Глава 5. Искупление Сатаны
Слово «шайатин» (мн.ч. от «шайтан» можно понимать как термин, который обозначает джиннов или сверхъестественных существ, созданных Богом из огня (в отличие от ангелов, созданных из света, и людей, созданных из глины и пыли). Шайатин могут быть полезны: некоторые из них помогали царю Соломону. [1] Писатель аль-Джахиз (цитируется в увлекательной статье Туфика Фахда «Шайтан» в «Энциклопедии ислама») говорит, что
По сравнению с нами они более тонкие, менее зловредные, более разумные, менее любопытные, с более легким телом, более обширными знаниями и глубокой мудростью. Для доказательства достаточно признания, что нет на земле ничего нового, тонкого, величественного, равно как и какого-либо тайного или явного греха, проистекающего из страсти и желания, которое не было бы следствием искушения со стороны шайтана и обольщения им. [2]
Фактически, в фольклоре доисламской Аравии появление любого «гениального» произведения приписывается шайтану (например, сооружение Ирам Зат аль-Имад).
Одна из известных ролей [шайтана]… - быть вдохновителем для прорицателей и пророков (см. Fahd, La divination arabe, 91ff). Ангел Джебраил, вдохновитель Мухаммеда, назван женщиной-курайшиткой шайтаном («его шайтан опоздал с приходом»). Именно после этой задержки со стороны Ангела была ниспослана сура 93. [3]
Более известны шайатин поэтов. Аль-Джахиз сообщает, что арабы «утверждали, что у каждого великого поэта (фахл) был шайтан, говорящий его устами». [4] Этот шайтан мог иметь собственное имя: шайтана аль-Фараздака звали Амр (Тор Андрэ сравнивает своего шайтана с «музой» поэта). [5] Он мог быть как мужчиной, так и женщиной: Абу’л-Надж хвастался, что шайатин других поэтов были женщинами, тогда как его был мужчиной, другой утверждал, что, несмотря на его юный возраст, «его шайтан был величайшим среди джиннов». [6] Поэт был абсолютно зависим от своего шайтана. [7] Эта зависимость и преданность, которую она якобы влекла за собой, сникала поэтам прозвище «килаб аль-джинн», «собаки джиннов». [8]
Фахд также добавляет, что раннее мусульманское недоверие к поэтам (Мухаммед проклял их) напрямую связано с тем, что они владеют шайатин (или наоборот). В этом отношении мы можем рассматривать езидов в (возможно бессознательном) согласии с языческими арабскими ценностями в их попытке реабилитировать шайтана, чье собственное имя в исламе – Иблис, но езидам он известен под другими именами – в том числе как Азазель и Малак Тавус.
Ближневосточный фольклор говорит о характере «Сатаны», основываясь на Коране, который в свою очередь – на христианских и иудейских источниках (вероятно, устных, а не письменных). Все они восходят к неизвестному ранее, возможно шумерскому или даже доисторическому (например, неолитическому), мифу. [9] Похоже, что на езидскую версию повлиял Коран, но кто знает? Евразия – большой континент, однако все взаимосвязано. Легко проследить связи, скажем, между Индией и Ирландией [10] или даже по всему континенту, как, например, в любопытной универсальной теории Серы / Ртути в алхимии, распространенной от Ближнего Востока до Европы и Китая (уже в средневековый период или, возможно, даже в позднюю античность).
Определенный шутливый неоэвгеризм может навести на мысль, что некоторые из этих историй буквально являются «настоящими» записями, сохранившимися в человеческой памяти, которые прекрасно работают, пока их не испортят такие технологии как письменность и смартфоны. «Всемирный» Потоп, например, упоминается даже в доколумбовой мифологии Западного полушария, а сэр Леонард Вулли нашел археологические свидетельства сильного Потопа, который мог стереть с лица земли первую династию Ура и большую часть Шумера. Даже «Эдем» мог быть настоящим географическим объектом – возможно, в Дильмуне (Бахрейн) или где-то между Тигром и Евфратом возле Гебекли-Тепе (недалеко от того места, которое позже стало Курдистаном). В конце концов, многие версии мифа о рае признают, что существовали «царства до Адама» (езиды знают о сотворении до Адама, но считают эту тему тайной и запретной), а шумерский Список царей (один из самых ранних дошедших до нас текстов) гласит, что «царство» было уничтожено Потопом и должно было «сойти с небес во второй раз».
