов (магическое поклонение). В астральном контексте «хтония» и «урания» — это двойственная природа Луны, Гекаты и Анубиса.
Ритуальный контекст
Τοῦ δὲ Χαβρίου περὶ Κόρινθον ὀλίγους τινὰς τῶν Θηβαίων ὑπὸ τὰ τείχη φιλομαχοῦντας καταβαλόντος καὶ στήσαντος τρόπαιον, ὁ Ἐπαμεινώνδας καταγελῶν ἔφη ‘ἐνταῦθα δεῖ οὐ τρόπαιον ἀλλὰ Ἑκατήσιον ἑστάναι·’ τὴν γὰρ Ἑκάτην ἐπιεικῶς ἐν ταῖς πρὸ τῶν πυλῶν ἱδρύοντο τριόδοις.
Когда Хабрий под Коринфом убил нескольких фиванцев, от запальчивости вырвавшихся за ворота, и поста вил трофей, Эпаминонд сказал со смехом, что это не трофей Аресу, а столб Гекате, — ибо столбы Гекате ставились перед любыми воротами в том месте, откуда расходились дороги.
«Изречения царей и полководцев» 193f [14]
Культовые столбы Гекаты называются гекатеи (ἑκαταῖα, ἑκάταια или, реже, ἑκατή-σια от ед. ч. ἑκαταῖον или ἑκατήσιον [15]). Они изображают триморфную Гекату – в образе трех молодых девушек, смотрящих в разные стороны и стоящих спинами к центральной колонне. Они выполняют апотропейную функцию – их устанавливали с целью уберечь место от злых духов. В тексте Эпаминонд упоминает, что гекатеи размещались на «перекрестках» (τριόδοις), «перед дверями» (πρὸ τῶν πυλῶν), у входов в дома и у городских ворот. Присутствие Гекаты на перекрестках множественно засвидетельствовано в литературе и археологии, поскольку она была хранительницей врат и лиминальных пространств. [16] Гекатеи появились с V веке до н.э. и встречались повсеместно до имперских времен. [17] Самый ранний пример гекатеи – это изображение на скифосе (420 / 410 гг. до н.э.). [18] Согласно Павсанию первым тройственное изображение Гекаты создал Алкамен. [19] Утраченная статуя его авторства была названа Эпипиргидия (ἐπιπυργιδíα), «в крепости», потому что она защищала ворота Афин (Акрополь) от врагов. [20]
Гекатеи впервые упоминаются Аристофаном, [21] но до времен Плутарха никакой информации о них больше не появляется. [22] После него этот термин использовал Гарпократион [23] и Исихий. Позже, в Халдейских оракулах, сама Геката дает преданным указания о подготовке культовой статуи. [24] Триодии (τρίοδοι [25]) также связаны с появлением Гекаты на перекрестках [26] и ее тройственной формой. Эта триединость [27] представляет ее владычество на земле, в море и в небе, [28] и это станет общей чертой Гекаты и богини Луны, [29] а также ее главным аспектом в магических текстах. [30] Хотя эпитет «триодия» у Плутарха относится к Луне, [31] а не к Гекате, любопытно, что слово «триодос» («перекресток») почти всегда используется в связи с этой богиней. [32] Перекрестки зачастую рассматривались как опасные места, связанные с жестокими духами [33] и ужасными явлениями.
… οἶμαι, τοῦ πλήθους φείδεσθαι δίκαιός ἐστι, μὴ καθάπερ ἐκ πολεμίας ὁμοῦ πᾶσι τοῖς περὶ αὑτὸν ἐπισιτιζόμενος μηδ᾽, ὥσπερ οἱ χώρας καταλαμβάνοντες ἐν τῷ πεττεύειν, ἀεὶ τοῖς ἰδίοις φίλοις τοὺς τοῦ καλέσαντος ἐκκρούων καὶ ἀποκρούων ἅπαντας, ὥστε πάσχειν τοὺς δειπνίζοντας, ἃ πάσχουσιν οἱ τῇ Ἑκάτῃ καὶ τοῖς ἀποτροπαίοις ἐκφέροντες τὰ δεῖπνα, μὴ γευομένους αὐτοὺς μηδὲ τοὺς οἴκοι, πλὴν καπνοῦ καὶ θορύβου μετέχοντας.
И вот, что касается того, кто, будучи приглашенным, приглашает и других, то прежде всего он должен, думаю я, быть сдержанным в отношении их численности, не набрасываться вкупе со своими приглашенными на угощение, уподобляясь вражескому войску, не расталкивать друзей хозяина, занимая их места, словно поле противника на шашечной доске, иначе устроители симпосия окажутся в таком положении, как учреждающие жертвенную трапезу Гекате и божествам охранителям; они не вкушают сами от жертвенных приношений ничего, кроме дыма и хлопот.
«Застольные беседы» 708F–709A [36]
У гекатеи путешественники оставляли подношения, называемые «дейпна» (δεῖπνα) [37] – «трапезы» Гекаты. В классический период дейпна Гекаты состояла из пищи, [38] оставленной на перекрестке. [39] Ее нельзя было сжигать или есть, [40] в отличие от священной пищи для олимпийских богов. Начиная с V века до н.э., в жертву Гекате приносили щенков. [41]
Плутарх шутливо сравнивает эпизод на симпосии, где люди «сами не вкушают» [42] дейпну, посвященную Гекате или другим апотропейным духам. Если он не иронизировал, то здесь мы видим ключевую деталь, указывающую на существенное различие в способе проведения ритуала во времена до Плутарха и после. Речь идет о том, что кто-то мог есть священные для Гекаты блюда. Возможно, Плутарх просто сравнивал чревоугодников с бедняками, которые ели ритуальную пищу [43] «еще до того, как она была предложена богам». [44] А может быть, Плутарх имел в виду, что подношения предназначались непосредственно богине. [45]
Начиная с V века до н.э., Геката прочно связывается с перекрестками и там ее культ имеет двойное значение. С одной стороны, она – благожелательное божество, отгоняющее зло и обеспечивающее безопасность в путешествиях. С другой, она – предводительница духов, и это самый ее пугающий облик. Поэтому современные ученые [46] рассматривали Гекату с двух разных точек зрения: как грозную и как защищающую богиню. [47] Однако Плутарх подчеркивает покровительственную сторону Гекаты, потому что подношения посвящены и другим апотропейным духам. Джонстон утверждает, что дейпна Гекаты «обеспечивала защиту и удачу человеку, переходящему точку неопределенности, границу, или начинающему новое». [48] Геката защищала путешественников от духов, обитающих в лиминальных пространствах – таких как, например, перекрестки, именно поэтому Плутарх связал ее с апотропейными богами, предотвращающими зло.
οὐ μὴν οὐδὲ καθαρεύειν ᾤοντο παντάπασιν οἱ παλαιοὶ τὸ ζῷον· καὶ γὰρ Ὀλυμπίων μὲν οὐδενὶ θεῶν καθιέρωται, χθονίᾳ δὲ δεῖπνον Ἑκάτῃ πεμπόμενος εἰς τριόδους ἀποτροπαίων καὶ καθαρσίων ἐπέχει μοῖραν. ἐν δὲ Λακεδαίμονι τῷ φονικωτάτῳ θεῶν Ἐνυαλίῳ σκύλακας ἐντέμνουσι· Βοιωτοῖς δὲ δημοσίᾳ καθαρμός ἐστι κυνὸς διχοτομηθέντος τῶν μερῶν διεξελθεῖν· αὐτοὶ δὲ Ῥωμαῖοι τοῖς Λυκαίοις, ἃ Λουπερκάλια καλοῦσιν, ἐν τῷ καθαρσίῳ μηνὶ κύνα θύουσιν.
Кроме того, древние считали это животное [собаку] не вполне чистым и никогда не приносили его в жертву ни одному из олимпийцев. Только как трапезу для Гекаты Подземной их приносили на перекрестки, и эта жертва служит отвращению или искуплению зла. В Спарте щенков жертвуют самому кровожадному из богов — Эниалию, а в Беотии обряд всенародного очищения состоит в том, что люди проходят между частями разрубленной надвое собаки. Сами римляне убивают собак в месяц очистительных обрядов на «Волчьем празднике», который они называют Луперкалиями.
«Римские вопросы» 290D [49]
Плутарх уточняет, что дейпна в данном случае – щенки (σκύλακας), [50] которых приносили на перекрестки. [51] В этом случае их следовало называть θυσία, [52] буквально «жертва», а не «дейпна», но, возможно, это вопрос лингвистических привычек. [53] Упоминания Плутарха о дейпне важны по двум причинам: во-первых, потому что он нарушает молчание литературных источников со времен первых свидетельств в V веке до н.э., во-вторых, потому что информирует читателей о характере этого ритуала: жертвоприношениях, которые предотвращают зло, что также связано с функциями гекатеи.
Жертвоприношения собак в ритуалах очищения связаны с тем, что они считались «не вполне чистыми». Собаки могли входить в Акрополь и священные места (остров Дилос [54]). В «Ромуле» [55] Плутарх утверждает, что собаки были священными жертвами для очищения (θυσία καθαρισμός), поэтому «эллины использовали их в искупительных ритуалах» (Ἕλληνες ἔν τε τοῖς καθαρσίοις σκύλακας ἐκφέρουσι), в форме «ощенячивания» (см. ниже). Собака связана с границами и порогами и поэтому выступает в роли элемента, обеспечивающего связь с миром мертвых, [56] поскольку защищает дом. Все эти три аспекта пересекаются с культом Гекаты.
Плутарх сообщает о беотийской церемонии очищения, во время которой собаку разрывали на части и проходили по искалеченным останкам. Этот ритуал мог быть посвящен богине Энодии [57] (ее имя означает «дорожная» [58]). Павсаний рассказывает, что только греки из Колофона приносили в жертву богине Энодии черных сук. [59] Возможно, Плутарх упоминает эти беотийские церемонии, подразумевая, что они были посвящены Гекате-Энодии. Согласно литературным и археологическим свидетельствам, культ этих богинь процветал в Фессалии и Македонии. [60] Эфебы-лакидемоняне приносили в жертву богу войны Эниалию собаку – это был ритуал очищения солдат перед походом.
Еще одна практика очищения с участием собаки – это «ощенячивание» (περισκυλακισμός). Она заключается в растирании «нечистых» людей четвертованными щенками, посвященными Гекате. Это совершалось во время Луперкалий, «волчьего празднества», [69] отмечаемого в феврале (месяц очищения).
Плутарх приводит [70] 4 причины совершения подобной практики:
1) ощенячивание было ритуалом очищения города;
2) поскольку Луперкалии – Волчье празднество (lupus – волчица), собак приносили в жертву, поскольку она враг волка;
3) лающие собаки мешали луперкам (людям, бегающим по городу и бьющим беременных женщин кнутом);
4) жертва предназначалась Пану, богу-пастуху.
В первом случае «ощенячивание» должно быть подобно дейпне Гекаты, поскольку и то и другое представляет собой обряд очищения.
Плутарх и Павсаний расходятся во мнениях по поводу распространения этой практики. Хотя, согласно Павсанию, только «жители Колофона» знали этот ритуал, [71] Плутарх утверждает, что «почти все эллины приносили в жертву собаку для очищения». Карбони [72] предполагает, что, в то время как Павсаний говорит о запрете публичных жертвоприношений собак, Плутарх ссылается на распространение этих практик в текстах и публичных актах, не связанных с официальными и религиозными городскими ритуалами.