Пресловутая жестокость монотеистической морали и эсхатологии оскорбляла бесчисленное количество чувствительных душ с момента своего рождения в генотеизме жителей Месопотамии. Нынешние универсалисты-унитаристы, отрицающие окончательность проклятия, представляют собой лишь одну из последних сект, отвергающих жестокого Бога Библии и Корана, создающего существ, которые, согласно Его воле, будут прокляты «навеки». Неудивительно, что гностические дуалисты, такие как Маркион, высмеивали «Иегову» как дурака и тирана, Демиурга, которого следует избегать или (если это возможно) свергнуть.
Тончайшее мистическое богословие монотеистов было направлено на то, чтобы найти оправдание чистой кровожадности Бога или опровергнуть ее на эзотерическом уровне. Как уже упоминалось, некоторые мусульманские хадисы говорят о «тайне» того, что ад не вечен. Христианство с определенной точки зрения может рассматриваться как эзотерическая коррекция иудейской эсхатологии извне (а каббала может исполнять эту же роль изнутри). Но «благая весть» была подавлена в позднейшем христианском учении – вплоть до кальвинизма с его учением о предопределении, создавшем целую цивилизацию («современный Запад»), пораженную психозом проклятия. Это, несомненно, один из источников нынешнего состояния технократии и экоцидной ненависти к миру, замаскированной под жестокий материализм. Езидские мудрецы совершенно ясно понимали, что суть этого кризиса лежит в мифе о падении Сатаны, поскольку, очевидно, человечество должно пасть вместе с ним, и что само человеческое существование может быть искуплено только в том случае, если Сатана будет помилован и восстановлен в милости Бога. На самом деле, только таким образом можно оправдать самого «Бога» и «спасти» религию от манихейского осуждения Творения и самой материальной реальности. Ставкой была «доброта мира», как выражает это герметический текст под названием «Асклепий». [11]
Отказываясь признать искупление Сатаны, монотеизм создает «проблему зла»: как мы можем называть творение Бога «благим», если оно обещает вечный ад как минимум одному грешнику – самому Дьяволу? Или Иисус искупил наши грехи и уничтожил ад сейчас и на все времена (прошлое, настоящее, будущее) – или в чем был смысл сделки? Христианство можно рассматривать как чистый эзотеризм, понимаемый как антиномичное освободительное движение – в это верили суфии и даже святой Павел намекает на такое представление только затем, чтобы в ужасе от него отказаться. Подобно Шаббтаю Цви и Якову Франку, Иисус был «несостоявшимся мессией», который намеревался не только освободить евреев от Закона, но и полностью отменить Закон во имя Любви. Доказательством того, что езидизм следует рассматривать как эзотерическую антиномию, является то, что Азазель уже искуплен, а не будет прощен «в конце времен». Искупление в конце – просто попытка спасти моралистические феномены монотеизма, которые езидизм отбросил за борт, подчеркнув действительно хорошие новости: Сатана спасен, и также будет спасен Шай-и Тан, «дело тела», отделяющее эго, или нафс. Оно не угасает, а переживает трансмутацию, подобно сырой материи, и становится золотом.
Сами Саид Ахмед однажды спросил «христианина из Башики [священная езидская деревня недалеко от Лалеша], слышал ли он в детстве от езидских мальчиков его возраста об их неприятии проклятия Сатаны. Тот ответил, что гнев Бога на Сатану был временным, потому что это гнев отца на сына». В конце концов, какой отец обрек бы собственного сына на вечные адские муки? Сатана – князь или «бог мира сего», [12] но этот мир (в конечном счете) вполне позитивен. «Зло» существует только как ошибочное восприятие этого глубоко реального мира и вытекающее из этого трагическое непонимание нашей истинной природы бытия. Если реальность Едина, тогда зло состоит из нехватки, отсутствия, апории – не субстанции, не сущности или реальности самой по себе. Так как же Сатана может быть злым? Absurdum est.
Согласно мусульманской традиции (опять же, возможно, основанной на более ранних данных, Сатана обманом заставил Павлина Эдема представить его Змею («повелителю всех райских зверей»), который затем представляет Сатану Адаму и Еве, - или, возможно, Сатана принимает форму змея, чтобы обмануть их – поэтому Павлин и Змей позже оказываются наказаны Богом. [13] «Езидская принцесса» однажды рассказала, что «мы поклоняемся Сатане как Змею и Павлину». [14] Я подозреваю, что тайна Черного Змея, изображенного на столбе у врат в Лалеше и других езидских святынях, о которых езиды никогда не рассказывают посторонним, связана с оккультной личностью Малака Тавуса как Змея, так и Павлина. [15] Роль Змея во время езидского Потопа – заткнуть течь в Ковчеге. Она также дает ключ к разгадке его образа Спасителя.