Смит [73] предполагает, что в этом процессе «древнейшее из домашних животных [собака] выступало в роли pharmakos, козла отпущения для всего домашнего хозяйства». Плутарх – одним из первых упомянул о связи Гекаты с загрязнением. Но, по сути, богиня связана с загрязнением только в контексте родов и погребения. [74] Более того, Джонстон справедливо отметила, что связь Гекаты с очищением и загрязнением «скорее обусловлена ее ролью проводника при переходах […], поскольку Геката и загрязнение изначально были связаны с перекрестками по разным причинам: она защищала человека во время прохождения через пограничную точку неопределенности; но грязь от уборки дома оставляли на перекрестках, поскольку сами они были лиминальными пространствами». [75] «Другие материалы для очищения» (μετὰ τῶν ἄλλων καθαρσίων) это καθάρσια или καθάρματα – бытовые отходы, которые остаются после домашнего очищающего ритуала. [76] Плутарх мог ссылаться также на ὀξυθύμια [77] или загрязненные остатки, которые иногда путают с дейпной Гекаты.
Плутарх, возможно, способствовал распространению этой путаницы, поскольку ассоциировал трапезы Гекаты с καθάρσια (katharsia). По-видимому, взаимозаменяемость этих терминов возникла уже в I в. до н.э., [78] поскольку Гарпократ [79] полностью отождествляет подношения Гекаты с бытовыми отходами, утверждая, что обратился к комментарию Дидима Халкентера на kata Demadou Гиперида. Основная причина этой ошибки заключается в неправильном отождествлении двух различных типов ритуалов (защитного и очистительного), совершаемых на перекрестках. [80] Освещение гекатеи представляет собой защитную практику, в то время как вынос домашних отходов (ὀξυθύμια) был направлен на очищение дома (от загрязнений рождения или смерти) и не относился к трапезам Гекаты.
‘Διὰ τί τῇ καλουμένῃ Γενείτῃ Μάνῃ κύνα Θύουσι καὶ κατεύχονται μηδένα χρηστὸν ἀποβῆναι τῶν οἰκογενῶν;’ Ἢ ὅτι δαίμων ἐστὶν ἡ Γενείτα περὶ τὰς γενέσεις καὶ τὰς λοχείας τῶν φθαρτῶν; ῥύσιν γάρ τινα σημαίνει τοὔνομα καὶ γένεσιν ἢ ῥέουσανγένεσιν. ὥσπεροὖνοἱ Ἕλληνεςτῇ Ἑκάτῃ, καὶτῇ Γενείτῃκύνα Ῥωμαῖοι θύουσιν ὑπὲρ τῶν οἰκογενῶν. Ἀργείους δὲ Σωκράτης φησὶ τῇ Εἰλιονείᾳ κύνα θύειν διὰ τὴν ῥᾳστώνην τῆς λοχείας. τὸ δὲ τῆς εὐχῆς πότερον οὐκ ἐπ᾽ ἀνθρώπων ἐστὶν οἰκογενῶν, μηδένα χρηστὸν γενέσθαι ἀλλὰ κυνῶν; χαλεποὺς γὰρ εἶναι δεῖ καὶ φοβεροὺς τοὺς κύνας.
Почему богине по имени Генита Мана приносят в жертву собаку и молят ее о том, чтобы никто из домочадцев не стал добрым? Может быть, потому что Генита — это демон, владычествующий над рождением и явлением на свет всего смертного, а имя «Мана Генита» означает «течение» (manare) и «рождение» (genitus) или «текущее рождение»? И как эллины Гекате, так и римляне Мане Гените приносят в жертву собаку ради милости к тем, кто рождается в их доме. Так и аргивяне, по словам Сократа, приносят Эйлионее3 в жертву собаку, так как это животное почти не испытывает родильных мук. А молитвы, обращенные к Гените, может быть, относятся не к людям, а к собакам: пусть собаки не будут добрыми? Ведь собакам и следует быть злобными и внушающими страх.
«Римские вопросы» 277AB [81]
Собаки приносились в жертву божествам, которые были связаны с деторождением. Плутарх оправдывает римскую традицию приносит в жертву щенка для Гениты Маны, сравнивая ее с греческой традицией жертвоприношения Гекате и аргивянской – Илионии. [82]
Можно вспомнить эпитет Гекаты «воспитательница детей», куротрофос (κουροτρόφος), [83] который однажды приписал ей Гесиод, [84] а также о ее тесных отношениях с Артемидой. [85] Но почему Плутарх не использует этот эпитет?
Причиной может быть то, что, начиная с эллинистического периода, Геката считается богиней переходов, а не собственно κουροτρόφος. Лиминальный характер объясняет ее связь с загрязнением рождения и смерти, и в тексте Плутарх сравнивает две эти области власти Гекаты.
Рождение и смерть – это точки перехода, поэтому новорожденные и умершие пребывают в переходном состоянии между двумя мирами. [86] Геката направляет и управляет душами, особенно в пограничных местах. Перекрестки напрямую связаны с загрязнениями при рождении и смерти [87] и, согласно своей природе, подходят для очищения. Например, беременные женщины должны носить амулет, наполненный растениями, выросшими внутри сита, брошенного на перекрестке. [88]
Таким образом, Геката в этом отрывке связана с загрязнением рождения, а не помощью в родах. Домашние действия по очищению заключаются в уборке и окуривании помещения, затем мусор выносят в черепке от горшка и выбрасывают на перекрестке. Совершающий это должен уйти, не оборачиваясь. [89] Плутарх ссылается на специфическую практику окситимии: принесение в жертву собаки в качестве «обета» (κάθαρμα) Гекате в целью очищения дома после родов.
Жертвоприношение собаки Гинете Мане, Гекате и Илионее указывает на то, что контекст также заключается в загрязнении рождения. Плутарх не приводит никаких подробностей об этих ритуалах, и, вероятно, во его времена они уже не проводились (после I века до н.э. кровавые жертвоприношения совершались редко).
Магическое поклонение: суеверия
[…] εἶτ᾽ ἐξαναστάντες οὐ κατεφρόνησαν οὐδὲ κατεγέλασαν, οὐδ᾽ ᾔσθοντο ὅτι τῶν ταραξάντων οὐδὲν ἦν ἀληθινόν, ἀλλὰ σκιὰν φεύγοντες ἀπάτης οὐδὲν κακὸν ἐχούσης ὕπαρ ἐξαπατῶσιν ἑαυτοὺς καὶ δαπανῶσι καὶ ταράττουσιν, εἰς ἀγύρτας καὶ γόητας ἐμπεσόντες λέγοντας ἀλλ᾽ εἴτ᾽ ἔνυπνον φάντασμα φοβῇ, χθονίας θ᾽ Ἑκάτης κῶμον ἐδέξω,
Но и проснувшись, суеверный не отмахнется от всего этого, не рассмеется, радуясь тому, что все его страхи оказались напрасными; наоборот, спасаясь от обмана призрачного и, в сущности, безобидного, он обманывает себя уже наяву и по-настоящему, трепеща от страха и тратя деньги на нищих прорицателей, которые говорят ему: Если сон ты увидел зловещий — толпу привидений, посланцев Гекаты ночной…[90]
«О суевериях» 166A [91]
Плутарх критикует суеверных людей, после кошмаров бегущих к «нищим прорицателям» (ἀγύρτας καὶγόητας), чтобы те сказали, как им быть. Затем он цитирует две анонимные притчи, [92] вероятно, относящиеся к классическому периоду (вторая половина V века до н.э.), которые приписываются некой трагедии Эсхила.
Из этого текста можно вывести три важных аспекта богини магии: ужасающие видения и сны, насылаемые Гекатой, ее роль предводительницы «сонма» (κῶμος) «духов» (φάντασμα) [93] и ее способность контролировать человеческий разум.
Самая ранняя упоминаемая магическая сила богини – это ее способность насылать видения и контролировать умы людей. Фрагмент пантомимы Софрона [94] (V век до н.э.) описывает сцену жертвоприношения во время магической церемонии. Служители (безусловно, женщины) предлагают немного еды и приносят собаку в жертву богине, очень похожей на Гекату. [95] Вероятно, это ритуал очищения или изгнания, [96] выполняемый для освобождения кого-либо от ментальной одержимости Гекатой. С большей уверенностью Еврипид в «Елене» представляет богиню, насылающую видения, - поэтому Агамемнон думает, что Елена – всего лишь образ в его уме. [97] В «Ипполите» служанка спрашивает свою госпожу Федру, вызвана ли ее скорбь одержимостью разума Гекатой. [98] Сонм «духов», сопровождающий Гекату обычно состоит из обитателей подземного мира, например, Эмпусы. [99] Аристофан [100] описывает Гекату как змееволосую, блуждающую по ночам в окружении духов. [101] Феокрит и Аполлоний Родосский включают в свиту Гекаты адских псов. [102] Говоря о животных, которых египтяне считают своими богами, [103] Плутарх приписывает собак Артемиде – однако здесь мы видим просто отождествление Гекаты с Артемидой. [104] В этом тексте Геката – Фосфорос (φωσφόρος), [105] «носительница света», [106] поскольку она несет факелы, возглавляя ночные шествия духов. Наконец, у Диона Хрисостома разъяренная Геката насылает злые видения. Хрисостом рекомендует проводить ритуалы очищения, чтобы освободить одержимых от «многих и разнообразных духов», насылаемых богиней. [107] Похоже, Плутарх был первым, кто предположил, что видения и явления Гекаты связаны со снами. Согласно Артемидору, [108] видеть во сне совокупление с Гекатой – дурной знак и предвестие смерти. Аналогичным образом, греческие магические папирусы передают более поздний и пугающий аспект богини. [109] Даже в медицинском трактате «О священной болезни» [110] Геката вызывает ночные «приступы» (ἐπιβολαί), которые влияют на психическое здоровье человека. Напротив, Халдейские оракулы (II век н.э.) демонстрируют противоположную точку зрения. Авторы-неоплатоники, комментирующие эти фрагментарные тексты, представляют Гекату, посылающую людям пророческие (позитивные) сны. [111] Призрачные спутники Гекаты и ее власть над человеческим разумом сыграли решающую роль в развитии культа богини – богиня была предводительницей духов, а маги нуждались в помощи даймонов в своих действиях. Роль Гекаты как помощницы колдуний впервые засвидетельствована в «Медее» Еврипида. [112] Позже, в «Идиллии» Феокрита, Симета призывает Гекату для помощи в любовных чарах. [113] В «Аргонавтике» Медея – служанка и жрица Гекаты. [114] У Диодора Геката – зловредная дочь царя Перса и учит Кирку искусству фармаки. [115] Имя Гекаты, повелительницы ведьм, было известно во времена Плутарха, но, что поразительно, сам он упоминает эту роль богини только дважды: в этом отрывке и в «Грилле».
Астральный контекст
В астральном контексте Геката выступает в роли богини Луны и космического божества. Во-первых, она связана с Луной и особенно с ее географией («О лике, видимом на диске Луны» 944C); во-вторых, Геката представляет собой промежуточную сущность между чувственным и умопостигаемым мирами («Об Исиде и Осирисе» 368Е, «Об упадке оракулов» 416Е). Эти особенности проистекают из традиционной роли Гекаты как «проводницы душ». Необходимо учитывать 2 факта: первый – схожая двойственная природа Гекаты и Луны, хтоничная и небесная одновременно; второй – расположение Луны в пограничном пространстве между мирами. Все это могло вдохновить Плутарха называть «Гекатой» лиминальное пространство Вселенной и, кроме того, связать ее с египетским Анубисом.
[…] ἔστι δ᾽ οὐ τοιοῦτον, ἀλλ᾽ ὥσπερ ἡ παρ᾽ ἡμῖν ἔχει γῆ κόλπους βαθεῖς καὶ μεγάλους, […] οὕτως βάθη ταῦτα τῆς σελήνης ἐστὶ καὶ κοιλώματα. καλοῦσι δ᾽αὐτῶν τὸ μὲν μέγιστον Ἑκάτης μυχόν, ὅπου καὶ δίκας διδόασιν αἱ ψυχαὶ καὶ λαμβάνουσιν ὧν ἂν ἤδη γεγενημέναι δαίμονες ἢ πάθωσιν ἢ δράσωσι … τὰς δὲ δύο Μακράς· περαιοῦνται γὰρ αἱ ψυχαὶ δι᾽ αὐτῶν, νῦν μὲν εἰς τὰ πρὸς οὐρανὸν τῆς σελήνης, νῦν δὲ πάλιν εἰς τὰ πρὸς γῆν· ὀνομάζεσθαι δὲ τὰ μὲν πρὸς οὐρανὸν τῆς σελήνης Ἠλύσιον πεδίον, τὰ δ᾽ ἐνταῦθα Φερσεφόνης † οὐκ ἀντίχθονος.
[…] как и у нас на Земле есть глубокие и обширные заливы, из коих один вдается через столпы Геракла сюда внутрь, а вне — расположены заливы Каспийского и Красного морей, так и на Луне есть углубления и выемки. Наибольшую из них называют "провалом Гекаты". Там наказуемые души требуют и получают воздаяние за то, что они претерпели или совершили, ставши уже демонами. А два длинных [углубления], называются Вратами, ибо через них души переправляются то на сторону Луны, обращенную к небу, то опять на сторону, обращенную к Земле. Обращенная к небу сторона Луны называется "Елисейскими полями", а обращенная сюда — "противоземной Персефоной".
«О лике, видимом на диске Луны» 944С [117]
Лерну [118] объясняет: «Присвоение Плутархом Луне статуса главной богини – следствие отождествления Луны с Гекатой». Во-первых, выдающийся статус Гекаты в «Теогонии» породил у Плутарха ассоциацию «Геката-Луна»; и, во-вторых, способствовал формированию образа неоплатонической Гекаты Халдейских оракулов. Лерну и Ронан [119] согласны с тем, что существовало три последовательных этапа развития культа Гекаты: после Великой богини Гесиода (по могуществу сравнимой с Зевсом [120]) мы видим богиню Луны (отождествляемую или ассоциируемую с Луной); и, наконец, халдейскую «Космическую Душу» [121] (соответствующую орфической Рее [122]).
Промежуточная стадия развития образа Гекаты как богини Луны впервые засвидетельствована в «О лике, видимом на диске Луны» Плутарха. В начале мифа о Сулле незнакомец утверждает, что «Среди видимых богов следует особенно почитать Луну, […] поскольку она властна над жизнью (и смертью) и граничит с ними (на полях Аида)». [123] Согласно Лерну, это утверждение удивляет Суллу, потому что в то время смешение Луны и Гекаты не было столь явным. [124] Ниже я представлю несколько замечаний о второй и третьей стадии развития культа Гекаты.
В V веке до н.э. в Афинах наметились признаки второй стадии, [125] хотя она развивалась в эллинистический период. Затем Геката становится повелительницей призраков, отсюда и ее культовое место на перекрестках. Как следствие, богиня приобрела соответствующий статус в магическом поле, поскольку колдуны нуждались в помощи духов. У Еврипида к Гекате обращается ведьма Медея: «Владычицей, которую я чту особенно, пособницей моею, родной очаг хранящею, клянусь Гекатою…». [126] Позже Плутарх кратко намекает на отношения Медеи с Гекатой: в диалоге Улисса и Медеи (здесь неверно приведены персонажи диалога. Указанные слова говорит Кирка Одиссею, а не Медея Улиссу – прим. пер.), колдунья восклицает: «Это не так-то просто, клянусь Гекатой» (οὐχ οὕτω γ ἁπλῶς, μὰ Ἑκάτην τὴν·). [127] Однако первым литературным свидетельством связи Гекаты с Луной в магическом поле является Феокрит. [128] В «Идиллии» Симета призывает Селену и Гекату-Хтонию на помощь в любовных чарах. Однако как богиня Луны и покровительница магии Геката полноценно раскрывается в греческих магических папирусах.
В эротических заклинаниях и проклятиях Геката-Хтония ассоциируется с Селеной (фигурирует как Геката-Артемида), Артемидой и Персефоной. [129] На третьей стадии космические черты Гекаты будут развиваться до тех пор, пока она не станет лиминальным божеством, соединяющим мирское и небесное царства.
Третья стадия развития культа богини, на мой взгляд, может быть разделена на два. У Плутарха Геката связана с Луной из-за космологии, которая приписывает Луне срединное положение между Солнцем и Землей. Как мы увидим в следующем отрывке, Плутарх рассматривал Луну как имеющую смешанную природу, потому что она одновременно земная и небесная. Земная часть Луны имеет глубокие впадины (βάθη ... κοιλώ-ματα) или кратеры. Самый большой кратер Луны называется «провалом Гекаты» (τὸμὲν μέγιστον [κοίλωμα] Ἑκάτης μυχόν). Эта «впадина» или «ниша» (μυχόν) напоминает пещеру Гекаты из элевсинского мифа. [130] Тот же термин во многом относится к «огню очага», где, согласно «Медее» обитает Геката. [131] Более того, этим словом обозначаются «глубокие провалы», которые находятся за вратами подземного мира [132] (место в Аиде, где несчастные души искупают ошибки, совершенные при жизни).
Плутарх следует доктрине Платона о загробной жизни, особенно в том, что касается небесной концепции греческого Аида, что тесно переплетается с учением об астральном путешествии души. [133] Вот почему топография «небесного Аида» состоит из пропастей, кратеров и врат, расположенных на Луне – вратах между Небесами и землей.
В отрывке Плутарха «провал Гекаты» - это промежуточная точка, которую душам даймонов [134] необходимо пересечь в космическом путешествии к последующей жизни. [135] Путешествие начинается после первой смерти – души покидают землю и перемещаются в пространстве, пока не прибудут на Луну. Даймоны искупают свои ошибки в самом большом кратере Луны, «провале Гекаты», и это их последнее, решающее испытание. [136] Примечателен тот факт, что кратер назван в честь Гекаты, поскольку это отражает ее двойственную природу – хтоническую и небесную. В PGM богиня Дике («Справедливость») ассоциируется с богами подземного мира – вплоть до того, что само имя «Дике» становится эпитетом этих божеств, [137] в частности, Эриний, которые отождествляются с Гекатой.
Пифагорейцы связывали понятие Справедливости с числом 3, а треугольник – с Афиной. Даймоны достигают следующих двух крупных кратеров на поверхности Луны, называемых «Вратами» (τὰς πύλας). Одни врата – это «Елисейская долина» [138] (Ἠλύσιον πεδίον), сторона Луны, обращенная к Небесам: после смерти достойные даймоны, искупившие свои ошибки, проходят через эти врата, чтобы достичь Небес. Другие врата – «дом противоземной Персефоны» [139] (ἐνταῦθα Φερ-σεφόνης ἀντίχθονος [140] οἶκος): даймоны, которые перерождаются в телах - [141] пройдя сквозь эти врата они отправляются с Луны обратно на землю. Таким образом, посредническая функция Луны одновременно космологична и эсхатологична. [142] Она служит границей и связующим звеном между подлунным и небесным мирами: вратами, которые даймоны должны пересечь, чтобы вернуться на землю или достичь Небес. Поразительно, насколько идеально все эти явления соответствуют двум характерным ролям Гекаты: проводницы душ и хранительницы границы между человеческим и божественным мирами. Кроме того, Геката – «хранительница ключей» (κλειδοῦχος) от врат Аида – она разрешает или запрещает духам проходить через них. Луна получает эпитет «Триодитис» (τριοδῖτις), «трехдорожная», поскольку у нее три фазы. [143] Примечательно, что этот эпитет обычно применяется к триморфной Гекате.
Вторая стадия представляет собой последующее развитие Гекаты как богини Луны, как мы увидим в следующем отрывке.
μικτὸν δὲ σῶμα καὶ μίμημα δαιμόνιον ὄντως τὴν σελήνην, ⟨ἣν⟩ τῷ τῇ τούτου τοῦ γένους συνᾴδειν περιφορᾷ φθίσεις φαινομένας δεχομένην καὶ αὐξήσεις καὶ μεταβολὰς ὁρῶντες οἱ μὲν ἄστρον γεῶδες οἱ δ᾽ ὀλυμπίαν γῆν οἱ δὲ χθονίας ὁμοῦ καὶ οὐρανίας κλῆρον Ἑκάτης προσεῖπον.
Но есть тело, по своим характеристикам в самом деле сходное с полубогами, именно луна. Ведь люди, видя, что она, вечно в согласии с циклами своего существования, подчиняется определённым убываниям и прибываниям, именуют её одни землеподобной звездой, а другие — звездоподобной землёй, [144] а ещё иные — жилищем Гекаты, которой принадлежат и земля, и небеса.
«Об упадке оракулов» 416Е [145]
Этот отрывок демонстрирует другую перспективу небесной географии, которая связывает Луну и астральную концепцию Гекаты. В предыдущем тексте Геката – это название географического объекта Луны (ее самого большого кратера). Но в этом отрывке обнаруживается двоякое восприятие Гекаты: (1) Плутарх использует имя богини как обозначение промежуточной области космоса между подлунным и небесным царством; (2) Геката понимается как межпространственная сущность между двумя мирами. Учитывая, что Плутарх следует платоновскому разделению планет, [146] возможно, он обожествляет промежуточную область Вселенной, назвав ее в честь Гекаты из-за схожих функций богини.
В этом отрывке Луна — это klêron Гекаты (κλῆρονἙκάτης) – «надел» или «область», расположенной в том же лиминальном пространстве Вселенной. Это становится понятным, если вспомнить, что Луна – это врата для даймонов / душ во время путешествия в мир. Фактически, даймоны делают возможным общение между людьми и богами, [147] потому что они могут перемещаться по промежуточному «эфиру» (ἀήρ) между подлунным царством и Небесами. В магических текстах даймоны выступают посредниками для действий колдунов, передающими просьбы богам. В магической сфере Геката выступает в роли проводницы даймонов.
Функция посредничества представляет собой связующий элемент между Гекатой, Луной и даймонами. Хотя все они имеют двойственную природу, земную и небесную, разница все же существует: Луны и даймоны имеют двойственную природу, поскольку состоят из эфира и земли. [148] Луна – это смешанное тело (σῶμα μικτόν), которое можно считать землеподобной звездой (ἄστρον γεῶδες) или звездоподбной землей (ὀλυμπίαν γῆν). С другой стороны, двойственная природа Гекаты обусловлена ее обширными сферами власти и влияния, касающихся и земли, и небес. По этой причине Геката сама рассматривается как пограничное пространство в космосе, поэтому Луна и даймоны обитают в ее владениях. [149] Фригийское надгробие из Флавиополиса (260-270 гг. н.э.) свидетельствует о слиянии хтонического и небесного образов Гекаты.