Езиды называют Сатану (Малака Тавуса) «главой Черных Сил», [16] но при этом они не имеют в виду, что Сатана есть зло, поскольку черный для них – алхимический цвет – «черный свет», а не цвет греха (см. главу 9, «Цвет и алхимия»). Некоторые источники, вероятно, исламские, утверждают, что Сатана принял форму шейха Ади, когда он был в Мекке во время хаджа, и «отменил все религиозные обязательтсва», освободив своих последователей от шариата, табу и заменил Мекку Лалешем в качестве киблы (направления молитвы). Эти источники гласят, что настоящий шейх Ади был «печален в беде», когда обнаружил это, но уже ничего не мог исправить. [17]
Езиды заявляют, что Ади «есть» Малак Тавус, который «есть» Азазель, которого мусульмане называют Сатаной. Эта антиномия проистекает не из заблуждения, а из самой Истины. Вера в то, что великие ангелы – Кхас – принимают человеческие обличья на протяжении нескольких циклов времени, формирует саму основу «ангеликанского течения». Конечно, величайший ангел должен «быть» величайшим из людей, шейхом Ади. Если он также «ангел, чье сердце печально», то эту эмоцию можно рассматривать не как сожаление, а как творческую меланхолию герметистов (таких как Марсилио Фичино или Альберт Дюрер):
О дом мой! Я взываю к ангелу, чье сердце печально. Гряда черных туч поднялась с земли, задули ветры небесные. Скажи мне ради шейха Ади: кем был тот человек, что открыл шатер с золотыми обрами в глубине океана?
(XIZÊMOK. Песнь об украшении возлюбленной) [18]
Ученые, которые отрицают, что езиды – «дьяволопоклонники», игнорируют неопровержимые текстовые свидетельства – от ранних псевдоэпиграфов, таких как Апокалипсис Авраама, до суфийской поэзии Аттара, [19] в которых присутствует традиционное отождествление Азазеля с Сатаной или Иблисом. Кроме того, они также отбрасывают езидские тексты, в которых подчеркивается идентичность Азазеля и Малака Тавуса [20] – и кем может быть эта центральная фигура, если не Павлином? Будучи главным ангелом среди «Стражей» в иудейской традиции, [21] Азазель рассматривается как благодетель человечества и лишь позже (в морализаторской раввинистической версии) превращается в фигуру дьявола. Азазель учит женщин искусству сексуального удовольствия и дает инструкции о драгоценных камнях и минералах, таких как сурьма, которые используются как в косметике, так и в алхимии. Коллинз считает, что Азазель может быть идентичен Шемьязе, лидеру Стражей, который соединяется со смертной женщиной Иштахар (воплощение богини Иштар?) и открывает ей тайное имя Бога. [22] Сами Саид Ахмед указывает, что птица ангар, упомянутая в «Черной книге» (очевидно, Анка, разновидность симурга или феникса), - это Анграманью, то есть, Ариман, злой зороастрийский бог, Сатана, но, очевидно, также и Малаком Тавусом и Ласиферосом, Утренней Звездой и Светоносным. Как и суфии Халладжа, езиды принимают дьявола «как один из необходимых принципов творения, «неоправданно» осуждаемый догматической религией, без которого невозможно постичь источник энергии как таковой» [23] или, как говорит Блейк:
Без противоположностей не может быть движения вперед. Симпатия и Антипатия, Разум и Страсть, Любовь и Ненависть – все они необходимы для существования Человека. Из этих противоположностей и строятся те понятия, которые священнослужители называют Добром и Злом. Добро пассивно и подчиняется Разуму. Зло активно и порождается Страстями.
Голос Дьявола
…Страсти – единственное подлинное проявление жизни, а Разум – лишь рамки, или внешняя оболочка, Страстей. Страсти – это вечное Блаженство.
(Бракосочетание Рая и Ада) [24]
О мой Господь [Малак Тавус], из вечности всегда был ты древним. Ты вкус, счатье и предвидение.