καὶ καλούμενος ὁρίζων κύκλος ἐπίκοινος ὢν ἀμφοῖν Ἄνουβις κέκληται καὶ κυνὶ τὸ εἶδος ἀπεικάζεται· καὶ γὰρ ὁ κύων χρῆται τῇ ὄψει νυκτός τε καὶ ἡμέρας ὁμοίως. καὶ τοιαύτην ἔχειν δοκεῖ παρ᾽ Αἰγυπτίοις τὴν δύναμιν ὁ Ἄνουβις, οἵανἡ Ἑκάτη παρ᾽ Ἕλλησι, χθόνιος ὢν ὁμοῦ καὶ Ὀλύμπιος.
…окружность, общая обеим, названа Анубисом и изображается в виде собаки, потому что собака равно владеет зрением и днем, и ночью. Египтяне полагают, что Анубис имеет ту же власть, что у эллинов имеет Геката, принадлежащая одновременно к числу преисподних и олимпийских божеств.
«Об Исиде и Осирисе» 368Е [150]
Анубис – еще один хтонический и небесный бог (χθόνιος ὤν ὁμοῦ καὶ Ὁλύμπιος), потому что его мать Нефтида представляет вещи «подземные и невидимые», а его приемная мать Исида, [151] представляет вещи «надземные и видимые». В «Об Исиде и Осирисе» Плутарх показывает вселенную, разделенную кругом горизонта (ὁρίζων κύκλος) по имени Анубис, который описывается как находящийся между подлунным и небесным царствами.
В результате прогрессирующего обожествления греческого Аида возникла необходимость давать названия различным областям космоса. [152] Атрибуты Плутарха в некоторых из этих областей указывают на различия и особенности. Он рассматривает Гекату и Анубиса очень схожим образом, вероятно под впечатлением от их мифологических соответствий. Например, Анубис и Геката принадлежат подземному миру, потому что хранят ключи, [153] являются стражами врат Нижнего мира и проводниками душ умерших. Они имеют общие иконографические элементы, такие как ключ и собака. [154] Анубиса традиционно изображают с собачьей головой, [155] поскольку он одинаково хорошо видит и днем, и ночью. Одна из трех голов Гекаты тоже часто изображается собачьей [156] в магических текстах. [157] Собаки также связаны с Луной, что делает их идеальными спутниками богини. [159]
В тексте Геката и Анубис – это названия различных космических областей: Анубис представляет собой границу между подлунным и умопостигаемым царством, в то время как Геката обозначает пространство между этими мирами.
В последней части «Об Исиде и Осирисе» Плутарх сравнивает религиозное отношение греков и египтян к животным. Он критикует египетский обычай обожествлять животных и поклоняться им, [160] но оправдывает греческую практику жертвоприношения. Греки считаю собак священными животными Артемиды, и Плутарх иллюстрирует это, цитируя стих из Еврипида, [161] в котором собака [в которую была обращена Гекуба] представляет собой образ Гекаты Фосфорос. Это становится логичным при рассмотрении отождествления Гекаты с Артемидой. Змея, другое священное животное Гекате, приписывается Афине. [162] Возникает вопрос, связаны ли эти символы с отождествлением Гекаты-Артемиды-Афины в De proverbiis Alexandrinorum. Кроме того, для пифагорейцев Афина – имя промежуточного пространства между подлунным и умопостигаемым мирами.
Заключение
Заключение – Ритуальный контекст – Обычное поклонение
В ритуальном контексте Плутарх воспринимает Гекату не совсем как Великую Мать Гесиода, а скорее с опорой на черты и сферы влияния, которые она уже получила раньше. Тройственная форма богини и ее роль стражницы перекрестков (уже присутствующая в орфической традиции [163]) происходят от ее власти в трех царствах: на земле, в море и на небесах. Что касается драматургов, Плутарх следует Аристофану и его концепции гекатеи как апотропейных статуй, [164] но отличается от использования термина Софоклом [165]: в то время как последний этим термином называет подношения пищи Гекате, Плутарх предпочитает называть «торжественные трапезы» дейпной («Застольные беседы» 708F-709A; «Римские вопросы» 290D), и он использует термин «гекатея» в значении «статуя» богини. У Плутарха гекатея и дейпна фигурируют в ироничном контексте («Изречения царей и полководцев» 193F и «Застольные беседы» 708F-709A), так что эти практики, возможно, были хорошо известны в его время. Фактически, Плутарх знал об апотропейной коннотации дейпны, на что указывает упоминание о жертвоприношениях собак в «Римских вопросах» 290D.
Рассказы Плутарха, возможно, основывались на неэллинском происхождении, приписываемом Гекате Теодором. Плутарх связывает ее с иноземными богами, подобными Эниалию: им обоим приносили в жертву собак (нечистых животных). В то же время, апотропейный характер гекатей проявляется, когда совершаются жертвоприношения собак, и эти практики были связаны с очищением и загрязнением при рождении. Кроме того, Плутарх был первым автором, который поместил эти жертвоприношения в связи с Гекатой в контекст загрязнения.
В сфере деторождения эллинистическое восприятие Гекаты отличается от восприятия Гесиода и Эсхила. [166] Как показано в текстах Плутарха, Геката и Илионея приравниваются к Гинете Мане («Римские вопросы» 277АВ) не как богини, которые помогают женщине в родах, а скорее как те, кто изгоняет злых духов из дома после того, как ребенок появляется на свет. Очищающее загрязнение Гекаты вытекает из ее роли проводницы в решающие моменты человеческой жизни.
Заключение – Ритуальный контекст – Магическое поклонение
Плутарх раскрывает магическую концепцию Гекаты, когда ссылается на два стиха Еврипида в «О суеверии» 166А. Устрашающий образ богини и ее спутников, вероятно, был заимствован из традиции греческих магических папирусов. Плутарх – первый автор, который считает, что ужасные видения, насылаемые Гекатой, приходили в форме ночных кошмаров. Критика автора в сдержанном стиле демонстрирует, что магический характер богини все еще ярко присутствовал среди его современников. Дион Хрисостом также рассказывает, что причиной злых видений была яростная Геката – таким образом, было необходимо проводить мистические ритуалы и практики очищения для освобождения одержимых людей.
На мой взгляд, объектом критики Плутарха в «О суеверии» выступает не вера в явления Гекаты, а то, что люди позволяли мошенникам и самозванцам себя обманывать. Однако важным моментом является то, что, как мы можем увидеть у Плутарха, магические сферы влияния Гекаты отражались в обычных практиках поклонения. Например, гекатея на перекрестке демонстрирует функции защиты и управления духами. [167]
Заключение – Астральный контекст
Наиболее новаторский и важный вклад Плутарха в литературную традицию Гекаты состоит из отрывков, касающихся астрального контекста. Он – первопроходец, описавший астральную сторону богини, ее образ, который будет последовательно разработан неоплатонической традицией на третьем, решающем этапе развития ее культа. У Плутарха Геката проходит первую стадию, в которой считается богиней Луны, позже – вторую, в которой становится космическим божеством, управляющим промежуточным пространством и соединяющим чувственный и умопостигаемый миры.
Из отрывков в этом контексте следует отметить три важных аспекта:
1) описание небесной географии Луны («О лике» 944C);
2) расположение Луны в пограничном пространстве космоса, названном в честь Гекаты («Об упадке оракулов» 416E);
3) промежуточное положение Гекаты и Анубиса и их роль во вселенной («Об Исиде и Осирисе» 368E).
На мой взгляд «О лике» не описывает Гекату как богиню. Плутарх использует ее имя для обозначения географической особенности Луны – ее крупнейшего кратера. Это связано с двумя фактами:
1) тесной связью, уже установленной в литературе, между Гекатой и Луной;
2) промежуточной функцией и положением лунного кратера «Провал Гекаты».
Я предполагаю, что Плутарх называет кратер в честь Гекаты из-за ее роли в практике очищения и функции кратера как места, которое души должны пересечь, чтобы искупить свои проступки.
Луна, даймоны, Геката и Анубис имеют две общие черты: двойственную природу и промежуточное положение в космосе. Однако существует и важное различие: в то время как двойственная природа Луны выражает ее смешанный состав, природа Гекаты и Анубиса проистекает из их хтонических и небесных сил. На мой взгляд, Плутарх рассматривает Гекату как богиню Луны в том смысле, что она тесно связана с Луной, но не отождествляется с ней полностью. Различие заключается в рассмотрении Плутархом Гекаты и Луны как планетарных сущностей, а не как богинь, как они обычно представлялись в магических текстах. Следовательно, в «Об упадке оракулов» Геката является межпространственной сущностью между Луной и разумными мирами, в то время как Луна разделяет (на «домены») такое пространство. Как и в «Об Исиде и Осирисе», Плутарх называет линию горизонта, отделяющую Луну от небесного мира Анубисом, в то время как Геката – освещает промежуточное пространство от этого горизонта и далее до разумного мира.
Плутарх – ключевой авторитет и новатор литературной традиции Гекаты. Он иллюстрирует начало решающего этапа развития культа Гекаты в греко-римской литературе. Вклад Плутарха помогает нам, современным людям, понять головокружительное и экспансивное развитие Гекаты после I века н.э., особенно в ее неоплатонической концепции. Это даст место ее упоминанию в более поздних текстах, таких как Халдейские оракулы, где Геката становится Мировой Душой.
Примечания
[1] Hes., Th. 411–452. B., fr. 1B Snell/Maehler; Call., fr. 466 Pf.
[3] Pi., P. 52B.78 M; B., fr. 1B Snell/Maehler.
[4] A., Supp. 676; E., Ph. 110; Stat., Ach. 1.447, Theb. 12.125–129, Med. 397, Hel. 569, fr. 968; Ar., Lys., Ec. 70, 1097, Th. 858, Pl. 594, 764, 1070, fr. 594.
[5] Call., fr. 466 Pf.; Theoc., Id. 2; Schol. Theoc., 2.12; A.R. 3.251, 478, 529, 738, 842, 915, 985, 1035, 1211, 4.247, 829.
[6] PGM 3.47, PGM 4.1432, 1443, 1462, 2112, 2606, 2628, 2689, 2711, 2724, 2742, 2812, 2876, 2953, PGM 36.190, PGM 70.5, 25.
[7] Procl., in Ti. 1.420.13–16 (= p. 19 Kroll); Dam. 2.133.3–6 (= p. 20 Kroll), 2.164.19 (= p. 27 Kroll); Psellus, P.G. 122.1136A 11–12 (= p. 28 Kroll); Procl., in Ti. 3.266.19 and 21–23 (= p. 54 Kroll); Eus., PE 5.8.4–6, 5.12.1; Nichephorus Gregoras, In Synesium de ins. P.G. 149, 604 AB, 539BC; N. Terzaghi S.I.F.C. 12, 1904, p. 191. See Des Places, Oracles Chaldaïques, 74–75, 79–80, 98, 118–120.
[8] Orac.Chald. fr. 32, 35, 50, 52, 130, 219, 221, 224; E. Des Places, Oracles Chaldaïques (Paris: Les Belles Lettres, 1989).
[9] См. S. Ronan (ed.), The Goddess Hekate. Studies in Ancient Pagan and Christian Religion and
Philosophy (Hastings: Chthonios Books, 1992) 5. Ронан рассматривает три исторических этапа развития культа Гекаты. На первом, основанном на представлении Гесиода о богине, она является Великой богиней с солнечными (а не лунными) атрибутами. На втором этапе, начиная с эллинистического периода, Геката становится предводительницей призраков, магии и постепенно в народном представлении превращается в лунную богиню. Возможно, именно на этом этапе богиню включает в свои сочинения Плутарх. На третьем этапе происходит величайшее и окончательное развитие Гекаты как космического божества в соответствии с неоплатонической концепцией. Богиня становится Душой мира, управляя промежуточным пространством космоса, соединяющим разумный и разумный миры.
[10] О конкретном значении хтонических божеств у Плутарха см. L. Van der Stockt, “No Cause for Alarm: Chthonic Deities in Plutarch,” in R. Hirsch-Luipold (ed.), Gottunddie Götter bei Plutarch: Götterbilder—Gottesbilder—Weltbilder (Berlin/Boston: De Gruyter, 2005) 229–250.
[11] О дихотомии хтонических и небесных / олимпийских категорий для греческих божеств см. N. Serafini, La dea Ecate nell’antica Grecia (Rome: Aracne, 2015) 287–290.
[12] Литературная традиция Гекаты χθονία в Serafini, La dea Ecate, 291–293.
[13] Здесь отличие от перевода Бэббита: "Геката". Вероятно, Плутарх имел в виду слово ἑκαταῖον, а не ἡκατήσιον, которое является более поздней формой, переданной по рукописям (F.C. Babbitt, Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. III [LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1961] 146 note 2).
[14] Перевод Babbitt, Plutarch’s Moralia III, 146–147.
[15] Вариант ἑκατήσιον, переданный Плутархом, встречается также в Str., Chr. 14.1.23, Poll. 1.37, Eun., VS 7.2.7, Man. 5.302, Psellus, Encomium in matrem 1796, Steph., Ethnica (epitome) 262, Et.Gud. epsilon 465.22, Lexicon Artis Grammaticae (e cod. Coislin. 345) 445.3, Sch.Ar.,V. 804A.
[16] О роли Гекаты как хранительницы ворот свидетельствует самое раннее из имеющихся у нас археологических свидетельств о богине. Это вотивная надпись на алтаре, установленном у входа в Дельфинион Аполлона в Милете (VI в. до н.э.). G. Kawerau & A. Rehm, “Das Delphinion in Milet,”Königliche Museen zu Berlin 3 (Berlin: G. Reimer, 1914) 125–442, esp. 153–157. О Гекате и Аполлоне см. S.I. Johnston, Restless dead: Encounters between the living and the dead in the ancient Greece (Berkley/Los Angeles/London: University of California Press, 1999); Serafini, La dea Ecate, 377, 405–412. Есть также небольшое святилище, посвященное Гекате в Селинунте (VI в. до н.э.), охраняющее вход в священную область Деметры Малофорос (VII- VI вв. до н.э.); см. SEG 34.971 = IGLMP 53; E. Gabrici, Il santuario della Malophoros a Selinunte (Monumenti Antichi dei Lincei 32; Rome: Bardi, 1927) coll.379;Serafini, Ladea Ecate,413–425. В классических литературных источниках Геката уже засвидетельствована как хранительница и защитница дверей домов и городов, часто под такими эпитетами, как ἐπιπυργιδíα, προπυλαία и προθυραία. Например, в A., fr. 388 Radt; Ar., V. 804, Ra. 366 and Lys. 63.
[17] Первый полный каталог гекатей с описаниями приведен в T. Kraus, Hekate. Studien zu Wesen und Bild der Göttin in Kleinasien und Griechenland (Heidelberg: Carl Winter, 1960). See also H. Sarian, “Hekate,” (LIMC VI; Zurich/Munich: Artemis Verlag, 1992) 985–1018; and recently N. Werth, Hekate. Untersuchungen zur dreigestaltigen Göttin (Hamburg: Verlag Dr. Kovac, 2006). О Гекате и ее гекатее на перекрестке см. Serafini, La dea Ecate, 101–117. About the hekataia from Cirene, see N. Serafini, “La dea Ecate a Cirene fra storia, culto e iconografia (con un catalogo degli hekataia editi e tre inediti),” in M. Luni (ed.), Cirene Greca e Romana (Monografie di Archeologia Libica 36; Rome: L’Erma di Bretschneider, 2014) 107–126.
[18] Paus. 2.30.2. See N. Serafini, “Una lekythos attica a figure nere: una nuova lettura,” Ostraka 21 (2012) 177–185.
[19] Serafini, La dea Ecate, 317–323.
[20] Статуя Эпипигидия была доставлена на Акрополь около 430 г. до н.э., что совпало с перестройкой храма Афины Ники; см. Sarian, “Hekate,” 999, n. 131. Вероятно, статуя была изображена на тетрадрахмах из Трифона и Полихарма; см. C. Delvoye, “Kraus (Theodor). Hekate: Studien zu Wesen und Bild der Göttin in Kleinasien und Griechenland,”RBPH 40.4. (1962) 1353–1355.
[21] Ar., Ra. 366: ‘the Cyclian singer who dares befoul the Lady Hecate’s wayside shrine’ (ἢ κατατιλᾷ τῶν Ἑκατείων κυκλίοισι χοροῖσιν ὑπᾴδων), перевод в B. Bickley Rogers, Aristophanes, in three Volumes II: The Peace, The Birds, The Frogs (London/New York: William Heinemann/G.P. Putnam’s Sons, 1927) 331.
[23] Harp. ὀξυθύμια: p. 224 Dindorf; Hsch. epsilon 1258 Latte. Этот термин упоминается, но не указывается непосредственно в Sch. Theoc., Id. 2.35/36A: p. 278, 9–10 Wendel.
[24] Однако используется термин xoanon, а не hekataion. Orac. Chald. 224 Des Places; Eus., PE 5.12.1; Niceph. Greg., In Synesium de ins., P.G., 149, 539AB; N. Terzaghi, S.I.F.C., XII, 1904, pp. 189-190.
[25] Геката Триодитис (τριοδῖτις) почиталась во Фракии и Дакии; см. V. Casella, Ecate in Daciatra latinanza e assimilazione (Genoa: Università degli Studi di Genova). Это также повторяющийся эпитет в греческих магических папирусах, применяемый к Гекате и Селене в PGM 4.2522, 2724, 2820 и по отношению к Персефоне в PGM 4.2958.
[26] О перекрестках как ритуальных лиминальных точках в целом и в связи с Гекатой см. S.I. Johnston, “Crossroads,”ZPE 88 (1991) 217–224.
[27] A. Zografou, “L’énigme de la triple Hécate de l’entre-deux à la triplicité,” in C. Batsch et al. (eds.), Zwischen Krise und Alltag (Stuttgart: Franz Steiner, 1999) 57–79. Существуют многочисленные и разнообразные археологические изображения тройной Гекаты, см. Sarian, “Hekate” 998–1004, nn. 112–215.
[29] Археологические представления о Гекате и Селене в Sarian, “Hekate” 1007, nn. 247–266.
[30] Например, синкретический гимн Гекате-Селене в PGM 4.2522–2567; см. J.L. Calvo Martínez, “Himno sincrético a Mene-Hécate (PGM 4.2522–2567),”MHNH 10 (2010) 219–238.
[32] Plu., De sup. 170B, Quaest. rom. 290D, fr. 200 and Ps.-Plu., De proverbiis Alexandrinorum 8.
[33] Например, убийство Лайоса в "Эдипе". О перекрестке как месте для ритуальных практик см. Johnston, “Crossroads,” 217, 218, 222.
[34] Я сохраняю орфографию перевода, с "длинным ударением" на конечном -е (-ê), но в тексте буду писать имя Геката без графического ударения.
[35] ἃ πάσχουσιν οἱ τῇ Ἑκάτῃ καὶ τοῖς ἀποτροπαίοις ἐκφέροντες τὰ δεῖπνα. Я не согласен с переводом Минара, Сандбаха и Хемболда "люди, устраивающие ужин для Гекаты и враждебных духов"; я предпочитаю перевод "апотропейный", он не обязательно должен иметь негативные коннотации.
[36] Перевод L.E. Minar et al., Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. IX (Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1969) 65–67.
[37] Иногда термин hekataia относится к вотивным «трапезам»; Harpocr. s.v. ὀξυθύμια p. 224, 5 Dindorf. Я буду использовать hekataia только для обозначения статуй, а deîpna - для ритуальных жертвоприношений (будь то жертвоприношение пищи или жертвоприношение собак). См. Hecate’s suppers in K.F. Smith, “Hekate’s Suppers,” in Ronan, The goddess Hekate, 57–63; Serafini, La dea Ecate, 118–146.
[38] Впервые эти ритуалы упоминаются в утраченной пьесе Софокла: τὰς Ἑκαταίας μαγίδας δόρπων (S., fr. 734 R. = 668 N). Термин hekataia означает "приношение Гекате", а μαγίδες - "священная трапеза" в целом. Софрон дает сведения о виде пищи: δεῖπνον ταῖς θείαις καὶ ὁμώρους καὶ ἡμιάρτιον Ἑκάται. (Sophr., fr. 27 Kaibel): κριβανίται - вид хлеба, испеченного в сосуде, называемом κρίβανος (Ar., fr. 125); ὁμώρους или ὅμουρα (Hsch. o 817 Latte) - плоский вареный хлеб, приготовленный с медом и кунжутом; ἡμιάρτιον означает половину буханки хлеба (Epich. 52). См. Smith, “Hekate’s Suppers,” 58 and Serafini, La dea Ecate, 120–121, 131–135.
[39] Demosth., LIV 39; Ar., Pl. 594 and schol.; Plu., Quaest. rom. 290D, Quaest. conv. 708F; Apollod., FGRHist. 224 F 109 ap. Ath., Deipn. 645AB (for Artemis at the crossways) and Etym. Mag. 95.1.
[40] Schol. Luc. Dial. Mort. 1, p. 252 Rabe.
[41] Софрон, следуя схолиасту Ликофрону: Θύουσι δὲ αὐτῇ [Rhea or Hecate] κύνα, ῶς φησι Σώφρων ἐν Μίμοις· ὁ γὰρ κύων βαύξας λύει τὰ φάσματα, ὡς καὶ χαλκὸς χροτηθεὶς εἴτε τι τοιοῦτον, schol. Tztz. in Lycophr. Alex. where Tzetzes refers to Sophron’s Mimes fr. 8 Kaibel. See G.M.C.Müller, Ισαακιουκαι Ιωαννουτου Τζετζου: Σχολιαεις Λυκοφρονα 3 (Lipsiae: Sumtibus F.C. Vogelii, 1811) 368. Аристофан: τί δαί; κυνίδιον λευκὸν ἐπρίω τῇ θεῷ εἰς τὰς τριόδους; Ar., fr. 204 Kock. Schol. Theoc. 2.11/12D (p. 273, 1–2 Wendel): διὰ τὸ σκύλακος ἐκφέρεσθαι δεῖπνα τῇ Ἑκάτῃ. Собак также приносили в жертву Афродите Genetyllis. Serafini, La dea Ecate, 138–139, 143–144, 212.
[42] μὴ γευομένους αὐτοὺς μηδὲ τοὺς οἴκοι.
[43] Ar., Pl. 594–597; Call., Hymn 6.113.