(Гимн Тавуси Малаку) [25]
Персидский историк Зайн аль-Абидин Ширвани (1779-1837) пишет в своем «Рияд ас-сияха» дискуссию, которую он однажды провел с неназванным (но, очевидно, хорошо информированным) езидом о Малаке Тавусе и Сатане (перевод отредактирован):
Я встретил их группу и стал свидетелем того, как они прославляли Сатану и раболепно поклонялись ему, называя его Павлином ангелов, и я спросил одного из их лидеров: «Кто такой Иблис? И почему вы поклоняетесь и страшитесь его?» Тот ответил, что ученые не понимают его реальность, и слишком невежественны, чтобы вывести хотя бы один атом из пространства его воплощения – но знающие люди пожалели меня и сказали, что, если бы Иблис открыл свой свет человечеству, все поклонились бы ему, как Богу. Он скрыт, но близок всем, всезнающий о людях и их делах. Затем езид начал читать поэму, в которой говорилось, что иногда Иблис приходит со стены, а иногда с крыши. Иногда он обитает в глубине сердца, а иногда течет по венам подобно крови. И в традиции говорится, что Сатана произошел от огня славы, что означает, что его слава была создана из огня славы Божьей. И высказывание в Коране: «И ты из страждущих к назначенному времени» означает, что его власть и царствование не прекратятся до дня воскресения…Я спросил человека: «Почему же они говорят, что он из неверных, и что «на тебе мое проклятие до судного дня»? Он ответил, что неверный (кафир) означает «Хранитель» (сатир), ибо возвышенность скрывает красоту… и проклятие есть качество величия, а милосердие – качество красоты…и дела человечества и мира происходят от его благословения. Кааба и Храм волхвов посещают исключительно по его воле… Те, кто пьет вино, вспоминают его всякий раз, когда наполняют свои бокалы и пьяницы бредят его любовью. Неверный подчиняется его приказу. Если человек мусульманин, то Иблис помогает, если христианин, он звонит ему в колокол, если иудей, он берет его в свою молитвенную нишу, если волхв – он сует ногу в огонь, если индус, то его лицо пожелтело бы от горя, если атеист – он был введен в заблуждение в вере только им одним…Этот мир – мяч, и он играет с другими мальчишками… В заключение: большинство людей прямо или косвенно поклоняются ему и следуют его воле… Стих из Корана: «Тогда твоей силой я обреку их на несправедливость, кроме твоих слуг среди них, искренних и очищенных», означает, что искренних мало и они живут среди других людей в смирении и угнетении… Так что для того, кто далеко отошел от Тавуси Малака и не взглянет на него вечно любящими глазами, для того откроются врата превратностей…но по милости Бога последователи Абу Мурры (имя Сатаны) все в славе, достоинстве и вечном удовольствии. Кабел [Каин] совершил свои дела благодаря благосклонности Сатаны, и фараон правил людьми 400 лет благодаря деяниям Сатаны; [26] Шеддад построил рай на основе своих принципов и учений… Омейяды правили 1000 месяцев по его благословению, Аббасиды правили более 500 лет благодаря его заботе. Вы, должно быть, слышали об аль-Хаззадже, ибн Зияде, Гоге и Магоге, упомянутых в никах, обо всех его великих защитниках. Чингисхан и Хулагу – его офицеры». [27]
С точки зрения ортодоксального ислама эту доктрину, выдвинутую анонимным езидом XIX века, можно назвать взрывоопасной. Пока я это пишу, в Ираке и Сирии людей убивают за их приверженность этим идеям. Но именно эти идеи заложены в исламе, или, вернее, в неортодоксальной школе суфизма, которую мы и рассмотрим.
Был ли суфизм действительно крипто-неоплатонизмом, крипто-христианством или крипто-зороастризмом? И да, и нет. «И между «да» и «нет», как однажды сказал ибн Араби, «звезды падают с неба и головы слетают с шей!» В конечном счете, суфизм следует назвать тайной и, следовательно, не поддающимся определению.
Скрывает ли аббасидский поэт Башшар ибн Бурд свою тайную принадлежность к зороастризму или раскрывает ее, написав:
Сатана гораздо лучше твоего отца Адама,
Будь осторожен, о злодей, будь бдителен.
Его субстанция – огонь, тело Адама – глина,
И глине никогда не взмыться к огненным высотам.
Сияло солнце, а земля была погружена во тьму,
Огонь священен со дня, когда явился мир. [28]
Главный труд по апологии Иблиса, Китаб ат-Тавасин Мансура аль-Халладжа, существует в арабском издании Массиньона и персидском переводе, отредактированном и дополненным комментариями Рузбехана Бакли Ширази в XII-XIII веках (Рузбехан иногда может шокировать, но в целом ему можно доверять). Английский перевод был сделан новообращенной американкой Аишей Абд Ар-Рахман, но П. Дж. Аун избегал его, утверждая, что он содержит ошибки. Он перевел текст сам, и именно его версию использую я.