[44] Φησὶ γὰρ αὕτη [Hecate] τοὺς μὲν ἔχοντας καὶ πλουτοῦντας δεῖπνον κατὰ μῆν᾽ ἀποπέμπειν, τοὺς δὲ πένητας τῶν ἀνθρώπων ἁρπάζειν πρὶν καταθεῖναι (Ar., Pl. 595–597; Call., Hymn 6.13). Только бедность и нужда могли оправдать такой нечестивый поступок. Исследователи этого отрывка также предположили, что, возможно, это сама богиня съела все, см. Serafini, La dea Ecate, 122 note 2 for bibliography.
[45] Вероятное описание Гекаты в этом облике на свинцовой табличке-дефикс из Афин I в. до н.э. (инв. IL 493), см. D.R. Jordan, “Eκατικά,” Glotta 58 (1980) 62–65.
[46] Обобщение различных представлений ученых, Johnston, “Crossroads,” 219 note 12; Serafini, La dea Ecate, 126–128.
[47] Serafini, La dea Ecate, 127–128.
[48] На перекрестке отмечаются два вида ритуалов; см. Johnston, “Crossroads,” 220–224.
[49] Перевод F.C. Babbitt, Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. IV (Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1962) 164–165.
[50] Древнейшим иконографическим изображением деопны Гекаты является краснофигурный лекиф (вторая половина V в. до н.э.): на нем изображена женщина, держащая в одной руке животное (вероятно, маленькую собачку), а в другой - корзину для приношений. Она помещает животное в круг, составленный из факелов. (National Museum of Athens 1695. Serafini, La dea Ecate, 119–120 figs. 1–2; Thes CRA II 3 a, nº 124). Аналогичные жертвоприношения Гекате происходили в пещере Зеринфос в Самофракии (Lyc., Alexandra 72–79). Греки из Колофона приносили в жертву богине перекрестков Энодии черную суку (Paus. 3.14.9), божество, тесно связанное с Гекатой, особенно в Фессалии и Македонии, см. Serafini, La dea Ecate, 107–116. Так, в PGM Геката называется "черной сукой" κύων μέλαινα и также Энодией (εἰνοδία) «дорожной» (PGM 4.1434). Имя фессалийской Энодии иногда служило в этих текстах эпитетом Гекаты (PGM 4.2559,2609,2720,2851). Кроме того, считается, что фессалийские женщины (ведьмы) притягивают луну, Plu., De def. or. 416F.
[51] R. Carboni, “Ecate e il mondo infero: Analisi di una divinità liminare,” in I. Baglioni (ed.), Sulle rive dell’Acheronte: Costruzione e Percezione della sfera del post mortem nel Mediterraneo Antico 2, L’Antichità classica e cristiana (Rome: Edizioni Quasar di Severino Tognon, 2014) 47. Хронология литературных источников, в которых упоминаются жертвоприношения собак Гекате в Serafini, La dea Ecate, 138–146.
[52] По мнению некоторых авторов, жертвоприношения собак Гекате (у греков или римлян) включены в число ритуалов инициации (Jul., Or. 5.176D).
[53] Serafini, La dea Ecate, 146.
[54] R. Parker, Miasma: Pollution and purification in early Greek religion (Oxford: Clarendon Press, 1996) 357–358.
[56] Procl., in R. 2.338, 10 Kroll; Xenoph., fr. 7 D.-K.; see Serafini, La dea Ecate, 153–154.
[57] О таком же ритуале очищения, с обращением к богине Энодии, сообщает Q. Curtius Rufus Historiae Alexandri Magni 10.9–12 and byT. Livius 40.6.1–3. See M. AgudoVillanueva, “Sacrificios caninos en las Jándicas,” Gladius 36 (2016) 59–76.
[59] Геката названа «черной сукой» в PGM 4.1434.
[60] Энодия - эпитет Гекаты в Фессалии и Македонии (S., fr. 535.2). В этом есть смысл, поскольку Enodia означает "дорожная", а греческая Геката охраняет пути и перекрестки. (Orph., H. 1.1; PGM 4.1431–1433, 2713–2734). Некоторые авторы путают их имена (E., Hel. 569–570). Энодия и Геката - богини жизни и смерти, представленные своими тотемными животными: лошадью и собаками. Они связаны с деторождением и часто участвуют в магических чарах. Они имеют схожие атрибуты, такие как факелы, собака и лошадь. Например, на монетах V-IV вв. до н.э. из Фереи (Münzkabinett, Berlin Staatl. Mus. 18213540, 18213569, 18213578, 18213601, 18213473, 18213515 и 18213487). См. Agudo Villanueva, “Sacrificios caninos en las Jándicas,” 64–68.
[62] Фриз алтаря Зевса из Пергама, см. Sarian, “Hekate,” 1003 n. 191.
[63] L.R. Farnell, “Hekate’s Cult,” in Ronan, The Goddess Hekate, 17–63, esp. 23–24, 49–50.
[64] Serafini, La dea Ecate, 138 for bibliography.
[65] Геката изображается c cобачьей головой (PGM 4.2115), воющая как собака (κυνολύγματε, PGM 4.2545), с тремя головами, одна из которых козлиная, другая - девичья, третья - собачья (PGM 4.2876–2880), или же с головой коня, собаки и льва. (Orph., A. 975; Eust. XIII 85: p. 1714, 42–43).
[66] A.R. 3.529 и 861, 4.829; Theoc., Id. 2; Ov., Heroid. 12.168, Met. 14.405; Stat., Theb. 4. 428; Virg., Aen. 4.609; Orph., L. 45, 47; Eust., ad Hom. p. 1197, 1887; D.S. 4.45.2; Luc., Philops. 14.
[67] G.C.W. Warr, “Hesiodic Hecate,” CR 9 (1895) 392.
[68] Перевод Babbitt, Plutarch’s Moralia IV, 105.
[69] Возможно, посвящен Аполлону Ликею (Λύκειος), эпитет которого, вероятно, означает "волк" (λύκος). Этому богу поклонялись в Ликии, Ликорее на горе Парнас, Сикионе (Paus. 2.9.7), Аргосе (Paus. 2.19.4) и афинском Аргосе (Paus. 2.19.5). В большинстве случаев волк участвует в культе Аполлона (Paus. 2.19.3, 10.14.4; Plu., Pyrrh. 32; comp. Schol. Ad A.R. 2.124, etc.).
[71] κυνὸς δὲ σκύλακας οὐδένας ἄλλους οἶδα Ἑλλήνων νομίζοντας θύειν ὅτι μὴ Κολοφωνίους·, Paus. 3.14.9. Перевод W.H.S. Jones & H.A. Ormerod, Pausanias. Description of Greece in Four Volumes with a Companion Volume Containing Maps, Plans and Indices (Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1977) 89.
[72] Carboni, “Ecate e il mondo infero,” 46.
[73] Smith, “Hekate’s Suppers,” 59.
[74] На самом деле, как замечает Паркер, погребальная контаминация не связана со страхом и ненавистью человека к смерти, иначе контаминация рождения была бы необъяснима. Родовое загрязнение связано с нечистотой матери и ребенка в первые дни жизни: оно способствует определению и ограничению периода физической опасности и беспокойства матери и ребенка. Таким образом, церемония загрязнения заканчивается ритуальным выражением надежды на жизнь ребенка, который принадлежит этому миру после преодоления первых опасностей. См. Parker, Miasma, 65 и 32-73 о загрязнении при рождении и смерти.
[75] Johnston, “Crossroads,” 221–222.
[76] Serafini, La dea Ecate, 137.
[77] Johnston, “Crossroads,” 119–221; Carboni, “Ecate e il mondo infero,” 47–48; Serafini, La dea Ecate, 136–137.
[78] Johnston, “Crossroads,” 221.
[79] ἐν δὲ τῷ ὑπομνήματι τῷ κατὰ Δημάδου [scil. Ὑπερείδεης] τὰ ἐν ταῖς τριόδοις φησὶν Ἑκαταῖα, ὅπου τὰ καθάρσια ἔφερον τινες, ἃ ὀξυθύμια καλεῖται, Harp. s.v. ὀξυθύμια. Also in Etym. Mag. s.v. ὀξυθύμια, where hekataia are described as καθάρματα τῶν νεκρῶν … ἢ … τῶν οἰκῶν.
[80] Johnston, “Crossroads,” 220–224.
[81] Перевод Babbitt, Plutarch’s Moralia IV, 85.
[82] Фарнелл отождествляет Гекату с Илионеей, см. Farnell, “Hekate’s Cult,” 23.
[83] Литературные ссылки на Гекату κουροτρόφος в Serafini, La dea Ecate, 90 прим. 1. Плутарх использует эпитет κουροτρόφος лишь дважды, 1) для обозначения богини Румины, другой римской богини деторождения и воспитания (Plu., Quaest. rom. 278D), для характеристики города (Plu., De genio Socr. 583D).
[84] Hes., Th. 452; более позднее свидетельство о Гекате κουροτρόφος в версии Антонина Либерала о метаморфозе Галинтии (Ant.Lib., Met. 29 “Galinthias”).
[85] A., Supp. 676; Serafini, La dea Ecate, 313.
[87] Thphr., Char. 16.13, 16.9.
[88] Plin., HN 24.109. Johnston, “Crossroads,” 224 note 30.
[89] Farnell, “Hekate’s Cult,” 31.
[90] Я не согласен с переводом Бэббита "dire". Я предпочитаю "chthonian", когда речь идет о Гекате. (F.C. Babbitt, Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. II [Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1961]).
[91] Перевод Babbitt, Plutarch’s Moralia II, 461.
[92] Trag. Adesp. fr. 375 Kannicht-Snell. Комментарий в Serafini, La dea Ecate, 183–186.
[93] Любопытно отметить колебание написания слова φάντασμα у Плутарха и более поздних авторов вместо φάσματα у более ранних источников. Оба термина обозначают фантасмагорическую свиту Гекаты.
[94] Sophr., fr. 4A K.-A. См. комм. в Serafini, La dea Ecate, 204–215.
[95] Serafini, La dea Ecate, 206 примечания 4 и 6 для библиографии о личности богини.
[96] Serafini, La dea Ecate, 210 прим. 1
[99] Иногда отождествляется с самой Гекатой; Ar., fr. 515 K.-A.
[100] Sch.Ar., Ra.Argumentum-scholion293. Также в более поздних схолиастах, e.g.Harp., Lexicon indecem oratores Atticos 112.7; Idom. Hist. 17.2. Bekker Anecd.
[102] Theoc., Id. 2.12: τᾷ χθονίᾳ θ᾽ Ἑκάτᾳ, τὰν καὶ σκύλακες τρομέοντι. A.R. 3.1027–1041: ἠὲ κυνῶν ὑλακή, μή πως τὰ ἕκαστα κολούσας.
[103] Plu., De Is. et Os. 379D.
[104] Связь между Артемидой и Гекатой хорошо известна по литературным источникам, например. A., Supp. 676; Paus., schol. Hes., fr. 23A; Stesich., PMGF fr. 215 Davies; E., Ph. 110; Stat., Ach. 1.447, Theb. 12.125–129, см. Sarian, “Hekate,” 986. У римских авторов, Val. Flac. 5.335 иVerg., Aen. 6.13, и эпиграфические свидетельства IG 12. 8. 359 от Tasos (ca. 450BC); IG 42. 499 от Epidauro (имперский период); IG 13.383.125–127 из Афин (429/8B.C.). Их объединяют такие эпитеты, как πότνια θηρῶν and κουροτρόφος, Orph. h. 1.8; SEG 21.541, col. 2, 10–13 (“Sacrificial Calendar from Erchia,” 375–350B.C.). "Геката" - иногда эпитет Артемиды, N. Belayche et al. (eds.), Nommer les dieux: Théonymes, épiclèses dans l’Antiquité (Turnhout: Brepols, 2005) 157, 223, 225, 485, 534, 540.
[105] Sarian, “Hekate,” 989–997 nn. 1–95.
[106] h.Cer. 52; B., fr. 1B Snell/Maehler; Call., fr. 466 Pf.; Ε., Tr. 968 Nauck, Hel. 569 Diggle; Ar., Th. fr. 594 Kock, 858 Coulon, van Daele; Steph., Ethnica (epitome) 178 Meineke; Eust., in D.P. 142.59 Müller; Anthologiae Graecae Appendix, Epigrammata dedicatoria en Epigrammatum anthologia Palatina cum Planudeis et appendice nova 3, epigram 310, A1 Cougny (1980). Изображения Гекаты с факелами обычны в сценах Элевсинских мистерий, в подземном мире с Аидом и Персефоной, в сценах брака и титаномахии, на вотивных рельефах и монетах, см. Sarian, “Hekate,” 985–996 nn. 1–95; в керамике и в нескольких гекатеях.
[109] См. PGM 4.2112: трехголовая Геката с шестью руками; PGM 4.2798–2815: Селена с ужасным аспектом Гекаты; PGM 13.10: Огнедышащая Геката в окружении духов на перекрестке дорог.
[111] Orac.Chald. 223; R. Majercik, The Chaldean Oracles (Leiden: Brill, 1989) 136–137.
[112] E., Med. 395–398: οὐ γὰρ μὰ τὴν δέσποιναν ἣν ἐγὼ σέβω μάλιστα πάντων καὶ ξυνεργὸν εἱλόμην, Ἑκάτην, μυχοῖς ναίουσαν ἑστίας ἐμῆς, χαίρων τις αὐτῶν τοὐμὸν ἀλγυνεῖ κέαρ. Нет! Клянусь госпожой, которую я почитаю больше всех и выбрала себе в помощницы, Гекатой, обитающей в глубине моего очага, никто не сможет нанести синяки и удары моему сердцу и остаться безнаказанным".
[114] A.R. 3.250–253; 3.528–530.
[116] Plu., Gryllus 986A: Οὐχ οὕτω γ᾽ ἁπλῶς, μὰ τὴν Ἑκάτην· “By Hecate, it’s not so simple as that!” Translation in H. Cherniss & C.W. Helmbold, Plutarch’s Moralia in FifteenVolumes, vol. XII (LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1957) 495. Авторы переводят "Черной Богиней" вместо "Гекатой".
[117] Перевод в Cherniss & Helmbold, Plutarch’s Moralia XII, 209–211.
[118] A. Lernould,“De la Lune etd ’Hécate dans le myth edu De facie de Plutarque et dans le Néoplatonisme tardif,” in A. Lernould (ed.), Le visage qui apparaît dans le disque de la lune. De facie quae in orbe lunae apparet (Villeneuve d’Ascq: Presses universitaires du Septentrion, 2013) 117–134.
[119] Ronan, The Goddess Hekate, 5.
[120] Вслед за Плотином, а затем и Проклом, Геката была демиургом Тимея, поэтому ее относят к уровню интеллекта. Геката принадлежит к первой триаде богов-интеллектуалов, занимающей ступень между Кроносом и Зевсом. Прокл обнаружил триаду Кронос - Геката - Зевс в халдейских оракулах, и этот текст окажет существенное влияние на поздний неоплатонизм.
[121] Космическая душа Гекаты, согласно неоплатонической концепции халдейской системы, выступает в роли разделительной связи, поработителя и оживителя. По этому вопросу см. Johnston, Hekate Soteira, 49–70; S. Ronan, “Chaldean Hekate” in Ronan, The Goddess Hekate, 79–136 and 87 for a schedule of the Chaldean Universe.
[122] Lernould, De la lune, 117.
[123] Plu., De facie 942C; Cherniss & Helmbold, Plutarch’s Moralia XII, 191–193.
[124] Драматической датой диалога Плутарха следует считать 75 год до н.э. Lernould, De la lune, 118.
[125] По мнению Фарнелла, Геката впервые предстала в своем лунном образе в аттической драме. С его точки зрения, это связано с отождествлением Гекаты с Артемидой в то время, например, E., Ph. 109-110, где Геката - "дочь Лето".; Farnell, “Hekate’s Cult,” 27.
[126] Eur., Med. 395. οὐ γὰρ μὰ τὴν δέσποιναν ἣν ἐγὼ σέβω μάλιστα πάντων καὶ ξυνεργὸν εἱλόμην, Ἑκάτην, μυχοῖς ναίουσαν ἑστίας ἐμῆς. Перевод D. Kovacs, Medea (Cambridge, MA: Harvard University Press) forthcoming. Цифровая версия http://www.perseus.tufts.edu/. О взаимоотношениях Гекаты с Цирцеей и Медеей, См. Serafini, La dea Ecate, 223–228.
[127] Plu., Gryllus 986A. G.Indelli, “Plutarco, Bruta animali aratione uti: qual cheri flessione,” in I. Gallo (ed.), Plutarco e le scienze. Atti del IV Convegno plutarcheo, Genova-Bocca di Magra, 22–25 aprile 1991 (Genoa: Sagep Editrice, 1992) 317–352.
[128] Theocr., Id. 2.10–16, 35–36; Serafini, La dea Ecate, 215–220.
[129] Например, PGM 4.1390–1495, 2522–2567, 2618–2650 и 7.686–702. Об эротических заклинаниях, таких как PGM 4.2714–2783; см. J.C.Calvo Martínez, “Himno a Hécate-Selene,”MHNH 13 (2013)207–220 и F. Herrero Valdés, Edición, traducción y comentario de los Himnos Mágicos Griegos (Málaga: Universidad de Málaga, Facultad de Filosofía y Letras, 2016) 568–591. О проклятиях как PGM 4.2242–2347, see HerreroValdés, HimnosMágicos,460–496.About Hecate in the PGM see Serafini, “La dea Ecate,” 240–252.
[130] h.Cer. 24–25. В данном случае для обозначения пещеры используется слово ἄντρον.
[133] См. A. Pérez Jiménez, “El viaje sidéreo de las almas: origen y fortuna de un tema clásico en Occidente,”Fortunatae 5 (1993) 109 и примечание 22 для библиографии по этому вопросу.
[134] Согласно Плутарху, душа человека проходит через две смерти. В первой из них душа отделяется от плотского тела, во второй - от души отделяется интеллект. De facie 943C-E (первая смерть) и 944EF (вторая смерть); см. Lernould, De la lune, 221.
[135] Pérez Jiménez, “El viaje sidéreo,” 101–123.
[136] При вынесении решений Геката сидит рядом с царями: ἔν τε δίκῃ βασιλεῦσι παρ᾽ αἰδοίοισι καθίζει, Hes., Th. 434.
[138] Plu., De facie 944D. Pérez Jiménez, “El viaje sidéreo,” 109–118; Lernould, De la lune, 221–222.
[139] Plu., De Is.et Os. 381F. Обратите внимание на этих трех богинь: 1) "Афина" - пифагорейская аллегория числа три, треугольника и справедливости, она же обозначает промежуточное пространство между землей и небом в халдейской философии; 2) Персефона - имя одних из ворот Луны и 3) Геката - лунное углубление. Эти три божества участвуют в мистериях Гекаты, о чем сообщает александрийская пословица, о которой я говорил выше.
[140] ἀντίχθων — это темная часть Луны. Согласно учению эллинистических астрономов, солнце больше земли, а земля больше луны; поэтому, когда они все совпадают по оси, земля проецирует свою коническую тень на нижнюю часть луны. См. Pérez Jiménez, “El viaje sidéreo,” 109 note 22.
[141] Души возрождаются в теле в месте, называемом "Луга Афродиты и Селены". (οἱ Σελήνης καὶ Ἁφροδίτης λειμῶνες), Plu., Amatorius 766B.
[142] Lernould, De la lune, 221.
[143] Plu., De facie 937E. Научное исследование движения Луны у Плутарха см. L. Torraca, “L’astronomia lunare in Plutarco,” in Gallo (ed.), Plutarco e le scienze, 237–240.
[144] Я не согласна с переводом Бэббитом греческого ὀλυμπίαν γῆν "звездоподобная земля". Я не считаю нужным переводить ὀλυμπίαν как "звездоподобный", но, возможно, автор делает это в пользу аналогии: "землеподобная звезда" и "звездоподобная земля".
[145] Перевод Babbitt, Plutarch’s Moralia V, 387.
[146] Ps.-Pl., Epin. 987B–D. Впервые пять известных планет были отождествлены с богами Кроносом, Зевсом, Аресом, Афродитой и Меркурием. Считалось, что планеты находятся под влиянием греческих богов, поэтому греки полагали, что некоторые человеческие качества обусловлены влиянием планет. На эту тему, J.A. Delgado & A. Pérez Jiménez, Adivinación y astrología en el mundo antiguo (Las Palmas de Gran Canaria: Guanarteme, 2014) 59.
[147] Plu., De def. or. 416EF after Pl., Smp. 202E.
[148] Plu., De facie 943E. Lernould, De la lune, 119–220.
[149] Погребальная стела из Флавиополиcа (260-270 гг. до н.э.) представляет Гекату одновременно хтонической и уранической. ИГР IV, № 621 (строки 19-22): εἴ τις δὲ παραμαρτήσι τῇ στήλη ἢ τῷ ἡρῴω, ἕξει τὴν οὐρανείαν Ἑκάτην κεχωλομένην. ‘Тот, кто попытается повредить стелу или нарушить покой героя, испытает на себе гнев Гекаты’. Serafini, La dea Ecate, 392 note 1.
[150] Перевод Babbitt, Plutarch’s Moralia V, 107.
[151] Plu., De Is. et Os. 368E. Перевод Babbitt, Plutarch’s Moralia V, 107.
[152] См. Pérez Jiménez, “El viaje sidéreo,” 109. Процесс овеществления Аида начался с "извлечения" Елисейских полей из Аида у Гомера (Hom.,Od.4.562-567). С течением времени, в соответствии с доктринами Pl., R. 616B и эллинистических астрономов, некоторые авторы считали расположение Елисейских полей над луной (Plu., fr. 201; De def. or. 410E) или под луной, как стоики (Tert., De anima 54; Serv., Aen. 6.887, 340), или между небом и землей (Q.S., 15.224). После этого весь Аид будет переведен в небесное царство (Favonius Eulogius, Disput. De Somn. Scip. 14.5). Поэтому области космоса возникали в воображении поздних авторов как "небесные" параллели областей Аида, например, реки в Аиде и Тартаре приравнивались к планетам, которые душам необходимо пересечь (Procl., in R. 2.129-131), сам Аид мыслился как находящийся между луной и солнцем (Iamb., in Lyd., Mens. 4.148) и т.д. Таким образом, для Плутарха существует промежуточная область между земным и небесным царствами, и она, как я покажу, получила у хаеронеев название "Геката".
[153] Об Анубисе, PGM 4.340–343, 4.1466–1467; о Гекате, PGM 4.1403.