Аль-Халладж начинает со сравнения Иблиса и Мухаммеда как «единственных, чьи проповеди были мудры». Они противоположны, но поскольку вещи познаются через противоположности, тонкий белый шелк соткан на основе грубой черной шерсти. Ангел может указать на чьи-то добрые дела и сказать ему: «Если ты совершишь эти дела, ты будешь вознагражден», но того, кто не знает зла, не может знать и добра. [29] Однако Иблис – не просто фон для деяний Мухаммеда. Комментируя историю из Корана об отказе Сатаны поклониться Адаму, аль-Халладж говорит:
Среди небожителей не было верного, подобного Иблису. Когда сущность открылась ему в ошеломляющей славе, он отрекся даже от взгляда на нее и поклонился Богу в аскетическом уединении… Бог сказал ему: «Поклонись!», но он ответил: «Никому другому». Бог сказал ему: «Даже если Мое проклятие будет на тебе?» Иблис воскликнул: «Никому другому!»
Мой отказ – это крик «Свят Ты!»
Мой разум безумен во имя Твое.
Что есть Адам, кроме Тебя?
И кто есть Иблис, чтобы отличить одного от другого? [30]
Аль-Халладж восхищается футуваа (futuwaa) Иблиса, что Аун (к сожалению) переводит как «мужественность», но я бы предпочел слово «рыцарство». Здесь аль-Халладж рассматривает этот термин не только в отношении Иблиса, но и фараона (врага Моисея), которого обычно считают заклятым злодеем:
Я спорил с Иблисом и Фараоном о футуваа. Иблис сказал: «Если бы я поклонился, я бы утратил добродетель мужественности». Фараон сказал: «Если бы я поверил в Его посланника [т.е. Адама, но, следовательно, и Мухаммеда], я бы утратил мужественность. И я [аль-Халладж] сказал: «Если бы я отказался от своей проповеди и своих высказываний, я сошел бы с ковра мужественности… Мой друг и мой учитель – Иблис и Фараон. Иблису угрожали огнем, но он не отступился. И Фараон утонул в Красном море, но не признал никакого посредника… И если бы меня убили, или распяли, или если бы мне отрубили руки и ноги, я бы не отвернулся от своей проповеди». [31]
Конечно, лейтмотивом проповеди аль-Халладжа было «Я есмь Истина» - как у шейха Ади «Я есмь Бог». И, конечно же, аль-Халладж был распят – так что либо Тавасин «недостоверен», либо аль-Халладж был экстрасенсом!
Иблис утверждает, что Бог не предопределил ему подчиняться приказу поклониться, иначе (будучи абсолютно послушным) он сделал бы это. «Ты уже выбрал для меня, о Творец». На самом деле Бог мешает ему поклониться. «Я не знаю никого среди верующих, кто знал бы тебя лучше, чем я!» Иблис отказывается не простой марионеткой предопределения, а результатом любви и «длительности созерцания». Его поступок героический, рыцарский.
Он (Иблис) упал в океан могущества и ослеп. Он воскликнул: «Мой путь не ведет ни к кому, кроме Тебя, ибо я смиренный преданный… Я больше не испытываю чувства расстояния после того, как отдалился от Тебя, так как я понял наверняка, что близость и расстояние едины. Что же до меня, то даже если я покинут, то одиночество станет моим спутником, так как сказано, что покинутость и любовь едины. Хвала Тебе! В Твоем провидении и Твоей чистой сущности, ради невинного поклоняющегося, который не кланяется никому, кроме Тебя».
Иблис встречает Моисея и снова демонстрирует себя совершенным суфием, утверждая (как утверждали многие), что духовное состояние разлуки в некотором смысле превосходит единение, поскольку в разлуке желание Возлюбленного никогда не утоляется реализацией. «Мое служение теперь чище, мое стремление свободно, а мой зикр [припоминание] яснее. Ибо я служил Ему ради собственного благополучия, теперь я служу Ему для Него». Разделение и союз составляют своего рода диалектику Школы Любви. Дело не в том, чтобы разрешить эти противоположности, а в том, чтобы испытать в их постоянном взаимодействии динамизм и напряжение любви. Айн аль-Кузат Хамадани цитирует этот аят:
Разлука с тобой более приятна, чем союз с другими;
Быть отвергнутым Тобой лучше, чем быть принятым другими. [31]
Я желаю единения с Ним,
Он желает разлуки со мной,
Я отказываюсь от того, чего желаю
Ради того, чего желает Он. [32]
Аль-Газали ссылается на те же рассказы об Иблисе, что и аль-Халладж. Например, он рассказывает о споре с Моисеем, комментируя: «Кто не научился вере у Иблиса, тот зиндик (еретик)». Когда Моисей спрашивает Иблиса: «Ты еще помнишь Его?», тот отвечает: «Я тот, кого помнят», - потому что Бог почтил его Своим проклятием. Аль-Газали говорит: «Когда Иблис был изгнан, он ничуть не уменьшил ни своего служения, ни своей любви, ни своего зикра». Ибн аль-Джаузи рассказал ему историю об аль-Газали и добавил, что считает его «одним из Божьих чудес во лжи» - например, в его похвальбе, что, когда он встретил Иблиса, дьявол поклонился ему «более семидесяти раз»!