[154] Об ассоциации Гекаты и Анубиса с собакой и аналогии их функций (хранители ключей, стражи врат Аида и т.д.) см. D. Colomo, “Ecate, Anubi e i cani negli incantesimi erotici su papiro,” in B. Palme (ed.), Akten des 23 internationalen Papyrologen-Kongresses, Wien, 22.–28. Juli 200 (Vienna: Verlag der österreichischen Akademie der Wissenschaften, 2007) 117–124. Собака традиционно связана с культом умерших (Hom., Il. 23.170; Agudo Villanueva, "Sacrificios caninos en las Jándicas", 65), поэтому она помогает psycopompoi "проводникам душ", таким как Анубис и Геката.
[155] PGM XVIIA 4–5: Ἄνουβι, θεὲ ἐπίγε[ιε καὶ ὑπόγειε καὶ οὐράνιε, κύον, κύον, κύον.
[156] Orph., A. 979: Геката, дитя из Тартара (Ταρταρόπαις), трехголовая (τρισσοκέφαλος): с левого плеча у нее поднимается конская голова (ἵππος χαιτήεις), с правого плеча - разъяренная собака (λυσσῶπις σκυλάκη), а посередине - девичья голова. Статуи, изображающие собакоголовую Гекату, Paus.Gr. “alpha” 7. 4, Hsch. “alpha” 252.2, “epsilon” 1265.6 = Eur., fr. 968 and Ar., fr. 594A; Sarian, “Hekate,” 994–995. Later representations of Hecate-Proserpina with three heads of a dog in V. Cartari, Le imagini colla sposizione degli dei antichi (Padua: Pietro Paolo Tozzi, 1608) 107–109; J. Seznec, Los dioses de la Antigüedad en la Edad Mediay el Renacimiento (Madrid:Taurus, 1987) 207. О Гекате собакоголовой см. Carboni, “Ecate e il mondo infero,” 42.
[157] PGM 4.2112–2116, 2876–2880, конно-собачья голова Гекаты (ἰπποκύων) в PGM 4.2610. PGM 7.885 (Геката προκύνη) 4. 2722–2723 (Геката-Артемида σκυλακάγεια). Геката с тремя головами (лошадь-бык-собака) в магических амулетах, например, Campbell Bonner Magical Gems Database (CBd)-1678; G.B. Passeri, “Hekate,” in A. Mastrocinque (ed.), Bollettinodi Numismatica. Sylloge Gemmarum Gnosticarum 1 (Rome: Istituto Poligrafico e Zecca dello Stato. Libreria dello Stato, 2003) 346.
[158] Цербер часто появляется вместе с Гекатой в иконографии, Sarian, “Hekate,” 26–30.
[159] Theocr., Id. 2.1–64; A.R. 3.1216–1217; Hor., Sat. 1.8, 33–36.
[160] Plu., De Is. et Os. 379E.
[162] Plu., De Is. et Os. 379E, 381F.
[166] Hes., Th. 452; A., Supp. 676.
[167] Johnston, Hekate Soteira, 34–38.
Примечание переводчика: Все цитаты приведены по изданию Моралии: Сочинения. — М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, Харьков: Изд-во Фолио, 1999.— 1120 с. (Серия «Антология мысли»).
Литература
Agudo Villanueva, M., “Sacrificios caninos en las Jándicas: una hipótesis sobre el culto a Enodia en el ejército macedonio,” Gladius 36 (2016) 59–76.
Babbitt, F.C., Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. III (LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1961).
Babbitt, F.C., Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. II (LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1962).
Babbitt, F.C., Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. IV (LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1962).
Babbitt, F.C., Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. V (LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press, 2003).
Belayche, N., Brulé, P., Freyburger, G., Lehmann,Y., Pernot, L. & Prost, F. (eds.), Nommer les dieux. Théonymes, épiclèses dans l’Antiquité (Turnhout: Brepols, 2005).
Bickley Rogers, B., Aristophanes, in Three Volumes, vol. II: The Peace, The Birds, The Frogs (London/New York: William Heinemann/G.P. Putnam’s Sons, 1927).
Calvo Martínez, J.L., “Himno sincrético a Mene-Hécate (PGM 4.2522–2567),”MHNH 10 (2010) 219–238.
Calvo Martínez, J.L., “Himno a Hécate-Selene,”MHNH 13 (2013) 207–220.
Carboni, R., “Ecate e il mondo infero: Analisi di una divinità liminare,” in I. Baglioni (ed.), Sulle rive dell’Acheronte. Costruzione e Percezione della sfera del post mortem nel Mediterraneo Antico 2, L’Antichità classica e cristiana (Rome: Edizioni Quasar di Severino Tognon, 2014) 39–51.
Cartari, V., Le imagini colla sposizione degli dei antichi (Padua: Pietro Paolo Tozzi, 1608).
Casella, V., Ecate in Dacia tra latinanza e assimilazione (Genoa: Università degli Studi di Genova) forthcoming.
Cherniss, H. & Helmbold, C.W., Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. XII (LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1957).
Colomo, D., “Ecate, Anubi e i cani negli incantesimi erotici su papiro,” in B. Palme (ed.), Akten des 23 internationalen Papyrologen-Kongresses,Wien, 22.–28. Juli 2001 (Vienna: Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 2007) 117–124.
Delgado, J.A. & Pérez Jiménez, A., Adivinación y astrología en el mundo antiguo (Las Palmas de Gran Canaria: Guanarteme, 2014).
Delvoye, C., “Kraus (Theodor). Hekate: Studien zu Wesen und Bild der Göttin in Kleinasien und Griechenland,”RBPH 40.4 (1962) 1353–1355.
Des Places, E., Oracles Chaldaïques (Paris: Les Belles Lettres, 1989).
Farnell, L.R., “Hekate’s Cult,” in S. Ronan, The Goddess Hekate. Studies in Ancient Pagan and Christian Religion and Philosophy (Hastings: Chthonios Books, 1992) 17–36.
Gabrici, E., Il santuario della Malophoros a Selinunte (Monumenti Antichi dei Lincei 32 Rome: Bardi, 1927) coll. 379.
Herrero Valdés, F., Edición, traducción y comentario de los Himnos Mágicos Griegos (Diss., Málaga, Universidad de Málaga, Facultad de Filosofía y Letras, 2016).
Indelli, G., “Plutarco, Bruta animalia ratione uti: qualche riflessione,” in I. Gallo (ed.), Plutarco e le scienze. Atti del IV Convegno plutarcheo, Genova-Bocca di Magra, 22–25 aprile 1991 (Genoa: Sagep Editrice, 1992) 317–352.
Johnston, S.I., Hekate Soteira (Atlanta: American Classical Studies, 1990).
Johnston, S.I., “Crossroads,” ZPE 88 (1991) 217–224.
Johnston, S.I., Restless Dead: Encounters Between the Living and the Dead in the Ancient Greece (Berkley/Los Angeles/London: University of California Press, 1999).
Jones, W.H.S. & Ormerod, H.A., Pausanias. Description of Greece in four Volumes with a Companion Volume Containing Maps, Plans and Indices (Cambridge, MA: HarvardUniversity Press/London: William Heinemann LTD, 1977).
Jordan, D.R., “Eκατικά,” Glotta 58 (1980) 62–65.
Kawerau, G. & Rehm, A., “Das Delphinion in Milet,”Königliche Museen zu Berlin 3 (Berlin: G. Reimer, 1914) 125–442.
Kovacs, D., Medea (Cambridge, MA: Harvard University Press) forthcoming.
Kraus, T., Hekate. Studien zu Wesen und Bild der Göttin in Kleinasien und Griechenland (Heidelberg: Carl Winter, 1960).
Lernould, A., “De la Lune et d’Hécate dans le mythe du De facie de Plutarque et dans le Néoplatonisme tardif,” in A. Lernould (ed.), Le visage qui apparaît dans le disque dela lune. De facie qua einor bel un aeapparet (Villeneuve d’Ascq: Presses universitairesdu Septentrion, 2013) 117–134.
Majercik, R., The Chaldean Oracles (Leiden: Brill, 1989).
Minar, L.E., Sandbach, F.H. & Helmbold, W.C., Plutarch’s Moralia in Fifteen Volumes, vol. IX (LCL; Cambridge, MA: Harvard University Press/London: William Heinemann LTD, 1969).
Müller, G.M.C., Ισαακιουκαι Ιωαννουτου Τζετζου: Σχολιαεις Λυκοφρονα 3 (Lipsiae: Sumtibus F.C. Vogelii, 1811).
Parker, R., Miasma: Pollution and Purification in Early Greek Religion (Oxford: Clarendon Press, 1996).
Passeri,G.B.,“Hekate,” in A. Mastrocinque (ed.), Bollettinodi Numismatica. Sylloge Gemmarum Gnosticarum 1 (Rome: Istituto Poligrafico e Zecca dello Stato. Libreria dello Stato, 2003).
Pérez Jiménez, A., “El viaje sidéreo de las almas: origen y fortuna de un tema clásico en
Occidente,”Fortunatae 5 (1993) 101–123.
Ronan, S. “Chaldean Hekate,” in S. Ronan, The Goddess Hekate. Studies in Ancient Pagan and Christian Religion and Philosophy (Hastings: Chthonios Books, 1992) 79–150.
Sarian, H., “Hekate,” (LIMC VI; Zurich/Munich: Artemis Verlag, 1992) 985–1018.
Serafini, N., “Una lekythos attica a figure nere: una nuova lettura,” Ostraka 21 (2012) 177–185.
Serafini, N., “La dea Ecate a Cirene fra storia, culto e iconografia (con un catalogo degli hekataia editi e tre inediti),” in M. Luni (ed.), Cirene Greca e Romana (Monografie di Archeologia Libica 36; Rome: L’Erma di Bretschneider, 2014) 107–126.
Serafini, N., La dea Ecate nell’antica Grecia (Rome: Aracne, 2015).
Seznec, J., Los dioses de la Antigüedad en la Edad Media y el Renacimiento (Madrid: Taurus, 1987).
Smith, K.F., “Hekate’s Suppers,” in S. Ronan, The Goddess Hekate. Studies in Ancient Pagan and Christian Religion and Philosophy (Hastings: Chthonios Books, 1992) 57–64.
Torraca, L., “L’astronomia lunare in Plutarco,” in I. Gallo (ed.), Plutarco e le scienze. Atti del IV Convegno plutarcheo, Genova-Bocca di Magra, 22–25 aprile 1991 (Genoa: Sagep Editrice, 1992) 231–261.
Van der Stockt, L. “No Cause for Alarm: Chthonic Deities in Plutarch,” in R. Hirsch-
Luipold (ed.), Gott und die Götter bei Plutarch: Götterbilder—Gottesbilder—Weltbilder (RGVV 54; Berlin/Boston: De Gruyter, 2005) 229–250.
Warr, G.C.W., “Hesiodic Hecate,” CR 9 (1895) 390–393.
Werth, N., Hekate. Untersuchungen zur dreigestaltigen Göttin (Hamburg: Verlag Dr. Kovac, 2006).
Zografou, A., “L’énigme de la triple Hécate de l’entre-deux à la triplicité,” in Batsch, C., Egelhaaf-Geiser, U. & Stepper, R. (eds.), Zwischen Krise und Alltag (Stuttgart: Franz Steiner, 1999) 57–79.
Перевод: Сингулярность, 2023. Перевод доступен по лицензии «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция-Некоммерчески-БезПроизводных») 3.0 Непортированная (CC BY-NC-ND 3.0)