Ту же историю об Иблисе и Моисее пересказывает Фаридуддин Аттар, который заключает:
…согласно этому рассказу о Моисее, он (Иблис) находится в божественном Присутствии. Хотя проклятие охватило его сердце огнем, его пыл лишь возрос. [33]
Ученик аль-Газали Айн аль-Кузат аль-Хамадани был казнен в 1131 году (при жизни шейха Ади) за ересь. В своем толковании исламского исповедания веры «Ла иляха илля Ллах» («Нет бога, кроме Бога») Хамадани говорит, что «хранитель и камергер Божественного Присутствия», который дополняет отрицание «нет бога» словами «кроме Бога» не кто иной, как Иблис, как из-за его «близости с Возлюбленным», так и из-за его опыта в проверке людей на искренность. Какую ценность имело бы допущение к Присутствию, если бы все и каждый могли его достичь?
Возлюбленный сказал мне: «Сиди у Моей двери, не впускай внутрь того, кто не в согласии со Мной
Тому, кто желает Меня, скажи: «Поклонись!»
Это присутствие не подходящим». [34]
И аль-Газали (в «Саваних»), и Хамадани называют Иблиса олицетворением Черного света (нур-и сийях на персидском), который дополняет Белый свет (или зеленый луч) Мухаммеда, как Луна дополняет Солнце. «Полуночное Солнце» - традиционный троп мистического состояния, и Анри Корбен посвятил блестящую главу в «Световом человеке в иранском суфизме» «фотизмам» внутренней алхимии, которые включают Черный свет в качестве конечной или предпоследней стадии трансмутации (заключительный этап можно рассматривать как золотой / красный или как мусульманский зеленый, что также гармонирует с учением Парацельса и его растительным миром спагирии). Также обратите внимание, что черный цвет – это геральдический оттенок шиизма, а также династии Аббасидов, помимо того, что это самый священный цвет езидизма.
В конечном счете, Хамадани предлагает классическое сочетание противоположностей, напоминающее странный союз Сета и Гора, порождающий Тота (Гермеса), бога мудрости. Айн аль-Кузат говорит:
Но разве вы никогда не знали о двух именах Бога?
Одно из них – Сострадательный, Милосердный,
Другое – Всемогущий, Властный.
Из атрибутов всемогущей силы Он создал Иблиса,
А из атрибутов Милосердия – Мухаммеда. [35]
Мухаммед – милостивый, «светлый» аспект, Иблис – могучий «огонь» силы Божьей (Хамадани утверждает, что окончательным источником этого был Хидр). Даже Хасан аль-Басри сказал: «Если бы Иблис явил свой свет существам, ему бы поклонились, как Богу». И, по словам езидов (возможно, даже самого шейха Ади), именно это и сделал Дьявол.
В следующем разделе главы об искуплении Иблиса, Аун описывает влияние багдадской школы на персидских поэтов Сана’и и Аттара. По большей части, они повторяют идеи аль-Газали, аль-Халладжа и Хамадани, хотя и с более «мусульманским» взглядом на этот вопрос. Тем не менее, они осмеливаются указать на отсутствие вины Иблиса – иногда его собственным голосом. Так делает, например, Аттар:
Мое сердце было наполнено Его славой,
Я был исповедником Его единства.
Но без причины, ведая мою преданность,
Он изгнал меня от Своего порога…
Непостижимо его принятие меня,
Но без причины был я изгнан –
Без причины Он вернет меня к себе. [36]
Затем Аун посвящает несколько страниц «величайшему шейху» Мухиюддину ибн Араби и его окружению (Азизоддин Насафи, Абл аль-Карис аль-Джили) и их положительной оценке Иблиса. Самый главный шаг был сделан к отождествлению Иблиса со способностью воображения, которая «отказывается поклониться» вместе с интеллектом (‘акл). [37] Согласно комментарию ибн Араби и его школы, «при окончательном апокалиптическом разрушении вселенной, т.е. окончательном воскресении, все, будь то добро или зло, будет включено в единую пантеистическую реальность, которая есть Бог и он (Иблис) не будет проклят… И прекратится в то время и его зло, чтобы сбивать с пути, и проклятие».
Те, кто изучал ибн Араби по работам Анри Корбена, поймут, насколько жизненно важным является смешение Сатаны и «творческого воображения». Акбарцы-еретики, конечно же, игнорируют предостережение о «конце времен». [38] Конец времен также происходит всегда, как и любое другое время.
«Пантеистический монизм», вытекающий из этого неустрашимого взгляда ибн Араби, глубоко перекликается с езидизмом. Ибн Араби похоронен в Дамаске. Согласно некоторым езидским преданиям, шейх Ади приехал в Курдистан из Дамаска, кроме того, говорят, что там же похоронен халиф Язид.
Учение о Дьяволе как о воображении напоминает учение Блейка. Он не говорит прямо, но находит «наслаждение Гения» среди огней Ада и цитирует слова «могучего Дьявола»:
Вам не изведать радость птиц несущихся в полете, - Ведь вы в тюрьме своих пяти убогих чувств живете.
В горделивой красе павлина – величие Божье. [39]
«Бракосочетание Рая и Ада» Блейка можно было бы назвать еще одной «священной книгой» для езидов:
Мессия – он же Сатана, он же – Дьявол-искуситель – был, как когда-то считалось, одним из тех верховных существ, которые еще до Потопа были источником движущей миром силы. [Противоположность во всем – залог настоящей дружбы] Законы, ущемляющие свободу, одинаковы и для вола, и для льва…Ибо все, что живо, Священно. [40]
Аун, наконец, заявляет, что Ангел-Павлин – это «не кто иной как Иблис / Аш-Шайтан, который был восстановлен в своей прежней славе после отпадения от благодати». [41] Для него езиды – это «народный» эквивалент изощренных неортодоксальных и еретических суфиев, вдохновленных аль-Халладжем, включая Ахмада аль-Газали, который был учителем шейха Ади. [42]
Марк Амару Пинкхэм, основатель нового Древнейшего Ордена Ангела-Павлина, в своем частном документе «Тайны Ангела-Павлина» [43] сделал обоснованное предположение, что Малак Тавус представляет собой как падение и разделение, так и искупление в «Сознании Христа». [44] Он называет это «путем Люцифера» и заявляет, что Люцифер – это не принцип зла, а скорее «объединенные Сатана и Христос» - концепция, известная в оккультных кругах – и, конечно, не несовместимая с синкретической езидской традицией, которая отождествляла Малака Тавуса и с Азазелем, и с Иисусом. Пинкхэм предполагает здесь традиционную мифологию о божественных близнецах, общую для многих эзотерических путей от Вед до Пополь-Вуха и иллюстрируемую на Западе астеризмом Близнецов во всех его вариациях. Как темный близнец, который, тем не менее, несет свет, Сатана, подобно Шиве или Кали, разрушает, но в конечном счете только иллюзию, чтобы реализовать мокшу, «освобождение». [45] В моей интерпретации этих тем Малак Тавус / Азазель / Ласиферос представляет собой принцип эзотерической антиномии – духовную уверенность в том, что «разорваны цепи Закона», - как провозглашали ассасины Аламута в своем киямате, или церемонии Воскресения в 1164 году – вечно повторяющийся мотив освобождения от Закона, угнетающего Льва и Быка Блейка.
Примечания
[2] al-Jahiz, Kitab al-Hayawan, vol. 6, 265.
[3] Toufic Fahd, Divination arabe, 72 n. 3.
[4] al-Jahiz, Kitab al-Hayawan, vol. 6, 225–29.
[5] Tor Andrae, Mohammed, the Man and his Faith, 37.
[6] al-Jahiz, Kitab al-Hayawan, vol. 6, 229, quoted in Fahd, La divination arabe, 74.
[7] See, e.g., al-Isfahani, Kitab al-Aghani, vol. 7, 67, quoted in Fahd, La divination arabe.
[8] Toufic Fahd, “Shaytan,” Encyclopaedia of Islam, vol. 9, 407.
[9] Конечно, один очевидный источник езидских «дьявольских» знаний уже был предложен (в главе 3) как гипотетический «западно-иранский» остаток еще более гипотетической индоиранской религии, в которой дэвы считались богами наравне с асурами. Остатки поклонения дэвам должны были пережить реформы Зороастра. Джеймс Рассел готов спекулировать на таких пережитках как на источниках дохристианской и более поздней демонологии в Армении и западноиранской культуре в целом. Например, он упоминает зурванитского демона по имени Махми, который узнал секрет создания света от Аримана, злого духа зороастризма. Рассел приводит занимательный список демонов, в том числе примеры с двумя змеями, растущими из их плеч (см. далее главу 8), и другие намеки на офиолатрию, а также упоминает армянский зороастрийский культ Детей Солнца (возможно, связанный с курдскими солнцепоклонниками — Шамсани), которые, возможно, были прото-езидами). См. Рассел, Зороастризм в Армении.
[10] Я делаю это в книге «Плуг в облаках: поиски ирландской сомы», но это старая идея, восходящая, по крайней мере, к сэру Уильяму Джонсу.
[11] Не говоря уже о езидском «Гимне Лампы» (Qewle Qendila), в котором прямо говорится: «Этот мир — хороший мир». См. Ханна Омархали и Киануш Резания, «Некоторые размышления о концепции времени в езидизме», стр. 342.
[13] Ahmed, The Yezidis, 249–50.
[14] Шейх Искандар Юсуф аль-Хайик взял интервью у принцессы в Лалише в присутствии езидского старейшины. Она определила свое поклонение Мелек Таусу как представление «красоты Бога». Она говорит: «Павлин олицетворяет красоту почитаемого, а змея — его мудрость, потому что он красив и мудр». Ахмед, Езиды, 222.
[15] Блестящий черный цвет змеи раньше обновлялся ламповой сажей, а теперь — кремом для обуви.
[17] Ahmed, The Yezidis, 221–22, 246, n. 24.
[18] Kreyenbroek and Rashow, God and Sheikh Adi Are Perfect, 400.
[19] См. Spät, Late Antique Motifs, 223, and Peter J. Awn, Satan’s Tragedy and Redemption: Iblis in Sufi Psychology, 154.
[20] Например, рукопись «Черной книги» из собрания отца Анастасия-Мари, опубликованная в «Антропосе» за 1911 год; см. Spät, Late Antique Motifs, 333, note 950. Также «Азазель — душа веры», заявление езидского старейшины в Guest, Выживая среди курдов, 229.
[21] Collins, From the Ashes of Angels, 25–27.
[22] Collins, From the Ashes of Angels, 70–71.
[23] Asatrian and Arakelova, Religion of the Peacock Angel, 28.
[24] Blake, The Marriage of Heaven and Hell, 48–49.
[25] Kreyenbroek, Yezidism, 245–47. Birgül Açıkyıldız’s The Yezidis: The History of a Community, Culture and Religion, 72ff.
[26] Фараон является прототипом злого правителя для большинства мусульман, но аль-Халладж восхваляет его как одного из великих любовников Бога, наряду с сатаной, в Тавасине (см. ниже).
[27] Ahmed, The Yezidis, 224–25.
[29] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 123.
[30] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 124.
[31] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 125.
[32] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 129.
[33] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 144.
[34] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 144.
[35] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 134.
[36] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 136.
[37] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 137.
[38] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 176.
[39] Насафи также аллегорически называет павлина (Тавус) желанием, а змею — гневом — два божественных атрибута.
[40] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 181.
[41] Blake, Marriage of Heaven and Hell, 53.
[42] Blake, Marriage of Heaven and Hell, 64, 72, 77.
[43] Awn, Satan’s Tragedy and Redemption, 197.
[44] Некоторые авторы (например, Ahmed, The Yezidis, 221, цитируя леди Дороти Миллс и Исайю Джозефа) упоминают секту дьяволопоклонников в Сеистане, части юго-восточного Ирана, далекой от Курдистана. Во всех вариантах сатана маскируется под тутовое дерево. Шелковица почитается езидами в Лалеше (вместе со святыми колодцами). Я понятия не имею, существует ли этот культ, но я знаю нескольких человек, как я упоминал выше (и в «Иблис, Черный свет», Sacred Drift, 83–100), которые посещали поклоняющихся сатане Ахл-е Хакк (Шайтан-парастиян) в 1970-е годы (которое, я полагаю, еще можно было бы назвать «этнографическим настоящим»).
[45] Очевидно, существовал более ранний Орден Ангела-Павлина, основанный в Англии в начале двадцатого века «неким сирийцем». Поклонялись двум силам: «Увеличению», или Павлину, и «Сужению», или Змее. Возможно, был филиал в Америке. См. Асатрян и Аракелова, Религия Ангела-Павлина, 32, прим. 3, для подробностей.